А затем она исчезла

Клэр Дуглас (2019)

ДРАМАТИЧНЫЙ СЕМЕЙНЫЙ ТРИЛЛЕР ОТ АВТОРА «ПАРА ИЗ ДОМА № 9». БЕСТСЕЛЛЕР SUNDAY TIMES. Атмосферная история о сестрах, дружбе и жестоком убийстве. Идеальное чтение для тех, кто любит маленькие городки, семейные тайны и качественную, глубокую психологию. Летней ночью 1994 года шестнадцатилетняя Флора Пауэлл бесследно исчезла из крохотного городишка Тилби. Полиция нашла только окровавленную блузку. Дело закрыли за недостаточностью улик, навсегда разбив сердца близких пропавшей, лишившихся единственной возможности узнать правду. Двадцать пять лет спустя младшая сестра Флоры, Хизер, врывается в чужой дом и хладнокровно убивает двух человек, после чего пытается покончить с собой. Джессика — молодая амбициозная журналистка, приехавшая в Тилби за сенсацией. Но никто не знает, что ее интерес носит куда более личный характер, ведь когда-то она была лучшей подругой Хизер Пауэлл. Девушка уверена: именно Хизер — последняя, кто видел Флору живой…. «Потрясающе. Закрученный детектив, где главный вопрос — не “кто”, а “зачем”. Я прочла его за два дня. Умная, захватывающая и атмосферная книга, читатели будут в восторге». ― Джиллиан Макаллистер «Мало кто умеет создавать такие жуткие и нагнетающие психологические триллеры, как Клэр Дуглас». ― Тим Уивер «Эта книга утверждает репутацию Клэр Дуглас как мастера психологического саспенса. Мне понравилась эта мрачная, закрученная история, я прочла ее за один вечер». ― С. Дж. Тюдор «Клэр Дуглас заслуживает высшей похвалы. Если вы любите драму и саспенс — и хотите представить себя на месте детектива, — это то, что вам нужно». ― Yorkshire Magazine «Захватывающий новый триллер… Дуглас мастерски приводит закрученный сюжет к завершению». ― Woman's Weekly «Поклонникам Гиллиан Флинн и книг о пропавших девушках понравится рассказ, созданный из невероятных поворотов и открытий, особенно последний сюжетный поворот». — Booklist

2. Джесс

Мы мчимся по трассе в моем светло-зеленом «Ниссане». Видно, что Джеку страшно неудобно на пассажирском сиденье: хотя он отодвинул сиденье назад до упора, ему приходится сидеть боком — иначе не поместились бы ноги. Сумка с фотоаппаратом лежит у него на коленях, и он прижимает ее к себе, как любимого щенка.

По дороге я рассказываю Джеку всю историю, вскользь упоминая, что когда-то училась с Хизер из Тилби. Но его не проведешь — слишком хорошо он меня знает. Делаю вид, что не замечаю беспокойного взгляда, который он бросает в мою сторону.

— Думаешь, это она? Хочешь, я пороюсь в интернете и попробую выяснить?

Я решительно качаю головой:

— Вряд ли. Уж слишком на нее не похоже. Сейчас приедем и все на месте выясним. — Кого при этом я хочу убедить — его или себя? Наверное, просто пытаюсь отсрочить неизбежное.

— Ты сказала, что не видела ее с подросткового возраста. Она могла измениться. В ее жизни могло произойти что-то такое, что превратило ее в убийцу.

Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть беспечной, а в голове упорно звучит голос: «Ты помнишь, что она тебе тогда сказала, взяв обещание молчать? А вдруг, поделись ты с кем-то этим секретом, ничего не случилось бы?»

Я мысленно одергиваю себя: «Мне было четырнадцать. Это случилось почти двадцать лет назад. Как я могу быть в чем-то уверена?»

Джек ерзает на сиденье.

— Я рад, что вырвался из офиса. Если эта миссис Ходж еще раз позвонит с жалобами по поводу фотографии ее кота, я за себя не ручаюсь…

Я хихикаю. В ответ Джек тоже ухмыляется.

— Слушай, я не жалуюсь, но сидеть так больше не могу.

— Какого ты роста? — Пытаюсь отвлечь его разговором. Скоро уже будет поворот на Тилби.

— Почти два метра, и бо́льшая часть — ноги, — говорит он с вызовом, ожидая от меня возражений. Но кто станет спорить: Джек и правда длинноногий…

— По сравнению со мной ты просто гигант. Я ниже тебя сантиметров на тридцать.

— Да, рост становится серьезным недостатком, когда приходится путешествовать в машине гномика, — говорит он, сверкая глазами.

В ответ я отвешиваю смачный шлепок по его колену.

— И на чем же ты предлагаешь мне ездить? На каком-нибудь корпоративном «БМВ» или «Мерседесе»? Кстати, автобусы всегда в твоем распоряжении, — говорю я с улыбкой.

Я очень люблю нашего оптимиста Джека. Он на пять лет моложе меня, полон энергии и жажды жизни, всегда готов поддержать шутку. Джек пришел к нам в газету прошлым летом, и мы быстро сблизились на почве любви к сигаретам и группе «Крафтверк»^[6]. За несколько месяцев он стал одним из моих близких друзей. Да что говорить, единственным другом, не считая моего парня Рори.

Джек, подобно элегантному жирафу, сгибает шею, пытаясь увидеть что-либо через лобовое стекло.

— Где это мы? — спрашивает он, когда я сворачиваю направо на круговом перекрестке. — Я думал, мы едем на пляж…

Джек родом из Брайтона, но девять месяцев назад вместе со своим другом, полицейским по имени Финн, переехал в квартиру в Фишпондс. Я знаю, что он скучает по жизни у моря.

— Чтобы попасть на пляж, нужно было повернуть на кольце налево. Автокемпинг, где нашли Хизер Андервуд, находится примерно в полумиле от побережья.

Я не была в Тилби больше десяти лет, с тех пор как моя мама снова вышла замуж и переехала в Испанию, однако дорогу помню отлично.

Тед дал мне адрес: «Коровий проезд, дом 36». Подростком я никогда не обращала внимания на названия улиц и дорог, но этот адрес навсегда врезался в мою память. В последний раз я была у Хизер в четырнадцать. Тогда я выбрала самый короткий путь, чтобы добраться до ее дома: через поля, сплошь покрытые высокой травой и навозными лепешками. Вот, кстати, почему в свое время мы переиначили адрес в «Навозный проезд, дом 36».

Дорога сужается, и я вижу знакомые ориентиры: на углу церковь, рядом с которой мы с Хизер срисовывали изображения на надгробиях; пивной бар «Подкова» — тут мы как-то все лето шпионили за дядей Лео и его очередной «горячей штучкой»; ряд одинаковых коттеджей с детской площадкой напротив. Я показываю на дом под цифрой семь.

— А вон там жили мы с мамой. — На сердце неожиданно становится тяжело. Слишком давно я не видела маму.

— О, какой миленький! Прямо игрушечный, — говорит Джек, прижимаясь носом к стеклу.

Моя мама назвала бы Джека «шикарным». Он вырос в большом старом доме с видом на море, а еще его семья владела «зимним домиком» для катания на лыжах. Джек ходил в школу-интернат и говорит на королевском английском^[7], принятом в высшем обществе. Его мать — барристер^[8], а отец — компаньон в какой-то крупной фирме. Тем не менее Джек не сноб и всегда говорит то, что видит и чувствует.

— В них столько своеобразия, правда?

— Да. Хотя в таком коттедже тебе пришлось бы постоянно сутулиться.

Я сбавляю скорость — мы едем по центральной улице. На ней теперь располагаются сетевая кофейня «Коста»^[9] и книжный магазин «Смитс»^[10]. Зато старая пекарня «Грегс»^[11] на месте. Мы с Хизер часто в нее захаживали, чтобы по дороге домой из школы купить один на двоих сосисочный рулет. С тех пор ничего не изменилось, только появились навес и несколько забрызганных дождем столиков на улице. И тут я увидела часовую башню, стоящую на развилке дорог. За эти годы она как-то съежилась и стала меньше. Именно здесь по вечерам тусовалась молодежь Тилби, в том числе и я. Это было уже после Хизер, когда я пыталась заполнить пустоту, которую она оставила в моем сердце, с помощью сладкого сидра «Вудпекер» и мальчиков.

— Черт! — вскрикиваю я, услышав сигнал грузовика, вынуждающего меня перестроиться в другую полосу. — Теперь здесь одностороннее движение…

Резко сворачиваю налево на узкую дорожку — в тот самый Коровий проезд. Практически у всех домов здесь большие земельные участки. Есть настоящие особняки, есть перестроенные амбары, а в конце проезда — дом из моих воспоминаний, при виде которого желудок сводит судорога.

Сейчас на подъезде к нему висит огромный указатель:

Кемпинг «Усадьба Тилби»

На меня наваливается страшная тоска, когда мы сворачиваем на посыпанную гравием дорожку и я вижу знакомый каменный дом. В памяти всплывают отдельные впечатления и картинки: долгие летние вечера, запах сена, который заставлял меня чихать, журчание воды в пруду, пылинки, плавающие в воздухе сарая на заходе солнца… Я знаю, что из главной спальни в задней части дома можно увидеть море, из комнаты Хизер просматривается кемпинг, а спальня ее сестры выходит окнами на лужайку перед домом. На короткий период жизни это был и мой дом. Второй дом.

Я сглатываю комок в горле и останавливаюсь рядом с видавшим виды «Лендровером». За домом находится площадка для автофургонов, на которой свободно могут разместиться восемь обычных трейлеров и десять туристических вагончиков. Справа от дома — сарай, где мы обычно проводили время; сейчас вокруг него натянута полицейская лента, кусок которой оторвался и развевается на ветру.

Меня парализует ужас.

«Все это ты уже видела раньше, — говорю я себе. — И семью, которую вывозили в мешках для трупов после того, как отец из-за долгов убил всех, а потом и сам застрелился; и окровавленный тротуар после теракта возле «Музея мадам Тюссо»; и палатку, установленную в лесу на месте, где нашли мертвым пропавшего подростка. И каждый раз, чтобы сохранить рассудок, ты умела абстрагироваться. Но это совсем другое. Это Хизер».

Я выключаю двигатель и смотрю прямо перед собой, впившись руками в руль. Входная дверь находится сбоку, но отсюда виден эркер в гостиной. Я помню эту комнату. Зимой мы с Хизер именно в ней устраивали из одеял убежище и от запаха горящих дров и пепла из открытого камина начинали чихать. Я делаю глубокий вдох. Возвращается и этот запах, и это чувство уюта и защищенности. У окна стоит женщина, частично скрытая от меня тонкими занавесками. Ее лицо в тени; по тому, как уложены ее волосы, по изящному изгибу шеи я узнаю маму Хизер — Марго.

— Итак? — спрашивает Джек, поворачиваясь ко мне. И, когда я ничего не отвечаю, мягко добавляет: — Стрелок — твоя бывшая подруга, да?

Я киваю, стараясь незаметно смахнуть слезы. Теперь он начнет меня безжалостно дразнить, ведь слезы не вяжутся с образом матерого журналиста. Джек часто говорит, что я твердая, как сталь. Надеюсь, что так он выражает свое восхищение мной.

В его глазах я замечаю огонек. Конечно, он взволнован. Я и сама воодушевилась бы, если б это касалось кого-то другого. Кого угодно, только не Хизер. Джек надеется, что мое знакомство с семьей Пауэлл позволит нам проникнуть внутрь. Но это может стать и помехой. Не исключено, что я последний человек, кого Марго захочет видеть, и будет права. До сих пор помню ее слова, сказанные мне по телефону много лет назад, ее обвиняющий тон, ее голос — всегда такой мягкий, — ставший вдруг срывающимся и напряженным. Я вцепилась в руль, не в силах пошевелиться, гадая, какая меня ждет встреча.

Прежде чем выйти из машины, Джек поворачивается ко мне.

— Ну, давай. Чего ты ждешь? — Он оценивающе смотрит на меня, потом его глаза смягчаются. — Только не говори, что у тебя сдали нервы. Неужели ты живой человек, Джессика Фокс?

Джек дразнит меня, но он ближе к истине, чем думает. Обычно, столкнувшись с задачей раскрутить какую-то крутую знаменитость или наглого чинушу, я надеваю личину циничного репортера. Однако Марго знала меня еще до того, как я стала журналистом. Меня настоящую. Я теперь словно предстану перед ней обнаженной, и мне не за что будет спрятаться.

Делаю глубокий вдох и вылезаю из машины. Окинув взглядом Джека, вооруженного фотоаппаратом, понимаю, что его внешность папарацци сейчас может нам все испортить. Поэтому мягко прошу его остаться — не хочу пугать Марго. В моей памяти она осталась красивой женщиной, доброй и заботливой, но при данных обстоятельствах — ради своей семьи — может проявить себя жесткой и бескомпромиссной.

Джек добродушно пожимает плечами.

— Конечно, как скажешь. Подожду в машине.

С благодарной улыбкой протягиваю ему ключи, а затем не спеша иду вдоль дома к входной двери. Ничего не изменилось: дверь выкрашена в тот же оливково-зеленый цвет; чуть в отдалении фонтан; живая изгородь, разграничивающая территорию полей и стоянку для автофургонов. Представляю, что мне снова четырнадцать и я пришла к Хизер. Вот сейчас раздастся негромкий лай Голди… Мое сердце замирает.

Не раскисай. Все это было очень давно.

Я стучу в дверь и жду. Сердце колотится. Ужасно хочется курить.

Ну, давай, Марго. Открывай дверь. Я знаю, что ты там.

И наконец, спустя столько лет, дверь открывается, и на пороге возникает она — в непромокаемой куртке и кремовых бриджах для верховой езды. С выражением ярости на лице и стиснутыми руками. Она сильно изменилась: в некогда черных волосах появились белые пряди, глаза запали, шея стала худой. Ей сейчас под шестьдесят, но выглядит она старше, хотя все еще очень привлекательна. Высокая и стройная, Марго пользуется красной помадой и более темной подводкой для губ.

— Я не хочу с вами разговаривать, — резко бросает она. — Оставьте нас в покое. Я уже сказала тому, другому, и вам повторю: если еще раз придете сюда, я вызову полицию.

Я удерживаю ее взгляд и тихо говорю:

— Марго, это я. Джессика Фокс. Подруга Хизер.

Марго узнает меня и мгновенно бледнеет. По глазам вижу, как она борется с искушением захлопнуть дверь прямо перед моим носом.

Примечания

6

«Крафтверк» — немецкий музыкальный коллектив из Дюссельдорфа, внесший заметный вклад в развитие электронной музыки; образован в 1968 г.

7

Королевский английский язык представляет собой один из стандартов или идеалов произношения в английском языке; так говорят только члены королевской семьи, представители высшего общества Великобритании и ведущие на ТВ и радио. Ключевой особенностью этого акцента является максимально четкая артикуляция.

8

Адвокат высшего ранга в Великобритании.

9

Costa coffee — широко известная британская сеть кофеен, на открытии первого кафе которой в Лондоне в 1976 г. присутствовала королева Елизавета II.

10

WHSmith (известная в просторечии как Smith’s) — сеть многопрофильных магазинов, в основном торгующих книгами, канцелярскими принадлежностями, журналами, газетами, развлекательной продукцией и кондитерскими изделиями.

11

Британская сеть пекарен, специализирующихся на таких продуктах, как сосисочные рулеты, сэндвичи и сладости, включая пончики.