Мой Прекрасный Принц

Ирина Шитова, 2018

Марта фон Дервиз всю жизнь прожила в маленькой глухой деревне со своею матерью, скрываясь от деспотичного отца дворянина. Но теперь, когда он умер, она решает больше не скрываться и поступить в элитную школу-пансион для благородных. Правда в этой школе учится другой фон Дервиз – приемный сын ее умершего отца, которому он вместо нее оставил все свое наследство…

Глава 8.

Наконец-то директор смог приструнить моего будущего репетитора.

Я сижу в нашем классе, после самоподготовки и жду его. Он опаздывает уже на целых двадцать минут. Активирую стекляшку, чтобы позвонить директору и уточнить время — может я что-то перепутала? Но не успеваю я это сделать, как дверь открывается и в кабинет входит та самая рыжая семиклашка.

Она худая и слишком высокая для своих лет. Девчонка не глядя на меня подходит к парте и седлает стул напротив, таким образом, что оказывается ко мне лицом. Внимательно рассматривает меня, пока я в это время делаю то же самое.

У нее длинные вьющиеся волосы насыщенного красно-рыжего цвета. Красиво очерченные брови и ресницы имеют такой же оттенок. Кожа ее белая, прям молочная какая-то, но на носе и щеках заметна мелкая россыпь забавных веснушек.

Так вот ты какой, мой репетитор.

— Ты симпатичная, — нарушаю я первая это затянувшееся рассматривание.

— А ты фигово льстишь, — фыркает она, забавно дернув плечом.

Я копирую ее дергающий жест.

— Поверь, если бы ты мне не понравилась, я бы так тебе и сказала — ты страшная. Ну, или скорее уж, промолчала. Но ты классная. Мне нравятся твои волосы, — я протягиваю руку и хватаю один из завивающихся локонов, накручивая их на палец. Ааа, крутые волосы. Огонь.

Она недовольно поджимает губы, но локон не вырывает.

Я не могу ничего с собой поделать и начинаю гладить ее по гриве, лежащей огромной копной на одном из ее плеч. Девчонка недовольно закатывает глаза.

— Ты что делаешь? — спрашивает она меня.

— Блин, прости, — я убираю, наконец, руку с тяжелым вздохом. — Просто если вижу что-то такое прикольное, не могу остаться в стороне. Они, правда, классные.

— Вообще-то рыжий цвет считается цветом ведьм, — опять раздраженно возражает она мне, откидывая волосы назад. — Ну, и вообще, это не цвет дам высшего света. Поэтому, сколько себя помню, мама постоянно пыталась их красить в блонд. Но как только я подросла и стала иметь свое собственное мнение, больше к своим волосам не даю никому прикасаться.

— Вот сук…, — вырывается у меня непроизвольно, но я себя останавливаю. Как же, все-таки мама. Хоть и сука.

Это я вслух не говорю.

Однако мой репетитор ничуть не обижается, а только хмыкает:

— Ничего страшного. Я уже привыкла слышать в этом гадюшнике всякие мерзости о моей матери.

— Почему? — искренне удивляюсь я. — Они тоже считают, что издеваться над ребенком, пытаясь изменить его суть слишком мерзко?

Она удивленно вздергивает свои аккуратненькие рыженькие бровки. Покачав головой, она отвечает:

— Нет. Не поэтому. Совсем.

Теперь она не выглядит такой напряженной и колючей, как было, когда только зашла в класс.

— Меня зовут Марта. А тебя? — спрашиваю я, решив, что контакт налажен.

— Алиса.

— Алиса… Алиса, — я смакую это имя на языке. Оно мне нравится. И оно ей идет. — Алиса — Лиса. Это ведь прямо про тебя!

— Да, да, — закатывает она глаза. — Очень интересное замечание. Ты прям как мой брат. Он тоже дразнит иногда меня лисой.

— У тебя есть брат, — с улыбкой замечаю я. Слава богу, эта девчонка похоже противостоит матери не одна. — Он такой же рыженький и симпатичненький, как и ты?

— Нет, — хохочет она так, как будто услышала самую смешную шутку в своей жизни. — Он симпатичный да, но не рыжий. Мы от разных отцов. Он пошел в мать, а я вот в своего папашу. Правда никогда его не видела, но не страшно.

Она вновь беспечно пожимает плечами, но я замечаю нотку печали в ее голосе. Думаю, что понимаю ее. Я тоже ни разу не видела своего отца. То есть я его технически видела, но воспоминания о нем практически стерлись.

Это скорее просто какой-то расплывчатый образ, который сумел сохраниться в памяти пятилетнего ребенка.

— А знаешь, кого ты мне напоминаешь? — говорю я, прищурившись и рассматривая ее. — Мериду.

— Кого? — она удивленно смотрит на меня, округлив свои зеленые глаза.

— «Храбрая сердцем». Мерида, — объясняю я ей, но ни одного признака узнавания не отображается на ее лице. — Божечки, только не говори, что не смотрела этот мультфильм!

— Нет, — качает она головой. — Я в принципе мало смотрю телевизор. Здесь они положены либо самым богатым, либо с родословной породистого скакуна. Остальные могут пользоваться актовым залом, но насколько я знаю, там мультфильмов нет. Только новости и всякие скучные научные передачи можно увидеть.

— Жалко, — разочаровано тяну я. — Ты просто вылитая главная героиня. Правда, не такая лохматая.

— Мультик интересный? — задумчиво спрашивает она у меня, стуча пальцами по моей парте.

— Да. У меня тоже нет в комнате телевизора, но я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы мы могли с тобой его вместе посмотреть.

— Не надо ничего придумывать, — машет она рукой. — Мы посмотрим его у моего брата. На ближайших выходных мы с ним не едем к матери, так что суббота и воскресенье в нашем распоряжении. Или ты уедешь?

— Нет, я буду здесь, — качаю я головой. — А у твоего брата есть телевизор?

— У него есть все, — говорит она таким тоном, что я понимаю, что за этими словами стоит гораздо больше, чем просто констатация фактов. — А теперь, давай работать, лентяйка. Нарышкин грозился, что если у тебя не будет стоять в четверти хотя бы тройка по английскому, то он выпрет меня из школы. Я этому была бы только рада, но мать ведь мне всю плешь проест.

Она достает стекляшку и активирует ее. Я делаю тоже самое со своей. Она в шоке от того, как сильно я отстаю. И понимает, что директор выбрал идеальный способ как наконец-то гарантированно от нее избавиться. Но мы обе стараемся не отчаиваться и до отбоя упорно занимаемся.

Где-то в середине нашего мучения-учения, она как бы между прочим замечает:

— Кстати, классную ты презентацию врубила тут на всю школу. Мне понравилось. Особенно Дер.

— Пф, — фыркаю я, изображаю оскорбленную невинность. — Я-то тут при чем? Ведь всем известно, что это было спроецировано с планшета Сухостоя.

— Кого?

— Аннушки, — поправляюсь я быстро.

— Сухостой. Мне нравится. Главное, точно описывает ее, — Алиса смеется. — Она, конечно же, идиотка, но ведь не до такой степени, чтобы додуматься сделать гифк на саму себя и своих друзей и спроецировать одновременно на все доски.

— Ну, не мне о ее умственных способностях судить, — а вот и не сознаюсь. Не пойман не вор.

Но Алисе, кажется, это и не нужно. Она уже забыла об этом разговоре и вот уже заваливает меня вопросами на чистейшем английском. А я пытаюсь ответить на нем же, но вперемежку с чистейшим матерным русским.

Господи, дай мне сил.

Мы встречаемся с моим репетитором каждый день до самых выходных, и занимаемся до полного изнеможения. Алиса договаривается со своим братом об эксплуатации его телевизора двумя прелестными особами. Она должна зайти за мной с минуту на минуту, чтобы мы вместе пошли смотреть мультик. Алиса уверила, что у него есть wi-fi и мы легко сможем найти «Храбрая сердцем» в сети. Странно, что у ее брата есть все эти блага цивилизации, а у нее нет. Я забыла ее спросить в нашу последнюю встречу, кто же он такой и вот теперь мучаюсь все утро, гадая. Он не рыжий, так что вычислить его среди многочисленных брюнетов и блондинов мне не удается.

Стук в дверь и я тут же подлетаю, чтобы ее открыть.

— Привет, фройляйн, — машет эта зараза мне рукой, заваливаясь в комнату и тут же плюхаясь на мою кровать. — Готова к походу к моему братцу? Он, кстати, тоже с нами будет смотреть. Оказалось, что он не видел этот мультик так же как и я.

— Еще раз назовешь меня фройляйн — я тебе глаз выколю, — говорю я на полном серьезе, выковыривая из под стола ведро с попкорном, которое принесла из столовой. Так сказать, сделала там спецзаказ у шеф-повара.

— Прости, сама виновата. Если бы ты не призналась, что тебя бесит, когда тебя так называют, я бы и не думала. Но ты так смешно пыхтишь слыша это фро-о-йля-я-яйн. Прям как маленький глупый ежик.

— Все хватит, — рычу я, обнимаю свое ведро и направляюсь к выходу. — Я не ежик. Львица, тигрица, кошечка. Но, блин, не ежик!

Зараза ржет, сползая с кровати.

— Хорошо, хорошо, — поднимает она руки вверх, показывая свои мирные намерения. — Больше не буду. Пойдем.

— Пойдем, — все еще насупившись, отвечаю я и открываю дверь. Поворачиваюсь, чтобы запереть ее за Алисой, но вижу, что та за мной не идет. Она подходит к смежной двери с соседней комнатой и отодвигает от нее стул. — Эй, ты чего делаешь? — нехорошее предчувствие медленно разливается по моему позвоночнику.

— Иду смотреть кино к брату, — она подмигивает мне, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Давай за мной, так короче.

И эта лиса скрывается в дверном проеме.

Я ее убью.