Свобода

Кира Уайт, 2021

Спираль позади, но опасные испытания для Евы и Ноя на этом не закончились. Случай, а может сама судьба, разводит их по разные стороны развернувшейся войны между Республикой и оппозицией. Войны, в которой ни один из них не хотел участвовать. Но та же судьба распорядилась иначе. Что будет дальше? Победа или поражение? Это покажет только время.Сколько испытаний и лишений придется пройти Еве и Ною, чтобы доказать, что они достойны спокойной жизни, любви и свободы, если на горизонте у одного из них появляется опасный соперник? А, возможно, и не один…

4. Что вообще происходит?

Просыпаюсь рано, так толком и не отдохнув. Всю ночь меня мучили кошмары. Чтобы хоть немного прийти в себя отправляюсь в душ. Он чем-то похож на тот, что был в Полигоне, только здесь есть перегородки. Смываю с себя недосып, усталость и пережитое за последнее время. Возвращаюсь обратно в комнату, чтобы дождаться предстоящей встречи. Пока жду Кейна, едва снова не засыпаю, но тут же подскакиваю от стука в дверь и чуть ли не бегом отправляюсь открывать. Кейн, кажется, слегка удивлен такой прыти.

— Привет! — здоровается он. — Ты что, ждала меня?

— Привет! Ага, хочу поскорее узнать все подробности. — заявляю я.

— Узнаешь. После завтрака. Идем?

Чувствую легкое разочарование от того, что встреча состоится не сразу, но чувство голода в данный момент побеждает.

— Идем. — соглашаюсь, закрывая за собой дверь.

Кейн ведет меня знакомой дорогой в столовую.

— Как давно ты в оппозиции? — молчать нет больше сил, поэтому я спрашиваю, чтобы узнать хоть что-то о нем.

Вчера он сказал, что его назначили моим куратором, а это значит, что какое-то время мы проведем вместе. Надо познакомиться поближе.

— Чуть больше года. — отвечает Кейн, бросив на меня взгляд. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто любопытно. И ты все это время провел здесь?

— Нет, первые полгода я был в Пирамиде, затем объехал несколько провинций, и только после обосновался здесь.

— Тебе нравится то, что вам приходится делать? — спрашиваю осторожно.

— Да, — без раздумий отвечает он. — Мы боремся, как бы это ни звучало, за светлое будущее. Когда вступишь в наши ряды, поймешь.

— С чего ты взял, что я вступлю? Мне не нравится убивать людей.

— Так мы и не убиваем! — он выглядит удивленно.

Тем временем мы доходим до столовой и встаем в очередь к раздаче. Разговор так увлекает меня, что я не замечаю никого вокруг. Даже если на меня сейчас смотрят все люди, собравшиеся здесь, я не обращаю на них внимания.

— А как же все те Жнецы на площади в центре Спирали? — приподняв брови, спрашиваю я.

— Мы стреляли дротиками со снотворным. — тут же парирует Кейн.

На это мне ответить нечего. Выходит, они и правда никого не убивают. Мы берем еду и направляемся к тому же столу, что и вчера. Все те же люди уже сидят за ним. Садимся, и я сразу принимаюсь за еду.

— А чем вы занимаетесь здесь целыми днями, если не выполняете никаких заданий? — спрашиваю у Кейна, а потом делаю глоток чая.

— Расскажу и даже покажу, если ты все-таки решишь вступить в наши ряды. — отвечает он.

Замечаю, что разговоры за столом стихают, и все внимание обращается к нам.

— А у меня есть выбор? — интересуюсь, нахмурив брови.

— Конечно есть. — Кейн откладывает вилку. — Мы никого не держим здесь насильно.

— То есть, гипотетически, если я откажусь вступать в вашу организацию, — жестом обвожу всех людей в столовой. — Меня отпустят на все четыре стороны?

— Теоретически, да. Но, насколько я знаю, тебе некуда пойти, поэтому тебе все равно придется остаться здесь до того момента, пока мы не придем к какому-нибудь решению в сложившейся ситуации в республике.

Тяжело вздыхаю и допиваю чай. Он прав. Идти мне некуда. Я не могу вернуться в родную провинцию, там у меня больше нет дома. Поехать в другую провинцию? Не думаю, что это возможно. Если я покажусь в столице, ко мне возникнет слишком много вопросов. Ведь для них я мертва. Только если как-то связаться с Джошем. Он теперь богат, может сможет как-то мне помочь. Но как отправить ему весточку, я не представляю. Значит, придется какое-то время побыть здесь. На самом деле я даже не против вступить в оппозицию. Ведь они действительно сражаются за правое дело. Остается только послушать, что скажут руководители движения. Кейн не спеша заканчивает завтрак и обращается к одному из своих людей:

— Роб, я отведу Еву на встречу с Сорренсом и остальными. Приступайте сегодня без меня. Возможно, мы присоединимся к вам позже. — он бросает на меня странный взгляд.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить о чем речь. Поднимаюсь из-за стола вместе с остальными, сдаем грязную посуду, а потом все расходятся по своим делам. Кейн снова ведет меня по бесконечным коридорам и лестницам. Как он ориентируется в этом месте, ума не приложу. Наконец доходим до двери, которая выглядит точно так же, как и все остальные. Кейн без стука распахивает ее, и мы оказываемся в небольшом кабинете. Справа стоит стол, за которым сидит молодой мужчина с длинными волосами, собранными в хвост. Он поднимает на нас взгляд, смотрит на Кейна, а потом на меня. Слишком долго и пристально. Может у меня грязь на лице?

— Генри, они на месте? — без предисловий спрашивает Кейн.

— Мистер Сорренс и доктор Мартин уже ожидают вас. Проходите.

Кейн кивает и уверенно идет к двери, расположенной прямо напротив той, в которую мы вошли. За ней оказывается кабинет побольше. За широким овальным столом сидят мужчина и женщина, которых сразу же узнаю. Доктор Мартин запомнилась мне сразу, а вот Сорренса я забыла, но увидев, вспомнила, как он спорил с другим мужчиной в палате медицинского корпуса в столице. Больше здесь никого нет, и я задаюсь вопросом, где же третий руководитель? Доктор Мартин встает со своего места и идет ко мне, глядя с тревогой.

— Ева, как себя чувствуешь?

— Нормально. — сухо говорю я. — Что вы со мной сделали?

Терпения на долгие предисловия у меня нет. Но доктор Мартин, похоже, понимает мои чувства, потому что взмахом руки указывает мне на один из стульев. Сажусь на ближайший. Кейн устраивается рядом. Доктор Мартин садится на прежнее место и берет в руки папку, лежащую перед ней на столе.

— Хочу сразу сказать, что с тобой все в порядке. — начинает женщина. — Ты полностью здорова. Ты чуть не умерла, поэтому мы не нашли другого выхода, кроме как дать тебе новую сыворотку регенерации. Но ее применение не прошло бесследно.

Она выдерживает паузу, а я перевожу взгляд на Сорренса, который выглядит абсолютно спокойным, что, впрочем, нисколько не успокаивает мои расшатавшиеся нервы.

— Твой организм принял и усвоил сыворотку. — продолжает доктор Мартин. — Пока трудно об этом говорить, нужно понаблюдать на практике, но, думаю, у тебя теперь улучшенная регенерация.

Она замолкает и выжидательно смотрит на меня. Она что, думает, что я буду прыгать от радости?

— И что все это значит? — напряженно спрашиваю у нее.

Как они собираются проверять это на практике? Меня будут бить, или еще что похуже?

— Ну, скажем так, если ты получишь какое-то несерьезное повреждение, то оно заживет в течение нескольких часов.

Не спешу расслабляться. Она ничего не сказала о том, будут ли они проверять это на практике.

— Что вы от меня хотите? Зачем вообще было спасать? — спрашиваю у Сорренса. Почему-то мне кажется, что он главнее.

— Ничего особенного мы не хотим. — отвечает он. — А ты бы предпочла умереть? Для нас каждый человек на счету. Если захочешь присоединиться к нашему движению, мы будем только рады.

— Не особо верится, что вы приложили столько усилий, потому что вам не хватает людей. — продолжаю гнуть свою линию, ведь его слова совершенно меня не убедили.

Он пожимает плечами и говорит спокойным голосом.

— Мне незачем обманывать, только тебе решать, верить нам или нет. Но если ты все-таки доверишься и выберешь один с нами путь, то не пожалеешь. Да, придется много работать, чтобы достичь цели, но это будет еще не скоро. Для начала ты вместе с другими добровольцами пройдешь ускоренный курс подготовки. Если согласна, то уже сегодня сможешь приступать к тренировкам.

— Тренировкам? — заинтересованно спрашиваю я.

Сорренс кивает Кейну, который тут же говорит.

— Я, как твой куратор, лично займусь твоей подготовкой: укреплением физической силы, выносливости, меткости в стрельбе из специального оружия.

— Но зачем мне все это? — непонимающе спрашиваю у них.

Отвечает все тот же Кейн.

— Если ты войдешь в один из отрядов и отправишься на задание, то тебе, в случае опасности, придется защищаться от более сильных и опасных противников.

— Ты говоришь о Жнецах?

— Да, речь о них.

— Но меня ничего не спасет, если на них не будет браслетов. — киваю на предмет разговора.

— Жнецы редко снимают браслеты, только в случае крайней опасности.

— Неправда. Я своими глазами видела, как убили девушку во время отбора.

— Отбор — как раз такое мероприятие, где Жнецы должны быть во всеоружии, чтобы защитить себя и представителей Нью-вара от возможных посягательств со стороны толпы.

— Ладно, пусть так. — соглашаюсь я. Все равно они в этой сфере давно и знакомы со всеми нюансами намного лучше меня. — Вы сказали, что я буду тренироваться с остальными добровольцами, они присоединились к вам?

— Да, восемь человек согласились, еще трое думают. Так ты согласна вступить в оппозицию? — спрашивает Сорренс.

Куда он так торопится? Я еще задала не все вопросы. Игнорируя его вопрос, задаю свой.

— У вас есть какая-то связь с внешним миром?

— Конечно есть. — кивает Сорренс. — Но там думают, что ты умерла. И я бы предпочел, чтобы так и оставалось.

— Мне и не надо ни с кем связываться. — на душе становится тяжело при этих словах. Там есть по крайней мере два человека, которые мне небезразличны. Вот про них и попробую узнать, раз о себе не могу передать весточку. — Я хочу знать, как Джош?

— С твоим другом все в порядке. — практически сразу отвечает доктор Мартин. — Им занимаются лучшие врачи. Совсем скоро его выпустят из медицинского корпуса, и они с Ланой смогут поселиться в новом большом доме.

Женщина улыбается мне, но я не отвечаю на ее улыбку.

— А разве каждому победителю не положен свой дом? — задаю риторический вопрос. На него не нужен ответ, ведь я его уже знаю.

— Они предпочли жить вместе. — доктор с опаской смотрит на меня, словно ожидает взрыва.

Ее слова больно бьют в сердце. Сейчас я могла бы быть там, но предпочла пожертвовать собой. И мне бы радоваться за друга, он жив, здоров, счастлив, а теперь еще и богат. Вот только радости почему-то нет. И дело вовсе не в зависти или меркантильности, нет. Дело в том, что я понимаю, скорее всего мы больше никогда не увидимся. Да, я буду занята борьбой за равенство между всеми гражданами республики, и это дело сейчас важнее всего, но доживу ли я до счастливого финала? Не знаю. Сейчас я ничего не могу говорить наверняка. Снова завишу от чужих решений.

— Отлично. — наконец говорю совершенно без эмоций. А затем заставляю себя поднять голову и посмотреть прямо в глаза Сорренсу. — А что насчет Жнеца, с которым я проходила Испытание? Он в порядке?

— Ной улетел с остальными Жнецами в Пирамиду. Больше ничего о нем сказать не могу. — вместо мужчины отвечает доктор Мартин. А потом говорит: — Пирамида — это…

— Я знаю, что это за место. — перебиваю ее. Сейчас меня больше интересует то, что она назвала его по имени. Значит ли это, что она хорошо его знает? — Про Пирамиду мне немного рассказал его брат.

— Что? — тут же спрашивает Кейн. — Ты разговаривала с Треем?

Его зовут Трей? Они и с ним знакомы? Хотя, скорее всего все Жнецы знакомы между собой.

— Не особо долго, и он рассказал мне не очень много.

— Ты можешь вспомнить, что он говорил? Нам важна любая информация! — Сорренс подается вперед и, кажется, впервые по-настоящему хочет чего-то от меня.

С сожалением смотрю на доктора Мартин, я бы хотела подробнее расспросить ее о Ное, но откладываю это на потом. Следующие полчаса меня заваливают вопросами о том, что говорил мне Жнец по имени Трей. Я сосредоточенно обдумываю каждый и стараюсь вспомнить все возможные детали. Когда я совершенно без сил ставлю локти на стол и упираюсь подбородком на сцепленные руки, Сорренс заметно оживляется и восклицает:

— Трент!

Удивленно смотрю на него. С чего бы это ему обращаться ко мне по фамилии? Но его взгляд направлен куда-то в сторону двери, а вовсе не на меня. Оборачиваюсь туда же и застываю на месте ледяной статуей. Время словно останавливается, вокруг мертвая тишина. А сердце дает трещину. Возле входа стоит высокий мужчина в форме Жнеца, возле его ног большая спортивная сумка. Оглядываю его с головы до ног, подмечая детали. За два с лишним года, что мы не виделись, он практически не изменился. Может только волосы стали чуть короче. На руке замечаю пресловутый браслет, какие носят Жнецы, но татуировки с номером на шее нет. Смотрю в его серые глаза и с огромным трудом поднимаюсь с места. Тело не слушается, но я борюсь с ним, делаю пару крошечных шагов. Мужчина улыбается мне. Он. Улыбается. Мне. Трещин в сердце становится все больше. Приближаюсь еще на пару шагов. Наблюдаю за тем, как его глаза светятся радостным блеском, он разводит руки в стороны, словно хочет обнять меня.

— Ева, дочка… — начинает он.

Бум… Сердце разлетелось на миллион мелких кусочков. Больше не сдерживаю себя, рука действует сама. Ладонь с силой врезается в его щеку. Чувствую, как горит кожа. Не знаю, от силы удара или электрического разряда после соприкосновения с ним. Размахиваюсь еще раз, чтобы на этот раз ударить посильнее, но тут меня перехватывает Кейн. Хватает поперек живота и прижимает спиной к своей груди. Во всех местах, где его тело соприкасается с моим, ощущаю разряды, проникающие под кожу. Больше не сдерживаюсь, кричу. Но не от боли. От ярости. Изо рта летят ругательства и оскорбления. Наблюдаю, как лицо человека, которого я считала отцом восемнадцать лет, вытягивается от удивления, в глазах теперь плещется боль, но меня это не удовлетворяет.

— Ублюдок! Ненавижу тебя! Ненавижу! Отпусти меня, Кейн! Я убью его! — ору на пределе возможностей, вырываясь, и тяну руки в сторону отца.

Кейн быстро передает мое сопротивляющееся тело Сорренсу, который усаживает меня прямо на стол и перекрывает собой обзор на отца. Кожа горит, но я не обращаю на это внимания.

— Ева, пожалуйста, успокойся. Иначе доктор Мартин вынуждена будет вколоть тебе успокоительное. — спокойно говорит мне мужчина.

Но я выдохлась, плечи поникли, сил больше нет.

— Не надо, я держу себя в руках, правда. — безжизненно говорю ему, он медленно отступает, я тут же слезаю со стола, опускаюсь на стул, тихо усмехнувшись и неопределенно махнув рукой в сторону двери, говорю: — Все ясно, вот она, причина, по которой вы меня спасали. Зря старались. Ничего общего я с этим человеком иметь не желаю!

Поверить не могу, что он жив. Но это ничего не меняет. Только то, что теперь я ни под каким предлогом больше не хочу вступать в организацию, в которой состоит этот человек.

— Ева? — снова слышу его голос.

Демонстративно отворачиваюсь, сложив руки на груди, и встречаюсь с напряженным взглядом Кейна, сидящего рядом. Хмуро смотрю на него.

— Перестань вести себя как ребенок! — строго говорит мне тот человек, но я игнорирую его.

Слышу тяжелый вздох. Из последних сил уговариваю себя сдержать слезы, рвущиеся наружу, но это чертовски тяжело."Не буду плакать. Не буду плакать! Не буду…" — повторяю словно мантру. Видимо, Кейн понимает по моему взгляду, что мне сейчас несладко, на несколько секунд он разрывает контакт и смотрит куда-то в сторону.

— Ладно, на сегодня, думаю, достаточно. — будто сквозь вату слышу голос Сорренса. — Кейн, отведи Еву в медицинский блок, ей надо обработать ожоги.

Кейн кивает и возвращает взгляд ко мне.

— Пойдем?

— Да, — тихо говорю и поднимаюсь с места.

Он тут же встает между мной и… отцом, но я и не думаю подходить к нему. Последнее, что замечаю, перед тем, как выйти из кабинета Сорренса, как доктор Мартин осматривает покрасневшую щеку отца, спокойно при этом прикасаясь к нему. Никакого дискомфорта эти прикосновения ей, похоже, не приносят. Что за? Неужели эта женщина тоже Жнец? Но она прикасалась ко мне, когда перебинтовывала ногу там, в столице. Током при этом она меня не била. Что вообще происходит?