Кинжал во тьме

Константин Кохан (2024)

Рождён ли незнающий первозданно свободным или же обречён подчиниться владыкам, внимая их золотому нарицанию избранности судьбой? Беспощадно сложив головы в были, сотни уже стали чёрной пылью этого многогранного, но в то же время замкнутого свыше пути, так и не сумев вкусить истину. Только вот существует ли она, али то есть не что иное, как жестокое наваждение? Истина ли то, что лишь перед лицом неизбежности каждый волен самостоятельно изогнуть спираль судьбы и повлиять на то, как он окончит путь: опустит руки или будет бороться? С самой юности Эйлу не верил в её силу и беспечно считал, что всё зависит исключительно от него самого. Именно за это герой серьёзно и поплатился. Сможет ли он продолжить сломленный рукой жестокой судьбы путь или же начнёт новый, всё сильнее пачкаясь кровью невинных, через головы которых она обязала переступать?

Глава II: Продолжение пути. Незримое и сокрытое

Пускай север коварен и жесток, его холодный воздух, его ночное сияние… они очищают меня… И даже если придётся покинуть Империю — это место всегда останется моим домом.

— Дева во тьме

Следуя по дороге, Эйлу уже достаточно удалился от Риверхолла. Метель только усилилась, начав заметать буйным снегом землю. Герой решил переждать непогоду в первом попавшемся укрытии. Обрушившись на парня буйным ветром и пургой, она пыталась сломить его. Её необузданная сила как будто находилась в цепких рукавицах неизвестного, но явно настроенного против незваного путника, создания. И снова перед взором пал, лишь не имеющий ни конца, ни края тёмный лес, что тихим, словно проклятым, голосом взывал к себе.

— Уходи… Уходи… Уходи… Уходи-и-и-и!..

Наконец, найдя упавшее от гнёта стихии на огромный валун дерево, Эйлу сошёл с дороги. Натаскав к нему немного веток и хвороста, Хартинсон принялся разжигать костёр. Пламя и мутный дым стреляющих тлеющих палок начали греть уже синеющие руки парня, потихоньку притупляя неприятную, но терпимую боль. Самое время подкрепиться, ведь герой не ел более несколько дней. Плут открыл мешок алхимика.

«Хлеб и олений окорок… для начала мне хватит, я думаю. Нужно достать эту карту и посмотреть, куда я вообще должен идти и попытаться сориентироваться, где и на какой дороге я сейчас.» — подумал он, кусая немного затвердевшую буханку.

Сунув свободную руку в нагрудный карман, герой достал аккуратно свёрнутый листок. Карта, пускай и была написана вручную, но относительно грамотно. До той самой пещеры идти оставалось ещё достаточно много, а дорога уходила всё глубже и глубже в лес. Эйлу решил выдвигаться ранним утром, предпочтя переждать непогоду. Подогрев мясо и растопив в маленьком котелке недавно выпавший снег, герой начал готовиться ко сну. Уже стемнело. В этот раз небо было чистым, тучи и метель продержались недолго. И вот, он смотрит на звёзды, укутавшись от холода в плаще и ветках, рассуждая, что же делать дальше.

Звёзд на небе было много, а особенно яркими казались созвездия. Их было тринадцать, каждые два из которых, за исключением последнего, относились к отдельному божеству и его сфере влияния. Если приглядеться, то можно увидеть несколько небольших и едва заметных небесных тел, — планет Арлаков, называемых „планами“. Младшие Боги создали эти по-своему прекрасные миры, чтобы ещё сильнее влиять и активнее вмешиваться в и без того интригующую владык жизнь смертных, ведь эта, населённая разумными существами, дивная обитель спустя долгое время стала им неподвластна.

Именно в эту ночь оба спутника планеты перекрывали друг друга. Воистину красивое и прекрасное глазу зрелище. Мару и Кросис — так эти луны прозвали люди. Стоит отметить, что Мару была в три раза меньше Кросиса и имела немного бурый, отличный от собрата окрас. Они напрямую влияют на приливы вод, волшебство, а также на многие другие, необъяснимые и важные, процессы. Парень всматривался в звёздное небо.

Луэкворан верх светом опаляя,

Дарует всем внизу покой.

С востока ветер задувает,

Блюдя порядок, чтя собственный устой.

Здесь путник ворот прикрывая,

Идёт с тобой одной ногой.

К нему всё хлопьями спадает,

Снег горный белой пеленой.

Бураном заметая путь-дорогу,

Укажет истинный он путь.

Следами поднимаясь в гору,

Промолвит: „идти осталась нам лишь чуть…“

Но путь тот — будет маркий,

Пройдут его отнюдь не все.

Ведь, знаешь, смельчаки уже пытались,

Навек оставшись здесь по волии твоей.

Но воин, закалённый в схватке,

Не станет жизнь менять на яд.

Увидит он средь снежной и манящей хватки…

Хрустальный, но покрытый кровью, сад.

Пройдёт он гордо, не нужно обижаться,

Твои сады не тронули его.

Не нужно с ним метелицей играться,

Ведь Ближний север — отчий дом его.

Он знает все твои секреты,

Давно сумел обман раскрыть.

Но ты пытаешься лишь беды,

Своей скупой рукой творить.

Перешагнёт их добрый воин,

Ему с тобой бодаться ни к чему.

И, улыбнувшись, окинет взглядом он просторный,

Забытый всеми снег вершин…

Не задаваясь мыслью, почему.

— Но почему? — тихо промолвил Эйлу, вспоминая детский стих. — Всё просто… Твой злобный грех давно простил. Лишь мысленно, но строго, тебе он молвит: „дай чуть мне сил“.

Глаза героя со временем медленно закрылись, он наконец-то погрузился в состояние сна…

***

Пустота… Одинокий и мрачный лес, что постоянно меняется, моментально стирая все свои образы из памяти… Стоит лишь повернуть и… Я опять вижу его, терроризирующего мои сны монстра… Он, злобно ощериваясь, идёт в мою сторону…

Но я внезапно теряю его из виду, будто он проходит сквозь или дематериализуется прямо предо мной… Чёрный волк с огненно-красными глазами подкрадывается ко мне, я слышу это…

***

Эйлу проснулся в холодном поту. Ему вновь приснился кошмар, уже второй подобный на этой неделе.

— Проклятье! Опять ужасное сновидение! — возмущённо вскрикнул, вытирая со лба пот. — К чему это всё, почему он повторяется? Надеюсь, это не явное предзнаменование чего-то дурного… Чёрт!

Герой сумел поспать всего пару часов, резко вскочив от увиденного кошмара. Проклятый волк, чьи мотивы не были ясны, по пятам преследовал его во снах… Но уже скоро должна подняться Суур, знаменующая победу света над мраком ночи. Потихоньку собрав свои вещи и взяв парочку палок-хворостинок в дорогу, он ещё раз оглядел карту перед тем, как двинуться в путь. Под его немного проваливающимися в грязь ногами громко чавкала земля.

***

Дорога стелилась примерно параллельно Королевского тракта, но позже отходила от неё и удалялась в глушь, окончательно теряя связь с цивилизацией. Несколько часов спустя, когда герой уже сумел преодолеть большую часть лесной тропы, впереди, близ одинокого камня, показался эдакий непонятный силуэт. Мрачности этой ситуации предавали мерцающие зеленоватым свечением и выбитые поверх древней породы руны.

«Антропоморфный… Скорее всего, человек или что-то подобное ему… — подумал Эйлу, бегло оценивая противника. — Нужно подойти поближе и посмотреть получше, взвесив все за и против.»

Шаг за шагом, очень осторожно крадясь, герой приблизился практически вплотную. О ужас, что это за тварь! От вида монстра у плута по телу пробежали мурашки и появился небольшой ком в горле, первобытный страх овладел им. Это был анайраг, не меньше шести с половиной фэрнов росту, полностью облачённый в старую чешуйчатую броню и шлем с оленьими рогами на частично оголённом черепе. В руке он держал огромный молот, подобный тому, которым раньше орудовал отец Эйлу.

«Мертвяк? Нет, я не уверен… Никогда раньше не видел подобных, да и в существование нежити я не особо верил… Что делать? Думай… Думай… Нужно бить!

— Бить? Для чего? Он тебя не видит.

— Пока. Не видит меня пока. Я не хочу наткнуться на него ночью, нужно убить сейчас.

— Он уже мёртв.

— Ударю его прямиком в спину и с лёгкостью пробью гнилой хребет! Да, так и сделаю!»

Дрожащими руками герой резво достал кинжал и совершил рывок вперёд на семь фэрнов.

— Наругот… — хриплым и холодным, подобно смерти, голосом начал едва держащийся на ногах труп. Он стал медленно поворачивать голову. — Арокара кре сорли, тъ Нири'эӄ Конита'аг-тар, бро'он ар агара'эк шатрокäсэту…⁴

Страх… Страх овладел Хартинсоном, но медлить сейчас недопустимо. Он вонзил кинжал прямиком в выглядящее особенно слабым и неприкрытое доспехом место. Клинок, как и было задумано, проломил ему позвоночник, от чего мертвяк тотчас же плюхнулся на землю. Но это не сумело убить анайрага, а только на время обездвижило. Не скажешь даже, что тварь испытала какую-то боль от этого удара, ведь глаза её казались совершенно пустыми, лишь изредка мелькая на свету тусклым зеленоватым пламенем. Он по-прежнему держал в руке свой молот, ничуть не ослабляя хватки. Эйлу отбежал от него, предпочтя пронаблюдать издалека. Несколько секунд спустя, мертвяк сумел ожидаемо встать.

«Будь ты… Как у него вышло встать?! Я уверен, что после такого ранения это невозможно! Неужели обычная сталь их не берёт? Или это какая-то магия? Точно! Я видел в одной книге, что их можно убить только серебром или определённым волшебством. Чёрт… Нужно скорее уходить, пока я опять не заблудился в здешних лесах или не повстречал что похуже.»

Герой надумал дать дёру. Ему не победить в этом сражении, по крайней мере, сейчас. Пробежав около четырёх соток, он снова посмотрел на слегка мятую карту.

«Так, фух… Что тут у нас… Ага, мне, значит, туда… — провёл пальцем. — Получается, что осталось совсем чуть-чуть… Откуда мог взяться этот… — герой на секунду задумался. — анайраг. Верно, так их называют норды. Рядом точно должно быть захоронение или какая-то крипта, откуда он и пришёл… Нужно быть настороже и уходить отсюда как можно скорее, немедля.»

Посмотрев назад и поняв, что убежать вполне получилось, Хартинсон осмотрел свой кинжал. После столь яростного удара оружие целиком покрылось трещинами и сколами, восстановлению оно явно не подлежало. Складывалось впечатление, что тот держался исключительно на силе сдерживающих металл рун.

— Хватит его ненадолго…

Некоторое время спустя, тропа вывела парня из леса. Он вздохнул, вобрав в лёгкие свежий северный воздух. Перед взором героя растелилась огромная равнина, тарры („тарр“, что производное от слова „тарру’эт“ — войско, является одной из околоточных единиц измерения длины, принятой нордами во времена заката Эры Дракона и использующийся жителями Водамина и по сей день. Один тарр соизмерен одной тысяче двойных шагов солдат Олафа Олафсона на марше и приравнивается одной тысяче семистам шестидесяти окелъров) пустоты и лишь едва заметная дорога с указателем на другую, неизвестную ему деревушку, в точности, как было изображено на его карте. Снега ночью выпало мало, и он уже успел практически полностью растаять. Неизвестный путник шёл плуту навстречу.

— Будь осторожен, незнакомец. — махнув рукой, начал Эйлу.

Мужчина остановился подле него. Одет он скудно — в мехе и коже, а через плечо был закинут небольшой лук. Вслед за ним бежала заросшая собака с чем-то на спине. Сумка мужчины доверху полна, а несколько, снятых с животины шкур, как плут увидел чуть позже, нёс его верный спутник. Вероятнее всего, охотник направлялся домой.

— Ох Архаэль! — отдышавшись, ответил охотник. Он подозрительные и внимательным взглядом оценил Эйлу. — Приветствую вас! Позвольте узнать почему? Неужто опять Торгаев отряд за головами буйствует и мародёрствует?

Собака его начала недружелюбно скалить зубы, но тот, погладив по голове, успокоил её.

— Нет. Подобных не встречал, но на этой тропе бродит восставший рантору.

— Спаси его душу Шор, что за ужас! Ну ладно… — недовольно взмахнув руками, мужчина задумался. — тогда обойду его сквозь лесную глушь, ибо что нозлувы отродья, что пробудившиеся ото сна анайраги, свирепы сейчас как никогда раньше! Спасибо, что предупредили меня, путник!

Парень кивнул ему, на секундочку задумавшись ограбить, но, в последний момент, отбросил эти дурные мысли. Останов от хозяина, собака оглядела парня, но гавкнув, побежала след за хозяином. Далеко впереди, за небольшими кустиками, проскакал гордый олень. Суур не так давно взошла. Настал нежный рассвет. Эйлу пошёл дальше.

***

Примерно восемь часов блужданий с картой в руках привели героя к долгожданной искомой пещере, которая, если смотреть снаружи, больше похожа на давно заброшенную шахту. У самого её входа столпилась троица… троллей? В броне? Герой сильно удивился, поскольку тролли – существа неразумные, отчего интеллекта хватало только на рваное тряпьё и головы мёртвых животных на плечах. Внешне они идентичны своим братьям: те же массивные конечности и покрытое бурым мехом тело, коего нет только на достаточно длинной морде. Но это настоящий нонсенс, поскольку эти были именно в броне.

— Чтоб его… — обронил подошедший к ним парень.

Бросив тушу мёртвого анайрага, без тринадцати фэрнов тролли окинули Эйлу взглядом, словно приготовившись внимать к каждому его слову. Абсурд. Один из них не переставал тыкать в мертвеца палкой.

— Ида? — низким голосом проговорил менее закованный в броню тролль с палкой, посмотрев на вставшего меж ними собрата.

Громадина в предвкушении уже облизывала свои гнилые зубы.

— Нет! Малчать, слушоть! — возгласил тролль по другую от него сторону.

Он потянулся за корявой дубиной и, только стоило ему замахнуться на наиболее изголодавшегося товарища, как средь стоящий, смотря исключительно на незваного гостя, подняв руку, усмирил тролля жестом.

— Человек? Мясо? — поднеся поднятую руку к затылку и почесав его, поинтересовался по всей видимости вожак.

— Человек. — на удивление спокойным голосом ответил парень.

— Ида не бояться? Почиму? — опять вскрикнул тролль с палкой.

— Потому что мы не похожи на собратьев, Чпок, и он это заметил. — особо отчётливо, словно обращая внимание на каждую букву и звук, продолжил вожак.

— Не ида…

— Я тебя убить, Чпок! Малчать же! — злобно стукнув ногой, рявкнул тролль с дубиной.

— Бить, не бить Чпока! — вновь подняв руку и серьёзно смотря на Бить, вымолвил главарь.

— Та бить или не бить?.. Бить не понимать, Морду… бить?

— Мордубьорн Исключительный, зараза! — ударив по лбу Бить, тролль-вожак вынудил его отшатнутся. — Давайте послушаем нордлинга!

Глубоко вздохнув, то ли от изумления, то ли от абсурдности этой ситуации, Хартинсон посмотрел на хотевшего, но оглянувшего Бить и сразу передумавшего что-то сказать, недоумка Чпока. Парень тоже почесал голову.

— Что вы тут вообще делаете? — выдал очевидный вопрос плут.

— Чпок и другийе есть мяса. Смотреть кто луше.

— Вкуснея бурый шерсть-волк я не есть. — ответил убравший дубину Бить.

— Не-е-ет! — тут же возразил Чпок. — Вонючка волк с куста — не ида! Нордлинг вкусна!

— Нордлинг нам не „ида“, придурки! Или вы хотите стать чьим-то трофеем на стене? И вообще, мы не за этим идём к нордлинг-вождь. Нельзя трогать нордлингов! Есть только трупы!

— Вы, шайка разумных троллей, направляетесь к правителю этих земель? — уточнил герой, — Занятно. Но для чего?

— Всё просто, — пояснял Мордубьорн. — мы вступим в армию и бить нордлинг-восток!

— Бить? — переспросил Бить.

— Нет, не бить.

Тролль с дубиной вздохнул. Эйлу даже не знал, что и сказать, но чуть после выдал:

— Вы хотите вступить в армию Ковенанта, чтобы пожирать тимерийцев?

— Ну… это слишком грубо ска…

— Да-а! Нордлинг-восток ида вкусна! — вновь воскликнул Чпок, но уже никто не стал ему возражать.

— Племя Мордубьорна тебе не враг, путник.

— Что ж… Я понимаю, поэтому не буду вам мешать. — аккуратно обойдя вновь тыкающего анайрага палкой Чпока, Хартинсон направился к двери в пещеру.

— Там есть ида?

— Нит, Чпок, пищера без ида! Малчать же!

Он осторожно открыл дверь и начал спускаться вглубь агрессивно удаляющейся пещеры. Опоры все были гнилыми и уже покрылись мхом, а потолок явил себя довольно невысоким. Догадки оказались верны — это старая шахта. Парень вновь вспомнил троллей, усердно пытаясь выбить из головы эту неурядицу после.

— Тролли… Говорящие тролли в броне… Я схожу с ума? А ведь я так и не спросил откуда и как…

Всюду валялись рабочие инструменты, что были видны и освещались лишь отдающимся от руды на стене блеском. Пришлось зажигать факел, поскольку света сквозь щели могучей каменной породы проникало недостаточно, а ориентироваться по этому блеску совершенно бессмысленно. У него это получилось очень легко — лучик пламени вспыхнул на высохшей палке.

«Люди здесь были относительно недавно, но что их прогнало? Тролли? Нет, не думаю, это не они. Хм… Надеюсь, тут нет никакой нежити… Ко всему другому, в принципе, я готов.» — в очередной раз посмотрев по сторонам, подумал Эйлу.

Спускавшись всё ниже и ниже, парень обнаружил ржавый стальной меч, и, быстро поразмыслив, засунул оружие в свои пустующие ножны на спине. Оружие никогда не будет лишним, особенно во мраке зловонной пещеры.

«Хоть моё умение обращаться с кинжала недалеко от мастерского, он мне понадобится. — задумался герой. — Никакой кинжал не справится в битве с тяжёлым оружием подобно мечу. Но этот меч — временная мера. Нужно будет найти получше…»

Шахта словно сузилась, а сбоку стал заметен тонкий проход, подобный бреши в тонущей лодке. Не доходя до конца шахты, герой осторожно шагнул внутрь. Судя по кучке камней снизу, расщелина появилась здесь относительно недавно. Ему никогда ранее не приходилось видеть настолько гигантскую пещеру.

«Будь я проклят! Неужели я спускаюсь в Заземелье?»

В ней было достаточно светло, поскольку яркое мерцание синесветов почти полностью освещало её просторы. Грибы предстали различного размера: от полутора нармов до, практически, девятнадцати фэрнов. С больших сталактитов капала вода. Крадясь дальше, герой обо что-то споткнулся… и, посмотрев вниз, увидел труп. Осторожно обыскав его, Эйлу нашёл рваную записку и пять серебряных стрел. В записке было накалякано измазанным кровью пальцем:

«Я перевязал рану, но сил куда-либо ползти у меня…ет. Я подохну в этой дыре. Эти сукины дети пре…ли меня! Удар при… прямо в печень, проклянёт их Киринфош! Это мо… последние слова, Илиана… Прости меня…» — дальше была только непонятная мазня.

Герой ещё раз решил осмотрел тело.

«Труп лежит тут относительно недавно, — посмотрев с другого ракурса, сразу понял он. — рана под тряпкой свежая. Была нанесена явно колющим ударом, значит у них точно есть меч… И, вероятнее всего, лук…»

Сделав один шаг вперёд, он заметил ловушку-растяжку, связанную с подвешенными костями, которая в случае активации тяжёлым грохотом сразу бы выдала незваного гостя.

«Монстры? Дварфиры? Нет, это явно рук мародёров…»

Перешагнув её, Эйлу стал красться дальше. Пещера впереди воистину огромна: подземные растения окутали её, а тонкий ручей то и делал, что громко шумел, стекая в самую тьму пещеры, в неизвестность. Вдалеке было видно жёлтое мерцание костра, близи которого, аккурат посреди пещеры, построена ветхая лачуга из досок и хвороста. Рядом с ней стояло несколько человек. Но грибы были практически повсюду… они сильно мешали и, создавая лишнее освещение, могли запросто демаскировать крадущегося плута. Издали режут глаз уступы и каменный пороги, под самым большим из которых небрежно сложены бочки. Подойдя ближе, затушив перед этим факел и спрятавшись в десяти фэрнах от незнакомцев за валуном, герой точно обозначил своих противников. Их было трое: один сидел у костра, у него был лук, а тот, что с топором и щитом, стоял к плуту спиной и, облокотившись на деревянную балку, разговаривал с третьим, вооружённым небольшим мечом.

«Скорее всего, эти сукины дети из-за наживы убили своего главаря, — допустил Хартинсон. — дабы не делить краденое на четверых. А вдруг это шахтёры или путешественники? Нет, это точно „плохие парни“… Может подождать, пока они перебьют друг друга? Сомневаюсь, нужно действовать сейчас, поскольку в пещере их может быть куда больше.»

Совершив длинный бесшумный кувырок вперёд и молниеносно достав из-за пазухи кинжал, Эйлу вонзил острое, словно раскалённая игла, лезвие прямиком в кадык бандита с топором и обтянутым кожей равнинного скварга щитом-таргетом. Яркая алая кровь брызнула в лицо его собеседника, тут же полившись очень сильной струёй. Он моментально упал, и, пытаясь крикнуть, поперхнувшись мучительно умер. Разбойник с мечом, находясь в шоке и испуге, с воплем бросился на плута, надеясь ударить сверху. Но Хартинсон легко парировал этот удар кинжалом и, бросив оружие под петлю в ремне, резво достал из ножен на спине меч.

— Кто ты, прокляни тебя Сошанна, такой?! — крикнул бандит.

— О боги! — завопил лучник. — Тролли нашли нас!

Но это, как лучник увидел следом, был человек, а не какой-то монстр. Хартинсон выжидал, пока один из бандитов прицеливался с лука. Они вот-вот да схлестнутся в ожесточённой битве.

— Какого ты тут забыл?! Сдохни!

Отбив очередной, наполненный неистовой злостью удар, Эйлу скрестил с противником мечи. Он посмотрел разбойнику в глаза: ненависть, боль за потерю товарища и неистовый страх управляли им.

— Да так… Грибы собирал и на очередных подонков наткнулся!

Недолго думая, плут вынул из-за пазухи ещё один кинжал, тот самый — треснутый, и нанёс им очень мощный удар, воткнув лезвие прямиком в подбородок. Лезвие, сломавшись у противника в черепе, раздробило все лицевые кости и ужасным образом выдавило ему глаза. С головы до ног в крови, Хартинсон двинулся к лучнику. Тот, дрожа от страха, упал на колени и, отбросив свой лук, стал молить о пощаде. Эйлу, протерев потное и вымазанное в крови лицо, подошёл к нему и лишь ударил рукояткой меча в голову, от чего последний потерял сознание.

— Передавай троллям от меня привет.

Герой решил оставить лучника в живых. То ли от жалости, то ли от желания припугнуть остальных, скрывающихся неподалёку, бандитов. Осмотрев сундук, брошенный около коек, он нашёл для себя порядка двух десятков серебряных монет, два килограммовых мешочка уже нарезанного синесвета и тупой железный кинжал, который отлично заменит сломанный, пускай и на время. У убитых бандитов было при себе по три серебряные монеты, а у одного из них в кармане валялось серебряное кольцо с аметистом, которое Эйлу не думая надел на свой средний палец левой руки.

— Неплохая блестяшка, спасибо… — ухмыльнувшись сказал осматривающий кольцо парень.

У оглушённого бандита он взял шесть железных стрел и потёртый колчан, что был сразу перекинут за спину. У него в кармане лежала и неизвестного содержания записка, но герой, решив не тратить на писанину своё время, положил её обратно. Потратив ещё несколько часов на исследования пещеры и не найдя, помимо парочки медяков, сломанных стрел и неизвестного снадобья, ничего интересного и стоящего, Хартинсон двинулся наружу.

***

«Судя по Суур уже около двух часов дня, пора бы подкрепиться.» — монотонно проговорил у себя в голове плут.

Троллей уже не было, как и трупа, что они съели или уволокли с собой. Взяв из сумки последний лежавший там кусочек хлеба с аккуратно отрезанной четвертью круглого имперского сыра, он сел около указателя и начал трапезничать.

«Чёрт, что эти ублюдки делали в пещере без еды?»

***

Герой, закончив приём пищи, посмотрел на карту, абы наверняка не сбиться с дороги. Он решил пойти прямо сейчас, чтобы успеть к наступлению вечера или же, на крайний случай, к ночи. Около тропы бежал волевой и красивый горный ручей, который, несмотря на буйное течение, плавно впадал в реку. Подойдя к воде, сев на корточки и опустив руки, Эйлу умыл измазанное лицо. Его взгляд был устремлён в глубину, в которой он увидел своё отражение…

…Эйлу Хартинсон, совсем ещё молодой. Парнишка двадцати лет. Ростом обычный, около пяти фэрнов и девяти нармов. Имел худощавое, но очень рельефное и стройное телосложение. Глаза его играли красивым, подобным небу, голубым цветом, что вместе с небольшим носом только подчеркивали и без того утончённое лицо. Скулы выражены, подбородок аккуратный, квадратный и слегка выпирающий. На правой стороне лба лежал едва заметный шрам и чуть меньшего размера на нижней губе. Брови плута были густые, правая, ближе к носу, постоянно лохматая. Борода и усы только начали расти. Волосы каштанового цвета собраны в несколько кос, одна из которых не по годам седая, и небрежно убраны назад…

– Наконец-то я умылся, не могу терпеть эту вонь.

***

Заранее достав из своей сумки пять серебряных стрел, герой потопал обратно той же дорогой. Девять часов брождения спустя, он опять-таки встретил анайрага, но, уже будучи готовым, ничуть не растерялся и не испугался. Как оказалось, мертвяк прошагал всугонь порядка сотни окелъров, в момент, когда Эйлу решил дать дёру. Хартинсон потихоньку разминался, готовясь добить отродье.

— Не такой ты и глупый, раз пошёл следом…

— Тъ миракд-тар эри Нату'аву-тар мат Тард-тар галат! — вновь, скрипя гнилыми зубами, верещал мертвец. — Ак икза'юӄ нища крӥ галэти дарег, ак фекира'еръ кри'и харку'и кириӄэ…⁵

— Мне показалось… или он что-то пробубнил?..

Парень достал лук и стрелы, что он едва придерживал в руке с ним. Осторожно положив серебряную стрелу, плут медленно натянул тетиву, метя в стоящего спиной монстра… Расстояние до цели было приблизительно семьдесят окелъров. Натяжение тетивы… Стрела полетела… Промах. Стрела упала в трёх фэрнах от мертвяка.

— Чёрт! — стиснув зубы, обронил герой.

Мертвяк заметил плута и медленно двинул в его сторону.

***

…никто не учил мальчишку обращаться с луком. Отец всегда недооценивал мощь и возможности стрельбы, предпочитая старый добрый меч или какую-нибудь неестественно огромную булаву. Но почему? «Потому что лук — удел слабаков», — говорил он. Я же считал иначе и в тайне от отца практиковал своё умение загонять стрелу в цель, метко попадать в яблочко. Упорно тренируясь, у него за два месяца получилось бить в мишень с расстояния в двадцать пять окелъров. Но необходимо учитывать все влияющие факторы: скорость и направление ветра, а также материал, из которого изготовлены лук и стрелы. Занятия тут же прекратились, когда отцу стоило узнать об этом. Сильно рассердившись, он избил мальчишку и мать, пытавшуюся защитить своё невинное дитя. Лук был сломан пополам о колено…

***

— Наругот… Виргуа шаре, Шатамарэкъ! Арокара кре сорли, тъ Нири'эӄ Конита'аг-тар, бро'он ар агара'эк шатрокäсэту… ⁶

Тварь приближалась. Расстояние до цели приблизительно тридцать с половиной окелъров. Натяжение тетивы… Стрела полетела… Очередной промах. Стрела из-за ветра пролетела мимо, угодив в кусты.

«Осталось три, у меня нет права на ошибку!» — думал волнующийся плут.

Расстояние до цели приблизительно двадцать окелъров. Натяжение тетивы… Эйлу задержал дыхание. Было слышно красивое пение птиц и лёгкое касание листвы хлёстким ветром. Плут сосредоточен, как никогда раньше и, почувствовав своё сердцебиение, он замер. Плавно отпустив стрелу, Хартинсон закрыл глаза. Она прилетела точно в левую ногу мертвяка, промеж пластин в броне.

***

Люди ещё во времена Войны Древних додумались использовать серебро против призванных жрецами орд мёртвых. Существовала старинная легенда, что великий дракон по имени Ксаур-нлота'ар, испытывая жалость к смертным, обратился за помощью к божеству Киринфошу, дабы обучить тогдашнего короля нордлингов уничтожать нежить и своих собратьев, — архакинов, чтобы, наконец, остановить эту ожесточённую и бессмысленную, по его мнению, войну. Обычное оружие было совершенно бесполезно, а удар серебра в мгновение ока вызывал синее пламя, сжигавшее их плоть и кости. Люди, использовав зачарованное магией дракона серебро и особые заклинания, стали выкашивать их целыми ордами. Именно благодаря этому и случился тот самый переломный момент, приблизивший долгожданную победу.

***

Сначала Эйлу показалось, будто он опять промахнулся, но ярко-голубоватое пламя, адово вырывающееся из огромной дыры в ноге мертвеца, говорило об обратном. Оказалось, серебро обладало настолько мощными свойствами против нежити, что стрела смогла пролететь кость насквозь и глубоко, словно не теряя скорости, воткнуться в дерево позади, нанеся анайрагу при этом серьёзнейшие повреждения.

Мертвяк упал на колено.

— Виргуа шаре, Шатамарэкъ! — застонал анайраг. — Ар агара'эк шатрокäсэту…⁷

«Заткнись, тварь! Ну всё, на этот раз он точно встать не сможет, но нужно на всякий случай добить отродье.» — допустил мысль герой.

Подойдя ближе, Хартинсон вонзил последнюю стрелу чётко в лоб раненой нежити, от чего та загорелась и упала. Резко отскочив назад, плут перекинул лук через плечо и стал наблюдать. Огонь в скором времени потух, а мертвяк так и не пошевелился.

«Скорее всего, анайраг полыхал до тех пор, пока ещё, как бы это глупо не звучало по отношению к мёртвому, был жив.»

Подобрав целую стрелу с земли, он решил подойти к мертвецу, но тут же раздался ужасающий рокот, что не переплюнет любая обитающая в этом проклятом лесу тварь. Словно посланный с самих небес на землю, из мрака деревьев обрушился зеленоватый туман, в моменте принявший форму одиннадцатиокелърового монстра. Несколько деревьев, которые окружали отлетевшего в сторону анайрага, — неистово трескаясь, упали, а трава вокруг взросла, став по пояс. Кора стала деформироваться, пытаясь принять близкий к человеческому лицу облик, а вдалеке раздался очередной вой, — вой бежавших в страхе волков. Он имел настолько тёмный окрас и шерсть, что лес буквально опоясала ночная мгла. Настала зловещая тишина. Существо поднесло свою голову к замершему в страхе Эйлу Хартинсону.

— ПРИДЯ В МОЙ ОБИТЕЛЬ… — монстр сломил минутную тишину. — ТЫ, НИЧТОЖЕСТВО, ПОСМЕЛ СРАЗИТЬ МОЕГО РАБА?! ПОВЕРГНУТЬ МОЕГО ПРЕДАННОГО СЛУГУ, ЧЕРВЯК?!

Голый череп с оставшимися подгнившими кусками плоти имел с десяток рядов острых зубов с треугольным верхом. Концы огромных ветвистых рогов были едва заметны, по большей части упирались в небо. Из чёрных пустых глазниц веяло загробным хладом. Хоть у этой твари отсутствовали глаза, герой уверен, что она взирала прямо на него, заглядывала ему в душу.

— ЖАЛКАЯ ТВАРЬ, ЧТО НЫНЕ ИМЕНУЕТ СЕБЯ ЭЙЛУ ХАРТИНСОНОМ! КАК ТЕБЕ ТОЛЬКО ХВАТИЛО ДУХА БРОСИТЬ МНЕ ВЫЗОВ?!

Из его мерзкого рта полезли сотни, словно убегающих от куда более страшной твари, чёрных мышей. Позади раздался чей-то рык и тявканье. Парень повернулся на звук. Пусто. Стоило обернуться обратно, как ничего словно и не было. Это всё иллюзия. Но гримасы на коре остались, как и высокая трава… Некоторые деревья практически превратились в древтов.

— ТЕБЕ ПОВЕЗЛО, ЧТО Я СЕЙЧАС ДАЛЕКО… НО НИЧЕГО, ЧЕРВЬ… НА ЛОФАРИАН ОЧЕНЬ МНОГО ЛЕСОВ!

Раздавшийся смех потихоньку да разогнал мглу и непроглядную темень. Хартинсон проглотил провалившийся со слюнями ком в горле. Он едва не околел в страхе от увиденного, потеряв при этом дар речи. Не зная, что и делать, он принялся искать средь высокой травы поверженного анайрага.

— Чт-чт-то это было?.. Провалиться мне сквозь землю, проклятье! Что, я чёрт побери, только что увидел… — с отдышкой пробормотал герой. — Вот ты где, мерзкий труп!

Анайраг лежал у дерева с ужасным грустным и, одновременно, озлобленным лицом на коре. Жуть. Броня древнего воина была воистину уникальна. Она даже не потрескалась от столь сильного удара. Аккуратные резные узоры, поверх золотистых пластин, и головы драконов на наплечниках сразу бросились герою в глаза. Анайрагская сталь, материал, изготовление которого после истребления драконов потерялось в веках, но качество позволяло остаться этому старью практически в первозданном виде и по сей день. Двуручный молот тоже был исписан резными узорами и странными, определённо не нордскими, рунами, а вершина сего изделия выполнена в форме минималистической головы ящера с очень острыми краями и двумя, будто смертоносными пиками, рогами с тыловой стороны. Эйлу решил взять наплечники и нагрудник с собой, поскольку остальное показалось ему слишком тяжёлым и неподъёмным, а молот и вовсе был похож на проклятый. Поднявшись, он посмотрел на хмурую физиономию древта.

— Чего глаза вылупил, подонок?

***

Желудок, требуя еды, сильно урчал, ведь последней трапезы было явно мало. Уже тянулась холодная ночь. Стемнело примерно чуть больше двух часов назад. Покинув мрачные просторы необъятной обители природы, вдалеке едва стали заметны слабые огни деревни. Эйлу хоть практически и пришёл, но произошедший ужас заставлял оборачиваться поневоле. Мешок на спине, пускай парень и не подавал виду, давил на кости и был достаточно тяжёлым, а из-за сложенной внутри брони сильно сковывал движения.

«Кто это был? Мать-природа иль свирепый Арлак? Чёрт…»

Пройдя ещё немного, парень вышел на дорогу, по которой заходил в лес, и, чтобы не привлекать лишнего внимания, затушил давно зажжённый факел. В Риверхолле с его последнего появления ничего не успело измениться: те же дома и те же улицы, освещённые фонарями с огнём, то же ночное небо с медленно идущими вдали прекрасными звёздами.

Первым делом, плут завалился в таверну. Все посмотрели на него с презрением и недоверием, но ему было плевать на постояльцев, Эйлу даже не удостоил их взглядом. Только трактирщик поприветствовал его вновь, хоть парня и не тянуло на разговорчики с ним. После столь богатого на события путешествия стоило бы хорошенько отдохнуть да покутить, ощутив тепло какой-нибудь девушки, и уж только потом спать. Хоть на этот раз монет и было достаточно, снял он только комнату.

«Говорящие тролли… Монстры… Нужно чем-то занять себя, иначе добром это не кончится!.» — пробормотал про себя Хартинсон, а после продолжил уже вслух. — Трактирщик, можешь мне поведать о драконах?

— Ха-ха, ты, что ли, иноземец? — рассмеявшись, проговорил пристально осматривающий героя мужчина. — Действительно, хах! Чужак…

— Как они пали? Что именно с ними произошло? Кратко и по делу, пожалуйста.

— Об этом можно говорить часами, если не больше. Кратко здесь уж совершенно никак! А ну… — мужчина полез под прилавок.

Трактирщик достал толстенную книгу в жёстком переплёте с очень интересной обложкой, на которой воин буквально убивал чешуйчатого монстра. Она запала парню в глаза.

— Держи. Довольно старенькая, никак не могу отнести обратно домой… Всё время забываю, ха-хах. Она большая, но, может, до утра и успеешь прочесть самое главное. Как надумаешь уходить, просто оставь её на столике, я заберу.

— Хорошо, понял.

Взяв книгу, Хартинсон последовал в сторону комнаты, как внезапно раздался чей-то грубый голос:

— Есть ли среди вас смельчаки… готовые бросить мне вызов? Ставлю целую бутыль тёмного риверхоллского, что таких здесь нет!

Эйлу обернулся. Пьяный, около шести с половиной фэрнов высотой и чрезмерно крупный норд, встал из-за стола с кружкой в руках.

— Я так и дума…

— Ну, давай попробуем. — ответил уже снимающий обмундирование герой. — Как раз развеюсь!

— Позор вам, беспутные ярыги! — с ударом поставил кружку на стол, а затем перешагнул скамью. — Даже у чужака яйца больше, чем у вас! Да вы годитесь только полуросликов развлекать!

Книга была положена на трактирную стойку. Все начали пристально наблюдать. Герой снял верхнюю одежду, оставив лишь изношенную нательную фуфайку, и аккуратно положил ножны на стол, отодвинув ими выложенную на нём утварь. Посетители трактира стали тихо перешёптываться между собой.

— Вот дурак… Это же Индриг Свирепый, он просто разорвёт мальца! — начали одни. — Я слыхала, что он одолел медведя голыми руками… — проговорили другие.

Мужчина и Эйлу встали лицом к лицу. Рыжеволосый Индриг также снял верхнюю одежду, оголив здоровый сиськастый торс. И хоть противник значительно выше парня, Хартинсон, подняв голову, ничуть не боясь и не вздрагивая смотрел ему прямо в глаза. Свирепого насторожил и удивил этот, полный жестокости, боли и безумства, взгляд.

— Готов? — спросил громадный норд. — На кулаках. Без подлости и хитрых приёмов.

— Готов.

Только он успел ответить, как Индриг предпринял попытку нанести удар, от которой Эйлу сразу же уклонился под руку.

«Ах так значит…»

Герой толкнул громадину в спину. Противник пошатнулся, а затем с разворотом ударил локтём, но плут парировал и эту атаку, нанеся точный джеб в голову.

— Давай! Порви его, малец! — крикнул кто-то с зала.

Хартинсон понимал, что в равном бою у него мало шансов. На изнурение противника действовать бесполезно — он выдохнется первее. Один пропущенный удар спокойно может отправить его спать или и вовсе — к праотцам. Герой решил действовать иначе.

Свирепый начал наступать, нанося удар за ударом. Отбивать и постоянно уклоняться от них тяжело, самое время уже что-то предпринимать.

– Ты так и будешь отступать? Бей его! — рявкнули позади.

И тут, уклонившись от очередного, летевшего прямиком в голову, тяжёлого удара, плут снова пронырнул ему под руку. Противник не успел опомниться, как Эйлу уже обеими руками схватил его за торс. Он, зараза, широкий — герой не сумел даже адекватно взяться, но этого было явно достаточно. Поставив вперёд свою, на первый взгляд, хрупкую ногу, парниша дёрнул. Хартинсона вместе с ним потянуло вбок. Все внезапно умолкли. Кто-то уронил из рук кружку.

— Да ну на… повалил… — с открытым ртом проговорил один из посетителей. — Что это за хер моржовый такой…

Мужчина с грохотом свалился на пол. От падения аж подпрыгнул стоявший рядом стол. Эйлу, сидя на его волосатой спине, стал заводить левую руку противника в болевой приём. Но норд не поддавался.

«Идиот! Я же тебе руку поломаю! Сдавайся!»

Окружавшая толпа замерла в изумлении. Загнув её ещё сильнее, плут решил не останавливаться. Победа за ним. Раздался щелчок вылетевшего сустава. Свирепый же даже не подал виду. Все, подняв руки с кружками, стали ликовать. Парень слез с его спины, отойдя немного в сторону и демонстративно отряхнувшись следом. Индриг же, поднявшись, ударил по столу и крикнул:

— Топор!

Все в ужасе попятились назад, а некоторые и вовсе — выбежали на улицу. Норд, дёрнув за руку, вправил её на место.

— Кто-нибудь! — отбросив баллады, в ужасе завопил бард. — Остановите их! Позовите стражу!

Из комнаты выбежал тощий мужичок, державший завёрнутую в платок тяжесть. Он бросил в красные пятна тряпку на стол, от чего кружки и тарелки полетели в разные стороны. Раскрыв ткань, Индриг Свирепый взял топорище в руки. Здоровое, двуручное кривое древко едва удерживало неимоверно острое лезвие с шипастым обухом. Эйлу же отступил к столу, столь же яростно выхватив уже свой меч из ножен.

— О Шор! Что вы делаете! — прокричал трактирщик.

— Давай, здоровяк! Попробуй! — громко заявил непоколебимый Хартинсон.

Славная битва вот-вот перерастёт в кровавое побоище. Норд показательно плюнул в сторону и, крепко сжав топор, бросился вперёд. От бешеного удара Эйлу увернулся, вдав после мечом по древку. У Хартинсона закипела кровь, парень начал злиться, а глаза его полыхали азартом жестокой битвы. Лезвие меча глубоко воткнулось и застряло. На улице раздались крики и поднялся содом, стража вот-вот должна подоспеть. Индриг, поняв, что ситуация может лишь усугубиться, в ярости бросил топор на пол и, стиснув зубы, сурово посмотрел на парня.

— Я найду тебя, подлец! — злобно проговорил он, а затем крикнул. — Пондраг!

— Да, мой танн? — вздрогнув, проверещал мужичок.

— Пошли. Не хочу находиться в этом проклятом трактире!

Оруженосец поднял его топор с одеждой, и направился след за ним. Громадный норд, выходя из таверны, ударил локтём по деревянному брусу, от чего тот потрескался. Эйлу тоже остыл и, убрав меч обратно в ножны, стал не спеша одеваться. В таверне зависла гробовая тишина. Подоспела стража.

— Что у вас произошло? Где нарушитель? — проговорил один из них.

«Да что они смогли бы сделать против такого великана? Полный бред…»

— Всё в порядке, Нальдрунг. — вновь начал трактирщик. — Простите за поднятый шум.

Стражники, пожав плечами, просто ушли, а Эйлу, окончательно одевшись и взяв со стойки книгу, отправился в свою комнату. Парень пытался очистить свои мысли, но вся эта нелепая ситуация теперь тоже бегала в голове.

«Кто тут ещё и подлец! Только слабак отказывается принимать своё поражение.»

Прошлая спальня, как оказалось, сейчас кем-то уже занята, но и эта ему понравилась тоже. Уютная и в меру тёплая. На стене висела красивая картина с кораблем и морем, которое, что и делало, как пыталось его опрокинуть. Тусклый свет брошенной в стакан на столе свечи озарял и немного согревал комнату. Кровать была достаточно мягкая, а шкура медведя очень толстая, благодаря чему и источала желанное тепло. Большего, по мнению героя, и не нужно. Обдумывая прожитый день, Эйлу медленно проморгался, а затем взял книгу в руки.

— Посмотрим… — перевернув первую страницу, пробормотал он.

***

Шло время, герой уже около двух часов читал, сосредоточенно проговаривая текст про себя:

«…Во времена Эры Зарождения люди не имели ни малейшего представления о магии, пропитавшей этот мир. Хоть она была везде и всюду, но воспринималась как невозможное или чудо. Вылупление кладки с драконом-полубогом Архаилом для человечества стало переломным моментом и тёмным временем в истории. Испуганные и неготовые, люди встретили архакина словно праведного бога, сошедшего с небес, а братьев дракона — как верных и преданных ему апостолов. Тщеславие и гордость новоиспечённых владык росли на глазах.

Они огласили наступление нового, „лучшего“ времени. Наступила так называемая Эра Дракона. Первые сотни лет драконы явились воистину праведными и милостивыми правителями, помогавшими человеку познать основы магии и не только. Именно благодаря им нордлинги начали строить изящные монументы и громоздкие произведения архитектурной мысли, научились творить мощные и невообразимые ранее заклинания, манипулировать душами, заточая их в предметы и оружие. Но самое главное — они обучили смертных языку драконов, — драконосу, — тонкому инструменту, дарованному богами для преобразования материи и маны в магию и волшебство. Большая часть всех заклинаний написаны именно на драконьем. Но только по воле владык, человек так и не смог обуздать весь его потенциал, ему это стало непостижимо. Ведь недостаточно просто прочесть волшебное слово, нужно понять его смысл и закрепить всё это долгими медитациями и практикой, на которые, парой, легко могли уйти и десятилетия. Подобная чувствительность к ней объясняется тем, что всех живых существ от рождения насквозь пропитала мана, от чего каждый был способен творить волшебство в возможной для отдельного взятого представителя степени. Впоследствии драконий стал нативной основной для одноименного диалекта древненордского, немагического языка.

Также драконы восстановили один из возведенных Архаэлем Столпов Мироздания, — четыре Великие Башни на разных больших пластах суши планеты Лофариан, — так Прародитель назвал своё творение. Это отличное от других слов драконоса переводилось как Идеальная. Сложно с этим не согласиться, ведь без выбора любой участок суши был по-своему уникален и волшебно красив. В каждый Столп и его опору он внёс частичку себя, дав в будущем своим потомком ещё больше могущества на планете и рядом с Башнями, в особенности. Великую окружали четыре малые, служащие поддерживающими нитями. Главная и основная задача Столпов — поддержание магического порядка и баланса в мире, недопускание схождение планеты с пригодной для жизни орбиты, вкупе со сдерживанием бурного потока энергии, исходящего от Суур. С близившимся падением Империи Драконов неясно как, словно по воле богов, пришли в разруху практически все Столпы Мироздания на планете, но даже несмотря на это, свои функции они выполняют по сей день. Ведь не будь Башен, к диктованию закона которых так привык мир, начнётся самый настоящий Армагеддон. Только Великая Башня Водамина, возведённая в центре материка, будучи частично деактивированной, благодаря энергии Ока Архаэля, осталась в первозданном, нетронутом виде, а её Малые постигла другая, печальная учесть…»

Тяжёлый день буквально вырубал его, чтение стало самым настоящим испытанием. Разум погрузился в крепкий сон.

***

Примечания

4

— Жертва… — хриплым и холодным, подобно смерти, голосом начал едва держащийся на ногах труп. Он стал медленно поворачивать голову. — Отпусти мою душу, о Следом Идущий, ибо я совершил покаяние…

5

— О верный сын Милостивой и Первый меч! — вновь скрипя гнилыми зубами, верещал мертвец. — Да будут очи мои взором твоим, да направишь меня путём праведным…

6

— Жертва… Воззри же, Повелитель! Отпусти мою душу, о Следом Идущий, ибо я совершил покаяние…

7

— Воззри же, Повелитель! — застонал анайраг. — Я совершил покаяние…