Ландскнехт. Современная производственная повесть

Константин Николаевич Карманов

Оставшийся не у дел столичный политтехнолог берётся за проведение выборной кампании в небольшом заводском посёлке в соседней области. Отличная фактура, глубокое знание материала и процесса. Повесть является логическим продолжением первого романа автора «Нацпроект» и объединена с ним общими героями. Книга содержит нецензурную брань.

2. На старт!

Неожиданно на сотовый позвонил Паша Лёшкин, с которым не виделись и не говорили уже лет восемь, практически с момента ухода Кости с должности директора по корпоративным связям в компании Хорька, где Паша тоже был членом совета директоров и занимался всякими технологическими и производственными вопросами. От Хорька Лёшкин давно ушёл и теперь трудился в корпорации «Отечественный продукт». Руководил производством и продажей дешёвых, «народных» пищевых концентратов, всякой лапши быстрого приготовления, супов в пакетиках, чипсов, сухариков, чего-то сладкого, растворимого кофе и прочей, мало съедобной по Костиному мнению, ерунды. Один добрый знакомый охарактеризовал всю линейку производимых ими продуктов как «предметы похожие на еду».

Помучив Костю пару минут банальными, вежливыми вопросами про жизнь, семью и вообще, Паша, наконец, перешёл к делу:

— Слушай, нам тут надо выборы выиграть на одной территории. Я вот помню ты ж вроде специалист в этом.

— Ну, вроде да. Отпираться не буду. А где это у нас теперь выборы в этом году? В Государственный парламент вроде в следующем, президентские ещё позже. Да и какое ты, Паша, имеешь к выборам отношение? Ты ж вроде предметами похожими на еду занимаешься. Или я что-то путаю?

— Понимаешь, есть у нас завод в Кулажской области, километрах в ста пятидесяти от столицы. Там в этом году как раз выборы всех уровней, начиная от муниципальных советов и заканчивая областным. Так вот губернатор вцепился в мою хозяйку и требует, чтобы она любой ценой на нашей территории обеспечила победу правящей партии. А хозяйка мне это дело поручила. Теперь не знаю, что делать. Я ж в этом деле ни ухом ни рылом. Может, выручишь?

— Конкретизируй задачу и зону ответственности. Кого и куда выбирать будешь? Какая территория? Сколько избирателей?

— Слушай, ну в местный муниципальный совет надо протащить список из шести человек, в районный совет троих и в областной совет одного. Территория довольно большая, но избирателей всего чуть больше девяти тысяч. Абсолютное большинство живёт в посёлке, где наше производство, остальные в окрестных деревеньках. Голосование рейтинговое.

— Ну и какие проблемы? Небось половина жителей посёлка на твоей фабрике работает? В смысле, половина трудоспособных. Ну собери их всех в кучу и прикажи за правящую партию голосовать. Вот и победите всех.

— Как это приказать?

— Экий ты нудный. Ну не прикажи, а сагитируй. Вдуй им яркую речь, прям чтоб всрались-разрыдались. Ну, мол, правящая партия — наше всё. Мол, поддержим любимого президента, пускай ещё один полуостров у кого-нибудь оттяпает. А если проголосуете за оппозицию — всё развалится. Работы у вас больше не будет, голодать начнёте. Одним самогоном-то жив не будешь. А потом придут солдаты НАТО и вас всех в рабство заберут, а баб всех перетрахают. Хотя нет. Про баб и секс не надо. Иначе вся женская часть электората сразу за солдат НАТО проголосует.

— Костя, ну пожалуйста, прекрати! Мне сейчас не до твоих пошлых, циничных шуточек. Ты можешь помочь или нет?

— Напрасно ты мои слова так квалифицируешь. Я ж практически сейчас тебе простыми словами всю нашу государственную идеологию пересказал. Ты против что ль? Может ты и президента не любишь? А что касается помощи — ты уточни, чего конкретно ты от меня хочешь. Могу например тебе советами помочь, подсказать чего и как делать. Ну просто как старому знакомому и хорошему парню. Но счета в ресторанах ты будешь оплачивать.

— Нет. Советы не подойдут. Я хочу, чтоб ты взялся эту кампанию провести. Нам очень нужна победа. Мы готовы это дело полностью финансировать. Или ты сейчас чем-то другим занят?

— Ни чем я не занят. На даче сижу, удовольствие от жизни получаю. Теоретически мог бы вам всё сделать, но, ты только пойми меня правильно, не обижайся, больно мелкая для меня работёнка, буквально копеечная. Ну сколько могут стоить выборы на территории одного сраного сельсовета? Всего-то девять тысяч избирателей. Извини, брат, не стоит овчинка выделки. Поищи там в области или в районе каких-нибудь орлов. Наверняка при областной администрации всякая голодная публика ошивается. Я ж на твоём посёлке с окружающими деревеньками не заработаю ни хрена. И команда моя под другой уровень выборных кампаний заточена.

— Костя, я всё понимаю. Но и ты пойми — для моей хозяйки, и особенно для губернатора, именно наш участок очень важен. Тут два главных Кулажских оппозиционера у нас баллотироваться надумали. Губер аж кипятком ссыт, мечтает их завалить. Они ему прилично крови попили тут своей суетой. Так что заплатим, обидно тебе не будет. Ну расходы конечно сильно не раздувай, очень тебя прошу, ты ж всё-таки мужик порядочный. Для хозяйки моей это очень важно. Это ж её отношения с губернатором.

— Ладно, дай подумать, с коллегами посоветоваться. И пришли мне на почту всю исходную информацию, какая у тебя есть. Там, я знаю, исполнительная власть делает всякие «паспорта районов» и прочую хрень. Это всё в основном фуфло конечно. В основном для отчётов перед руководством, чтобы жопы прикрыть. Но кое-что оттуда вытащить можно. Демографию там, местные болевые точки и прочее такое. И фамилии этих страшных оппозиционеров пришли. Посмотрю, что за зверушки такие.

— Конечно. У меня даже свежий социологический опрос по нашей территории есть. Недавно какие-то люди от губернатора проводили.

— Вот и присылай. Хотя качество таких опросов я себе представляю. Небось заказали каким то «своим», деньги поделили и красивый, толстый отчёт сдали. Но все равно давай. Это хоть что-то.

Обещанную информацию оперативный Лёшкин прислал минут через пятнадцать. На её беглый просмотр и поверхностный поиск в интернете по ключевым словам у Кости ушло две чашки кофе и четыре сигареты. На то, чтобы систематизировать и уложить в башке прочитанное — ещё одна. Потом смачно, по звериному потянулся и набрал на сотовый Панасюку.

После ухода из сельскохозяйственного проекта Серёга трудился замом главного редактора в каком-то единственном в своём роде журнале посвящённом экологическому строительству. Платили ему не сказать чтоб много, но регулярно. Главное — не понуждали ежедневно таскаться в офис. По большей части сидел и правил присылаемые материалы дома, а с авторами и руководством общался дистанционно. Работой Панасюк точно перегружен не был, следовательно вполне мог себе позволить подхалтурить, встряхнуться и заработать деньжат.

После обычных приветствий и «ритуальных поглаживаний» Костя поинтересовался:

— Борисыч, а ты знаешь старый анекдот про семью гномиков? Ну где сын невесту приводит.

— Не помню что-то. Расскажи.

— Ну стало быть так. Семья гномиков. Папа ростом шестьдесят сантиметров, мама — пятьдесят пять, сын — пятьдесят. Сын приводит знакомиться невесту ростом сорок пять сантиметров. Папа отводит его в сторонку и говорит: «Одумайся, сынок. Мы же так до мышей доебёмся».

— Ну да. Вспомнил. Есть такой. А к чему ты это?

— Да мне тут Лёшкин позвонил, предложил «до мышей доебаться». Лёшкина-то ты помнишь? У Хорька вместе работали. Щас, подожди минутку, повиси на трубке.

Костя встал, зашёл в гостиную, ткнул пальцем в кофемашину, переждал её деловитое урчание, потом вернулся на балкон с очередной чашкой любимого напитка и пересказал Панасюку суть Лёшкинского предложения. Закончил так:

— Давай, я сейчас скину тебе на почту всё, что у меня есть. Ты посмотри, в сети там полазай, мысли погоняй. Завтра утром созвонимся и решим — лезть нам в это говно или нет. И если лезть, то как это провернуть с минимальными затратами наших сил и времени.

Попрощавшись с Панасюком, позвонил Даше, которую знал практически всю её жизнь. Была она дочерью старых университетских приятелей, с которыми Костя познакомился ещё будучи абитуриентом. Теперь девочка выросла во вполне состоявшуюся молодую женщину, имела крепкую семью, двоих детей и собственное рекламное агентство в столице, которое Костя после продажи своего агентства приспособился использовать в качестве организационной и производственной базы при выполнении заказов на выборные кампании.

Дашка радостно подтвердила готовность поучаствовать в этих мини-выборах и похвасталась, что ей это даже очень удобно. Один из её крупных клиентов как раз находился недалеко от Лёшкинского завода, и при необходимости можно было бы за одну поездку побывать и там, и там.

На следующий день, обсудив с Панасюком минимально допустимые размеры своих гонораров и возможность поочерёдных поездок в избирательный округ для постановки задач и контроля их выполнения, Костя позвонил Лёшкину и сообщил, что в принципе готов взяться за эту работу. Пообсуждали разные технические и финансовые детали, после чего Паша побежал докладывать хозяйке о своей прорывной победе.

Хозяйка изъявила желание побеседовать с Костей лично. Согласовали дату, время и место встречи. Договорились, что планом и сметами займутся после личного знакомства и подтверждения серьёзности намерений. Оставшиеся до встречи полтора дня посвятили поиску информации о конкурентах-оппозиционерах, о текущем положении дел в избирательном округе и об истории происходивших там событий, казавшихся наиболее интересными.

Два главных противника, которых так боялся губернатор, оказались людьми совершенно разноплановыми. Один из них, имеющий забавную фамилию Мартышкин, был бывшим спортсменом. В начале весёлых девяностых погрузился в мелкий бизнес. По слухам сошёлся с местными бандитами и сам вроде бы бандитствовал по мелочи. Потом, непонятным образом, сделался протестантским пастором и открыл в Кулаге молельный дом в собственном гараже. Когда свободу и демократию в стране начали потихоньку душить, Мартышкин заделался записным оппозиционером, стал активничать на всех подряд общественных мероприятиях и непрерывно против чего-нибудь бороться. Персонаж был весёлый, говорливый, очень шустрый и моторный, чем, собственно, и был особенно опасен.

Второй был человеком серьёзным, степенным и потому особой опасности не представлял. Фамилия его была Чернов. Двадцать лет назад его избрали председателем законодательного собрания Кулажской области и он автоматически оказался сенатором, поскольку сенат страны в те годы состоял из глав законодательной и исполнительной власти регионов.

Потом этого великого государственного деятеля потихоньку слили и отправили с глаз долой подальше в длительную командировку в Страсбург, представлять Родину в какой-то мутной структуре Евросоюза. Чернов забрал туда семью, подъедался там довольно долго и окончательно пропитался идеалами либерализма, евросоциализма и прочего народовластия. Лет через пять эта приятная должность понадобилась кому-то из более политически грамотных и полезных власти деятелей и Чернову пришлось возвращаться домой, однако, слава Богу, хотя бы его повзрослевшему сыну всё-таки удалось зацепиться и остаться в Европе.

Дальше случилось страшное. Чернов, набравшийся в Страсбурге всяких чуждых нашему народу идеалов, спятил на почве законотворчества и погрузился в написание некоего закона о местном самоуправлении, о чём его, собственно, вроде как, никто и не просил. Написание этого никому не интересного закона заняло у него лет семь. За это время более шустрые политики выпихнули Чернова отовсюду окончательно, и он потихоньку превратился в тихого городского сумасшедшего, который везде ходил с потёртым портфелем и ни о чём, кроме своего закона, больше говорить не мог. Как и Мартышкин, Чернов участвовал во всех оппозиционных движениях и сборищах одновременно. Видимо ему было очень обидно, что его детище, его любимый и архиважный закон никто не хотел ни читать, ни рассматривать.

У Кости сложилось стойкое ощущение, что основным кредо главных оппозиционеров было — «Мы за любой кипеж кроме голодовки!». Работать против таких людей было не стыдно. Душителем добра и свободы Костя себя не почувствовал.

Хозяйкой Паши Лёшкина была довольно известная в бизнес-кругах Анна Сергеевна Моранская. Когда-то в её руках оказался самый крупный в стране столичный комбинат пищевых концентратов. Толковая дамочка произвела необходимые модернизации и начала заваливать рынок «предметами похожими на еду» в ярких, современных упаковках. Несколько позже, для расширения производства, прикупила бывший консервный завод в посёлке Деткино Кулажской области, где теперь и предстояло делать выборы. Переоборудовала его, перепрофилировала и загрузила производством своих малосъедобных изделий. Всё это вместе называлось красиво и пафосно — «Отечественный продукт». Через некоторое время для обслуживания финансовых потоков от своего производства и торговли Моранская купила маленький банк с незапоминающимся названием и получилась небольшая, но крепкая финансово-промышленная группка. Сама хозяйка в Костином сознании проходила под простой и короткой кличкой «мадама».

За десять минут до назначенного времени Костя с Панасюком встретились у входа в банк Анны Сергеевны. Встретить их вышел безликий помощник и со всем уважением проводил гостей на второй этаж в переговорную, где уже ждал старый знакомец Лёшкин. Мадама бодро вошла в помещение буквально через минуту. За ней по пятам следовал юноша с удивлённым лицом и папочкой в руках. Появившаяся как будто из ниоткуда девушка предложила всем кофе. Представились, познакомились. Моранская без всяких прелюдий сразу перешла к делу. Косте это понравилось. В дамочке чувствовался острый ум и большой опыт реального бизнеса.

Широкими мазками, без лишних подробностей обсудили план действий. Чтобы минимизировать бюджет кампании, на некоторые направления работы решили привлечь специалистов Моранской и прочие имеющиеся у неё ресурсы, вроде помещения на заводе под избирательный штаб и, итак уже получающий свои зарплаты, обслуживающий персонал. Специалисты, которых обычно использовал Костя, для этой мини кампании были явно слишком дорогие. Лёшкин тут же получил указание подобрать из имеющихся юристов и бухгалтеров, более-менее толковых и озадачить их изучением федерального и регионального законов о выборах.

На составление предварительной сметы кампании и графика платежей Костя попросил три дня. Беседа подошла к концу. Мальчик с удивлённым лицом за всё время так ни разу рта и не открыл. Перед прощанием Костя задал главный для себя вопрос:

— Анна Сергеевна, я всё-таки хотел бы понять, почему вы решили нас привлечь к этому делу. Избирательный округ маленький, главные конкуренты довольно слабые. Один — просто клоун, второй — стареющий кабинетный зануда совершенно не имеющий «опыта уличных драк». В этой ситуации использовать нас — всё равно, что палить из пушки по воробьям. Вы могли бы решить этот вопрос гораздо дешевле.

— Видите ли, Константин Николаевич, тут две причины. Когда губернатор обратился ко мне с этой просьбой, у него была форменная истерика. Приехал вдруг ко мне сам, лицо аж белое, руки трясутся, совал мне в нос свой телефон с фотографиями каких-то позапрошлогодних оппозиционных митингов. Я ещё никогда его таким не видела. Сама не очень понимаю, чего он их так боится. Ну и надо понимать, что к этим людям приковано пристальное внимание президентской администрации. Два года назад эти, как Вы сказали, клоуны, вели активные переговоры с известным Вам оппозиционером Овальным и его командой, договаривались о взаимодействии. Овальный даже должен был приехать на какие-то их митинги в Кулагу и там выступать. Почему то этого не случилось, но в поле зрения администрации президента эта публика попала. В результате теперь ситуация на контроле на самом верху. Губернатора, видимо, сильно накручивают, а мне важно качественно выполнить его просьбу. Так что тут лучше перебдеть, чем недобдеть.

Лёшкин неожиданно пошёл провожать посетителей до выхода из банка. Когда вышли на улицу, Костя с облегчением закурил и спросил:

— Паш, а кто этот удивлённый юноша, который на переговорах присутствовал?

— Так это сын хозяйки. Она зачем-то стала время от времени его с собой таскать.

— Ну, видимо мечтает преемственность обеспечить. Ладно, смету и график получишь через три дня. Будем на связи. Будь здоров, не скучай.

Паша кивнул и убежал обратно в банк. Костя с Панасюком прошли метров пятнадцать вдоль ряда припаркованных у здания машин и остановились около Костиного белого Вольво. Серёга задумчиво спросил:

— Слушай, я не понимаю, зачем ты в это лезешь. Честное слово, зачем тебе это?

— Знаешь, я как старый боевой конь. Стоял себе в конюшне полуслепой уже, спина провисшая. Вдруг — звук боевой трубы, «сбор» играют. Ну вот и возбудился, заржал, задрожал. Скучно мне, Серёга. Да и работу свою я люблю. Сам знаешь, выборы — маленькая война. Пацанское дело. Кроме того тут ситуация для нас очень выгодная. Заказчик бизнесовый, привыкший профессионалам доверять, значит мешать работать особо не будет. Чиновнички местные конечно полезут со своей дурью, но поскольку не они нам будут платить, можно будет их аккуратно и культурно на хуй послать. Давай поработаем, может это вообще в последний раз. Ну если конечно Моранская с нашей сметой согласится. Сам знаешь, для имитации выборов по заказу администрации и партии власти мы не пригодны, ума у нас больно до хуя и собственного достоинства, а оппозиционеры — Овальные всякие и иже с ними, денег профессионалам не платят в принципе. Искренне верят, что поскольку они «будущее счастье страны» — все должны на них пахать бесплатно на голом энтузиазме, а мы с тобой бесплатно работать не умеем. Так что давай встряхнёмся. Мозги разомнём, удовольствие получим. Или тебе шибко прикольно всякой хернёй об никому не нужном экологическом строительстве мозги почёсывать?

— Да какое там…

— Ну, вот и ладно. Давай, разбегаемся. Завтра выдерну Дашку с её партнёршей Ольгой, соберёмся и станем план, смету и график из пальца высасывать.

Повинуясь своей природной лени, первое производственное совещание Костя собрал в своей столичной квартире. Кофемашина работала, на улице было приятно тепло, окна открыл нараспашку, от предложенных тапочек участники дружно отказались. Дашка очень смешно морщила носик и всячески давала понять, что с сигаретным дымом она мирится исключительно из глубочайшего уважения к Константину Николаевичу в целом и к его отдельным недостаткам в частности. Чтобы сразу отсечь ненужные вопросы, Костя сказал небольшую вводную речь:

— Значится так, дорогие концессионеры, кампания маленькая, поэтому никаких обычных наших исследований проводить не будем. Никакого базового социологического опроса и прочего такого. Не вижу смысла разводить клиента на такие затраты. Работаем исключительно опираясь на собственный опыт и профессионализм. Да, мы так никогда не работали, но у нас и таких маленьких кампаний никогда не было. Губернаторский соцопрос все просмотрели? Вот и отлично. Опрос слабый конечно, но какое-то представление о настроениях электората из него получить можно. Ну, плюс обзор местных СМИ разумеется. Общее состояние мозгов избирателей по отношению к власти и правящей партии после захвата соседского полуострова вам и так понятно. Нализанная ложная беременность гордости и патриотизма ещё не прошла. Настроение у народа конечно опускается потихоньку, но на эту кампанию его ещё хватит. Уточнения сделаем после того, как сами начнём общаться с типичными персонажами из местных. Получим дополнительную информацию методом «экспертных интервью». Так что сейчас просто делаем маленький мозговой штурм. Девочки, берите бумагу, делайте заметки, фиксируйте ваши и наши бредни.

Обсудили распределение обязанностей. Договорились, что каждый из участников будет выезжать на место приблизительно один раз в неделю и при этом контролировать не только свою поляну, но и ситуацию в целом. Это должно было минимизировать количество поездок и оставить участникам время на нормальную жизнь. Составили приблизительный перечень необходимых агитационных и контрпропагандистских материалов, обсудили способы их распространения и перечень потребных для кампании массовых мероприятий. Потом, исходя из количества избирателей и размеров территории, прикинули нужное количество пехоты — рассыльщиков, расклейщиков, агитаторов для встреч с избирателями и прочих помощников. Определили сроки проведения самой кампании. Дашка с Ольгой получили номер телефона Лёшкина и разрешение вступить с ним в прямой контакт. Резюмировал Костя так:

— Девочки, выцарапаете через Пашу количество почтовых ящиков на территории, из этого определим потребные тиражи для рассылок. По плакатам, афишам и прочим расклейкам всё приблизительно понятно. На рассылку контрпропаганды посчитайте ваших столичных подрядчиков. К контре местных привлекать нельзя. Это вопрос безопасности, местный штаб к этому не должен иметь никакого отношения. Печатаем всё в столице в ваших прикормленных типографиях. Дизайн и вёрстка на вашем агентстве. Норму прибыли себе закладывайте стандартную, как для бизнес-клиентов. Лично вам за кампанию отдельный гонорар, как и нам с Серёгой. Первым делом сверстайте таймлайн, то есть план-график в табличной форме с указанием всех материалов, мероприятий и датами их распространения и проведения. Из него станет понятна интенсивность воздействия на нервы избирателей. Это очень хорошо мозги структурирует. Если увидим, что что-то недостаточно или наоборот избыточно — внесём коррективы. График платежей разбейте на три-четыре выплаты. Последнюю мы должны получить за две недели до дня выборов, тогда хоть нагадить успеем, если клиент нас кинуть попытается. И не забудьте непредвиденные расходы процентов пятнадцать от общей суммы. Времени у нас мало, план мы из пальца высасываем, не хочется потом у клиента дополнительное финансирование клянчить. Серёга, ты посмотри местные СМИ и интернет. Что там у них за информационное поле? Придётся нам им какой-никакой сайт по-быстрому мастырить, или у них там уже есть что-то, что можно использовать. Группы местные в социальных сетях. Короче, сам знаешь, что делать.

План-график Костя с Серёгой получили на свои электронные почты утром следующего дня. Посмотрели, обсудили с девушками, решили выбросить одну агитационную листовку и соответственно её рассылку. Ещё через день были готовы сметы и график платежей.

Костя всё внимательно проверил и переслал Лёшкину. Паша перезвонил через час. Общая сумма вопросов не вызвала, претензия была только одна:

— Слушай, вы тут последнюю выплату поставили за две недели до даты выборов. Это же получается стопроцентная предоплата. Так теперь никто не работает.

— Дорогой ты мой, ну почём тебе знать, как кто работает? Это ж тебе не ваша торговля малосъедобной хернёй. Тут товарных кредитов и отсрочек платежей не бывает.

— Моранская будет недовольна!

— А мне плевать. Мне этот ваш заказик не больно нужен. Не хотите — ну и ладно. Поеду к жене на дачу на мой любимый балкон закатами любоваться. Так что не надо со мной торговаться, иди уже к хозяйке на доклад, пускай решение принимает.

Паша перезвонил на следующее утро и будничным тоном сообщил, что хозяйка на всё согласна. Договорились, что за первой порцией денег приедет Даша и после этого начинаем работать в полный рост.