Король игры

Кристина Майер (2022)

Он ненавидит меня. Яростно. Люто. Безумно. Каждой клеткой своей души. Но Артур единственный, кто может помочь мне спасти сына. Как достучаться до сердца, в котором не осталось ничего кроме презрения? На что придется пойти, чтобы Бессонов согласился взять нас под свою защиту? Сможет ли он когда-нибудь простить мне предательство? А может и не одно…

Глава 4

Милена

— Выходи, — повторил холодно Бессонов, не поворачивая головы. Мы остановились у элитного коттеджа. Адрес был мне незнаком.

Второй раз приглашать меня не нужно было, я открыла дверь и вышла из машины. Я понимала, что это мог быть единственный шанс на то, чтобы с ним поговорить, попросить помощи.

Я старалась поспевать за Артуром. Несмотря на разодранные колготки и оцарапанные колени, держалась прямо, гордо себя несла. Моя гордость… Давно от нее ничего не осталось. Я научилась скрывать свои истинные чувства, носить на лице маски. В постели с мужем приходилось имитировать удовольствие. Встречать его с улыбкой, когда он возвращался от любовницы. С бывшими друзьями и родственниками изображать счастливую семью, делать вид, что все у нас благополучно. Искренней я могла быть с мамой и братом, но лишний раз не хотелось их загружать своими проблемами — они и так видели, что ничего хорошего из моего брака не вышло.

Последние два года маме приходилось помогать мне деньгами, в то время как муж брал новые кредиты и все просаживал. Я почти никуда не выходила. На мне было легче всего экономить. Поход на какое-нибудь мероприятие обходился дорого: новый наряд, украшения, посещение стилиста… Хотя я и не настаивала, мне комфортнее было оставаться дома.

Настоящих подруг я так и не завела, ровесницам я казалась скучной. Мы были из разных миров, и это не могло не ощущаться. А еще меня в дикий ужас приводили всякие эксперименты со своим телом и нескончаемые инъекции, о которых так пафосно рассуждали девушки. Моего отношения к «красоте» они понять не могли. Находились, конечно, среди всей этой тусовки серьезные, умные девушки, но им намного интереснее было обсуждать с мужчинами фондовые рынки, ценные бумаги и скачки цен на нефть, чем общаться с молодой мамой.

Мы вошли в дом. Бессонов пропусти меня вперед. Небольшая прихожая вмиг сузилась еще больше, когда он переступил порог. Пространства будто стало не хватать. В машине я так остро не ощущала его близость, может, потому что он всю дорогу на меня не смотрел. Я мяла в руках сумку и жалась к стене, Бессонов смотрел на меня тяжелым взглядом. Тяжелым и чужим. А ведь когда-то эти глаза смотрели на меня так, что дух захватывало. От воспоминаний на глаза наворачивались слезы. Я потеряла что-то настолько ценное, что не передать словами. С тех пор в душе поселилась пустота. Пустота и щемящая боль. С этими чувствами я живу уже семь лет.

Я столько раз в своем сознании проигрывала нашу встречу, и вот она состоялась. Знала, что Артур окатит меня своим презрением, но я всегда пыталась в тех представлениях что-то сказать, объяснить. Может, даже оправдаться. В реальности все оказалась намного сложнее: я просто не могла подобрать слов, чтобы начать разговор. Закостенел не только язык, но и мой разум. А он стоял такой чужой… далекий.

— Проходи, — прозвучал очередной короткий приказ. Бессонов проследовал вперед, скинув с себя верхнюю одежду. Негромко выдохнув, я последовала за ним.

Здесь не живет женщина — первое, что я отметила, осматривая помещения. Но это совсем не значит, что ее нет в его жизни. Зачем мне это знать? Я пришла сюда просить его о помощи. Я давно потеряла право лезть в его личную жизнь.

Артур остановился у порога комнаты, а затем медленно его переступил. Я подошла к проему. По телу пронесся жар, когда я увидела, что он привел меня в спальню.

Комната была погружена в полумрак, на окнах задвинуты темные тяжелые шторы. Я отметила, что во всех помещениях, что я видела, царил идеальный порядок, словно квартира нежилая, только разобранная постель выдавала, что здесь кто-то жил.

Я застыла. Не знала, чего ждала, но не этого. Неужели в этом доме нет кухни или гостиной? Почему спальня? От догадки по телу прошелся холодок. А я думала, мы спокойно поговорим, Артур даст мне время собраться и все ему рассказать. Нет… В спальню приглашают только для одного.

Не смогу. Даже если это он. Все равно не смогу. Вот так вот, без чувств, без эмоций!

«А когда-то смогла» — напомнил противный голос в голове. Я прогнала образ мужа из головы.

Не смогу с ним… Артур этим поступком отберет мои самые светлые воспоминания. Сотрет их одним махом!

«Подумай о сыне!»

— Я хотела поговорить. — нетвердо произнесла. Я так и осталась стоять на пороге спальни, не решалась войти.

— Так и будешь там стоять? — я сделала несколько несмелых шагов, остановившись подальше от кровати. — Раздевайся… — я ждала подобного, но все равно приказ отозвался тупой болью в сердце.

— Мне надо тебе кое-что сказать… — растерялась я, в голове стали путаться мысли. Хотелось отсрочить неизбежное. Понимала, что не в том положении, чтобы диктовать условия.

— Я знаю все, что ты можешь мне сказать, — негромко произнес он, по коже побежали мурашки. — Твой муж оставил кучу долгов. Шалецкий тебя из-за них напрягает, а он слов на ветер не бросает. Ты пришла попросить взаймы у мужчины, который в свое время был готов бросить мир к твоим ногам. Я прав? — в чем-то Бессонов был прав, но не во всем. Не нашла, что ему ответить. Он и не ждал. — Предложить тебе, кроме своего тела, нечего. Раздевайся. — мне в любом случае придется многое потерять, но… Подумав немного, приняла решение. Пусть будет, как он хочет. Зато сохраню жизнь своему сыну.

— Ты поможешь мне договориться с Шалецким? Отсрочить платеж? — меня задевало его холодное равнодушие, я не знала, как себя вести. Соглашаться на его условия не хотела, но выбора Артур мне не оставил. — Пока не знаю, чем буду отдавать…

— Я даже заплачу твои долги, но ты же знаешь, что я попрошу взамен, — перебил меня Бессонов. Он подошел, схватил меня за подбородок, вынудив посмотреть прямо в глаза, где за серой дымкой клубилась темная ненависть. Бессонов наклонился, почти коснулся своими губами моего рта… — Я жду. Скинь с себя все или уходи. — обдал чистым горячим дыханием. Подержал так и отступил.

Меня била мелкая дрожь, кожа покрылась мурашками. Стало холодно, хотя в комнате было тепло.

«Или уходи…»

Я принялась медленно расстегивать пуговицы на жакете. За последние годы если фигура и изменилась, то в лучшую сторону. Талию не портили растяжки, она осталась такой же стройной. Грудь и бедра утратили свою подростковую угловатость и плавно округлились. Я бы даже хотела, чтобы тогда я выглядела так сексуально.

Он не наблюдал за тем, как я раздеваюсь. Прошел мимо и остановился возле окна. Руки спрятал в карманы. Спина Бессонова была напряжена. Что он мог увидеть в маленький просвет между штор?

Это была своеобразная пощечина, он давал понять, что не очень заинтересован во мне, как в партнерше. Тогда зачем все это? Унизить меня? Проглотив обиду, я быстро скинула с себя все, кроме трусов. Прошла к постели, присела на край и прикрылась спереди простыней, которой он укрывался во время сна. Наверное, ночью ему жарко было спать под одеялом.

Я почувствовала, когда он обернулся, а может, услышала. Каждый его шаг бил по натянутым нервам. Я сижу голая в его постели. Дрожу, но не от страсти. Бессонов приблизился, остановился за моей спиной. Ухватив край простыни, он потянул ее на себя.

— Встань!