Второй помощник

Комбат Найтов (2025)

22-го июня 1941 года в территориальных водах Швеции у острова Готланд был торпедирован и потоплен первый советский пароход "Гайсма", принадлежавший Литовскому государственному морскому пароходству. Торпедные катера Германии базировались в "нейтральной" Швеции. Так, в 06.10 утра по среднеевропейскому времени, советские моряки вступили в Великую Отечественную войну. Советский флот к 1941 году представлял из себя набор старых проржавевших железяк, построенных еще до Первой Мировой войны. Было несколько более новых кораблей, но построенных до начала понимания роли авиации на море. Однако было несколько достаточно "революционных" технических и инженерных решений, которые стоило бы реализовать. Технические возможностии для этого существовали. Требовался толчок и финансы. Как мне кажется, в этой книге удалось решить обе эти проблемы. Флот наш силен не только в рукопашном сухопутном бою!

Глава 3. Первый выход, ночь на 14-е июля 1941

Мастер отбил корму на шпринге и аккуратно, враздрай, развернулся в небольшой гавани, вышел через очень узкий проход между скалами, затем перешел на одну машину, центральную, и пошел в сторону моря курсом 264⁰. Места здесь приглубые. Две скальные банки, да небольшая песчаная мель между ними. Узковато, конечно, но через три мили на палубе зажглись огни, и трал ушел в море. 6 миль от берега — это шведские террводы, основной фарватер идет в 24-х милях от него. Через 01.50 после отхода, я поднялся в рубку принимать вахту. Траулер шел курсом 352⁰, со скоростью 4,5 узла по самой границе террвод.

— Следовать этим курсом до границы с Норвегией, Отто подскажет, если что. Внимательно наблюдать за обстановкой, фиксировать и классифицировать все цели, справочники вот. — Кэп показал рукой на несколько книг.

— И про банку Väderöarna не забывай. — Палец капитана уперся гряду скалистых островов в верхней части карты, но моих «ходовых часов» не хватит, чтобы до нее дойти. Грэг поставил обсервованную точку на конец вахты, улыбнулся:

— Вот твое главное оружие, Найт! — он похлопал по наглазнику довольно большого оптического дальномера. — Обнаружишь что-нибудь интересное, вызывай мастера. Обрати внимание на вот это место, на карте заштриховано, там крайний раз видели несколько мин. Удачи!

Он еще минут пять переписывал из чернового журнала записи в судовой, попил с нами чаю и спустился вниз. Здесь 58-й градус северной широты, ночи довольно темные, насколько я понял, судно выполняет роль наблюдателя за горлом залива Каттегат. Огни маяка Скаген должны быть еще видны, но включается он по расписанию и только тогда, когда это требуется Кригсмарине. В рубке отсутствует локатор, их массовое использование еще не началось, на ходовой вахте четыре человека: тралмейстер, но он сидит в своем «вороньем гнезде», рулевой, матрос-наблюдатель и я. Один человек находится на нижней палубе в районе траловой лебедки. «П»-образной кормовой балки тоже еще не придумали, трос елозит по роллингу на срезе главной и траловой палубы. Первые два часа прошли спокойно, затем тралмейстер Отто из своей конурки прокричал:

— Уходи на ветер и самый малый!

Что у него там произошло пока не понятно, но мастера он не вызвал, просто выбирает трал. Затем он высвистал боцманскую команду, когда трал начал подходить к корме.

— Найт! Давай на контркурс и пройди назад мили три. — оказывается зацепили довольно плотный косяк сельди и требовалось повторить траление. Но, несмотря на маневры, наблюдение за морем мы продолжали. Больше ничего интересного за вахту не произошло. Военных кораблей не обнаружили, просто ловили рыбу и наблюдали за окрестностями. Утром, уже не на моей вахте, повернули назад и почти вернулись на место. В 10.24 у меня в каюте, больше похожей на рундук с двумя койками, зазвонил телефон:

— Быстро наверх, с оружием, мины!

Не знаю: специально или нет, судно пошло проливом между Масескаром и Фагельскаром, скалистой грядой островов севернее, этот проход позволял срезать почти 10 миль, но только в хорошую погоду. Стараясь не сбить дыхание, но действуя максимально быстро, я поднялся с постели, набросил на себя кое-какую одежонку и вышел на палубу, на ходу снаряжая магазин L39. С левого борта ничего не оказалось. Обошел рубку со стороны бака, и мне показалось, что я вновь посетил кафедру МТО (минно-торпедного оружия) на Дровяной, 10, а незабвенный Абрам Борисович Гейро развесил свои плакатики на доске. Две мины! Одна порядком заросшая «Моник», еще Первой Мировой войны, а вторая — «вассербаллон», самая короткая из немецких мин этой войны, свеженькая, но успевшая потерять якорь и плававшая скособочась. Рожков видно не было, их может быть от четырех до шести, а может иметь неконтактный взрыватель. С «Моникой» удалось разобраться быстро и без взрыва, она, скорее всего, была уже «тухлая», но воздушная камера у нее бронзовая, так что время над ней не властно. Затонула с первого выстрела. А вот со второй пришлось помучиться: пролив узкий, даже на довольно вертком траулере там тесно, а мне в прицеле был постоянно виден бомбовый детонатор, он у нее сбоку и довольно длинный. А все же происходило на ходу и при качке. Наконец Кэп смог поставить судно в такое положение, что можно было безопасно выстрелить в эту чертовку, так, блин, с противоположного борта подошла волна, и я промахнулся, пришлось быстро перезаряжаться и бить еще дважды, прежде, чем эта чертовка начала тонуть. Но, едва достигнув грунта, она взорвалась, впрочем, так даже лучше, чем затаившаяся под водою смерть, с 680 килограммами смеси тротила и гексогена.

— Неприятная штуковина! — резюмировал Кэп, и доложил кому-то по радиостанции, что пролив — свободен. Оказывается, мины обнаружили местные рыбаки, которые сообщили об этом береговой охране, а те на судно. Официально Кэп имеет договор с Костгвард об оказании таких услуг, этим обстоятельством и маскируется наблюдательный пункт Хоум-флита. Узнав об этом я пригорюнился! Шанс попасть туда, куда я хочу, становился мизерным. Тем более, что все это поставлено на коммерческую основу: за каждую уничтоженную мину перечислялись деньги из страховых компаний. Но, именно деньги позволили мне начать достаточно непростой разговор с Кэпом.

5-го августа мне вручили два чека на 75 и 180 фунтов, 75 было моей зарплатой за июль, а 180 — премиями за мины.

— У меня вопрос, Кэп! Этого хватит, чтобы оплатить билет до Исландии?

— Не понял, ты о чем? Сообщения между Швецией и Исландией нет, остров оккупирован и считается театром боевых действий.

— Мне надо попасть домой, там идет война, а я дурью маюсь и премии получаю, в нейтральной стране.

— Ах, вот ты о чем! Но мы тоже вносим вклад в эту войну!

— Расчищая немцам путь на русский Север?

— Ну, так говорить не стоит! Мы даем возможность более безопасно работать шведским морякам.

— Которые возят никель из оккупированного финнами Карасьёки и шведскую руду из Лулео, обеспечивая стабильную работу рурских сталелитейных заводов?

Кэп наклонил голову к столу, за которым он сидел, разговор происходил в «большом» доме, где у Кэпа был отдельный кабинет.

— Ну что тебе не сидится? Ты что не видишь, что дела там идут совсем не так, как ты говорил в прошлом месяце? Немцы продолжают успешно наступать, уже подошли к Киеву, взят Смоленск, Псков. Война русскими проиграна.

— Не говори «гоп», покуда не перепрыгнешь. Война только начинается. И мне требуется домой. Я — не подданный норвежского или английского короля, я — гражданин Советского Союза. Мое место — там, а не здесь. Снайперов в Англии хватает, так что мою должность, тем более, неплохо оплачиваемую, кто-нибудь займет, тем более, что здесь не бомбят и не стреляют. А мне требуется вернуться домой.

— Ну, хорошо, я задам этот вопрос руководству. Иди!