Зной

Константин Юрьевич Бояндин

Роман и Алиса готовятся к конкурсу программистов в загородном доме, где полно разных датчиков и хитрых устройств. Но скоро победа в конкурсе перестанет быть целью, а Умный Дом окажется в центре жутких событий.Песчаные бури, скелет в колодце, странные двойники… Окутавший все вокруг Зной порождает опасных чудовищ. Каково это, бороться с зомби из параллельной вселенной в доме-бункере, где впору пережидать апокалипсис?На выжженной земле ни у кого больше нет места, только – поиск спасительной тени…

10. Вы не одни

В Чёрном Доме всюду можно пройти, не выходя на улицу. Самые нижние этажи — хранилища, там всегда прохладно, температура не поднимается выше плюс двенадцати. Коридор, соединяющий ГЭС с остальным домом, проходит выше. Даже если вдруг наверху наводнение, и ГЭС всю затопит, это не помешает попасть в хранилища и не повредит остальные системы. Каждую комнату, каждую секцию Чёрного Дома можно полностью изолировать от окружающего мира.

А ещё тут есть «система обороны». Любопытно, кто же всё-таки придумал Чёрный Дом?

— Это я, — отозвалась Алиса, шедшая рядом. — Мне тогда девять лет было. Конечно, Дом построили гораздо позже, но тогда мы с отцом всё очень подробно обсудили. Я думала — это шутка, он мне подыгрывает — хотя никогда ещё не обманывал. Ну как взрослый станет строить волшебный дом-крепость, только чтобы ребёнку было весело? А он начал строить, прикинь!

— У тебя хороший отец, — согласился Роман.

Алиса остановилась, выжидающе глядя на него.

— Что такое?

— В этом месте обычно добавляют «и мама тоже», — невозмутимо пояснила Алиса.

— Вся ваша семья хорошая, — улыбнулся Роман. — Ты ведь поняла, что я сказал.

— Выкрутился, — согласилась Алиса ехидным голосом. — Он потом говорил, что это я его нашла. Ну, из-за меня он нас с мамой заметил.

* * *

Алиса всегда любила рисовать. Выходили не каляки-маляки, ну то есть не только они, у неё многое в пять лет получалось очень даже интересным. Всё живое — люди, животные и так далее — стало получаться у Алисы лет с шести. Тем летом мама Алисы принесла её работы на областную выставку детского творчества. Смущалась — не думала, что возьмут, тем более что они опоздали с официальной регистрацией, но помощник мэра отчего-то заметил их обеих, лично провёл и настоял, чтобы работы приняли.

Их приняли, а три рисунка из двенадцати даже продали в первый день — всё получали юные авторы, ну то есть их родители или опекуны. Алисе очень понравилось стоять возле своих работ и общаться со зрителями. Чертёнок с косичками — круглолицая, улыбающаяся, без правого верхнего резца — Алиса оказалась неотразимой.

Листьев подошёл к ним вечером второго дня выставки. И сама Алиса, и её мама уже устали, но всё равно было весело — ужасно весело.

— Очень красиво, — заметил Листьев, указав на любимую работу Алисы, цветущую Луну. — Это ведь Луна? — Он присел, чтобы глаза его были на одном уровне с глазами Алисы.

— Да, и люди там будут жить, — уверенно заявила Алиса. — Когда я вырасту, я сама полечу на Луну помогать.

Очень серьёзный вид. Алиса никогда не улыбалась, если не шутила, и очень обижалась, когда взрослые подшучивали над ней.

Листьев не стал смеяться. Он так же серьёзно покивал и поинтересовался:

— Но ведь сначала нужно будет много учиться, стать сильной и ловкой, стать космонавтом. Будет трудно!

— Пусть, — тут же ответила Алиса. — Я всё равно полечу!

— Может, тебе можно помочь? — поинтересовался Листьев, оглянувшись на улыбающуюся маму Алисы. — Тебе и маме. Учиться будет трудно и долго.

— Да, если хотите, — разрешила Алиса и протянула ладошку. — Алиса!

— Павел, — пожал её руку Листьев. — Очень приятно, Алиса!

— И мне, — с важным видом отозвалась Алиса. Он шутил, конечно же, но хотя бы не очень обидно.

Но Листьев не шутил. Он подозвал распорядителя, и сообщил, что хочет купить ту самую картину про Луну. Несомненно, он заметил, как дрогнули губы Алисы: картина была её любимой, мама еле-еле уговорила Алису принести картину на выставку. И вот теперь она досталась к какому-то важному дяде!

Листьев купил картину за четыреста тысяч рублей. Десять тогдашних зарплат семьи Клёновых, мама вернула себе девичью фамилию после развода. А когда потрясённая Клёнова-старшая принимала сертификат (уже на следующий день его превратили в настоящие деньги) Листьев, глядя на готовую расплакаться Алису, вновь подошёл к ним.

— Это ведь твоя любимая картина, Алиса?

— Да, — буркнула Алиса, громко шмыгнув и вытерев глаза кулачками.

— Возьми, — протянул картину Листьев — произведение искусства было уже в рамке, в стекле, с фамилией автора и прочими атрибутами выставки. — Никому не отдавай, ладно? Пусть она останется у тебя.

— А вы? — удивилась Алиса, всё ещё не веря своему счастью. — Она вам не нравится?

— Очень нравится, — заверил Листьев, — и не думая улыбаться или как-то ещё притворяться. — Может, когда-нибудь я зайду к вам в гости, если твоя мама разрешит, и посмотрю? Договорились?

— Договорились! — радостно отозвалась Алиса. — Вы очень добрый! Спасибо!

Листьев подмигнул ей, вновь осторожно пожал ладонь автора и, улыбнувшись маме Алисы, покинул выставку.

Ещё через неделю он, как обещал, пришёл в гости.

Ещё через две предложил маме Алисы перейти работать в бухгалтерию «Vox Viva» без намёков или условий. Мама Алисы вежливо отказалась, но пообещала подумать, если Листьев не передумает.

Ещё через месяц Листьев сделал маме Алисы предложение. И от этого предложения она не отказалась.

* * *

— Как в сказке, — покачал головой Роман. — Нет, правда. И что, вы с ним сразу подружились?

— Ага, ну вот прям сразу, — усмехнулась Алиса. — Я ужасно разозлилась. Мама была моя, а теперь стала не совсем моя. И я помнила, что такое мужчина в доме. Ну и чего хорошего могло быть от ещё одного? Я почти год его изводила, наверное. Но он правда очень добрый и терпеливый. Ни с кем из нас не поссорился… Слушай, я устала стоять, идём смотреть на воду! Неси! — Алиса вручила Роману сумку. — Там на месте посмотришь. Идём, идём!

Они поднялись в технический отсек, отсюда был доступ ко всем элементам ГЭС. А прямо перед ними, вырываясь из-под настила, падали пластичные и причудливые прозрачные струи Авдеевки, словно исполненные жизни и собственной воли они падали на лопасти турбины и скатывались вниз в пропасть, на дно оврага. Шумно, но не очень. Здесь очень бодрящий, напоенный тончайшим водяным туманом воздух. Из будки открывается прекрасный вид и на сам Чёрный Дом поодаль, и на заброшенные поля в направлении старой Гороховки, и на рощу.

В сумке оказалась пара складных стульев. ГЭС защищена по всем правилам, вломиться сюда трудно, мешает овраг; стёкла бронированные, и всё в таком духе. И сейчас именно Авдеевка поставляла нужное дому электричество. Поскольку солнечные батареи в такую погоду не очень эффективны.

— Так странно, — заметила Алиса, когда они уселись на стулья и принялись смотреть по сторонам, наслаждаясь свежим влажным воздухом. — Я пролистала свои записные книжки. Я туда идеи обычно записываю, ну, дневник веду. Для себя, конечно. Знаешь, я перелистала записи за ту неделю, их как будто другой человек написал.

— Многое изменилось?

— Наверное, всё. — Алиса придвинулась к нему и взяла за руку. — Если я не путаю, у тебя в голове что-то такое же. Мне даже кажется, что я постарела лет на десять. Совсем не мои мысли в голову приходят. Беситься хочется не так часто… — Алиса покосилась на Романа, тот не усмехнулся, не поднял иронически брови. — Да? Что-то такое же?

— Что-то такое же, — согласился Роман. — У меня ещё откуда-то знаний появилось немерено. По математике, по разным информационным областям. Вроде я просто школьник, ну пусть даже много читал, всё такое, много задач решал. Но в голове совсем другие знания.

Алиса покивала.

— Расскажешь, что с тобой случилось? Я нащупала у тебя шрамы на голове, — Алиса показала выше затылка. — И на губе — тонкий шрамик. Что у тебя за беда?

…Это были качели. Обычные, дворовые качели со стальными стойками и деревянным сиденьем — самые отчаянные умели делать круговой оборот, хоть это и было очень опасно. Во дворах редко теперь играли большими ватагами, наступили другие времена. Но у Романа был приятель из той же школы. И родители были примерно «из той же помойки», как выражалась мама Романа. В общем, дружили, иногда выходили во двор отдохнуть от предков.

Там и случилось. Куда-то они побежали, Роман споткнулся у качелей, успешно упал на ладони, ничего себе не повредив, а когда вставал, получил от души по затылку. Потом — уже не понял как — по счастью, немного — добавили в лоб. В больнице говорили, что выжил он чудом. Итог: сотрясение мозга, шесть швов на голове, плюс разорванная губа. Легко отделался, всего через две недели выпустили из больницы, а ещё через месяц, как ни в чём не бывало он вернулся в школу…

Алиса покачала головой, крепче сжала его ладонь.

— Где-то класса с пятого началось, — продолжил Роман. — Как будто голову опускали в кипяток…

Когда Роман резко поднимался на ноги, скажем, на физкультуре, боль проходила, но чаще приступы начинались вообще на ровном месте: он мог просто стоять, идти или вообще спать. Вначале накатывало ощущение жара, потом приходила едва переносимая боль и появлялось ощущение вращения чего-то внутри черепа. Перепуганные родители повезли его к врачу, выложили фантастическую сумму за обследования, но так ничего не нашли. Ну, практически никаких патологий. Обошлись витаминками, здоровым питанием и образом жизни.

Приступы стали происходить чуть реже, но всё равно случались. Роман уже понял, что ничего те врачи не помогли, а денег на них выбросили порядочно. Ну и зачем снова идти к врачу, если стало и реже, и не так больно?

— Отец всё настаивает, чтобы я на права сдал, — пояснил Роман. — А я даже не знаю. Если за рулём такое стукнет…

Алиса покивала.

— Слушай, давай я отца попрошу. Найдём других врачей. Не отказывайся! — Она повернула Романа лицом к себе. — Я не вру. Мы теперь на всё заработаем. Я зачем на конкурс пошла? Не только же ради понтов. Может, можно что-то сделать? А у тебя не бывает, не знаю предвестников?

— Наверное, бывает, — согласился Роман. — Секунды за три-четыре.

— Но было ведь что-то ещё? — Алиса крепче сжала ладонь.

* * *

Было.

На второй раз его «стукнуло», когда Роман собирался переходить перекрёсток, как раз загорелся зелёный свет пешеходам. «Стукнуло» посреди дороги, но каким-то образом он сумел перейти, не попасть под машину и не упасть.

А потом случилось странное. Только что было лето — и вот наступила зима. Холодно, безлюдно, падал снег, вокруг всё в снегу. Вроде та же улица, но машин нет, нет людей, не работает светофор. Дома смотрят мёртвыми чёрными безразличными квадратами окон.

Роман услышал всхлип. В окружающей тишине звук раздался очень громко. Он оглянулся: на той стороне улицы, сидя прямо в снегу, плакала девочка. Как и Роман, она была одета по-летнему, ей всего лет семь-восемь.

— Как тебя зовут? — окликнул Роман, ёжась от холода.

Девочка вздрогнула, повернулась к нему лицом, и обрадовалась. Она бросилась навстречу. Бросился и Роман. В этот момент он понял, что снова лето, снова перекрёсток, и кто-то поймал его за руки.

— Парень, ты что, спятил? — послышался голос.

Романа поставили на ноги, и он осознал, что только что чуть не бросился по перекрёстку назад, прямо под колёса.

Это был первый такой случай. Надо сказать, когда его «стукало» повторно, в похожих ситуациях, Роман уже не повторил той же ошибки. Стоял на месте, пока не проходило.

— Что за девочка? — тихо спросила Алиса, заметив, как поджал губы Роман. — Ты знаешь её? Видел в детстве?

— Сначала не помнил. Потом вроде вспомнил, но не всё. Точно помню, что виделись. Наверное, мне самому тогда было шесть лет. Я осторожно, чтобы не подумали ничего, поспрашивал у предков, но они ничего такого не помнили.

— С тех пор ты её видел? Пытался спасать? Ну, тебе вроде как казалось?

— Не только казалось. — Роман достал телефон, долго листал.

Затем показал.

И впрямь, странный зимний пейзаж. Нерезкое изображение, но видно, что улица, в окнах окрестных многоэтажек нет света. И да, человеческая, явно детская, фигура, одета вовсе не по сезону. Только ни лица толком не видно, ни одежды.

— Что это? — удивилась Алиса. — Нашёл в интернете? Ну, кто-то нарисовал что-то похожее?

— Нет. На телефон снял. Не знаю, как вышло.

Алиса пристально посмотрела ему в глаза, и осознала, что он не врёт, не фантазирует. Уверен в том, что говорит.

— Родителям не говорил, да?

— Не настолько я тупой. Конечно, не говорил. Я их и так слишком часто о той девочке расспрашивал.

Алиса покачала головой и погладила его ладонь.

— Я верю, — добавила она тихо. — Ты хотел её увидеть? Как-то помочь?

— Я её часто вижу. Раза три в год. И она уже выросла, она уже примерно, как я. Только лица не могу запомнить. Фото есть, пока смотрю — всё нормально, сто пудов это она же. Как отвернусь — не помню. Не могу описать.

Алиса долго молчала, она отвернулась, глядя в сторону полей.

— И с нами после всего этого вот это всё творится, — задумчиво произнесла она. — На минутку я уже хотела ревновать к ней. То есть у тебя есть все остальные её фото?

— Дома. Я сохранил их в нескольких копиях. Последний раз был… — Роман прикрыл глаза. — Где-то в конце в марте. Я тогда в торговый центр пошёл и там её увидел.

— Снова снег, зима, всё такое?

— Нет, тоже лето, но там жутко. Какие-то не то джунгли, не то что-то ещё. В общем, туда без пулемёта я бы не входил, но она спаслась, я точно видел.

Алиса вздохнула.

— Не знаю, что и сказать. Со мной те выпадения памяти тоже случаются раза четыре в год. Обычно, когда я дома. И на том спасибо.

— Тот монитор, который ты выключила — что его включило?

— Паническая атака. Ещё десять секунд, и отец бы помчался спасать. Это серьёзно, Рома. И очень страшно.

— Да, я ведь держал тебя за руки. Будем как-то справляться, верно?

Алиса покивала и налила им обоим по чашке кофе. Следующие полчаса они молчали. Просто сидели, держась за руки, пили потихоньку кофе, молчали и улыбались.

* * *

После того, как они вернулись с водопада, разобрались с бытовыми вопросами, заказали продукты, проверили холодильник, Роман спросил, нужна ли помощь по хозяйству? Алиса как раз инспектировала холодильник. Сказала, что нет. И, стараясь не показываться, проследила за Романом.

Тот дошёл до очередного блока с индикаторами и сходил убрал крышу. Так ведь и не убрали. Затем проверил корзины с мусором, перенёс то, что уже пора в переработку. А затем… ушёл в самый низ в стратегические хранилища.

Алиса позвонила ему — если просто появиться, станет ясно, что следила — и спустилась туда сама. Вроде всё штатно, почему Роман сюда пришёл? Смотри-ка, он не забыл надеть свитер: плюс двенадцать — это всё-таки не самая приятная температура.

— Что-то не так? — поинтересовалась Алиса. — Идём, посовещаемся, что будет на ужин.

— Странный звук, — пояснил Роман. — Какой-то писк. Наверное, показалось.

— Может, кондиционер? — указала Алиса. — Давай, камеры включим, мышь тёплая, её точно заметят. Хотя мышей быть не должно, откуда?

Роман покивал.

— Да, наверное, показалось. Ого! — Он уже шёл обратно, когда зацепился взглядом за большую коробку с этикеткой «Винтресс». — Ничего себе! — Роман присмотрелся к пометке «45 шт.» — Сорок пять упаковок? Пятьсот сорок штук?

— Ну да, а что? Я — девушка темпераментная. Хорошо, если на месяц хватит… — Алиса рассмеялась. — Я же говорила, что у мамы пунктик. Она столько этого всего закупила, что иногда неловко становится. Ты на соседние коробки лучше не смотри, тоже неловко станет. Ну что? Идём?

* * *

Едва только Роман поучаствовал в обсуждении, что будет на ужин, он отправился на мостик. Недалеко, дверь напротив, Алиса появилась там через десять минут, ужин уже в печи, только поглядывать.

— Что-то не так?

— Резервные копии делаю, — пояснил Роман. — Всех настроек фильтров и всех данных по тем фронтам. Уже видно, что они периодические, проходят примерно в одно и то же время, два раза в сутки. Два фронта пересекаются здесь, в доме, и ещё две пары — у колодца. Ну, то есть линия пересечения проходит через…

— Да-да, въехала. Слушай, а седьмой? Сам по себе?

Роман кивнул.

— Почти точно с севера. Что, будем показывать твоему отцу?

Алиса энергично кивнула.

— Я о таком никогда не читала. И это настоящее, раз датчики фиксируют, не наши глюки. Так, мне не забыть ещё подготовиться к тому вечернему разговору. С другой мной, и другим тобой, если получится.

— Ты обещала рассказать, что это за гаджет такой.

— Конечно, слушай. Когда я… — Алиса замерла, глядя за спину Романа. — Смотри! Смотри, вон там, на тепловизоре! Видишь?!

Он увидел. Два тёплых силуэта — две человеческие фигуры. Судя по некоторым признакам, одна — женская. Они шли по полю, и направлялись явно в сторону руин Гороховки. К колодцу?!

— Слушай, нужно их перехватить! — решительно заявила Алиса. — Ты смотри, как они идут! Шатаются! Может, ранены? Я вообще не пойму. Как они могли там появиться на ровном месте…

— А ужин не сгорит?

— Не смешно! — Алиса поджала губы. — Автоматика выключит, не будь занудой! Рома, это серьёзно! Идём быстрее!

И они побежали одеваться.

* * *

— Где-то там! — крикнула Алиса.

Дождь лил как из ведра; пусть и тёплый, но он мешал невероятно. А там, где под ногами не было высохших стеблей пшеницы или сорняков, теперь была цепкая, густая грязь.

— Я вижу их, вон туда, левее! Мы сейчас их догоним!

Догнать получилось почти у колодца. И было двое — мужчина и женщина; женщина, похоже, ранена в ногу; мужчина помогал ей двигаться, но сам уже устал. Оба одеты не по погоде во что-то рваное, грязное, промокшее насквозь. Молния ударила за спинами Алисы и Романа, бросив их кривляющиеся тени на стену ближайшего дома.

Мужчина обернулся настолько резко, насколько мог. В руке у него был…

— Не стреляйте! — крикнула Алиса, подняв руки. — Мы хотим помочь! Мы…

Крик застрял в её глотке. Мужчина сбросил капюшон, и Роман в изумлении увидел… себя самого. Точно! Ну просто брат-близнец. Женщина, неловко севшая в грязь, подняла голову, это оказалась ещё одна Алиса. Немного не такая, но некогда всматриваться.

— Не стреляйте! — позвал Роман, тоже поднял руки. — Мы хотим помочь вам!

— Они скоро догонят! — крикнул второй Роман.

Его рубашка тоже была окровавлена. Тоже ранен?

— Нужно подняться повыше! Так, чтобы они не смогли залезть! Нам нужно дождаться солнца, тогда они уйдут. Помогите, Лиза ранена!

— Сейчас, сейчас! — Алиса бросилась ко второй себе, расстёгивая боковую часть своего плаща.

Второй Роман тут же поднял пистолет, но Алиса крикнула:

— Там аптечка! Её нужно перевязать, это быстро!

— Нет! — возразил Роман. — Вначале забраться повыше, они скоро будут! Помогите ей подняться по лестнице!

Алиса — здешняя Алиса — кивнула и бросилась к своему двойнику, осторожно подхватила подмышки. Второй Роман помог второй Алисе подняться на ноги, и они повели её к лестнице, прислонённой к стене дома. И от кого спасаемся? И если уж на то пошло, чем будем отбиваться?

Вторая Алиса исчезла. На глазах стала полупрозрачной и растаяла.

Второй Роман остолбенел. Затем на лице его проступила ненависть, и он поднял пистолет, направил его на Алису. Здешний Роман успел оттолкнуть Алису и ударить двойника по руке. Выстрел прозвучал оглушительно, здешний Роман схватил двойника за руку, чтобы выкрутить и вывести из строя, и…

Двойник Романа тоже исчез. И тоже постепенно, за несколько секунд. А на самого Романа накатило удушье, эти несколько секунд он не мог дышать. Только когда двойник растаял, Роман упал на колени, давясь воздухом и наслаждаясь тем, что снова можно дышать — только тогда смог вдохнуть полной грудью.

— Рома! — крикнула Алиса. — Там кто-то есть! Точно кто-то есть! Нужно забраться на крышу…

Она замерла, оглянулась. А Роман увидел два несущихся фронта и едва успел подняться на ноги и взять покрепче пистолет, что остался от двойника.

Они ничего не почувствовали, как и в предыдущие разы. Алиса оглянулась, очки тепловизора надеты, и махнула рукой к крыше.

— Идём туда! Я никого не вижу, но лучше забраться!

Роман кивнул и помог Алисе подняться. Сам поднимался следом, сжимая в руке пистолет. Осознавая, что не умеет обращаться с этим опасным инструментом.

— Замри! — велела Алиса, когда они забрались. — Не шевелись! — И ловко отобрала у Романа пистолет. — Никогда не стрелял? Ты сейчас чуть не выстрелил. Мог бы кого-нибудь из нас ранить. — Она поставила пистолет на предохранитель и убрала в карман. — Кого-нибудь видишь?

Роман включил тепловизор. Тот отключился, едва Роман сбросил очки и маску; когда помогал второй Алисе, радар включился автоматически. Теперь они должны заметить движущиеся предметы размером с собаку. Но пока тихо, в смысле, никого не видно.

— Возвращаемся! — потребовала Алиса, включив, наконец, рацию.

Теперь можно было не кричать.

— Я запросила радар у Дома. Всё чисто, рядом с нами никого нет. Если что, бежим обратно к лестнице. Идём?

И они пошли. Дошли быстро, но ещё минут десять тяжело дыша стояли в шлюзе, там их поливали разными антисептиками и всем таким.

— Некривая вышла прогулочка, — заметила Алиса.

Трофейный пистолет тоже прошёл обработку.

— Интересно, он не испортится? — спросила Алиса. — Ты тоже не мог дышать пару секунд, когда он исчез?

Роман покивал.

— Так себе спасательная операция, — заметил он, немного успокоившись. — Блин, я всё-таки промок насквозь.

— Сейчас станет лучше, — заметила Алиса, и льющаяся вода стала очень тёплой, почти что горячей.

Мобильный был в водостойкой плёнке: отлично, он не промок, уже хорошо. Электронному ключу вообще всё равно — хоть дождь, хоть потоп.

— Обе камеры работали, — заметила Алиса. — Мы записали всё, что там случилось. Им тоже вода пофиг, сейчас унесу. Давай, снимай всё и мойся, я сейчас сбегаю за одеждой.

— А сама?

— Вместе с тобой и вымоюсь. Стой и грейся.

* * *

Ужин не подгорел, и это оказалось очень кстати. Алиса не любила, когда ели не на кухне, даже если просто чай пили — Роман давно привык пить чай там же, где компьютер. Но сейчас она сама принесла поднос с тарелками и горячим чаем на мостик, и они сели смотреть запись.

Всё так и было. Их двойники, то есть это не глюки, им не примерещилось. И исчезли оба вместе с одеждой, вот как, а почему пистолет тогда сохранился?

— Не только пистолет, — продемонстрировала свою телепатию Алиса. — Та, другая я выронила коробку, вот эту.

И она поставила на стол заваренный полиэтиленовый пакет. В нём — пластиковая, герметичная на вид коробка. На вид — аптечка, раз нарисован красный крест.

— У нас такие же, — пояснила Алиса. — Наверное, аптечка. Но я не хочу открывать её просто так. Мало ли.

— А где открыть?

— В инертной атмосфере, откроем манипуляторами. И я её сначала рентгеном просвечу.

Вот и скажи, что ей только шестнадцать лет, и что кроме занятий стрельбой, бегом и математикой её волнует хоть что-нибудь!

— Логично, — кивнул Роман. — Смотри!

Он остановил запись. Там состоялась вспышка молнии, осветившая окрестности. А за спиной второй Алисы на той самой стене, к которой прислонили лестницу виднелась огромная, косая надпись ярко-белыми буквами.

«ВЫ НЕ ОДНИ»

— Очень мило, — заметила Алиса. — Даже спорить не буду… вот чёрт! Слушай, уже почти полночь. Нужно в темпе поесть и успеть пообщаться с этими! Не жди меня, я скоро!

Роман покачал головой и продолжил ужинать. Он старался не спешить и время от времени поглядывал на застывший кадр. Та, вторая Алиса, стояла на коленях, в луже воды, и на лице её читалась боль. Что же с ними стало? Почему исчезли, отчего невозможно было дышать?

Он не успел доесть. В комнату влетела Алиса, держа в руке тот самый фонарь — он был похож на мобильный с двумя стеклами или чем-то похожем на световозвращающие элементы автомобиля, катафоты.

— Потом доешь, — распорядилась она. — Идём, нельзя опаздывать. Я потом расскажу, что это такое, честно!