Кот Зелёный

Кира Журавлёва (2024)

У каждого ученого должна быть своя кошка, пусть и радиоактивная.В Лаборатории, возглавляемой Эрвином, найдено тело, к счастью, мозг ученого все еще жив. Монитор в кабинете погибшего надрывается красным кодом, а значит, лаборатория не только не выполнила поставленную задачу поиска формулы жидкого чипа, вмещающего данные человеческого сознания, но и вот-вот прославится убийством, а не мировым открытием.Чтобы выяснить детали случившегося внутрь все еще живого мозга отправляют оператора Кассию, где она встречает человека по имени Кот Зелёный.Он начинает вести с Кассией беседы, приняв ее за ленточного червя у себя в голове. И не мудрено, ведь рабочий кабинет напоминает сточную клоаку с домашним слепышом и мусорной кучей по имени Марджери.Во всем этом безумии Кассия должна узнать формулу жидкого чипа и разгадать убийцу, в чем ей поможет пятый угол клоаки.Вот только увиденное переворачивает реальность Кассии.Так кто же он — Кот Зеленый?

1.

Угол. Разбитое зеркало. Груда мусора. Вонь… личинки. Они копошились живым рисом на откусанном бургере, чья верхняя булка напоминала покрытый патиной изъеденный, дырявый купол храма.

От вида бухнутой в плесневелый бургер ожившей ложки рисовой каши, Эрвина замутило.

— Ничего не понимаю… У кого-нибудь есть йод?

— Не думаю, что тут есть радиация, — ответил один из его коллег.

— Уверен? — кивнул Эрвин на светящиеся в темноте стрелки тысяч настенных часов, от чего рабочий кабинет покрылся бликами плесневелого излучения теперь не только на брошенном бургере, но и на стенах.

Теперь Эрвин и его коллеги, обернутые белыми комбинезонами, как черви копошились на месте событий.

Эрвин еле сдерживал желание уничтожить йодом перфлорбутансульфонат¹, присутствующий здесь, а если не поможет — спалить все, что видит, напалмом.

— Не лаборатория, а… свалка!

И он не изъяснялся фигурально.

Ноги присутствующих по колено утопли в классификации отходов с первого по пятый класс: от практически безлопастных до ртуть содержащих и сельскохозяйственных химикатов. В пространстве ада, коим стал кабинет, не хватало только одного для полного коллапса руководителя лаборатории: для его увольнения, изгнания, презрения и отмены Эрвина во всех научных кругах.

Не хватало какого-нибудь трупа.

Ан нет! Полное бинго, словно Эрвину выпало в казино красное сто пятьдесят раз подряд.

В пятом углу кабинета в ореоле осколков лежало тело с торчащим из глазницы зеркальным осколком. Мертвое тело. Живыми тут были только черви, а из всего красного — мигающая надпись на рабочем ноутбук с повторяющимися формулировками: код красный, код красный, код красный.

Руководителю лаборатории Эрвину не нужны были криминалисты и полиция, чтобы сделать вывод — их сотрудник мертв, как и фигурально был мёртв кабинет, где обнаружили труп.

Кабинет не просто выглядел захламленным, он напоминал вывернутый мусоровозом бак отходов, из которых торчали островки рабочего стола и подголовник кресла, утопленные «вулканическими» основаниями в недра нескольких лабораторных шкафчиков и полок, уставленных чашками Петри, хаотично дрейфующие вблизи стен.

Минутой ранее кто-то за спиной крикнул: крыса!

Только тень «крысы» показалась Эрвину минимум в трижды шире, по габаритам ближе к коту.

— Ничего не понимаю, — съехал Эрвин спиной вниз по стене, задев при этом парочку циферблатов с фосфорными стрелками, тесно жмущиеся друг к другу, — как могло выйти всё… — жестом кивнул он на кучу, — это?

Лаборанты трижды пытались заставить шефа надеть защитный комбинезон, перчатки или хотя бы бахилы с маской, но тот отказывался. Он продолжал упираться, отказываясь покидать кабинет с золоченой вывеской: «клоака».

Он был внутри клоаки плохо понимал, кого он нанял? Кто работал здесь? И почему коллега мёртв?

— Клоака, — ударился Эрвин затылком о стену позади себя (не сильно, больше театрально, делая вид, что думает), — так вот какой он — конец моей карьеры и меня самого. — Код красный, какого черта, код доступа красный?!

Эрвин раздвинул плечи Сциллы и Харибды — пары сотрудников айти службы, бившихся над входом в систему мертвого сотрудника — и ввел универсальный код доступа.

Ответ системы прежний: код красный, код красный, код красный.

— Бесполезно, — забрал из его рук безопасник шлем дополнительной реальности. — Код красный. Программу не взломать.

Грубым рывком Эрвин вернул себе шлем, от чего айтишник попятился, не ожидая подобной силы в субтильном Эрвине: сутулом, понуром, дерганном. Его трясло от вида тела, он отказывался надевать химзащиту и бормотал что-то невнятное про червей и красный код.

— Вам бы убрать панические состояния, шеф.

— Они мои несущие конструкции. Где черви?! — швырнул он бесполезный шлем об стену, вызвав водопад фосфорных стрелок из разбитых циферблатов.

Присутствующие покосились на бургер и на труп. Тело водрузили на металлическую каталку. Био-эксперт протянул Эрвину акт для подписи, уточняя:

— Все доставать? Все, что получится?

Не поворачиваясь, шеф чиркнул стилусом:

— Получится? У тебя сомнения?

— Скоро узнаю. Как видите, ленточных червей здесь нет.

— Ха! Ты видел десять тысяч литров этого перегноя? Думаешь, они не там?!

— Там, — посмотрел био-эксперт на кучу, — они для нас бесполезны. Последний раз, когда я заглядывал «в клоаку»…

— Не называй так это место! Я запретил проносить еду, а это… — его жест напоминал обречённого на казнь императора, сохранившем в Бастилии отутюженным белоснежным носовой платок, ведь не гоже дворянину с мокрым носом стоять перед публикой, пусть и на плахе, — наследие моей лаборатории.

Закрепив датчики на голову трупа (не полностью мертвого, ведь мозговая активность считывалась электроэнцефалографом) эксперт продолжил:

— Чашки Петри, Эрвин. В прошлый раз бычьи и свиные цепни сидели в чашках Петри. Теперь их нет.

— Вижу. Те самые черви, на которых ставился опыт жидкого чипирования. Теперь их нет. Час, сутки, год? Сколько их нет?

Он подхватил одну из посудин. Сапфирово-изумрудные кольца, напоминающие галактические гало размазались по пальцам Эрвина.

— Что б тебя! — отправил он гало в полет к ближайшим стенам. — Их не найти. Червей больше нет! Есть нематоды, спасибо, что не трупные. Есть труп, спасибо, что не червивый, но нет червей и наше с вами открытие можно хоронить в клоаке, где мы и находимся, — театрально поклонился он коллегам, закинув за спину согнутую в локте руку.

Не зря же в детстве его любимым персонажем из Маппет Шоу была мусорная куча по имени Марджери, которая все знала, всем ведала и время от времени выкидывала волшебные предметы.

Вот бы и Эрвину попросить у кучи немного волшебства.

— Еще у нас остался мозг, — напомнил био-эксперт. — И он еще не умер.

«Магия!» — пронеслось в голове Эрвина.

— Мозг, бычий цепень, исследование… Эврика! — упали кулаки Эрвина на опустевшие чашки Петри, разбивая их, прокалывая треугольниками стекол пальцы, — эврика, коллеги! Бычий цепень в голове. В мозгах! А значит… еще не все потеряно, — тараторил он быстрее, стараясь переставлять ноги в трясине хлама и гниения быстрее, как путник, узревший шанс выжить в зыбучих песках. — Этот мозг принадлежит корпорации, а значит мне. А значит, я найду способ восстановить формулу жидкого чипа.

2.

Пока клоака еще не стала табличкой возле кабинетной двери с надписью «клоака», пока со стен команду Эрвина не освещали лучи фосфора, пока в тонне отходах не мелькала тень то ли крысы, то ли кота, пока тело сотрудника не препарировали, удаляя мозг, Эрвин вспоминал день их встречи.

Он лично принимал в свою «лабораторию 230» каждого кандидата, лично проводил собеседования и сам перезванивал тем, кому был готов предложить оффер.

Эрвин оценивающе рассматривал очередного оппонента: умнее, гениальнее, талантливее? Не перехвалили? Не пожалеет ли Эрвин, что повелся на идеальное резюме… и мозги?

— Ну так что? Вы готовы решить задачу, которой мы присвоили имя.

— Имя? Почему не код?

— Чтобы уйти от архаизма и подчеркнуть творческую составляющую, — доверительно наклонил Эрвин голову, как его учили на курсе «Идеальные переговоры миллиардера», после которых он отказал уже ста пяти с половиной кандидатам, ведь ничего идеального в этом мире нет: ни абстрактного, ни доказанного математикой, что символизировала половина кандидата, чье имя Эрвин записал в планшете, как: Светла Валер Кры.

Чтобы не нарушать идиллию, Эрвин не отказал ей в найме, но и не принял на должность, ответив: мы вам перезвоним. Он не соврал и не слукавил, а действительно внес в расписание дату звонка, назначенную на столетний юбилей этого интервью.

— И какое же имя вы дали проекту? — просил «учёный ум», что в данный момент числился, как «пока еще живой ученый мозг».

— Код Красный, — ответил Эрвин. — Потому что итог каждого уравнения — ошибка, и снова, и опять. Нам нужен зеленый.

Эрвин многозначительно кивнул, чуть было не переиграв, чтобы не показаться уснувшим в метро пассажиром.

— Так что, разгребёте нашу кучу мусора из ошибок, провалов и неудач?

Кандидат встал со стула, когда Эрвин задал последний вопрос:

— Почему мы называемся «лаборатория 230», надеюсь, поняли?

В ответ еще более долгий кивок. Возможно, они оба даже учились на одном потоке курса «Идеальные переговоры миллиардера».

3.

Ученый опустил на глаза очки с увеличением в шесть тысяч раз, рассматривая желтые, медные, зеленые бороздки своего изобретения — отпечаток пальца, ДНК спираль, идеальное золотое сечение — вот, что он видел, вот, что он изобрел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

PFAS — соединений, содержащих ту или иную органическую молекулу с присоединенными к ней атомами фтора, плохо вступающие в реакции, при накоплении в организмах приводят к негативным последствиям, но как оказалось, хорошо поддаются чистке йодом.