Глаза цвета неба. Книга вторая

Катя Мерт

Саша Филатова вновь бросает вызов судьбе и отправляется в приключение. Новая работа, новые друзья, новые взлёты и падения.Смогут ли Саша и Пойраз воскресить отношения, которые так внезапно оборвались?Эта история пропитана ароматами восточных блюд, солнцем и приятным шелестом волн. Она переносит читателя на побережье Средиземного моря и знакомит с нетуристической Турцией. На страницах плотно переплетаются преданность и обман, любовь и ненависть, а страна порой показывает не лучшую свою сторону.

Среда, 6 января 2016 года

«Рождество — не время года. Это чувство». (Эдна Фербер)

С самого утра наша квартира наполнилась волшебством. Нарядная ёлка в гостиной переливалась разноцветными огнями под звуки телевизионных поздравлений. Чарующий аромат запечённой в духовке свинины с картофелем и зеленью доносился с кухни, а в наших с мамой фужерах прыгали пузырьки игристого. Зря говорят, что Новый год бывает только раз в году. Новый год живёт не в календаре. Он в сердце. И нагрянуть может в любой момент, если кому-то очень хочется праздника.

Общим собранием родственники решили превратить Рождество в День рождения и Новый год, которые я пропустила. Мы с сестрой кромсали овощи, курицу и крабовые палочки для салатов, мама оформляла тарелки с мясной и сырной нарезками, а часы неумолимо приближали долгожданный вечер. Предвкушение встречи с родными, радостных тостов и душевных разговоров грело мне душу, потому что за восемь турецких месяцев я ужасно соскучилась по уютным семейным посиделкам и домашней еде.

Бабушки и дедушки прибыли без опозданий, а тётю с братом и сестрой пришлось немного подождать.

— Очень рада вас всех видеть, — заговорила я, когда гости уселись за стол. — Моя поездка затянулась, и я ужасно скучала! Давайте начинать! — подняла бокал, и праздничный звон наполнил комнату.

Мои бесконечные истории об отеле, работе и Турции лились рекой. Фотографии, сувениры, восточные сладости… Родные засыпали меня вопросами и восхищениями, а я с удовольствием слушала, что произошло в их жизни в моё отсутствие.

— Ещё-то поедешь? — слегка прищурившись, спросила тётя.

В одно мгновение перед воображаемым взором пронеслись все счастливые дни, подаренные Пойразом: яркие, приятные, душевные кадры из недавнего, но уже такого далёкого прошлого. Но все они сгорели в пламени безразличия. «Он просто уехал… И даже не проводил меня. Не посчитал нужным нормально попрощаться после всего, что мы пережили вместе».

— Не знаю, — слова с трудом покидали мои губы, дрогнувшие от накатившей печали.

Тысячи крошечных серебристых лампочек осветили ночное небо. «Да-а-а… Здесь звёзды совсем другие. Здесь они холоднее. Здесь дотянуться до них нереально…» — вздохнула я. «Придётся заново учиться жить в своей стране и по новой привыкать к старому укладу».

Гости надумали расходиться.

— Саша, мне надо с тобой поговорить, — глаза бабы Валечки наполнились грустью.

Бабушку звали Валентиной Борисовной, но я с детства привыкла называть её бабой Валечкой. Звание так плотно закрепилось за ней, что и остальная родня обращалась к бабушке только так. Ласково и тепло.

— Конечно! Мы обязательно поговорим.

Солёная капля вдруг заблестела под бабушкиными ресницами и беззвучно покатилась вниз.

— Хорошо. В другой раз встретимся и поговорим. Ты не забывай в гости заглядывать, внученька!

Моё сердце сжалось. Я понимала, о чём хотела поговорить баба Валечка. О своём сыне. О моём отце.

— Оставайся сегодня у нас? — я натянула улыбку, отгоняя тёмные мысли подальше.

— У вас? Нет, Сашенька, спасибо. Не хочу создавать неудобства.

— Оставайтесь, — подхватила мама. — Разложим диван, поговорим, фильм какой-нибудь посмотрим.

«Двое против одного! Спасибо, мамочка!»

Бабушка посмотрела на меня, потом на маму, потом на обувавшихся родственников…

— А это действительно удобно?

— Не говори глупостей, — я положила руку на хрупкое плечо.

Поцелуи, объятия, благодарности и поздравления с Рождеством. Гости ушли, оставив после себя приятное послевкусие восторга. Мы с мамой и сестрой начали убирать со стола, а бабушка присела на кресло и о чём-то задумалась.

В гостиной потушили свет. Осталась лишь красавица-ёлка, что отбрасывала волшебные отблески по всей комнате. Мы уютно расположились на разобранном диване и какое-то время просто наслаждались тишиной и новогодним чудом.

— Ты к отцу-то ходила? — голос бабы Валечки звучал трагично.

— Ещё нет, — выдохнула я. — Эти дни я отсыпалась и привыкала к холоду. Не так-то это просто, после Турции.

— Понятно… Но ты навести его обязательно.

— Конечно, — слёзы без разрешения забрались в мои глаза.

— Я двадцать седьмого числа на кладбище была.

— Как это? Одна? Пешком?

Моя бабушка — ребёнок войны. Голодное детство и юность выработали в ней не только характер, но и железный стержень. Будучи старшей дочерью в семье из восьми человек, Валентина Борисовна умела отказывать себе во всём и никогда не ждать помощи. Поэтому и к сыну на полгода поехала одна, несмотря на расстояние в несколько километров между трамвайной остановкой и кладбищем и непролазные сугробы в том районе.

— Почему же мне не позвонили? — возмутилась мама. — Вместе бы съездили. На машине!

— Беспокоить не хотела.

— Бабушка! Ну, о чём ты говоришь? — нахмурилась я.

— Ничего страшного. Я сходила, посидела немного и пошла домой.

— Это же очень далеко? Ещё и в гору… По снегу…

— Ничего. Ноги не отвалились, — улыбнулась баба Валечка. — Но ты обязательно сходи к отцу.

— Схожу, — хлюпнула я. — Обязательно схожу.