Папа для озорных апельсинок

Кара Мель (2024)

— Почему не сказала, что родила от меня? — взгляд бывшего горит. — Ты отправил меня на аборт, — шиплю зло. — Не припоминаешь? — Но не избавилась! — заводится он. — У меня есть дочки! Я их отец, — отрезает. — И что? — с вызовом смотрю на него. — Это мои дочери! Не твои! Ты потерял право называться отцом, когда от них отказался. — Мамочка, — Соня дергает меня за рукав. — Это кто? — Мам, — вторит ей Маня. — Этот дядя наш папа? Бывший бросил меня, как только узнал о беременности. Отправил на аборт. Даже денег дать не поленился! Но я не смогла отказаться от своих дочерей, родила. И вот, спустя почти шесть лет, мой бывший вернулся.

Глава 10. Аня

Сижу в парилке. Я специально забралась на самый верх, туда, где жар. Вова прав, если я не хочу заболеть, то нужно как следует прогреться.

На градуснике температура о-го-го, а меня мороз пробирает до костей, зуб на зуб не попадает, и мне подобное состояние совершенно не нравится.

Все тело дрожит. Холодно. Я соображаю с трудом, но это не удивительно. После такого-то переохлаждения…

Ох, и чем только я думала, выбегая на дорогу и не смотря по сторонам? Видимо, совсем замоталась.

Я устала так сильно, что слов нет. Мне хочется просто лечь в кровать, уснуть и проспать часов двадцать. Со всеми последними нервотрепками, что свалились на голову, у меня того и гляди разовьется хронический недосып.

Только вот я бросить ничего не могу. Завтра нужно опять на работу.

Завтра. Но не сегодня.

Закрываю глаза, делаю медленный вдох и буквально заставляю свое тело расслабиться. Пока мысли крутятся о Куравлеве, ничего не выходит, но я не сдаюсь. Мне просто необходимо выбросить из головы все лишнее, иначе ничего хорошего не жди. Я так дальше буду дерганной и раздраженной.

Поднимаюсь, медленно спускаюсь вниз и расстилаю на полке полотенце. Нужно немного полежать, может быть тогда смогу как следует согреться.

Обнаженной ложусь на плотную, но вместе с тем мягкую ткань, вновь закрываю глаза, делаю вдох и понимаю, что, наконец, начинаю расслабляться.

Продолжаю работать над собой.

Отбрасываю прочь связанные с Вовой воспоминания, ластиком стираю из памяти все наши сегодняшние встречи и мыслями уношусь далеко-далеко. Представляю себя на песчаном берегу моря.

Вокруг никого, тихо плещется вода, я лежу в шезлонге под тенью раскидистой пальмы, и меня ничего не тревожит. Вокруг царит спокойствие.

Умиротворение в душе.

Я расслаблена и согрета.

Мне хорошо.

Ну губах играет слабая улыбка.

–Ты как? — чувствую легкое дуновение прохладного воздуха, он проходит по мне и сердце моментально подскакивает к горлу.

— Вова? — ахаю, лихорадочно соображая, что предпринять. Если сдвинусь с места, то он увидит меня без одежды. — Выйди немедленно! — требую.

— Вообще-то это мой дом, — произносит с ухмылкой. А затем видит меня и тут же меняется в лице.

— Вообще-то я голая, — парирую, не двигаясь с места.

Куравлев пробегает глазами по мне, делает шумный вдох, сглатывает. На его лице застыл шок, а мои щеки тем временем пылают.

— Выйди, пожалуйста, — с нажимом прошу. Под его взглядом я хочу раствориться.

В парилке повисает тишина. Кажется, она еще никогда прежде не была такой звонкой.

— Прости, — говорит хриплым голосом.

Открываю рот, чтобы снова попросить уйти, но не успеваю произнести ни единого слова, как Куравлев резко разворачивается и выходит из парилки.

— Какой кошмар, — выдыхаю. С осторожностью кошусь на дверь, та остается закрытой.

Сажусь, снова кутаюсь в полотенце и прячу в ладонях лицо. Внутри горит самый настоящий пожар, щеки полыхают и мне вдруг становится до невозможности жарко.

Пора выходить.

С трепещущим от волнения сердцем приоткрываю дверь в парилку и вижу, что комната отдыха пуста. Зато на кресле лежат махровый халат, чистое полотенце, теплые носки на пять размеров больше, чем мои стопы, и на полу стоят тапочки. Точнее, таптищи.

Конец ознакомительного фрагмента.