Байки про балет

Кирилл Бузанов (2024)

В книге содержится сто двадцать три байки, которые записаны со слов призрака Кабриолева. Все они про балет и около него, в той или иной степени, но вот имён Вольдемар Альбертович никогда не называет, хотя про многих и так понятно. Хронология отсутствует, но мелькают привязки к конкретным событиям. И всё привязано к одному конкретному месту, где сейчас призрак балетомана и обитает, — к Большому театру. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Кулебяка с потрошками

Это было фирменным блюдом одной престарелой родственницы Кабриолева, которое она с неизменным успехом готовила на дни рождения, свадьбы и поминки. Вкусом кулебяка эта отличалась необыкновенным, и про неё знала вся балетоманская тусовка, ибо Вольдемар Альбертович любви своей не скрывал. И после очередного угощения нахваливал красочно и во всеуслышание, так что у слушателей аж слюнки текли.

И вот разок, услышав про этот гастрономический шедевр, одна второй молодости девица, из числа дочек-ботанок пожилых балетоманов, периодически приводимых родителями в театр на смотрины, решила проложить свой путь к сердцу Кабриолева через его желудок. Списавши рецепт из книги «Советы молодым домохозяйкам» дореволюционного издания, она свою кулебяку с потрошками сготовила, на блюдо фамильного фарфора выложила, фольгой в несколько слоёв обернула, принесла в театр и в антракте решилась подать.

Вольдемар Альбертович был весьма тронут, даже милостиво на девицу посмотрел и отвесил комплимент её внешности. Поставили кулебяку на столик в буфете, достали принесённый острый ножик, порезали. Взял Кабриолев приличный кусок из серединки и целиком в рот да и запихнул. Пришлось ему так сделать, так как начал кусок в руке крошиться. Не очень-то это выглядело эстетично, но не в этом дело, а в том, что над родом Кабриолевых висит проклятье — лук жареный ни он сам, ни родственники его на дух не переносят. А по рецепту из той книги на одну кулебяку аж две луковицы до золотистого цвета обжаренные положено!

Бежал стремглав Кабриолев через фойе театра в мужскую комнату, прикрывая рот рукой, дабы полу-пережёванная кулебяка не выпадала, а на усах у него тряслись кольца жареного лука. Весь второй акт его страшно тошнило в туалете, а девица рыдала безутешно, сидя на мраморном полу перед дверцей с литерой «М». И с полгода ещё с чьей-то лёгкой руки Кабриолева за спиной называли Чиполлино…