Эта книга – лучший подарок! Рассказки и рассуждения

Константин Крюгер

О том, что «Книга — лучший подарок!» я узнал в детстве, никогда не подвергал этот постулат сомнению и твердо уверен и поныне. Дарить сборники Рассказок доставляет мне огромное удовольствие, причем, вне зависимости от дружеских привязанностей. Близких товарищей и приятельниц такой презент радует больше, ввиду частичного или тесного знакомства с персонажами. Но, как раз, положительные или отрицательные отклики неведомых прежде читателей дают самую беспристрастную оценку моим творениям.

Польша «пионерская»

Дружбе народов, в которую все мы верили, и, соответственно, интернациональному воспитанию в СССР уделялось особое внимание и всякими способами усугублялось. КИДы³ создавались повсеместно: в школах, в районных домах и городских дворцах пионеров. Информация, вложенная во все впитывающий детский мозг, закрепляется в памяти надолго: я и сейчас помню, что 8 февраля отмечается день юного героя — антифашиста в память о двух замученных в этот день подростках — иракского комсомольца Фадыля Джамаля и юного французского коммуниста Даниэля Фери.

Кого только я не встретил в юные годы в Московском Дворце Пионеров на Ленинских горах — легендарную Анжелу Девис, вызволенного из тюремных казематов Луиса Корвалана, Генерального секретаря компартии США Гэса Холла и многих, многих других деятелей международного рабочего и коммунистического движения, привечаемого и часто спонсируемого КПСС.

Весной 1971-го года меня, как активиста Клуба Интернациональной Дружбы Дома пионеров и школьников Пролетарского района столицы, наградили месячной поездкой в братскую тогда Польшу.

И, наконец, спустя несколько месяцев волнений, в начале августа встревоженные родители проводили своих чад в путь с перрона Белорусского вокзала. В Варшаве нас разместили в здании Техникума хорошо известного в СССР объединения по производству бытовой электроники «Unitra». Прямо в учебных аудиториях расставили раскладушки, на преподавательские кафедры водрузили компактные телевизоры — и номера-люкс готовы. Именно на этом небольшом экране я впервые увидел совсем еще молодого Адриано Челентано, о котором в Москве только слышал.

На цокольном этаже находилась столовая, вечерами превращавшаяся в клуб, где местные «электронные паразиты» из числа студентов техникума исполняли на танцах хиты западных рок-групп на высококлассной самодельной аппаратуре. Композиция «Love like a man»⁴, хит тех лет, группы «Ten years after»⁵ до сих пор вызывает у меня некоторый трепет в области желудка.

В нашей «делегации» я был самый младший, и большинство ребят относились ко мне как к малолетнему несмышленому братишке, всячески опекали и ненавязчиво учили уму-разуму. Отношения в группе сложились тепло-приятельские, но и романтические амуры кружили головы нашим КИДовцам и польским сверстникам. У меня этот романтизм был еще впереди.

По подобию октябрятских звездочек нас разбили на пятерки, исходя из ареала московского проживания и возникших дружеских симпатий. Каждой ячейкой руководил прикрепленный педагог, а всеми пятью «звездочками» старший группы — директор образцовой московской школы. По счастливому совпадению, он возглавлял одно из учебных заведений Пролетарского района столицы и чувствовал особую ответственность за меня, восьмиклассника соседней обители знаний.

Наш «вожак» прикрепил ко мне в качестве индивидуального шефа Юрку Колоскова, своего ученика и сына начальника РайОтдела милиции. Шустрый опекун многому научил младшего товарища. Именно он проторил тропу в пункт обмена валюты в одном из трех центральных универмагов Варшавы «Sava», где на втором этаже, не спрашивая документов, на выисканное во всех карманах советское «серебро», мне выдали аж 90 злотых. Инвалюту я успешно вложил в покупку подарков для родни, и чрезвычайно редко, в силу «душившей жабы», тратил на местное, не идущее ни в какое сравнение с отечественным, безвкусное мороженое. Хотя кормили в поездке неплохо, есть хотелось постоянно. Растущий организм и серьезные физические нагрузки от пеших и не очень экскурсий требовали регулярной и усиленной подпитки и подкормки.

Наш визит в ПНР⁶ проходил под знаком памяти о прошедшей войне — мы посетили пыточные подвалы гестапо Варшавы, Познани и Кракова, практически нетронутый с момента освобождения Освенцим. Многочисленные памятные таблички на стенах зданий с почти одинаковым содержанием: «На этом месте немецкими захватчиками было расстреляно столько-то заложников» разнились только количеством жертв и запомнились навсегда, так же как и кладбища с тесными рядами крестов и шестиконечников.

В завершение патриотической экспедиции, возложили цветы к Вечному Огню в центре польской столицы. Именно там, в толпе восторженной молодежи, я заметил одноклассницу Любу Горячеву, передовую комсомолку и председателя совета дружины нашей школы, также посещавшую Варшаву в составе депутации низовых вождей пионерии. Неожиданная встреча потрясла обоих и вспоминалась еще долгие годы.

Около величественного монумента на кладбище советских воинов в Варшаве наше руководство устроило фотосессию для итогового отчета в Москве, и, невзирая на разверзшиеся ливнем небеса, мы долго позировали на постаменте памятника.

Именно там завязалась наша дружба с Игорем Капланом, после поездки продлившаяся недолго, но давшая второй мощный виток через много лет, после случайной встречи лицом к лицу на длинном перегоне в вагоне метро. Мы не сразу, но узнали друг друга и, как выяснилось в первые десять минут оживленного общения, трудились в соседних НИИ на улице Вавилова. Игорь уже состоял в браке и проживал на Садовом кольце в кооперативной башне около Американского посольства, куда я зачастил для дружеского общения.

Конечно, помимо военных мемориалов мы повидали и всевозможные необычные и исторические места — соляные пещеры в Величке, домик Ленина в Поронине, могилу Шопена и Вавельский замок в Кракове. Выйдя на подгибающихся ногах после четырехчасовой экскурсии по двумстам его залам с раритетными гобеленами, я еще долго и категорически избегал всех видов познавательных экскурсий. Сильное впечатление на юного атеиста из страны, всячески борющейся с «опиумом для народа», произвели величественные действующие католические храмы и серьезное отношение поляков к религии. Совершенно ошеломили слова местного гида: «Не посещающий регулярно костел гражданин никогда не сможет занять видную должность и государственный пост!».

Вдобавок к идеологическо-воспитательной и туристическо-просветительской составляющим путешествия, конечно, имелась и развлекательная. На третьей неделе мы совершили групповой поход в центральный кинотеатр Варшавы, где в полном восторге лицезрели крутой американский боевик «Золото Маккенны», чем я еще года полтора при каждой подвернувшейся оказии бахвалился перед одноклассниками и не только.

Подражая старшим товарищам, я закупился гибкими пластинками зарубежных рок-групп и модно приоделся. Большую часть официально поменянной перед поездкой польской валюты (33 рубля = 500 злотых) я вложил в давно вожделенный джинсовый костюм (340 злотых), правда, местного бренда «Odra» и совершенно не пилящийся. Но, как говорится: «За неимением горничной…!», тем более, что фасоном он в точности копировал изделие американской фирмы «Lee», мечты любого московского модника.

На оставшиеся невеликие гро́ши я накупил подарков всей семье: Маме — спортивные тапочки, Отцу — ремень, а младшему Брату — необычный небольшой металлический глобус. И хотя все иностранные презенты не стоили и пятой части драгоценной «Одры», родные остались очень довольны моей заботливостью. Мама еще долго меня откармливала после того, как расплакалась на вокзале при виде отощавшего в поездке сына — я весил 48 кг при росте 176 см.

Главным же привезенным сувениром я считал харцерский⁷ нож фирмы «Gerlach» в кожаных ножнах, врученный мне польским сверстником. По возвращении осмотрительный Отец немедленно его изъял, посчитав опасной игрушкой. И обнаружил я его только через полвека, разбирая Отцовский архив при переезде на новую квартиру, что и послужило определенным толчком к написанию этой Рассказки.

Первый выезд за пределы Отчизны, да еще на Запад, хоть и в братскую социалистическую страну, сильно повлиял на мировоззрение юного комсомольца. Кроме джинсовой одежки и множества гибких пластинок иностранных рок-кумиров я вывез из забугорья неосознанное ощущение некой явно чувствуемой незримой свободы, окружавшее меня всю поездку, несмотря на постоянную опеку сопровождающих. Свободы в общении и поведении встреченных поляков, яркости и разноцветности их одежды, в раскованности сверстников и, главное, в поразившем до глубины души полном отсутствии запрещающих надписей и зовущих к победам коммунизма огромных плакатов и лозунгов, на родной Автозаводской отсвечивающих с каждого столба. Тогда я еще не знал, что уже через год встречу те же самые проявления внутренней свободы у отдыхающей братии в маленьком Крымском поселке, который полюблю на всю жизнь.

По возвращении я сделал подробные доклады о поездке в районном Пролетарском КиДе, в столичном Дворце Пионеров и, конечно, в родной школе. Друзья и одноклассники активно завидовали, даже не знаю — чему больше, первому зарубежному опыту или не снимаемой джинсовой экипировке, продержавшейся до первого курса института.

Впоследствии, во множественных анкетах и непременных сопроводительных автобиографиях я обязательно указывал посещение братской социалистической державы по комсомольской путевке, как подтверждение собственной незаурядности и благонадежности.

Примечания

3

Клуб Интернациональной Дружбы

4

«Люби как мужчина» — англ.

5

Британская группа

6

Польская Народная Республика

7

Харцеры — польская национальная скаутская организация, с перерывами действующая с 1909—1910 года по настоящее время.