Мачеха поневоле

Ирина Шайлина (2025)

Что делать, если в наследство тебе достались не миллионы, а трое несносных бесенят? Ужаснуться, смириться и полюбить их всей душой. Но стоило нам найти с ними общий язык, как на горизонте появился он. Бывший моей сестры и отец ее детей. И у него на нас большие планы, в том числе и на меня. Только вот я совершенно не хочу сдаваться добровольно в его плен, пусть даже он очень красив и обаятелен… В тексте есть: #Три упрямых и шкодливых ребенка #Юмор и любовь #Противостояние #От ненависти до любви

Глава 5. Алиса

Я так волновалась из-за негаданного соседства, что всю ночь толком уснуть не могла. Вставала, проверяла двери. Их две было, одна передняя, вторая в огород, на котором в этом году ничего не растёт — сестра болела, ей было не до огорода этой весной. Местами только повылез щавель и зелёный лук, нужно будет надрать…

Снова отвлеклась. Проверила окна. Всё заперты. Но что остановит детей, которые их уже открывать умеют?

Ибо я не знаю, чего ждать. Денег сосед не предложил, косвенно подтвердив то, что их у него нет — очередной неудачник, до каких Аня была весьма охоча. Но он кажется таким серьёзным… Хотя глаза смеются, уверена — надо мной смеются. Да ещё столько деятельности развёл… Уборщиц вызывал. Вроде не употребляет алкоголь, это огромный плюс.

Вездесущая Ангелина сказала, что видела, как он машину в гараж загоняет. Значит, не так уж нищ.

Но я боялась. Я в страшном сне не могла представить, что с тремя детьми делать, а теперь ещё страшнее. Что, если я проснусь, а их нет, похитили? Нет, нужно что то решать.

Ото всех этих тревог я проснулась в шесть — не виданная рань для меня. Когда-то я и в пять вставала, когда сразу на двух работах пахала, пытаясь накопить взнос на квартиру. Но теперь, слава богу, отвоевала право приходить на работу к десяти. Наслаждалась, я прирожденная сова. А теперь снова все сломалось.

Кот, увидев меня требовательно мяукнул, собираясь гулять. Его я выпустила — если похитят, только спасибо скажу, кот ещё вреднее своей маленькой рыжей хозяйки. Вышла в сад. Солнце уже поднялось, но ещё не высушило росу на траве, и вообще, так сладко — горько вдруг на душе, и не поймёшь, чего больше.

Недалеко от порога, у поросли подорожника возилась, пытаясь закопаться поглубже, земляная жаба. На редкость гадкое существо, но безобидное, я на них нагляделась, на нашем огороде их было полно, целая семейка.

— Ты-то мне и нужна, — заключила я.

Подхватила на руки, стараясь не морщиться. Сполоснула под струёй тёплой воды и понесла в детскую. Сначала хотела Соньке под одеяло засунуть, потом поняла, что так мне хорошей матерью не стать точно. Ограничилась тем, что посадила в банку и поставила на тумбу, прямо перед в изголовье ребёнка.

— Ого, что это, завтрак? — поразилась делано Ангелина. — К нам снова фея прилетала или это ты проснулась пораньше?

Я хотела бы поставить девчонку на место, но опять же — боялась ранить. Рядом с бабой Ниной она совсем другой становилась. Мягкой и нежной. Она просто переживает потерю матери. Мне нужно подождать.

— Садись и ешь, — скомандовала я.

У меня сегодня даже не яичница. Из детской комнаты донесся короткий вскрик, потом по полу протопали босые ножки. Даже топали сердито, я подавила улыбку.

— Совсем не смешно, — сказала Соня.

Маленькое личико с круглыми щеками и следами от подушки насуплено. В руках банка с жабой.

— А по-моему очень даже смешно, — отозвалась я. — Я просто сажала лягушку в молоко, чтобы тесто для оладушек скисло, не выпускать же её так сразу…

Ангелина фыркнула и выплюнула оладушек. А Соня… Рассмеялась.

— Ну вот, — снова смешно, отозвалась я, а жаба гулко заорала из банки.

После затянувшихся выходных Ангелина снова пошла в школу. До остановки топать с километр, но разумеется, она не хотела, чтобы я её провожала. Я стояла и смотрела ей вслед. Быть мамой — волнительно. Отпускаешь вот так ребёнка, а сама сидишь и переживаешь, не случилось бы что…

Стало искренно и до боли вдруг жаль нашу с Аней маму. Мы любили её, но как и все дети, относились к ней довольно эгоистично. А жизнь не дала нам времени повзрослев все переосмыслить и исправить — мамы нет больше.

Проводив Ангелину взглядом, я вернулась к двойнятам. Спровадила их к бабе Нине, нервно поглядывая на спящий дом соседа и отправилась в магазин. Ели трое небольших детей очень много. Сумма, которую я выделила на месяц проживания уже утекла за две недели.

Наш городок был не таким уж большим и значительным, но красивым, я его тоже любила, по своему. В последние годы он разросся. У моря покупать жилье дорого, а у нас — пожалуйста. А до побережья на автомобиле за полчаса доехать можно.

А мне полчаса, не меньше топать пешком. Потомилась на остановке, дождалась автобуса. Обратно так не повезло, а на такси я уже не поеду. Уже экономить можно. Ушлые таксисты нашу деревню считают другим населённых пунктом и ломят втридорога, по умолчанию думая — раз из Москвы приехала, значит деньги есть.

А денег было мало, один перелет сколько сожрал. За работу на удаленке мне много не заплатят… за само опекунство платят — слезы. Да и переведут только в следующем месяце.

В общем, не дождавшись автобуса я пошла обратно пешком. В руках два тяжёлых пакета. Молоко, сосиски, сыр, бананы, хлеб, печенье, яйца…всего не счесть. Пройду метров пятнадцать, останавливаюсь отдохнуть. На пальцы смотрю, подушечки пунцового цвета, пересеченные белыми полосками — ручки в кожу впились. Отдохну, иду дальше.

Машины равнодушно мимо пролетают. Пока одна не остановилась. Я сначала обрадовалась — тащить пакеты уже никаких сил не было. А потом увидела его.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался сосед. — Подвезти?

Я то на него смотрю, то на автомобиль. Сразу видно — очень дорогая игрушка. Даже странно, что это Аню потянуло на обеспеченных мужчин? Может он все же не их папа?

— Нет, — сказала гордая я. — Я сама.

Это во мне мама проснулась. Она всю жизнь так старалась сильной быть, одной, без мужика, никого не прося о помощи никогда. Она считала, что все сама сможет. В противовес ей Анька наверное такой и стала.

Сама отказалась, сама думаю — ну, уговори меня, пожалуйста! Потому что сил нет уже никаких, а заветный поворот на наш посёлок ещё даже впереди не показался.

— Давайте, — мягко позвал он. — К незнакомым не садитесь? Я Максим, вы Алиса, очень приятно. Теперь можете садиться.

Я подозрительно на него глянула — откуда знает? Хотела было отказаться, да поняла, что совсем глупо будет. Никого кроме себя я не проучу.

В машине пахло дорогой туалетной водой и натуральной кожей сидений. Она была вся такая красивая и уютная — я бы тут жить осталось. Взгляд на него скосила — желательно, с ним. Но то мысли совершенно неправильные, и вообще, мне никто ни мужика, ни машину не предлагает.

Ехали мы молча. И правильно — в том состоянии я любое его слово могла в штыки принять. Дорога до обидного быстро закончилась, пешком бы я вечность шла. Максим открыл багажник, достал мои пакеты и направился к нашему дому.

— Не надо, я сама, — испугалась я.

Вдруг двойняшки вернулись уже? Я все боялась, что он им свою-правду матушку вывалит и моя жизнь станет совсем невыносимой. Сонька так отца ждёт…

Максим хмыкнул, и пакеты мне передал. Они повисли на руках уже привычным грузом, я замерла. Не от тяжести. Мы нечаянно коснулись, кончиками пальцев, на мгновение… Но за это мгновение я успела понять, почему Анька обратила внимание на этого мужчину вопреки своим непонятным правилам.

— Спасибо, — пробормотала я и торопливо пошла к себе.

Двойняшек ещё не было, прибежали через несколько минут, зашуршали пакетами, помогая разложить покупки. Я смотрю на их макушки, такие разные, одна рыжая, другая белая, и умиляюсь. Помогают. Хорошие такие, хоть Соня и колючка.

И вообще… Люблю я их? Странное такое открытие. Да, они мои племянники, но я же их не знала совсем…

Сердце тревожно сжалось — теперь будет ещё тяжелее. Сколько бы я не боялась, согласиться на экспертизу придётся. И досадно даже, что он не очередной неудачник с криминальным прошлым — такому бы детей не отдали. А этому отдать могут.

Может, все же найдём компромисс?

— Я дома, — крикнула Ангелина.

Соня ушла выпускать свою жабу в сад. Мишка сел рядом, рисует. Меня рисует — коряво написал большими буквами моё имя. По его версии у меня огромные, в пол-лица глаза и волосы до полу, и вообще я похожа на инопланетянина. Но рисунок трогает до глубины души.

К соседу вечером приехала девушка. Каблуки длинные в землю проваливаются, ну, кто в таких в деревне? Красивая. Я поневоле гадаю, кто она? Его жена, девушка, коллега? Мне до этого никакого дела нет, но выбросить из головы не могу и поневоле себя с этой девушкой сравниваю.

На прощание он поцеловал её в щеку. Это хорошо или плохо? А потом поймал мой взгляд. Я смутилась, покраснела, пойманная, на месте преступления. А Максим постучал по циферблату своих дорогих часов и сказал.

— Я даю вам три дня. За это время вам надо решиться. Если что, мои двери всегда для вас открыты…

Эта фраза, на фоне того, что я сейчас за ним следила, звучала весьма двусмысленно.

Три дня это не много и не мало. Но это три дня безопасности. Я так расслабилась, что не заперла двери, как детей спать отправила. Сижу, пью чай, торопливо набираю текст на ноутбуке — работу никто не отменял. А потом услышала стук. Затем лёгкий скрип открываемой двери. Выскочила сразу в прихожую, кого там принесло?

— Вы кто? — удивилась я. И привычно добавила — Я вызову полицию.

И правда, телефон в кармане нашарила. Потому что этот тип доверия не внушал. Долговязый, нездорово худой, из-под ворота футболки видно краешек татуировки. Взгляд донельзя цепкий, оценивающий. Волосы светлые так коротко стрижены, что он лысым кажется. Тонкие губы в улыбке кривятся.

— Да не надо полицию, — широко улыбнулся он. — Хозяюшка, тут же все свои. Я это, близняшек папаша, как только выпустили, так сразу и приехал…пожрать есть что?