Большая и чистая Любовь

Карина Родионова (2024)

Когда ты — кот, а твой хозяин — маг и решил вдруг вызвать для себя большую и чистую любовь — жди неприятностей. Юмористическая история толстушки-попаданки в мир магии.

Глава 3

Когда Люба проснулась, она долго пялилась по сторонам, пытаясь сообразить, где находится и почему лежит на полу, обнимая черного пушистого кота. Я не мешал ей, давая время прийти в себя.

— Я так надеялась, что мне все это приснилось, — с сожалением выдохнула она.

— А чем тебе у нас не нравится? — удивился я.

— Так я ничего еще толком и не видела.

Девушка потянулась и увидела оставленную ей на стуле мантию. Просто это единственное, что нашлось у Лютика из одежды, что налезло бы на нее. Тут же закутавшись в нее, девушка явно почувствовала себя лучше.

— Слушай, как там тебя… Навь, а попить у вас тут есть чего? Сушняк такой, что сил нет. Какой это гадостью вы меня напоили?

— Успокоительной настойкой. Вон, на столе графин с водой стоит.

— То-то я спокойная, как удав.

Люба встала, налила себе воды из графина в стакан, из которого предполагалось пить настойку и выхлебала все одним махом. Налила себе еще стакан. Но пока пить не стала, а рухнула в потрепанное кресло. Не то чтобы оно было слишком старым, просто… Ну должен же я обо что-то когти точить! А за обои меня ругают. Хотя на мой взгляд, это убожество давно пора сменить. На что я и пытался намекать.

— И где твой хозяин? О, бутербродики!

Это Люба нашла принесенные Лютиком бутерброды, которые успели уже слегка подсохнуть.

— Подожди ты с бутербродами! — остановил ее я. — Лучше напой мне песню… Что ты там пела про мышь?

— Какую мышь? — удивилась она.

— Ну как там было… — я напел. — Шумелка мышь…

— А-а-а! — поняла девушка и затянула. — Шумелка мышь, деревья гнулись, а ночка темная-а-а была-а-а. Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра-а-а.

Я вдохновенно подпевал ей.

— Хорошая песня, — сказал я. — Про мышь, про ночь, про кошечек.

— И про мужиков, какие они козлы, — добавила Люба.

Я не совсем понял, где там в песне было про козлов, но уточнять не стал. Просто спросил:

— А другие песни про котов у вас в мире есть?

— Конечно, есть. У нас в мире очень много песен про котиков.

— Хороший мир, раз там признают нашу божественную сущность, — признал я.

А потом мы пели. Про черного кота, который дорогу перейдет, про лунного кота и много еще чего.

Когда мы хором орали “Вместо микрофона хвост берет мурлыка”, нас прервали. От двери донеслось холодное:

— Что тут происходит? Кто вы такая? И что вы делаете с нашим несчастным котом, что он орет, как резаный?

В дверях стояла Амалия, мамаша Лютика. Презрительно поджав губы, она разглядывала Любовь.

— И где мой сын?

Она внимательно разглядывала Любу и вдруг ее глаза расширились и она с ужасом, глядя на обширный животик девушки, произнесла:

— Вы его… Съели?

Люба, которая в это время как раз поднесла ко рту стакан, чтобы смочить горло после того, как мы добрых полчаса вопили песни, подавилась глотком воды.

— Ч-ч-что?

У Амалии началась истерика, она вопила что-то про то, что ее ненаглядный, пусть и непутевый сын, погиб во цвете лет и прочее-прочее…

Люба смотрела на эту вакханалию, не зная, что предпринять. И успокоительное у нас, как назло, закончилось.

— Какой сын погиб? — донеслось от дверей.

— Люцифер! Мой бестолковый младший сыно-о-очек! — выла Амалия.

— И что же с ним случилось? — продолжал голос.

— Его съела эта ужасная женщина!

— Мам, она, конечно, не маленькая, но ты уверена, что я бы в нее вместился?

Мы повернулись к двери. У дверей стоял съеденный Лютик собственной персоной, держа в руках стопку с одеждой для Любы.