707

Като Фальк (2024)

Конец декабря. Выпускник школы возвращается после дополнительных занятий на автобусе, вспоминая городские мифы. Но когда Мише остаётся пройти последние метры от остановки до своего дома, одна из историй оживает: возле заброшенного парка, в котором пропадают люди, гаснут все фонари и за спиной школьника появляется зловещий Чёрный Человек. Но фонари включаются, и пугающей фигурой оказывается новый сосед Миши. Мужчина рассказывает свою версию исчезновения людей в этом парке. Школьник чувствует, что сосед что-то не договаривает, но может ли он быть причастным к исчезновению людей? И что делать, если легенды воплощаются в обычной жизни?

Глава 4. Умей ценить тех, кто ценит тебя.

Миша проснулся от грохота. Открыл глаза и посмотрел в сторону закрытой двери. В ночной тишине отец тихо матерился, видимо, поправляя то, что уронил. Парень протянул руку, чтобы коснуться электронных часов на прикроватной тумбе. Шесть сорок семь. За тонким тюлем и распахнутыми шторами непроглядная темнота, не видно даже звёзд. Голова налилась тяжестью, словно в мозг влили раскалённый алюминий. Пересохшее горло болело так, словно во сне ему сделали глубокий разрез от подбородка вдоль трахеи и вытащили наружу язык. Хлопнула входная дверь. Квартира погрузилась в ослепляющую тьму и оглушающий тишину. Страх темноты снова сдавил рёбра. Дышать стало тяжело. Сердце сжалось, каждый удар отдавался тупой болью. Парень поднялся, ощупью нашел тапочки и вышел в кухню. В комнате сестры горел ночник.

Миша включил чайник, взял из комнаты учебники и конспекты, которые ему принёс Артём, налил себе чай и расположился за столом возле батареи, погружаясь в домашние задания. Так прошло несколько часов. Небо за окном начало светлеть и над горизонтом растеклась алая лужа кроваво-алого света. Из комнаты вышла заспанная сестра. Потирая глаза и душераздирающе зевая, она положила на край стола толстый учебник в мягкой обложке и очки для чтения.

— Доброе утро.

— Мг, а ты чего не спишь? — Девушка посмотрела на часы. — Болит что-то?

— Нет, всё в порядке, — Миша не поднял от учебника глаз.

Девушка убрала вьющиеся пряди волос за ухо, включила кофеварку и посмотрела на брата: бледный, нервный, с чёрными тенями под глазами, сгорбившийся над учебником. Он совсем не был похож на самого себя, напоминая сломленного и загнанного в угол ребёнка, которому резко пришлось повзрослеть. Лиса потерла лоб, мысленно ругая себя за то, что перестала уделять внимание брату, налила в свою чашку кофе, взяла баночку с клубничным суфле и села за стол.

— Миш, как ты себя чувствуешь?

Брат почти удивлённо посмотрел на сестру.

— Нормально, — он пожал плечами и снова опустил голову.

Лиса прищурилась, вдохнула и спросила прямо:

— Тебя снова мучают кошмары?

Миша чуть склонил голову в бок, вздохнул, поднял голову и и недовольно взглянул на сестру.

— С чего ты взяла?

— Ты кричал во сне.

— Я не… — Миша нервно растянул губы в подобии улыбки и пожал плечами. — Что ты несёшь. Я не кричал во сне и никакие кошмары меня не преследуют.

Школьник раздражено захлопнул учебник и поднялся со стула. Рассказывать про детский страх темноты сестре ему хотелось меньше всего, иначе пришлось бы рассказать и про фонари, и про соседа-маньяка, и про старуху во сне, у которой он за три истины купил спасение от собственной смерти. Парень представил, как прозвучат его слова и решил, что это путёвка в психиатрический диспансер с диагнозом вроде «паранойя» или «мания преследования». Но себе школьник старался не лгать: он снова начал видеть странные сны. Его истязал тот вид ночных кошмаров, от которых, кажется, может остановиться сердце во сне, когда по щекам градом текут слёзы, холодеет кровь, в горле застревает крик ужаса, но на утро ничего не остаётся в памяти. И Миша надеялся, что сестра слишком погружена в сессию, чтобы заметить ещё и появившиеся панические атаки.

Доставая из холодильника тосты, молоко, сыр, масло и яйца, парень представил весы, как у Фемиды: на одну чашу сложил всё, что узнал за прошедшую неделю, начиная от нескольких городских легенд и бредовых снов, и заканчивая слухом о возвращении маньяка либо о появлении его подражателя. Разбил яйца в миску и добавил к ним молоко. На другую чашу возложил доводы здравого смысла. На сковороду кинул кусочек сливочного масла, подождал, когда оно растопится, затем бросил холодный тост, отрезал тонкий пласт сыра. Стрелка на весах в голове неутешительно указывала на смрад безумия, исходящий от первой чаши.

Лиса хлопнула книгой брата по ноге, требуя отойти от раковины, и попыталась сделать большой глоток кофе.

— Ты уже? — коварно улыбаясь, Миша посмотрел на раздувшиеся щеки сестры и надавил на них, заставляя фонтаном выплюнуть весь кофе. От возмущения девушка ещё раз хлопнула брата книгой, но теперь по плечу, от чего тот театрально застонал и сполз на пол, изображая предсмертные конвульсии. — Ты победила меня, бесхребетная воительница! О, я раненый воин, павший от… что ты там читаешь?

— Храбрая, а не бесхребетная! — Лиса толкнула Мишу в ногу, затем поднесла к лицу Миши книгу. — Основы архитектуры и строительных конструкций. — Брат зашипел, как вампир от библии, затем обмяк и лег на пол. Сестра рассмеялась и протянула ему руку. — Ну актёрище. Такой талант пропадает! Может, к чёрту авиастроительный? Пойдёшь в театр?

— Актёров и без меня хватает, — парень взял сестру за руку и поднялся с пола, — а самолёты строить — тоже искусство.

Лиса тепло улыбнулась и потрепала Мишу по волосам.

— У тебя тост сгорит, если не перевернёшь. Я пошла собираться, у меня сегодня экзамен!

Миша махнул сестре рукой и вернулся к плите. Степень поджарки кусочка хлеба уже дошла до стадии кремирования. Парень вздохнул и выбросил останки в мусорное ведро. Затем счистил со сковороды угольки, вылил на неё взбитые яйца, засёк время и представил, как его голова коснётся подушки и он наконец выспится. От этой фантазии по телу разлилась сладостная, болезненная нега, но три страшные буквы заставили школьника встрепенуться. ЕГЭ. Миша не может позволить себе прохлаждаться и спать, пока не сдаст экзамены и не поступит в университет.

Сестра впорхнула в кухню, поцеловала Мишу в щеку, оставляя тёмно-красный след, и убежала, прося помолиться или ругать, на чём свет стоит.

Миша выложил на одну половину горячего омлета тонкие пластики сыра и прикрыл второй, как тако, переложил получившийся полукруг на тарелку, взял чашку с чаем и сел возле окна, вытянув ноги на соседний стул. Из-за слабости и озноба Миша разрешил себе не ходить на уроки и ограничиться консультациями по профильным предметам. Погружаться в вычисления или строить чертежи для него равносильно медитации. Мозг полностью отключается от реальных проблем.

На вечерних дополнительных занятиях тревожные мысли о серийном убийце из квартиры 707, проклятых домах, туманах-убийцах и мифических фонарях испарились. В математике всё просто — если интеграл сложный, сначала его нужно преобразовать, а потом всего лишь провести множество операций умножения нескольких слагаемых и сложить результаты этих умножений друг с другом. Как в шахматах — чтобы понять механику игры, нужно всего лишь знать правила. За соседней партой Витя почти бьётся головой об стол, а отличница бьет его свёрнутой в трубку тетрадью, потому что устала объяснять одно и то же. Рядом Артём умиротворяюще бормочет самые обидные проклятия всем создателям точных наук, вызывая у Миши смех. Они не заметили, как солнце сползло к горизонту и повисло в опасной близости от колючих макушек деревьев. С гор на город сползли сумерки.

Стоило выпускникам выйти на улицу, как липкий холодок пробежал по позвоночнику, выбрасывая нервные импульсы по всему телу. В приглушенном колючими тучами свете почти скрывшегося солнца белоснежные равнины ярко контрастировали с чёрными стволами деревьев. Миша не испытывал страх, когда выступал с докладом на конференции и сотни глаз уставились на него, а сотни ушей придирчиво вслушивались в каждое его словно. Но поселившееся в душе беспокойство от пронзительного мятно-бирюзового взгляда холодило кожу. Страх ощущался прикосновением лезвия топора вдоль спины. Ноги потяжелели, кончики пальцев начали дрожать, застучали зубы и от нервного напряжения висок прострелила внезапная острая боль, как будто обухом ударили.

— Миш? — Артём спустился с крыльца и прошел несколько метров, прежде чем заметил, что друг застыл на пороге школы. — О, ты че такой бледный?

Миша тряхнул головой и приказал взять себя в руки, выйти из здания и догнать друга. В конце концов, пока он с кем-то, на него никто не нападёт.

— Голова болит, — Миша спрятал руки в карманы пальто. — Почему уже так темно? Ещё только пять часов!

— О? — Глаза Артёма вспыхнули пламенем азарта и Миша пожалел, что открыл рот. — Ты не знаешь? Сегодня же день зимнего солнцестояния! Сегодня са-а-а-амый короткий день и самая длинная ночь, наполненная мраком смерти, зимним отчуждением, холодом, ужасом и злом, потому что в эту ночь рождается новый год, ход времени поворачивается к весне и начинается воскрешение природы, — Артём зловеще захохотал, но вместо супер-злодейского смеха у него получился крик чайки. — Кстати! А ты зна-а-а-ал, — Миша кинул на друга самый мрачный взгляд, на какой был способен, и демонстративно промолчал, но одноклассник это проигнорировал, — из-за того, что ночь сегодня самая длинная, может случиться всё что угодно. Считается, кто помрёт в эту ночь, может стать вампиром. И защитить тебя может только домашнее животное. А если у тебя нет хотя бы одного питомца, то твои дела плохи. Потому что скрывающееся в ночи выслеживает одинокие души и забирает их себе. Тебе бы надо хоть местную кошку прикормить ради спасения.

— Ты замолчишь когда-нибудь? — Миша раздраженно толкнул Артёма локтем, чувствуя, как стальной холод металлических пальцев паники впивается в сердце, и пульс сбивается с ритма.

— Да понял я, что ты не в духе сегодня, — до самой остановки Артём сохранял молчание, но сев в автобус, задумчиво произнес, — я слышал, что кошки сами выбирают себе хозяина.

— Не люблю кошек, — Миша передёрнул плечами и отвернулся от окна. Смотреть, как чернота пожирает город, ему не хотелось. Артём окинул друга тревожным взглядом, словно заразился его нервозностью.

На остановке возле спального района Мишу встретило тотальное одиночество. Солнце давно скрылось, и надежда Миши спокойно добраться погасла с его последними бликами на погасшем горизонте. Что-то сильно тревожило школьника. Миша попытался найти причину этого чувства, и стоило ему оглядеться, как кортизол в крови, подгоняемый адреналином, наверняка побил все рекорды по показателям.

Фонари не горели.

Дорожка мимо парка погрузилась в настолько плотную тьму, что Миша сломал бы луч фонаря, если бы попытался посветить в ту сторону. Казалось, город вымер. Воздух стал вязким и густым, как кисель, и звуки в нём застыли и растворились. Вокруг не было ни души. Миша лихорадочно перебирал в уме способы добраться до дома и потянулся за телефоном, когда услышал негромкое, но настойчивое «Мия-а-а-а-ау». Чёрный кот сидел прямо возле ног школьника и пытался привлечь к себе его внимание, а когда парень встретился с котом взглядами, животное поднялось и побежало в сторону парка. В голове Миши снова появились весы Фемиды, измеряющие степень безумия, но парень отмахнулся от этой мысли и быстрым шагом пошел за котом. Чем ближе к парку подбегал кот, тем он казался больше. Миша готов был поклясться, что кот стал размером с овчарку, а к середине дорожки был огромным как медведь. Его чёрная шерсть переливалась, словно поглощала свет редких звёзд и подсвечивалась изнутри. Но стоило Мише ступить на освещённый тротуар, как кот снова стал обычных размеров.

— Как ты это сделал? — Парень присел возле кота, рассматривая его. Кот же ответил пристальным взглядом. — Может, ты оборотень? Ну, в любом случае, спасибо, что защитил и проводил до дома. Я твой должник.

Кот отвернулся от Миши, словно потерял к нему всякий интерес, и побежал к переходу.

— Хочешь сказать, что это ещё не всё? — Школьник поднялся и поспешил за котом.

Миша удивился, что кот идёт туда, куда нужно ему, но когда кот сел возле третьего подъезда седьмого дома, дожидаясь парня, его удивление стало перерастать в ужас. Кот зашел в подъезд, затем дождался возле ног Миши лифт, вошел вместе с ним в кабину и проводил школьника до самой двери.

— Может, останешься? — Миша открыл дверь перед котом и жестом пригласил его входить, но тяжело вздохнул. — Я разговариваю с кошкой. Мне в самом деле пора в психушку.

Кот заглянул в тёмную квартиру, словно принюхиваясь, но развернулся и побежал по лестнице вниз. Миша потер глаза, обреченно вздохнул и зашел домой.

Зимние вечера невыносимо длинные. К концу декабря начинает казаться, что солнце забывает об этом городе. Оно выглядывает где-то в третьей четверти суток на несколько минут и снова скидывает человеческий мирок в вязкую темноту. В этой темноте люди просыпаются. Плетутся куда-то. По вечерам возвращаются в свои дома, готовятся к новому дню и ложатся спать. Некоторым счастливчикам удаётся в обед вырваться из бетонных оков и устремить взгляд в небо. В этом городе оно настолько низкое, что кажется, будто шерстистую тучу можно задеть рукой.

Миша вздохнул и отложил книгу. Ветер завывал кому-то серенады и стучался в окна. Лиса достала из шкафа посуду, и поставила перед Мишей его порцию ужина и чашку малинового чая, взяла свою тарелку и чашку с клубничным чаем, опустилась на стул напротив Миши, сложила под себя ноги и взяла в руки планшет, чтобы включить видео, под которое они будут ужинать.

Миша перевёл взгляд на яркие огни города за окном, подперев голову рукой. История со странным соседом не выходила у него из головы, как бы парень не пытался отвлечься. Панические совсем не радовали. Неизвестность, непонимание границ реальности происходящего сводило Мишу с ума.

— Сусуватари! — Лиса вскрикнула так, что Миша вздрогнул и выронил вилку.

— Что?

— В мультике про девочку и лесного духа были ожившие комочки угольной пыли, — сестра показала брату обложку мультфильма с двумя девочками и огромным серым… существом. — Помнишь?

— Не очень, — Миша нахмурился и покачал головой, — разве мы его смотрели когда-то?

Василиса расплылась в довольной улыбке, включила мультфильм и поставила на стол планшет. На экране две сестры переезжали в новый дом. Своеобразный стиль рисовки не привлекал Мишу, как и слишком эмоциональные выкрики, зато Лиса довольно наблюдала за жизнью девочек. Парень снова перевёл взгляд в окно, вспоминая тот странный вечер, когда погасли все фонари. Если вновь отбросить логику и здравый смысл, предположить возможность существования других миров или каких-нибудь тонких невидимых субстанций, то…

«То я точно сошёл с ума» — Миша горько улыбнулся, посмотрел на планшет и увидел девочку, пробирающуюся сквозь ветви и корни деревьев. Эта сцена отозвалась в его душе тяжестью и теплотой. Сейчас он точно так же пытается пробраться через сомнения, панику, страх и всеобщее убеждение, что сверхъестественного не существует. Малышка выбежала из туннеля и упала на огромного пушистого зверя, похожего на сову и кошку одновременно. Существо представилось как тролль из книжки, которую читала девочка. Миша вздрогнул.

— Я… я сейчас, — парень поднялся из-за стола и ушел в комнату, взял телефон, отыскал среди контактов номер друга, написал ему короткое сообщение: «Я собираюсь проникнуть в его квартиру и всё выяснить» и положил телефон на стол. Но стоило сделать шаг в сторону двери, как телефон начал вибрировать.

— Куда ты собрался? Совсем с ума сошел?! — Артём кричал в трубку и чем-то шумел. — Это проникновение со взломом! Нас посадят!

— С чего ты взял, что я тебя с собой зову? — Парень прислонился спиной к стене и улыбнулся. Если назревала какая-то подозрительная авантюра, Артём всегда оказывался рядом и тащил всех за собой. Однажды он угнал москвич своего деда и сильно его поцарапал, поэтому приехал на СТО и со всех своих накопленных денег оплатил полную покраску и частичный ремонт старенькой машины. Когда вместо выцветшего синего москвича дед Артёма увидел что-то блестящее и неоново-серебристое, то долго материл внука за это.

— Как будто я тебя туда одного отпущу, — друг фыркнул. С шумом застегнулась молния и хлопнула дверь. — Никуда не ходи, я приду и мы всё обсудим. Нельзя так просто взять и залезть в чужую квартиру! Вдруг он там?

— Я проверю.

— Как? Постучишь? Не смей даже приближаться к двери! Иначе я позвоню Лисе и натравлю её на тебя!

Миша сбросил звонок, вздохнул и посмотрел в окно. Возле горизонта повисла кривая улыбка кроваво-красной луны, и от этой картины по коже пробежали мурашки. Парень положил телефон на стол и вернулся к сестре.

— Что-то случилось? — Девушка взглянула на брата, облизывая пальцы от сливочного крема.

— Артём сейчас придёт, — Миша сел за стол, подпёр щеку рукой и постарался вникнуть в сюжет мультфильма, но мысли кружили вокруг квартиры 707 стаей ворон. Парень стучал пальцами по столу. Есть не хотелось, к тому же еда остыла, как и чай.

Раздался звонок в дверь.

— Папа что ли… — Лиса опустила ногу на пол, но брат жестом остановил её.

— Это Артём, я открою.

Тяжело дыша и кашляя от холодного воздуха, в квартиру ввалился блондин и с порога вцепился в Мишу, проклиная его сумасбродную идею.

— Тихо! Не ори так! — Миша фыркнул на друга и оглянулся. На пороге кухни с мрачным лицом стояла сестра и наблюдала за парнями.

— П-привет, Василиса, — Артём покраснел чуть сильнее, смотря на девушку. — Извини, что так поздно…

— Чай будешь? — Лиса всё же улыбнулась и Миша услышал, как Артём облегченно вздохнул и начал кивать. — Замёрз, наверно?

— Там не холодно, но ветер, — парень скинул пуховик на руки Миши и прорычал в очередной раз, чтобы Миша даже не думал никуда идти без него.

— Ты пока приготовь чай, а мы сейчас вернёмся, — Миша швырнул в Артёма его пуховик, надел домашние тапочки и вышел в подъезд, таща друга за собой за ворот свитера. — Сейчас же идём туда, пока он не вернулся.

— Курить пошли? — Девушка посмотрела на захлопнувшуюся дверь и вздохнула. — Дети… Ладно, папе не скажу.

— Да откуда ты знаешь, что его нет дома? — Артём натянул пуховик и пошел вслед за другом вверх по ступеням.

— Мы встретились с ним ровно неделю назад, это была пятница и у него был завал на работе. Он сказал, что обычно возвращается раньше. Значит, по пятницам у него что-то вроде отчетов.

— А если это случилось только один раз? — одноклассник злобно шипел за спиной, но Миша не оглядывался. — Простое совпадение! Ты же не узнал, где он работает? А если у него была смена в тот день?

— Я знаю, что его сейчас нет дома. Ты можешь мне не верить, но я это чувствую, — Миша вбежал по последним ступенькам и остановился перед чёрной матовой дверью с тремя серебристыми цифрами.

Посмотрев на дверь сейчас, парень подумал, что эта краска поглощает световые лучи и выглядит как чёрная дыра или портал. Лампы дневного света заливали лестничную клетку ровным и густым светом, не моргая и не прерываясь. Так сгущёнка тянется ровной тугой струйкой. В воздухе парили частички пыли. Из-за соседней двери доносились звуки громко работающего телевизора. Где-то плакал ребёнок. Миша поднял руку и замер в нескольких сантиметрах от ручки. Его пальцы, вопреки ожиданиям, не дрожали. Он решил пока наступить на горло рассудку и прислушаться к интуиции, и чувствовал, что делает правильный шаг. Школьник прикоснулся пальцами к металлической ручке и опустил её.

Обратного пути больше нет.

Дверь поддалась и беззвучно открылась. Артём вцепился в плечо друга. Он выглядел потрясённым и пытался подобрать слова, открывая и закрывая рот как рыба.

— Стой. Погоди, а если он дома? Может он… труп там расчленяет? Или сам мёртвый лежит? А если он нас зарубит сейчас?!

— Для этого ты здесь — прикрывать со спины и следить, чтобы никто не заметил нас, — Миша скинул с плеча руку блондина и вошел в квартиру. — Чёрт, телефон на зарядке остался. У тебя есть фонарик или зажигалка?

— Откуда? — Артём зашипел и вступил следом за Мишей в абсолютный мрак. Он раньше не испытывал подобного: кожа покрылась мурашками и тело начало дрожать, как от озноба, где-то между лёгких, под рёбрами и под грудиной, появился холод, словно болт застрял в пищеводе. Это не было обычным страхом. Артём пытался рассмотреть хоть что-то перед собой, но ничего не видел, словно спустился в подвал. Нервное напряжения вызвало приступ головной боли, от которой начало тошнить. — Миха… Что не так с этой квартирой?

— Думаю, дело не в квартире, — голос друга отразился от стен и подсветил первые очертания помещения, Артём словно увидел звуковые волны и услышал пространство вокруг себя.

— Я не вижу ничего, — парень вытянул вперёд руку, пытаясь дотянуться до стены, но наткнулся на чьё-то теплое тело и запищал, как перепуганная школьница.

— Тише ты! Это я! — Миша сжал запястье Артёма. — Успокойся. Просто надо найти выключатель и…

Комнату озарила вспышка света. Он оказался настолько ярким, что Артём не мог открыть глаза, не испытывая боль. Мигрень вцепилась в виски стальными пальцами и сдавливала череп.

— Что вы здесь делаете? — Голос прозвучал так знакомо, словно Артём слышал его совсем недавно. — Миша? О?.. Артём?

Блондин замер. Это голос Саши. Бариста из кафе-пекарни.

— Саша? Откуда ты… — Артём потёр глаза, пытаясь привыкнуть к свету, но это не помогло. Ослепляющая пелена не проходила.

— Он пытается и тебя убить? — В голосе Миши зазвенела ярость.

— Кто? — Саша прозвучал настороженно. Артём попятился назад, пытаясь рукой найти стену и попытаться найти выход.

— Тот, кто живёт здесь. Рафаэль. — Друг злился и волновался. Саша громко рассмеялся в ответ. Он едва успокоился, дойдя до истеричного гогота.

— Рафаэль? Убить? — Саша немного успокоился, но голос всё же был напряжен. — Нет, я здесь, потому что он спас мою жизнь. Как и спас твою неделю назад.

Артём услышал, как Миша затаил дыхание, запыхтел, помолчал, но продолжил говорить.

— Почему ты здесь?

— Потому что я живу в этой квартире.

— Но Рафаэль ничего не сказал об этом, когда я был здесь в прошлый раз!

— Так, — теперь в голосе бариста звучали раздражение и злость. — Тебя это никаким боком не касается. Я уже не спрашиваю о том, почему вы без разрешения вошли в мою квартиру и что вы тут собирались делать. Я могу просто вызвать полицию и сдать вас к чертям собачьим!

— Я уверен, я знаю, что тот, кто называет себя Рафаэлем, причастен к исчезновению людей в этом городе! — Миша сделал куда-то шаг.

— Стой на месте! — ослеплённый Артём вытянул вперёд руку, пытаясь поймать друга, но хватал лишь воздух.

— Расскажи, что ты знаешь о нём? Он может использовать тебя для своих злых целей!

— Хватит пиз… — Саша осёкся и замолчал, вспомнив просьбу Рафаэля не материться. — Болтовня для завязки хороша только в порнухе. Убирайтесь отсюда!

Артём врезался спиной в какие-то полки, на его голову упало что-то мягкое, напоминающее игрушку, и в тот же миг школьник увидел перед собой старую фигурку деда мороза. Зрение вернулось и картинка начала появляться, но из подъезда послышались шаги. Свет в начал мигать. Миша замолчал и оглянулся на Артёма.

— Вон отсюда! — Саша резко развернулся и рывком распахнул дверь. Артём не стал медлить — схватил Мишу за руку и дёрнул его к выходу, когда на лестничной клетке выросла высокая чёрная фигура в длинном пальто. Свет в подъезде померк. Звуки пропали. В режущей ухо тишине школьники увидели маленький алый огонёк, высекающий из темноты острые черты лица и подсвечивая глаза алым блеском.

Мир погрузился в тишину. Кровавый оскал луны с любопытсвом заглядывал в подъездное окно, оставляя на подоконнике багровые лучи. Миша и Артём сжали руки друг друга, чувствуя, как дрожат их пальцы. По полу поползли вьющиеся клубы морозного тумана. Дыхание на губах школьников переродилось в пар и почти стихло. Артёму казалось, что грохот его сердца слышно даже на первом этаже. Он взглянул на Мишу и лицо друга напугало его: бледное, как у трупа, с застывшей смесью тревоги и надежды. Миша смотрел в сторону сгустка тьмы и не моргал. Артёму хотелось закричать, схватить Мишу за плечи и тряхнуть как следует. Хотелось как-нибудь разорвать этот вакуум, увидеть солнце и вдохнуть воздух, но его тело окаменело. Артём никогда не испытывал подобное, но слышал, что примерно так описывают сонный паралич. Тело уже отчаянно требовало кислород, но школьник не мог вдохнуть. Он не услышал, скорее почувствовал свист и хрип где-то в горле, и паника овладела его телом. Артёма начало трясти, по щекам потекли слёзы.

— Потерялся во мраке? — Холодно и твёрдо, как отлаженный механизм, работающий без перебоев, прозвучал голос. По коже Миши пробежали мурашки от болезненно-приятного чувства сродни ностальгии. Его грудь сковала острая боль, но школьник сделал шаг вперёд, отпуская руку Артёма.

— Ваш голос — не песня пламени, — в темноте голос Миши дрожал от боли, ломался, но не вызывал эхо, — а песня того, что вызовет это пламя. Ваш голос — секунда перед самой красивой катастрофой.

— Как называется эта катастрофа? — То, что стояло в темноте, издало звук, напоминающий смешок.

— Насильственное лишение жизни, — Миша остановился, вглядываясь в темноту.

Единственный источник света, маленький алый огонёк, высекающий из темноты черты лица чёрной фигуры, погас. Мир снова поглотила темнота и безвоздушный в вакуум. Миша схватился за горло и захрипел.

— Если долго смотреть в бездну, то бездна тоже посмотрит в тебя.

Единственный звук — щелчок переключателя света — разрушил удушающую тишину и мрак.

Артём снова стоял на пороге квартиры номер 707 и сжимал в руке запястье Миши. Его одноклассник с безразличным выражением смотрел на мужчину в длинном чёрном пальто с целой сеткой мандаринов.

— Сосед с седьмого этажа? — Рафаэль приветливо улыбнулся и ступил на этаж. Лампа дневного света сморгнула и мужчина состроил недовольную мину. — Что фонари, что свет в подъездах. Я напишу в управляющую компанию жалобу на электричество, — он вздохнул и подошел к открытой двери в свою квартиру. — А что вы здесь делаете?

— В шахматы хуярим, — голос подал парень с голубыми волосами. Он стоял на пороге квартиры в тёплой пижаме, свитере и толстых носках и смотрел на мужчину так, словно собирался спустить его с лестницы. — Партийку не желаешь?

— Я же просил… — Рафаэль потёр глаза, но Саша в ответ лишь показал средний палец. — Соседи, а вы что тут…

— Поздороваться приходили. Крашеный со мной работает, а этот живёт под нами, — парень направил испепеляющий взгляд на школьников, — вот прощаемся.

— Как жаль, что вы не зайдёте к нам на ужин…

— Ведь ужина у нас нет. — У Саши нервно дрогнул уголок губ.

— Рад был снова повидаться, — Рафаэль кивнул школьникам и зашел в квартиру, а Саша тут же захлопнул дверь.

Артём растерянно смотрел на закрытую дверь и не понимал, что он здесь делает. Вместе с Мишей они поднялись на последний этаж, но для чего, о чём говорили с Сашей, Артём не помнил. Словно из памяти вырезали какой-то фрагмент. Блондин посмотрел на Мишу — его лицо ничего не выражало. Абсолютно ничего, словно вместо друга перед Артёмом стояла шарнирная кукла. «Словно он увидел бездну» — пронеслось в голове школьника, но он не понял, откуда взялась эта мысль.

Миша резко открыл глаза. Темно. Шторы и дверь плотно закрыты, на плече лежит махровый плед. В кухне гремит посудой сестра. В горло как будто впилось разбитое стекло, и приступ кашля заставлял эти осколки вспарывать тонкие стенки. Парень приподнялся и сел на кровати, потёр глаза, пытаясь понять, что произошло. Неужели он пришел домой и просто заснул? Не поднимался на девятый этаж, не разговаривал с Сашей и не столкнулся с тем существом, которое прячется в тени Рафаэля? От кашля уже болели рёбра. Миша поднялся с кровати, натянул на плечи тонкий плед и вышел из комнаты.

Артём прислонил замерзшие ступни к батарее и сжал в руках чашку с чаем, в очередной раз удивляясь способности Лисы из травы и сухих ягод создавать что-то волшебное. Пряная вишня и красный чай оттеняла сладость клубники и мёда. Школьник вдохнул сладкий запах и расплылся в довольной улыбке. Сестра Миши сидела напротив, склонившись над толстой книгой и смотря на мелкие буквы через овальные очки в ярко-красной оправе. Артём поглядывал на девушку и быстро отводил взгляд. Внезапный грохот заставил Лису и Артёма поднять головы. Захлёбываясь кашлем, Миша открыл холодильник и взял бутылку минеральной воды.

— Эй-эй-эй! — Артём подскочил с кресла и рванул следом за другом. — Ты че?

— Она же ледяная! — Лиса вслед за Артёмом подошла к Мише и захлопнула холодильник, тут же налила в стакан воду и пихнул его в руки брату. — Добьешь своё горло. Я тебе лучше чай тёплый сделаю.

Миша сделал глоток и зажмурился от боли.

— Я знаю, кто убивает людей, — Миша прислонился плечом к стене и сделал ещё глоток. Меньше болеть горло не стало.

— Каких людей? Ты ещё не проснулся? — Друг вскинул бровь. — Тебя так от температуры вштырило?

Лиса с подозрением оглянулась на брата и вскинула бровь.

— Мужик с девятого этажа как-то доводит людей до сaмoyбийствa, — Миша отошел к столу и опустился на стул. Ноги стали ватными и не слушались, от температуры начинало знобить.

— У тебя есть доказательства? — Блондин устало вздохнул и потёр лоб.

— Я… — Миша снова закашлялся. — Просто приснилось, что я попал на ярмарку Харона и старуха рассказала, что это он, сосед приложил руку к исчезновению людей. А до этого Рафаэль сам говорил мне, что люди пропадают.

Скептицизм на лице Лисы сменился тревогой, а в глазах Артёма вспыхнула тревога с нотками отчаяния.

— Какая, нахрен, Ярмарка в декабре? Какой Харон? — Одноклассник потёр пальцами переносицу, глубоко дыша. — Допустим. На один миг допустим, что на тебя каким-то магическим образом, — Артём говорил медленно, тщательно подбирая цензурные эквиваленты срывающимся с губ ругательствам, — снизошло озарение, что какой-то мужик заставляет людей убивать себя. Но…

Миша устало покачал головой и прижал стакан ко лбу.

— Говорю же, просто сон.

Через несколько минут на столе стояли три чашки с горячим фруктовым чаем и ваза с горячим печеньем. В эту вазу мама всегда складывала имбирное печенье, которое Миша обожает. Воспоминания о прошлом застряли ноющим комом боли в горле. Парень всхлипнул и потер глаза, пытаясь заглушить подкатывающие рыдания. Он понял, что попал в одну из самых коварных ловушек разума: привык, что у него всё стабильно плохо, на грани «невыносимо больно» и «тяжело», что это состояние поглощало, тянуло на дно без возможности поднять голову и взглянуть на свет, но оно стало личной зоной комфорта, выбраться из которой нет цели и сил. На любую попытку спастись или быть спасённым мозг выдавал сотни отговорок или заставлял бежать прочь. Потому что персональное «плохо» — это привычное состояние, а быть спасённым — значит утратить последнюю связь с тем временем, когда он был счастлив. Школьник уже не помнит, каково это, когда не болит голова, не трясутся руки, не подкашиваются ноги от панических атак, не скалывает сердце, желудок и всю грудную клетку от ужаса. Миша отрицал всякую помощь, потому что смерть матери научила его всегда рассчитывать только на себя и на свои силы.

— Миша? — Василиса подскочила с места, присела возле брата и положила руки на его плечи. — Что случилось?

— Ничего, — Миша вымученно улыбнулся, потёр глаза и поднял голову. — Посмотрел на эту вазу и… — Парень опустил голову и потёр глаза.

Миша заметил, что возле чашки Василисы лежит механический карандаш и закрытая книга с торчащими разноцветными закладками и бумажками, только когда сестра сдвинула это всё на один край, убрала с подоконника кактус на пол, открыла окно, села на подоконник и пыталась прикурить от зажигалки. Артём засмотрелся на длинные пальцы, прикрывающие вспыхивающий огонёк зажигалки от врывающегося в комнату холодного ветра, острые плечи, на выпавшие из-под заколки пряди волос. Книга на столе зашелестела страницами от движения воздуха. Артём подошел к девушке, взял у неё сигарету, сделал затяжку и громко закашлялся.

— Ты же не куришь? — Лиса улыбнулась блондину.

— Ну, всё бывает в жизни, — Артём смотрел на девушку, передавая сигарету Мише.

Миша несколько секунд рассматривал огонёк тлеющего кончика, пока Артём не сел рядом с ним. Сделал затяжку и закашлялся. Сестра рассмеялась, Артём осторожно похлопал его по спине.

— Спасибо, спасибо, хватит, рёбра сломаешь! — пробормотал сквозь хриплые попытки вдохнуть Миша и снова попробовал вдохнуть сладковатый дым, смотря на звёздное темно-синее небо и позолоченный лунный месяц в окне. По телу пробежала дрожь, но от кончиков пальцев поднималось тепло. Чувствуя никотин каждой клеточкой организма, он откинул назад голову и закрыл глаза. Свет в кухне моргнул. Артём принял сигарету из рук друга, закурил уже увереннее и передал «эстафетную палочку» Лисе.

— Я научила вас курить, — девушка покачала головой, по привычке прикусила фильтр, натягивая на кончики пальцев рукава тонкого свитера, и передала сигарету блондину.

Артём рассмеялся.

— Не волнуйся, мы это и без тебя умели.

Миша улыбнулся и закутался в плед. В окружении близких у него душе немного полегчало.