Снять «Сталкера»

Ирина Шанина, 2018

Мы любим, когда исполняются наши заветные желания. В сказках вопрос с желаниями решается легко: хочет, к примеру, девушка поехать на бал, как тут же появляется фея-крестная с волшебной палочкой в одной руке и парой туфель из последней коллекции известного модельера в другой. Или, скажем, парень вообще ничего особенного не хочет, но в руки ему попадается старая медная лампа, парень чистит лампу, после чего единственной проблемой в его жизни становится, – что бы еще пожелать. Важно: ни фея с туфельками, ни обитатель лампы не требуют платы за предоставленные услуги. Увы, не всем так везет. У большинства в крестных отнюдь не феи, а заурядные тетеньки из числа дальней родни. Найденные на чердаке медные лампы представляют интерес разве что для старьевщика. Но, говорят, есть места, где желания сбываются у всех, а не только у отдельных счастливчиков. Если вы думаете, что места эти находятся очень далеко, вы ошибаетесь. Эти места совсем рядом… Герои новой книги Ирины Шаниной заплатят самую высокую цену за исполнение желаний. Бойтесь своих желаний, иногда они исполняются… В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Глава VII. Лю Фонг

Лю Фонгу не нравилось, когда его называли мистером Лю Фонгогм (справедливости ради нужно отметить, что называли его так крайне редко, — в силу молодого возраста мистера Лю). Правда, сколько он себя помнил, ему вообще много чего в этой жизни не нравилось.

Например, он терпеть не мог гонконговские боевики, воспевающие подвиги Шаолиньских монахов. В жизни Лю Фонга (в той ее части, которую он успел прожить до сегодняшнего дня) можно было четко различить три неравных периода. Первый период — детство — умеренно несчастливый. Второй период — отрочество — почти счастливый, лишь слегка омраченный обстановкой дома. Третий период — он начался относительно недавно, несколько месяцев назад, но Лю Фонгу уже хотелось, чтобы этот период побыстрее закончился. Но, увы, никто не мог сказать, когда и, главное, как это может закончиться. Умеренная несчастливость детства казалась теперь безоблачным счастьем по сравнению с текущим моментом.

Когда мистер Лю Фонг был еще маленьким мальчиком, у него всегда (ну, или почти всегда) было плохое настроение. Плохое настроение создавали бесконечно ссорившиеся родители. Повод для ссоры всегда был один — мистер Лю Фонг и его блестящее будущее. Дело в том, что мистер и миссис Фонг очень по-разному представляли себе это блестящее будущее.

Миссис Фонг была голубоглазой высокой блондинкой, до замужества она носила фамилию Мур, увлекалась бальными танцами и восточными единоборствами. В домашней видеотеке будущей миссис Фонг, которую тогда звали просто Хлоди, были все фильмы с легендарным Брюсом Ли, не менее легендарным Джеки Чаном, а также огромное количество третьесортных боевиков, где бравые Шаолиньские монахи одним ударом ноги разгоняли толпу мерзких злодеев, посмевших нарушить покой знаменитого монастыря. Но, увы, эти бравые ребята существовали только на экране. В жизни же Хлоди Мур приходилось общаться с какими-то хлюпиками, не способными разбить ребром ладони хотя бы один кирпич. После окончания школы Хлоди поступила в колледж. Однажды соседка по комнате пригласила Хлоди на вечеринку, где, по ее словам, ожидалась «куча классных парней». Одним из них и оказался Майкл Фонг, невысокий застенчивый китаец в очках. Хлоди сообразила, что это шанс. Она некоторое время понаблюдала за «шансом» и поняла, что если не взять инициативу в свои руки, Майкл Фонг никогда в жизни не решится подойти знакомиться. Это, конечно, немного не сочеталось с образом неустрашимого Шаолиньского бойца, но Хлоди, успевшая выпить две «маргариты», убедила себя, что застенчивость Майкла напускная. Главные герои гонконгских боевиков в начале фильма тоже выглядели застенчивыми. До появления первых врагов.

Хлоди быстро сделала два коктейля «мохито» и, проходя мимо Майкла, как бы случайно задела его плечом. План сработал, Майкл ее заметил.

— Привет, — улыбнулась она, — меня зовут Хлоди… Хочешь «мохито»?

В тот же вечер Майкл оказался в постели Хлоди (именно Хлоди была инициатором, а Майкл… Майкл не смог противостоять ее натиску). Через два месяца они поженились, и тут Хлоди ждало неприятное открытие: ее новоиспеченный супруг не только никогда в жизни не занимался восточными единоборствами, но питал отвращение к подобным видам спорта, а заодно и к фильмам, освещающим исключительно эти грани национального характера.

Но это оказалось не самым страшным. За два месяца встреч (2 раза в кино, три раза кофейня, а все остальное — секс, секс и еще раз секс) Хлоди не удосужилась поинтересоваться, чем зарабатывает себе на жизнь потенциальный супруг. Конечно, на такое счастье, как инструктор по восточным единоборствам она не надеялась (у инструкторов обычно на стенах висели фотографии убеленных сединами старцев в широких черных шароварах, а также групповые фотографии сидящих на пятках мужчин в белых кимоно). В квартире Майкла ни одной такой фотографии не было, зато была гравюра, изображавшая очень некрасивого мужчину с длинным носом. Мужчина носил длинные волосы до плеч, одно плечо у него было выше другого. Он явно не был родственником Майкла, ничего азиатского в его внешности не было. Типичный, хотя и донельзя безобразный представитель европеоидной расы.

Личность мужчины установилась в процессе первой семейной ссоры, произошедшей буквально на следующий день после весьма скромного бракосочетания (ни родителей Майкла, проживающих в Китае, ни родителей Хлоди, не одобривших выбор дочери, на церемонии не было). Когда утром молодой супруг стал собираться на работу, Хлоди решила поиграть в примерную жену. Пока Майкл принимал душ, она сварила кофе и поджарила парочку тостов. Майкл копошился в ванной довольно долго, потом, не заходя на кухню, прошел в спальню, Хлоди услышала звук открывающейся двери шкафа.

— Милый, — позвала она, — иди завтракать.

Милый не отозвался и Хлоди пошла посмотреть, чем он там занимается. Майкл стоял перед зеркалом, полностью одетый, а в руках у него был футляр.

— Это что такое? — удивилась Хлоди.

— Скрипка, — улыбнулся муж.

— Что? — ей показалось, что она ослышалась.

— Скрипка, — терпеливо повторил Майкл, — я играю в оркестре… Первую скрипку…

— Не может быть!

Видимо Хлоди сильно изменилась в лице, потому что Майкл перестал улыбаться, положил свой дурацкий футляр и бросился к ней:

— Дорогая, что с тобой?

— Ты что, скрипач? — прошипела Хлоди, с ненавистью глядя на мужа, — Почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Дорогая, — удивился Майкл, — ты не спрашивала, чем я занимаюсь…

— Я думала, — Хлоди потихоньку приходила в себя, растерянность куда-то подевалась, зато появилось и окрепло чувство, что ее обманули, — я думала ты настоящий…

— Я настоящий, — растерялся Майкл, не понимая, как он должен доказывать жене свою «настоящесть».

— А… А как же… — негодующая Хлоди с трудом подбирала слова, — ты же китаец, ты должен любить восточные единоборства. Как же слава Шаолиня?

— Какая глупость, — поморщился Майкл, — ты пересмотрела этих дурацких фильмов. Я никогда не понимал, что людям нравится в подобных поделках.

— Ты, ты… — Хлоди запнулась, а потом выдохнула как ругательство, — ты — скрипач!

Ну, да, — согласился он, — я музыкант, учился в консерватории. Почему тебя это так удивляет?

Тут Хлоди вспомнила про портрет уродливого мужчины.

— А это тогда кто такой? — указательным пальцем она ткнула в гравюру.

— Это великий скрипач Никколо Паганини, он мой кумир. Я хочу стать таким же великим скрипачом, каким был он — ответил Майкл и добавил, — извини, дорогая, но мне пора на репетицию.

Остаток дня Хлоди плакала и злилась. Попеременно. Первый порыв, после того как за Майклом захлопнулась дверь, пойти развестись. Но тут позвонила мать, пришлось взять себя в руки и, улыбаясь сквозь слезы, рассказывать, как замечательно прошел вчерашний вечер и как она, Хлоди, счастлива. Видимо, что-то в голосе Хлоди насторожило миссис Мур, она еще довольно долго задавала провокационные вопросы, пытаясь вывести дочь на чистую воду. Но Хлоди стояла насмерть. Когда примерно через полчаса ей удалось, наконец, попрощаться с мамой и отключить телефон, мысль о разводе с Майклом Фонгом отступила далеко на задний план. В самом деле, нельзя же доставить матери такое удовольствие, развестись сразу же после свадьбы. Это гарантирует десятилетия разговоров на тему «а-я-же-тебя-предупреждала». К вечеру Хлоди почти успокоилась и продумала план дальнейшей жизни. На полтора года семейное счастье Фонгов было спасено. А через полтора года у них родился сын, и конфликт разгорелся с новой силой.

Майкл хотел назвать мальчика Джеффри, Хлоди, которая к тому времени бросила работу (неожиданно оказалось, что музыканту симфонического оркестра неплохо платят), настаивала на «настоящем китайском имени». Майкл крутил у виска пальцем и говорил, что не желает, чтобы у его ребенка были проблемы с адаптацией в среде сверстников. Хлоди в ответ на это начинала рыдать и обвиняла Майкла в том, что он уделяет ей мало внимания (это было горькой правдой, оркестр Майкла практически постоянно был на гастролях, поэтому дома мистер Фонг появлялся не чаще, чем какой-нибудь рядовой коммивояжер). Майкл, так и не приобретший за полтора года совместной жизни хоть сколько-нибудь решительности, терялся, быстро уходил в гостиную, брал в руки скрипку и начинал играть. До тех пора пока не появлялась Хлоди с истерическим криком «да когда ты перестанешь мне нервы мотать этим визгом».

Через два дня мистер Фонг с большим облегчением уехал в очередное турне. Фонг младший на момент отъезда оставался безымянным. В разговорах между собой и в телефонных беседах с родителями миссис и мистер Фонг называли его просто «мальчик». Уже стоя в дверях, Майкл Фонг робко выразил надежду, что к его возвращению у мальчика будет имя. Хлоди пообещала, что непременно будет. Свое слово она сдержала. Боинг, уносящий мистера Фонга в Европу, еще не оторвался от земли, а Фонг младший уже был записан в метрических книгах как Лю Фонг.

Хлоди, за два месяца многократно отрепетировавшая все реплики будущего скандала, была разочарована. Майкл вернулся из Европы притихшим и умиротворенным. Узнав, что сына назвали Лю, он вздохнул и… больше не возвращался к этой теме.

Поводов разводиться с мужем у миссис Фонг опять не было. В состоянии «худого мира» семья просуществовала еще почти шесть лет. Причиной очередного семейного кризиса (пришедшегося, как и положено, на седьмой год существования семьи) опять стал маленький Лю Фонг.

Хлоди оказалась довольно безалаберной матерью. И не потому, что она не любила сына. Просто слишком много времени и сил отнимала у нее ненависть к мужу. За семь лет брака она ухитрилась убедить себя, что Майкл обманул ее в самом начале их отношений, что если бы он сразу сказал правду о своей профессии, она никогда, никогда бы не согласилась на этот брак.

Человеческая память причудлива. Она иногда отсекает неприятные воспоминания, чтобы сберечь нашу психику, иногда, напротив, помнит только неприятности и беды. Из памяти Хлоди совершенно стерся тот факт, что она за все время досвадебного знакомства сама ни разу не поинтересовалась профессией Майкла. А если говорить честно, то и вообще старалась, чтобы у него не было времени опомниться и подумать. Частые гастроли Майкла ожесточали ее все больше и больше. Теперь она разыгрывала перед немногочисленными приятельницами роль несчастной жены, до которой мужу дела нет. Все звонки и письма Майкла (а писал он супруге ежедневно) коллективно обсуждались в тот же день. В интонациях искали недосказанное, в письмах между строк вычитывался скрытый смысл. За всеми этими интересными делами заниматься воспитанием маленького Лю совершенно не было времени. Его ровесники лепили куличи в песочнице, потом шли на развивающие курсы, на первые спортивные, танцевальные, хоровые, театральные кружки; Лю целыми днями сидел у телевизора, переключая каналы. Хлоди это вполне устраивало, она лишь изредка заглядывала в комнату сына, чтобы убедиться, не включил ли он случайно платный канал «для взрослых». Но мальчика не интересовали каналы для взрослых. Лю смотрел мультики, но после того, как в один из приездов Майкл обнаружил, что сын большую часть времени проводит, уставившись в экран, Майкл подписался на канал «классика для всех». По этому поводу Хлоди устроила очередной скандал, заявив, что «с нее хватит мерзкого пиликанья» (под «мерзким пиликаньем» подразумевались редкие домашние репетиции Майкла, именно по этой причине он предпочитал репетировать вне дома). Неожиданно для нее Майкл, обычно уступавший жене по причине нелюбви к ссорам, в этом вопросе встал насмерть.

— Ты хочешь, чтобы твой сын вырос таким же ботаником и неудачником как ты сам, — вопила Хлоди, не стесняясь присутствия Лю (насчет неудачливости она, конечно, сильно лукавила, Майкл играл в лучшем симфоническом оркестре страны).

— Я хочу, чтобы мой сын научился понимать прекрасное, — твердо ответил Майкл, — а если ты будешь этому препятствовать, я буду брать его с собой на гастроли. Ты же все время твердишь, что ребенок нарушил твои карьерные планы… Вот у тебя появится реальная возможность наверстать упущенное.

Хлоди открыла рот и… ничего не сказала.

Через две недели Майкл опять должен был ехать на гастроли. Хлоди притихла и с мужем не ссорилась, боялась, что он предпримет какие-нибудь шаги. Чуть ли не впервые за много лет Лю ходил гулять вместе с отцом. Каждый день они бегали в парке, потом Лю качался на качелях, а потом они покупали мороженое и шли к пруду, смотреть на золотых рыбок. Вернувшись домой, Лю по привычке хватал пульт и быстро пробегал по программам. Новый канал подключили за неделю до отъезда Майкла. Хлоди успела немного посмотреть его днем, убедилась, что показывают там «полную чушь», заблокировала все остальные каналы и теперь злорадно ждала возвращения мужа и сына с прогулки.

Лю сбросил кроссовки у порога и, не помыв руки, побежал в свою комнату, привычно забрался с ногами в кресло и нажал кнопку на пульте. Вместо очередной серии о Супермене на экране появилось изображение кучи взрослых людей, держащих в руках странного вида предметы. Несколько человек, сидящих слева, держали скрипки, такие же, как у его отца. Названия остальных инструментов Лю не знал. Люди на экране кого-то ждали. Наконец откуда-то сбоку появился лохматый мужчина в странном пиджаке, очень коротком, с двумя хвостиками сзади. Он был похож на смешную взъерошенную птицу. Мужчина быстро прошел между музыкантами, поднялся на небольшое возвышение и встал спиной к зрителям. Лю щелкнул пультом, канал не переключился.

— Мам, — обиженно крикнул Лю, — где мультики, мам? Сейчас должна быть серия про то, как Супермен спасает Лоис Лейн…

Хлоди ждала этого, она появилась в комнате сына и, изобразив на лице огорчение, ответила:

— Лю, папа запретил смотреть другие каналы. Теперь, сынок, ты будешь смотреть только это.

— Мама, но как же? — Лю почти плакал, — Лоис Лейн… Супермен в этой серии должен ее спасти… А я этого не увижу…

— Все вопросы к папе… — начала Хлоди, но тут…

Человек, стоящий спиной к зрителям, взмахнул палочкой…

Те, что сидели со скрипками в руках, положили их на плечо, так, как делал это папа Лю, и подняли смычки… Человек еще раз взмахнул палочкой, и зазвучала музыка. Хлоди предвкушала, что сын сейчас расплачется, потому что долго выносить «этот шум» нормальный человек просто не в состоянии. Но реакция Лю оказалась неожиданной, он перестал кукситься и замер в кресле, внимательно всматриваясь в экран. Оркестр продолжал играть.

Через две минуты Хлоди не выдержала:

— Сынок, — позвала она, — давай попросим папу включить нам про Супермена и Лоис Лейн.

Лю не реагировал. Он молча сидел перед телевизором и… прислушивался…

— Лю, — Хлоди почти кричала, — Лю, ты меня слышишь?

Прозвучал финальный аккорд, человек, стоящий спиной, осторожно положил палочку на листы бумаги, повернулся к зрителям лицом и поклонился. Пустили фонограмму аплодисментов. Маленький мальчик Лю Фонг, впервые в жизни услышавший Моцарта, несколько раз хлопнул в ладоши, а потом повернулся к матери.

— Да, мама, ты что-то сказала?

Хлоди молчала. Слов не было, она проиграла, ее сын никогда не станет неустрашимым «бойцом Шаолиня», потому что… потому что сыграли свою роль дурацкие гены папаши Майкла.

Она попыталась взять себя в руки:

— Так что, сынок, мы попросим папу разблокировать каналы, где Супермен спасает Лоис Лейн? — спросила Хлоди и совершенно не удивилась, когда сын помотал головой.

— Нет, мам, не сейчас, — и тут же, мгновенно забыв о Супермене, — ты слышала, мама, ты это слышала?

Лю кашлянул и запел приятным низким голосом:

— Ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля…

— Вольфганг Амадей Моцарт, «Маленькая ночная серенада».

Хлоди оглянулась, в дверях стоял ее супруг.

— Это все ты, — прошипела она, — все ты…

На следующий день Майкл Фонг лично отвез Лю в музыкальную школу. Педагог, прослушавший Лю, отругал Майкла, что мальчика привезли так поздно.

— Вы же сами музыкант, — кипел негодованием профессор по сольфеджио, — уж кто-кто, а вы должны были понимать, что у мальчика талант. Я детей с таким слухом не видел уже Бог знает сколько времени…

Так мистер Лю Фонг поступил в музыкальную школу. Его успехи были столь разительны, что всякий раз после занятий, возвращая Лю матери, педагоги непременно отмечали, как повезло миссис Фонг с сыном. Любая мать была бы счастлива, любая, но не Хлоди Фонг. Похвалы учителей только злили ее. Она была почти уверена, что педагоги хвалят Лю нарочно, по просьбе мужа. А на самом деле Лю — совершенно обычный ребенок, который мог бы заняться чем-нибудь более подходящим для мальчика. Например, боевыми искусствами.

Года четыре Хлоди не сдавалась, подсовывала сыну свои любимейшие фильмы, в которых простые гонконгские пареньки лихо расправлялись с негодяями при помощи правой пятки. Сын, зевая, просматривал фильмы и отдавал диски обратно матери. На ее вопросы, не хочет ли он оставить фильм у себя, Лю всегда отвечал «нет». Постепенно Хлоди убедила себя, что все произошедшее, — результат тайного заговора между мужем и сыном. Иного объяснения, почему мальчик, китайский мальчик столь равнодушен к подвигам бойцов Шаолиня, зато готов часами смотреть как толстый тенор протяжно выпевает «Cheleste Aida», иного объяснения этому феномену не было. Только заговор.

Когда Майкл приезжал с очередных гастролей, Лю тихонько жаловался ему на маму. Старший мистер Фонг гладил сына по голове и уговаривал не сердиться на маму, постараться ее понять.

— Но, папа, — возражал Лю, — я ей сколько раз объяснял, что не могу смотреть эти тупые фильмы, она не понимает.

Майкл вздыхал и говорил о том, что у каждого человека есть мечта. У твоей мамы была мечта вырастить чемпиона по каратэ. Но вышло так, что у тебя другие способности. Всегда обидно, когда мечта не сбывается.

— Папа, я могу пообещать маме, что стану самым лучшим в мире скрипачом. Она обязательно будет мной гордиться.

— Конечно, сынок, — улыбался мистер Фонг, а потом, поздно вечером, упрашивал жену проявлять хоть немного интереса к делам сына.

Хлоди долго выпендривалась, потом, нехотя, соглашалась. Оба знали, что она не сдержит данного слова, и в следующий приезд Майкла все повторится. Совместные походы к семейному психоаналитику также не приносили результатов. Ощутимых результатов. Однажды, после очень долгого и утомительного сеанса, во время которого Хлоди несколько раз порывалась закатить настоящую истерику, психоаналитик через свою помощницу передал мистеру Фонгу, что хотел бы переговорить с ним с глазу на глаз.

— Вы знаете, — сказал он Майклу, — было бы неплохо, если бы у вашей жены появилось какое-нибудь увлечение. Она не увлекается вышиванием? Плетением макраме? Изготовлением домиков из спичек?

Майкл печально покачал головой. Нет, ничем таким Хлоди Фонг не увлекалась.

— Вам стоит попробовать подыскать ей подходящее занятие, — произнес психоаналитик рекомендательным тоном.

— Видите ли, — огорчился Майкл, — я очень редко бываю дома (и не очень хочу бывать там чаще, — подумал он, но вслух этого произносить не стал). Может быть, доктор, все же какие-нибудь таблетки?

— Таблетки вряд ли помогут в вашем случае, — авторитетно заявил психоаналитик, — она, конечно, станет поспокойнее, но главная проблема останется. Ваша жена придумала себе вымышленный мир. Вы и ваш сын должны были стать главными действующими лицами, можно сказать, главными положительными героями. Знаете, хорошие парни, плохие парни. Вы — хорошие парни. Но так получилось, что у вас свои увлечения, вы не вписались в ее картину мира. Но и к плохим парням она не может вас отнести…

Доктор сделал паузу и закончил фразу:

— По крайней мере, сына точно не может.

Он посмотрел на монитор и еще раз повторил:

— Очень, очень было бы неплохо, если бы ваша супруга нашла себе иной смысл в жизни.

— Я вас понял, доктор, — ответил Майкл и уточнил, — таблеток не будет?

— Ваша жена вменяема, просто слишком возбудима. Я, конечно, могу выписать самые легкие препараты, но… Давайте попробуем еще немного обойтись без них.

«Давайте попробуем еще немного обойтись без них,» — негодовал Майкл по дороге домой (негодовал про себя, так как Хлоди сидела рядом, как обычно, обиженная на весь свет), — «Давайте попробуем… Старый черт, не стесняется каждый раз брать деньги, а толку пока никакого. Надо было ему предложить попробовать… Пожить с ней хотя бы неделю. Мигом бы вытащил из своего сейфа самые сильные препараты… Или даже яд.»

Такие мысли посетили Майкла Фонга впервые в жизни. Будучи от рождения неисправимым оптимистом, первые двадцать с лишним лет (до момента знакомства с будущей женой) Майкл Фонг смотрел на мир если не через розовые очки, то уж точно не через черные. Брак с Хлоди Мур подверг врожденный оптимизм серьезному испытанию и выработал в характере Майкла не только исключительное терпение, изрядную долю сарказма, но и способность «отключаться» от действительности.

Это сыграло с ним сегодня злую шутку. Майкл так разозлился на неуступчивого доктора, что сам не заметил как, задумавшись, превысил скорость, был остановлен полицейским и оштрафован на крупную сумму. Это окончательно вывело из себя обычно спокойного и уравновешенного Майкла. Подъехав к дому, он довольно невежливо буркнул жене, что должен через полчаса быть на репетиции и что не может провести с ней этот вечер. Хлоди еще сильнее надулась, но скандалить не стала, молча вышла из машины. Майкл быстро дал задний ход, уже разворачиваясь, краем глаза отметил, что жена открыла почтовый ящик и вытащила оттуда какие то бумаги.

Вернувшись с репетиции (очень, очень поздно, — Майкл понимал, что это несправедливо по отношению к сыну, но ничего не мог с собой поделать, видеть Хлоди после посещения психоаналитика было выше его сил), мистер Фонг с удивлением обнаружил, что жены нет дома.

— А где мама? — поинтересовался он у сына, после того как заглянул на кухню, в ванную, в спальню и в маленькую кладовку под лестницей, — Хлоди ни в одном из этих мест не наблюдалось.

— Она пошла на какое-то собрание, — ответил Лю.

Майкл удивился, но уточнять не стал. Миссис Майкл Фонг вернулась домой в половине первого ночи, на вопрос мужа, где она была, отвечать не стала, но зато объявила, что с сегодняшнего дня Майкл будет спать в комнате для гостей.

Чтобы не огорчать супругу, в кои-то веки пребывающую в относительно спокойном расположении духа, Мистер Фонг сделал вид, что обиделся, быстро собрал свои вещи и перенес их в комнату для гостей, опасаясь, что Хлоди передумает.

Хлоди не передумала. Три раза в неделю она ходила на какие-то сборища, приносила домой брошюры и журналы. Вечерами сидела у компьютера, что-то искала в сети. Подошло время очередного визита к психоаналитику, Хлоди заявила, что больше в терапии для пары необходимости нет, Майкл может оставаться дома, она сама съездит и все объяснит. Через три часа Майклу позвонил психоаналитик и, выразив свое огорчение по поводу потери столь приятных клиентов, поздравил Майкла.

Мистер Фонг очень удивился и поинтересовался, с чем именно.

— Ну, как же, — удивился специалист, — ваша жена нашла себе новый круг общения. Не самый плохой вариант.

Майкл молчал, аналитик забеспокоился:

— Она что, ничего вам не рассказала?

Пришлось признаться, что нет.

— Тогда, — с сожалением сказал аналитик, — вам придется подождать, когда она сама будет готова сообщить свои новости.

— Но, — начал, было, Майкл…

— Нет, нет и еще раз нет, — твердо ответил аналитик, — я не могу вам ничего сообщать, извините.

Обеспокоенный Майкл направился в их теперь уже не совместную спальню, где обнаружил несколько методичек не так давно появившегося Общества “Save Soul — SS”. В тех кругах, где вращался Майкл, новое общество принимали всерьез. Самые продвинутые коллеги Майкла по оркестру, в основном те, чьи предки приехали в США из Восточной Европы, говоря об «SS» вспоминали Германию 30-х годов прошлого столетия, где существовала организация с подобной аббревиатурой. Майкл долго не верил в пытки и газовые камеры, пока однажды, во время очередных европейских гастролей, альтист Збышек не сводил его на экскурсию в Освенцим. Майкл был потрясен, шокирован, его разум отказывался верить собственным глазам. Невозможно, чтобы такое творили люди с другими людьми… Поздно вечером, после концерта, в каком-то баре пьяный Збышек рассказал ему, что его пра-прадедушка выжил в Освенциме, и что все, увиденное сегодня Майклом, правда.

И вот сейчас он, Майкл Фонг, музыкант, первая скрипка в лучшем оркестре страны, счастливый отец невероятно талантливого сына, стоит в собственном доме и держит в руках агитки сомнительной организации. Сомнительной с точки зрения человеческой морали.

Майкл услышал, как хлопнула входная дверь, вернулась Хлоди. Он не стал спускаться вниз, не хотелось устраивать разборки в присутствии Лю. Когда жена вошла в спальню Майкл резко (что было ему совсем не свойственно ранее) подошел к ней и, протянув ей брошюру, спросил:

— Как ты это объяснишь, Хлоди?

Жена не смутилась, не запаниковала, не заплакала и не закатила истерику. Она спокойно взяла брошюру, положила ее на тумбочку около кровати.

— Чему ты так удивляешься, Майкл? Тебе никогда не было до меня никакого дела. Ты всегда считал меня недалекой курицей, помешанной на боевиках. Ты отобрал у меня молодость, ты отобрал у меня сына. Я никому не нужна в этом доме.

Если бы она гневно выкрикнула эти слова, заливаясь слезами, Майкл бы просто повернулся и вышел, чтобы не видеть очередную истерику жены. Но Хлоди говорила совершенно спокойным тоном, и это напугало Майкла более всего. А самое ужасное, в ее словах было много правды. Он давно уже считал жену чем-то вроде необходимого придатка к талантливому сыну. И вдруг оказалось, что придаток имеет собственное мнение. Майкл молчал, Хлоди, между тем, продолжала говорить.

— Я знаю, ты хотел, чтобы я занялась танцами или плетением макраме… Но Мне Это Не Интересно, Майкл! — она чуть повысила голос и у мистера Фонга появилась надежда, что сейчас этот тихий кошмар закончится и начнется привычная семейная ссора, но Хлоди взяла себя в руки. — Почему ты не радуешься, Майкл? Я нашла увлечение себе по душе. Знаешь, ТАМ никто не считает, что я глупая. ТАМ мне объяснили, что просто пока никто в семье во мне по-настоящему не нуждается. Но мне надо терпеливо ждать, и наступит день, когда я буду вам нужна.

— И когда такой день наступит? — машинально спросил потрясенный Майкл.

Хлоди пожала плечами:

— Не знаю. Там говорят, что я сразу пойму…

На этом их первый и последний разговор по поводу нового «хобби» миссис Майкл Фонг закончился.

Куда бы ни ходила Хлоди Фонг, ТАМ ее не обманули насчет дня, когда она станет очень нужна своей семье. Только ждать этого дня ей пришлось почти десять лет.

Все эти годы семья Фонг жила в состоянии хрупкого, очень хрупкого мира. Таких семей много вокруг нас. Со стороны кажется, что у них все в порядке, вы даже завидуете таким семьям, — ну, надо же, как у людей все отлично складывается… И лишь иногда, случайно, вам удается заглянуть за кулисы благополучия.

К шестнадцати годам Лю выиграл несколько региональных и международных юношеских скрипичных конкурсов. В тот год, когда «настал час» миссис Майкл Фонг, ее сыну Лю исполнилось 16 лет, и его заявили на Московский Международный конкурс скрипачей имени Никколо Паганини. По этому случаю в торжественной обстановке студенту консерватории мистеру Лю Фонгу была вручена уникальная скрипка работы Джузеппе Гварнери, один из пятидесяти дошедших до наших дней инструментов, некогда созданных великим генуэзцем.

Событие широко освещалось в прессе, фотографии Лю со скрипкой в руках появились во всех СМИ, даже главные новостные каналы страны уделили этому примерно две минуты своего дорогого эфирного времени.

Конкурсная программа стала предметом ожесточенного спора между Майклом и педагогом Лю по классу скрипки. Майкл считал, что хотя исполнение знаменитых «капризов» Паганини будет весьма выигрышным, все же стоит познакомить публику с гораздо менее известными произведениями. В итоге был найден разумный компромисс: для выступления соло Полонез Венявского, второй тур — скрипка в сопровождении фортепьяно — соната Дж. Тартини «Дьявольские трели», в третьем туре (в сопровождении симфонического оркестра) Лю должен был играть Концерт для скрипки с оркестром Петра Чайковского. Для финального концерта (в том, что Лю выйдет в финал никто не сомневался, вопрос был лишь будет ли он первым или возьмет Гран При) был выбран Первый концерт для скрипки с оркестром Никколо Паганини. Времени до конкурса оставалось всего ничего, каких-то полгода. Лю отправил заявку и начал готовиться. В конце августа Майкл Фонг получил письмо от профессора, педагога своего сына по классу скрипки. Титулованный мэтр просил мистера Фонга изыскать возможность нанести визит в консерваторию. Так случилось, что у мистера Майкла Фонга как раз случился небольшой перерыв в гастрольном графике, он отправил ответное письмо, в котором сообщил, что приедет в среду.

Профессор ждал Майкла на втором этаже в аудитории номер двести тридцать четыре.

— Здравствуйте, — сказал Майкл и протянул ему руку, — я вас слушаю.

— Здравствуйте, здравствуйте, — несколько отрешенно ответил профессор, затем неожиданно резко схватил Майкла за рукав и потянул к дверям, — пойдемте, пойдемте, вы должны сами это услышать!

Они прошли по коридору и остановились перед аудиторией номер двести сорок пять. Профессор прижал палец к губам и осторожно приоткрыл дверь.

В небольшой репетиционной комнате спиной к двери стоял Лю.

— Только ничего не говорите, — прошептал педагог Майклу, — у него не получается пассаж в двадцать четвертом капризе. То есть, это он считает, что не получается. Любой другой студент был бы счастлив сыграть этот пассаж так, как играет его Лю. А вот ваш сын, мистер Фонг, недоволен. Он репетирует каждый день по несколько часов, я не знаю, чего он хочет добиться. Вот, смотрите…

Лю положил скрипку на плечо, поднял смычок, закрыл глаза (этого, конечно, Майкл с профессором видеть не могли, но Майкл знал, что сейчас Лю закрыл глаза), взметнулась вверх правая рука…

И мир сошел с ума. Воздух вздрогнул и распался на отдельные молекулы, волна звуков пронеслась по комнате, но там ей было тесно, через приоткрытую дверь она выплеснулась в коридор. Майкл отшатнулся, профессор, заметив его состояние, закрыл дверь. Теперь музыка звучала немного тише, по крайней мере, ее можно было слушать, не опасаясь за свой рассудок.

— Вы это слышали? — спросил профессор, — Я уверен, что сам Паганини никогда ТАК не мог сыграть свой каприз. Но он написал его… Для вашего сына, Майкл. Для вашего сына…

Майкл ничего не ответил, повернулся и ушел, не попрощавшись с профессором. Сев в машину, он попытался разобраться в своих чувствах. Он должен гордиться сыном. Должен, да. Все родители хотят, чтобы дети были умными, красивыми, талантливыми и удачливыми. Когда дети обладают всеми этими качествами (или хотя бы парочкой), родители должны быть счастливы. Почему же он, Майкл Фонг, первая скрипка самого лучшего в стране симфонического оркестра, отец замечательного мальчика Лю, не чувствует себя счастливым?

Впереди мелькнула вывеска «Старбакс», Майкл решительно свернул на стоянку. Домой ехать совершенно не хотелось. Невозможно видеть жену, изучающую очередную душеспасительную брошюру своего дурацкого общества. Спасибо, что хоть их не втягивает.

Майкл заказал кофе и еще раз попытался разобраться со своими чувствами. Примерно через полчаса он уже не сомневался в диагнозе. Да, родители радуются успехам своих талантливых детей, но оказывается очень трудно и очень страшно вдруг осознать, что твой ребенок — гений. Что в свои шестнадцать он играет лучше, чем ты в свои сорок. И, что самое ужасное, даже если ты будешь держать в руках скрипку двадцать четыре часа в сутки, ты все равно никогда, никогда не сыграешь так, как он. Потому что ты — способный музыкант, хороший музыкант, но ты — НЕ гений.

Он расплатился за кофе и поехал домой, не подозревая, что уже через сорок минут он будет проклинать себя за столь внезапно проявившуюся профессиональную ревность к сыну.

В гостиной стояла Хлоди. Похоже, она только что закончила разговаривать с кем-то по телефону, и услышанные новости были не из разряда приятных. Она осторожно положила телефон на журнальный столик и диковатыми глазами посмотрела на Майкла. Он поздоровался, жена ничего не ответила. Вот это показалось странным, обычно в ответ на его приветствие она безупречно вежливо отвечала «добрый день» или «добрый вечер» (это зависело от времени возвращения Майкла домой). Основополагающий принцип общества «Save Soul» гласил «нужно быть абсолютно вежливыми с теми, кто тебя окружает». Отсутствие «абсолютной вежливости» почти автоматически приводило к изгнанию паршивой овцы из дружного стада «SS». Хлоди Фонг уже добрых десять лет была активным членом местного отделения общества и даже, как однажды с удивлением узнал Майкл, занимала там какой-то ответственный пост. Должна быть очень веская причина, чтобы Хлоди проигнорировала принцип «абсолютной вежливости». Майкл решил выяснить эту причину.

— Что случилось, Хло?

Жена очень медленно села в кресло, взяла в руки телефон и положила обратно. «Неужели она сошла с ума?» — мелькнула мысль, Майкла бросило в пот. Он никогда в жизни не имел дела с сумасшедшими, рука полезла в карман пиджака за телефоном, нужно срочно позвонить 911.

— Это Лю, — вдруг хрипло сказала Хлоди, — они звонили насчет Лю.

Майкл не сразу понял:

— Кто они? — и вдруг до него дошло, он подскочил к жене и больно сжал ее плечи:

— Что случилось, Хлоди??? Что случилось с Лю?

Потом они долго сидели в приемном покое, и Майкл впервые за много лет нежно обнимал Хлоди за плечи. Когда появился врач, Хлоди напряглась, Майкл погладил ее по спине:

— Посиди, я сам все узнаю…

— Состояние тяжелое, но стабильное, — сразу начал врач.

— Что случилось с ним, доктор?

— Похоже, что на вашего сына напали. Он сильно избит, переломаны ребра, но не это самое плохое…

— А… — Майкл запнулся, но все же произнес, — А что самое?

— Те, кто это сделал, надели ему на голову каменную вазу для цветов. Череп не проломлен…

— Слава Богу! — выдохнул Майкл.

Врач строго посмотрел на него:

— Мы не можем пока сказать, как сильно поврежден мозг.

— Но ведь вы только что сами сказали, что череп цел? — робко возразил Майкл.

— Могут быть внутренние повреждения.

— И когда станет ясно, есть эти повреждения или нет? — спросил Майкл.

— Давайте подождем, пусть он сначала выйдет из комы.

Майкл вернулся к жене, она по-прежнему сидела, не двигаясь, смотрела в одну точку и молчала.

— У него стабильное состояние Хло. Его сильно избили, но он жив.

Миссис Фонг ничего не ответила, просто встала и направилась к выходу. Майкл испугался, эмоциональная Хлоди, за почти два десятка лет совместной жизни, устраивавшая истерики и по менее значительным поводам, молчала. Он кинулся к врачу.

— Доктор, моя жена… Она очень странно себя ведет.

Врач кивнул:

— У нее шок, сейчас ее перехватит в коридоре медсестра, вашей жене сделают укол, и она будет спать несколько часов.

Неожиданно в коридоре послышался шум, потом Майкл услышал голос своей жены:

— Отойди от меня, мерзавка, что ты лезешь со своими каплями?

В голосе Хлоди не слышалось ни малейшего намека на основополагающий принцип «абсолютной вежливости», она скандалила с упоением, как в былые времена. Майклу стало неловко, но в то же самое время он успокоился.

— Пожалуй, уколов не нужно, — быстро сказал он оторопевшему врачу, — с ней все в порядке.

И, пока доктор не опомнился, Майкл быстро выскочил в коридор. Испуганная пуэрториканка вжалась спиной в стену, над ней как волна цунами нависла разгневанная Хлоди. На полу в маленькой коричневой лужице валялся пластиковый стаканчик.

Хлоди подняла руку и замахнулась, Майкл бросился вперед, схватил жену за талию и оттащил от медсестры.

— Мерзавка, мерзавка, мерзавка, — шипела Хлоди, пытаясь вырваться, — ты у меня еще поплатишься, мерзавка…

Майкл буквально вытолкал супругу на улицу:

— Успокойся, дорогая, она просто хотела тебе помочь.

Хлоди перестала дергаться и неожиданно спокойным голосом скомандовала:

— А ну, отпусти меня.

Майкл разжал руки и отступил на шаг. Истерящая Хлоди была привычна и понятна. Новая, спокойная и уверенная, Хлоди пугала. Майкла даже слегка затошнило от страха. Он не знал, что ожидать от этой незнакомой женщины.

— Поехали домой, Хло, — робко предложил он, — доктор сказал, что завтра будет ясно, насколько все плохо… — он помолчал и неуверенно закончил, — Может быть, будет ясно.

Хлоди кивнула и спокойно села в машину, Майкл завел двигатель, чуть приоткрыл окно, рука потянулась включить музыку, но он вовремя опомнился. В данной ситуации музыка была неуместна.

Дома Хлоди закрылась в спальне. Майкл немного постоял под дверью, прислушался. Тишина. Жена не плакала, не причитала. Ему опять стало страшно, он быстро спустился вниз, в гостиную. Обычно непьющий, он вдруг понял, что если немедленно не выпьет рюмку чего-нибудь крепкого, нервы могут не выдержать.

Коньяка в баре не оказалось, зато там стояла открытая бутылка настоящей русской водки, привезенная Майклом полгода назад из гастрольного тура. Майкл налил себе половину стакана и сделал глоток. У него перехватило дыхание, гортань наотрез отказывалась принимать непривычный напиток. Подавив рвотный рефлекс, Майкл загнал водку в горло и быстро сделал еще один глоток.

Минут десять ничего не происходило, он сел в кресло и тупо уставился в угол. В углу стоял сейф, установленный по настоянию страховой компании. В сейфе хранилась скрипка, та самая, работы Джузеппе Гварнери. Майкл резко встал, пошатываясь, подошел к сейфу, приложил палец к сенсорному устройству, дверь медленно открылась. Он вынул скрипку, неловко задев пальцем струны.

Немного постояв, Майкл Фонг положил скрипку обратно в сейф. Он, Майкл, не имеет права на ней играть. Потому что на такой скрипке должен играть гений. Такой, как его сын Лю. А в том, что с Лю случилось несчастье, виноват он, Майкл. Виноват, потому что позавидовал, позавидовал собственному сыну.

Майкл упал в кресло, да, он виноват… Что теперь делать? А если врачи не смогут помочь и Лю умрет? И останется только ненавидящая его Хлоди. Мистер Фонг подумал, что надо бы еще выпить, но сил уже не было. Он так и уснул, сидя в кресле. Разбудила его Хлоди.

— Звонили из больницы, Майкл, Лю пришел в себя. Нам нужно ехать.

— Да, да, — Майкл растеряно взмахнул руками, с непривычки голова гудела, — иду…

— Я поведу машину, — резко ответила Хлоди, — ты не в состоянии сесть за руль. И вообще, сыну нужна твоя поддержка, а ты позволяешь себе пить. Иди в ванную и приведи себя в порядок. Я не хочу, чтобы Лю видел тебя таким.

Майкл кивнул, на этот раз Хлоди была абсолютно права. Он поплелся в ванную (надо бы поторопиться, но измученный организм задавал свой темп), включил воду, взял тюбик с зубной пастой и щетку. Внезапно закружилась голова, Майкла шатнуло вперед, он успел выставить вперед руку, чтобы не удариться о зеркало… Постояв так несколько минут, пока не перестала стучать кровь в висках, Майкл открыл кран. Не отрываясь от зеркала, свободной рукой плеснул в лицо воды, стало легче, но ненамного.

— Ты что там застрял? — раздался из-за двери голос Хлоди.

Майкл сморщился, выдавил на щетку немного пасты, провел ей пару раз по зубам, чтобы убрать привкус во рту. Выплюнул пасту, наскоро сполоснул рот, и крикнул:

— Уже иду!

С дороги Хлоди позвонила в больницу, поэтому, когда они вошли в приемный покой, хирург, делавший операцию Лю, уже ждал их.

— Я могу его увидеть, доктор? — сразу пошла в наступление Хлоди.

— Да, — кивнул врач, — но только очень недолго. Состояние еще нестабильное.

Майклу казалось, что пациентов в таком тяжелом положении должны держать где-нибудь далеко. По крайней мере, в телесериалах посетители, пришедшие навестить тяжелобольного родственника или знакомого, обычно шли длинными коридорами. Палата Лю оказалась за третьей дверью в первом же коридоре.

Доктор открыл дверь и вошел в палату, за ним уверенно вошла Хлоди, а Майкл… Майкл, к стыду своему, остался. Ему стало страшно. Вернулась мучительная мысль, что в том, что случилось с сыном, виноват он. И сейчас, если он войдет в палату, Лю скажет это вслух:

— Папа, я знаю, что ты завидуешь!

— Вы идете? — спросила Майкла невысокая медсестра с какими-то скляночками в руках.

— Я, — Майкл замялся.

Оказалось вдруг, что очень сложно объяснить, почему отец не хочет видеть тяжелобольного сына.

Сестра понимающе кивнула. Наверное, в ее практике такие случаи встречались. Она вошла в палату, Майкл остался. Прошло не больше трех минут, дверь открылась, появились Хлоди и лечащий врач.

— Ну что, доктор? — быстро спросил Майкл, стараясь не встречаться взглядом с женой.

— Боюсь, что положение несколько хуже, чем мы ожидали, мистер Фонг.

У Майкла оборвалось сердце, неужели он своей завистью погубил сына:

— Вы хотите сказать, что Лю… — начал он.

— Он выживет, — перебил его врач, — но возможна полная потеря слуха.

Последующие полгода жизнь семьи Фонг, и до того бывшая не безоблачной, превратилась в натуральный кошмар.

Лю выписали из больницы через полтора месяца. Забирала его Хлоди, Майкл уехал на гастроли. Объяснение для всех, кто мог заинтересоваться, — семье очень нужны деньги. Больше, чем раньше. Объяснение для себя, — он не мог находиться с сыном в одной квартире. Чувство вины усиливалось с каждым днем и стало почти невыносимым. Видеть, как Лю берет в руки скрипку и пытается играть, и как у него это не получается, было невыносимо.

А тут еще, поскольку на конкурс имени Паганини они уже никак не попадали, пришло официальное письмо, что скрипка, чудесная скрипка работы Джузеппе Гварнери, должна быть возвращена в скрипичный фонд. Ее выдадут другому музыканту, потому что такой инструмент должен играть.

В день, когда забрали скрипку, Лю не вышел из своей комнаты. Не вышел он и на следующий день и через неделю. Майкл ходил мрачнее тучи и боялся зайти к сыну. Хлоди же, напротив, расцвела. В доме стали появляться какие-то незнакомые люди. На вопрос Майкла, кто они такие, жена коротко ответила, что все они — члены общества «Save Soul». Майкл не стал уточнять, что делают все эти «члены» в их доме. Наверное, он должен был выгнать их, но не мог. Потому что в трудную для сына минуту недалекая, как считал все эти годы Майкл, Хлоди оказалась сильнее, чем он.

Даже сейчас она смело входила в комнату сына (Лю часами лежал на кровати, повернувшись к миру спиной), терпеливо дожидалась, когда он заметит ее присутствие, и начинала с ним разговаривать, четко выговаривая слова, чтобы Лю мог прочесть по губам. Майкл за это время в комнату Лю не зашел ни разу. Он вообще старался поменьше бывать дома, сутками пропадая на репетициях. Когда встал вопрос о внеочередных гастролях (нужно было срочно заменить сломавшего ногу коллегу), руководитель оркестра вызвал Майкла к себе в кабинет и деликатно намекнул, что если в связи с тяжелыми семейными обстоятельствами мистер Фонг не сможет поехать, все это поймут. Майкл, не дослушав, перебил руководителя, заявив, что «дома, конечно, не все в порядке, но Хлоди владеет ситуацией». Руководитель заметно удивился, но благоразумно промолчал, потому что был интеллигентным человеком. Фамилия мистера Фонга была занесена в гастрольный список.

Гастроли продлились четыре месяца. Майкл ежедневно звонил домой. Он принципиально не набирал мобильник жены, а звонил на домашний номер в надежде услышать сына. На звонки отвечали всегда. Когда Хлоди, когда незнакомые очень вежливые голоса. Майкл представлялся и просил позвать миссис Фонг. Чьи это голоса, он не спрашивал. И так было понятно, что в их доме, похоже, открылось региональное отделение «SS». Лю трубку не взял ни разу, хотя еще до отъезда Майкл оборудовал все аппараты в доме световым сигналом, чтобы Лю видел, когда телефон звонит.

Рано или поздно все заканчивается, закончился и этот гастрольный тур. Родной город встретил Майкла привычным дождем. Майкл остановил такси и продиктовал адрес. По дороге он пытался настроиться на оптимистичный лад, получалось плохо. Так, в тоскливом настроении мистер Майкл Фонг подъехал к своему дому. Там стояло неожиданно много машин. Тоска вмиг сменилась злостью, наглость адептов «SS» перешла все границы. С твердым намерением выгнать всех Майкл поднялся по ступенькам. Неожиданно дверь открылась, из дома вышел невысокий толстый мужчина в смешных круглых очках. Майкла мужчина проигнорировал, хотя они чуть не столкнулись лбами (точнее лоб мужчины чуть не врезался Майклу в солнечное плетение). Чудом избежав столкновения, мужчина бесцеремонно повернулся к Майклу спиной и энергично начал жать руку шедшей за ним Хлоди:

— До свидания, миссис Фонг, был очень рад с вами познакомиться. Полагаю, что все формальности мы уладим очень быстро.

Хлоди что-то сказала в ответ, но очень тихо, Майкл не расслышал. Толстячок отпустил ее руку, привычным движением вытер ладонь об штаны и продолжил:

— Завтра, я думаю, завтра ваш сын получит контракт. Не волнуйтесь…

Хлоди опять что-то сказала, толстяк кивнул:

— И этот вопрос тоже решаем. Спасибо, что нашли время меня принять.

Майкл подумал, что пора вмешаться, открыл было рот, но толстяк резко развернулся, отодвинул Майкла плечом и быстро засеменил вниз по лестнице.

— Кто это? — язвительно поинтересовался Майкл, — Неужели ты, наконец, завела любовника…

Хлоди пожала плечами и ничего не ответила. Майкл продолжал напирать:

— Теперь ты со мной уже не разговариваешь, да? Что не мешает тебе брать у меня деньги. В том числе на взносы в это твое идиотское общество!

— Не волнуйся, — неожиданно ответила Хлоди, — больше я не буду брать у тебя деньги.

— Интересно, на что ты собираешься жить, — парировал Майкл.

— Я нашла работу, — ответила жена.

— Интерееееесно, и кем же ты можешь работать, если ты никогда в своей жизни не работала, — продолжал издеваться над женой Майкл, но его язвительные фразы, похоже, совершенно не трогали Хлоди. Дождавшись, когда муж выпалит очередную гадость, миссис Фонг заметила:

— Я хотела тебе сказать, Майкл, что Лю скоро уедет.

— Что? — он сначала решил, что ослышался, — Что ты сказала?

— Я сказала, Майкл, — очень спокойно повторила жена, — что Лю скоро уедет.

— Что ты задумала? — заорал он и схватил жену за плечи.

— Не зарывайся, Майкл, — посоветовала Хлоди, — иначе тебе придется объясняться в полиции.

— Ты сумасшедшая, — Майкл ткнул ей в грудь указательным пальцем, — Ты сама-то понимаешь, что говоришь. Куда он поедет? Он — инвалид.

— Закария Виальдо взял его в свой новый проект.

Даже такой далекий от мира кино человек как Майкл Фонг слышал фамилию Виальдо. А уж о новом проекте синьора Виальдо рассказали все новостные каналы, знаменитый шоумен Фрэнк Лири посвятил этой теме свое воскресное шоу. Также Майкл несколько раз натыкался на интервью с самим Виальдо и вторым продюсером, никому не известным русским, чей вклад, похоже, ограничивался только деньгами. Но какая может быть связь между великим Закарией Виальдо и домашней курицей Хлоди Фонг? Он уже хотел задать этот вопрос, как вдруг вспомнил, что в самом конце интервью, после того, как Закария и никому не известный русский рассказали о своем видении нового фильма (этот кусок передачи Майкл не запомнил), оператор вдруг показал крупным планом пиджак господина Виальдо. На лацкане красовался значок, две буквы «SS». Точно такой же значок был приколот к домашнему платью Хлоди.

Через две недели Майкл и Хлоди Фонг провожали сына в Москву. Когда они приехали в аэропорт, к ним подбежала какая-то невысокая энергичная дама.

— Миссис Майкл Фонг? — бодро поинтересовалась дама.

Хлоди кивнула.

— Это ваша семья? — продолжила опрос дама, делая какие-то пометки в своем планшете, — Едет только мистер Лю Фонг?

— Простите, — вмешался Майкл, — а вы кто такая?

Вопрос прозвучал крайне невежливо, но энергичная дама нисколько не обиделась, напротив, от Майклова недоверия она вроде как даже расцвела.

— Я понимаю вас, мистер Фонг, — дама стала еще любезней и доброжелательней, — меня прислал мистер Виальдо. Он сказал, что вам может понадобиться моя помощь.

Майкл насторожился, столь плотная опека со стороны мистера Виальдо казалась несколько неуместной. Да, у Лю проблемы со слухом, но он вполне вменяемый парень…

Дама внимательно посмотрела на Майкла и добавила:

— Я провожу вас в VIP-зону Почти все участники проекта уже там.

Майкл промолчал, но решил повнимательнее присмотреться ко «всем участникам проекта». В конце концов, еще не поздно отказаться. У них свободная страна, никто не имеет права заставить Лю ехать куда-то, если родители, один из родителей категорически против.

В VIP-зоне народу было совсем немного. Почти у самых дверей сидели два мОлодца. Любой человек признал бы в них телохранителей какого-нибудь важного лица. Однако никаких важных лиц в радиусе пяти метров не наблюдалось, зато между телохранителями стоял средних размеров ящик. Видимо, их основной задачей была охрана ящика и его содержимого. Поэтому молодцы одаривали всех входящих подозрительными взглядами, оценивали потенциальную опасность.

Семейство Фонгов не вызвало у них никаких подозрений, но на всякий случай один из молодцов демонстративно провел рукой там, где куртка (Майкл отметил, что все присутствовавшие, кроме дамы-гида, были одеты в одинаковые куртки цвета хаки) слегка оттопыривалась.

— Кто это такие? — Хлоди дернула мужа за рукав.

Майкл не смог отказать себе в удовольствии слегка пнуть жену:

— Не знаю, — прошипел он в ответ, — это твои знакомые устроили Лю в «проект». Похоже, что они не очень тебе доверяют. Не сказали о том, что участников проекта будет сопровождать вооруженная охрана.

Хлоди схватила за плечо женщину-сопровождающую:

— Почему здесь вооруженные люди? Я не отпущу своего сына…

— Успокойтесь, миссис Фонг, — энергичная дама ощерилась в улыбке, — вы забыли, о чем с вами говорил мистер Виальдо… Насчет реабилитации Лю.

Она поднялась на цыпочки так, чтобы дотянуться до уха Хлоди и что-то прошептала. Информация, судя по реакции миссис Майкл Фонг, была сногсшибательная. Хлоди охнула и заискивающе произнесла:

— Не может быть!

— Почему же? — уже для всех сообщила энергичная дама, — Мистер Виальдо всегда держит свое слово.

По реакции энергичной дамы Майкл уяснил для себя, что молодцы входят в программу путешествия и опасности не представляют. Он немного расслабился и стал разглядывать остальных. В кресле у стены сидел нервный толстый мужчина в очках. Мужчина все время доставал сигареты, но не закуривал, а разминал сигарету, пока папиросная бумага не прорывалась, и не начинал высыпаться табак. Тогда мужчина выбрасывал поврежденную сигарету в стоящее рядом мусорное ведро, примерно с полминуты сидел спокойно, после чего вновь лез во внутренний карман куртки.

— Это что за фрукт? — поинтересовался Майкл у энергичной дамы.

Та вмиг перестала улыбаться, укоризненно посмотрела на Майкла и «со значением» произнесла:

— Это режиссер фильма, мистер Брайан Делафонте.

— Мы должны к нему подойти? — поинтересовалась Хлоди.

Женщина сделала шаг, пытаясь защитить мистера Делафонте от непрошеных гостей.

— Полагаю, в этом нет никакого смысла, — твердо заявила она.

Майкл Фонг был полностью с ней согласен. Он также не видел никакого смысла в знакомстве с нервным мистером Делафонте. Ему нужен был человек, которому можно было бы доверить опекать Лю во время поездки, а Брайан Делафонте явно сам нуждался в опеке.

Лучше всего, чтобы Лю опекала какая-нибудь женщина. Майкл посмотрел по сторонам, в дальнем углу VIP-зала сидели две женщины, блондинки. Одна из них читала книгу, вторая сидела, откинувшись на спинку кресла, в ушах Майкл заметил наушники. Та, что с книгой, казалась совсем юной и, к тому же, была очень похожа на Мерилин Монро. Дама в наушниках выглядела несколько старше. Сначала Майкл решил, что ей около тридцати, но, подойдя поближе, с удивлением отметил, что дама, скорее всего, ровесница Хлоди. Правда, выглядела она так, как Хлоди не выглядела даже семнадцать лет назад, до рождения Лю. Пожалуй, к этой женщине можно обратиться с просьбой присмотреть за их сыном. Мистер Майкл Фонг направился к блондинке в наушниках, как вдруг кто-то цепко схватил его за рукав, не давая сделать и шага. Майкл дернулся, пытаясь вырваться, и обернулся.

Хлоди смотрела на него с нескрываемой ненавистью:

— Я вижу, что ты задумал, — прошипела она, — к тем двум шлюхам направился… Я все эти годы знала, что ты на гастролях не теряешь времени даром!

Майкл смутился, не потому, что она «вывела его на чистую воду». Он не хотел скандала. Все эти люди в ближайшие несколько месяцев будут жить и работать вместе с Лю. Зачем им знать о внутренних проблемах семьи Фонг? Но, как ни странно, Майкл почувствовал облегчение. Это была привычная скандальная Хлоди, а не хладнокровная супервумен. Ненадолго ей хватило выдержки. Он почти нежно взял ее за локоть:

— Хло, расслабься… Не устраивай скандал… — Майкл говорил тихо и спокойно, чтобы не привлекать внимания, но было поздно.

Оба охранника повернули головы в их сторону, убедились, что на заветный ящик никто не покушается, и вновь расслабились.

Девушка, похожая на Мерилин Монро, оторвалась от книги и с интересом посмотрела на чету Фонг. Книжку она подняла и прижала к себе, стало видно обложку. Майкл с удивлением отметил, что девушка читает не женский роман, а Эрика Берна «Игры, в которые играют люди». Только женщина в наушниках ничего не заметила, она продолжала покачиваться в такт музыке.

Скандал переходил в следующую стадию. Ноздри Хлоди раздулись, это означало, что она сдерживается из последних сил. И сил этих, как показывал опыт предыдущих лет, хватит ровно на минуту, после чего ей уже будет все равно, кто что скажет или подумает. Ситуация почти вышла из-под контроля. Майкл Фонг зажмурился, сделал глубокий вдох, приготовившись к нескольким минутам позора, открыл глаза, готовый встретить очередной удар судьбы, как вдруг появился ангел-хранитель. На сей раз ангел хранитель принял облик худого нескладного молодого человека. Нимба не наблюдалось, вместо аккуратных золотистых локонов торчали вихры непонятного цвета. Нежно-розовый румянец, которым награждают ангелов художники, также отсутствовал, зато в большом обилии были прыщи различной степени зрелости. А еще ангел был близорук и носил очки с толстыми стеклами, отчего глаза казались совсем маленькими, практически невозможно было разобрать какого они цвета. В общем, по внешнему виду опознать в этом субъекте посланца небес или deus ex machine было весьма затруднительно. Майкл заметил его первым и уже хотел предупредить, чтобы парень отошел подальше, но не успел. Очкарик вежливо обратился к Хлоди:

— Леди, я могу вам чем-нибудь помочь?

Супруга мистера Фонга, конечно же, знала, что женщин иногда называют леди. Она даже имела приблизительное представление, как эти леди должны выглядеть (одним из любимейших фильмов Хлоди, не считая, конечно, фильмов про кунг-фу, был «Унесенные ветром»), но за всю жизнь никто и никогда не называл Хлоди «леди». Ни когда она была мисс Мур, ни когда она стала миссис Майкл Фонг. Поэтому она на всякий случай уточнила у очкастого парня:

— Это вы мне?

Он кивнул, подтверждая тем самым, что именно в миссис Фонг, а не в тех двух крашеных (мужчины могут верить в натуральность таких блондинок, но миссис Фонг не проведешь) шалавах он увидел настоящую леди. Хлоди моментально забыла, что собиралась устроить разборки. Она машинально поправила волосы и одернула кофту, эти движения записаны в геноме у всех женщин мира. Женщины искренне верят, что после таких незамысловатых манипуляций они выглядят лучше, чем двадцать секунд назад, когда они только подошли к зеркалу. Женщины ошибаются. Не зафиксировано ни одного случая, чтобы дурнушка, помахав руками перед зеркалом, вдруг превратилась в писаную красавицу. Ни одного! Вот и миссис Майкл Фонг это не помогло, лучше выглядеть она не стала. Однако прыщавый парень не смутился, а смело продолжил:

— У вас какие-то затруднения, леди?

О, да, у Хлоди Фонг были затруднения. Ее затруднения начались восемнадцать лет назад, когда она вышла замуж за Майкла Фонга. Миссис Майкл Фонг готова была поведать миру о своих затруднениях, чтобы еще раз услышать в свой адрес обращение «леди».

Майкл сначала решил, что прыщавый очкарик тоже состоит в этой шайке, организации «Save Soul», но на куртке парня не было значка. Насколько знал Майкл, члены общества носят значок всегда. Стало быть, этот тип — не из SS, но тогда кто он и что ему нужно от Хлоди? Парень, конечно, постарше Лю будет, ему около двадцати, гормоны ходят по организму батальонами. В его возрасте сексуальными кажутся даже два воздушных шарика. И еще он плохо видит, вон, линзы на очках какие толстые. Несмотря на эти факторы, очень сомнительно, что мальчишка вдруг воспылал страстью к Хлоди.

— Простите, — вступил в разговор Майкл, — вы сотрудник аэропорта?

— Ах, извините, — смутился прыщавый парень, покопался в кармане куртки и вытащил визитку, — вот, возьмите. Я тоже участвую в проекте.

Майкл взял визитку. Сверху было написано «М. Бенджамен Войт», чуть ниже «менеджер» и название фирмы. Название ничего не сказало Майклу, чтобы продолжить разговор, он поинтересовался:

— А что означает буква «М»?

Парень страшно смутился и даже протянул руку, чтобы отобрать у Майкла визитку, но вовремя понял, что это выглядит смешно.

— «М» — это… Это мое первое имя, — он замолчал, надеясь, что дальнейших вопросов не будет. Но тут светскую беседу решила поддержать Хлоди. Ей, во-первых, хотелось еще раз услышать обращение «леди», а во-вторых, она была страшно недовольна тем, что муж в очередной раз пытается оттеснить ее на задний план. Миссис Майкл Фонг издала странные звуки, свою собственную интерпретацию «кокетливого смеха». Будь у нее в руках веер, она бы хлопнула парня по руке, но веера не было, поэтому Хлоди перехватила визитку:

— Я попробую угадать, — игриво начала она. Парень еще больше смутился и затравленно оглянулся, похоже, искал пути к отступлению, но было уже поздно. — «М», — продолжила Хлоди, — это Майкл. Я угадала?

Конец ознакомительного фрагмента.