И тёмен день, и ночь светла

Кристина Цветкова (2024)

От юной Ии отказались родители и она оказалась в загадочном доме с другими брошенными детьми, живущими у таинственного господина, которому Ия должна служить. Каким образом? Непонятно. Для чего? Неясно. Загадок и странностей в новой жизни Ии много, внятных объяснений ей никто не дает, значит, придется определяться со своей ролью самостоятельно. А это непросто, порой даже опасно, потому что игру по неизвестным Ие правилам ведут не люди, а гораздо более могущественные силы.

IV

Следующий день, как и многие за ним, Ия провела в заботах по дому. Она занималась уборкой и готовила. Постепенно она привела в порядок свою комнату: выстирала занавески и постельное белье, выбросила весь хлам, избавила мебель от пыли, вымыла полы и стены. Она выяснила, что на этаже есть ванная комната, которая, как и следовало ожидать, внушала больше отвращения, чем желания ею воспользоваться. Но постепенно под руками Ии дом приобретал жилой и довольно пристойный вид.

Дети теперь были всегда сытые и почти всегда сносно чистые. Они постепенно втянулись в уборку и по мере своих сил помогали, хотя порой от их помощи было больше вреда чем пользы, ведь они постоянно спорили и ругались, разливали воду и устраивали битву сырыми тряпками. Однако их присутствие веселило девушку и помогало ей не впадать в уныние.

Вскоре у них вошло в привычку вечерами после ужина с господином Репсимэ собираться в комнате Ии, где она читала им книги или рассказывала сказки.

Орест переселился к ней в комнату и всюду следовал за ней. Глядя на него, Фирс и Фока тоже попросились спать с ней, и она не могла им отказать.

Таким образом, кровать, которая поначалу казалась ей огромной, становилась все теснее.

Наводя порядок, Ия с удивлением обнаружила, что в этом заросшем паутиной и покрытом пылью доме есть комнаты, не нуждающиеся в уборке — например, приемная перед кабинетом господина Репсимэ. Ия не была в кабинете хозяина, но однажды забрела в приемную, где было полно людей. Помещение имело внушительные размеры и на удивление, в нем царила идеальная чистота несмотря на то, что в течение дня через приемную проходили толпы народу.

Как Ия впервые попала в приемную, она не могла объяснить, ведь девушка направлялась в кухню, но по пути задумалась и очнулась, когда оказалась посреди толпы. Девушка растеряно озиралась по сторонам, не понимая, где находится. И пока она старалась сориентироваться в происходящем, люди вокруг с любопытством разглядывали ее. Вид у нее в тот момент был малопривлекательный, ведь она как раз закончила уборку лестницы и направлялась в кухню, чтобы проверить, принес ли Тит заказанные ею продукты. Волосы были растрепаны, подол платья мокрый, рукава закатаны, и в чистоте своего лица она очень сильно сомневалась.

В тот момент, когда она уже готова была провалиться от стыда сквозь землю, как всегда из ниоткуда рядом с ней возник Луп.

— О, а вот и ты! А я тебя всюду ищу: Тит просил передать, что он уже вернулся и купил все, что ты просила.

— Да, — она попыталась собраться с мыслями и отвлечься от устремленных на нее изучающих взглядов. — Спасибо… — она в растерянности огляделась по сторонам, недоумевая, как же выбраться из этой комнаты.

Луп, очевидно, понял по ее растерянному лицу, что произошло, и тут же схватив ее за руку, повел следом за собой.

Когда они вышли в дверь, скрывающуюся за портьерой, и оказались в темном коридоре, она замерла на месте.

— Где я только что была?

Луп тоже остановился.

— А, это приемная хозяина.

— Как я туда попала, я ведь шла на кухню?

— Ну, видимо, думала ты не о кухне.

— Я, действительно, задумалась, когда спускалась по лестнице, но какое это имеет значение?

— Ну, в обычном доме никакого, а в этом все имеет значение.

— Ты опять говоришь загадками, — она устало вздохнула.

— Вовсе нет.

— Ладно… — она обернулась на дверь едва различимую на фоне стены. — Кто все те люди?

— Они к господину Репсимэ, — махнул рукой Луп, привычно шмыгнув носом.

— Зачем? Что им от него нужно?

— Ну… Не знаю, каждому свое, и в то же время почти одно и то же. Желания людей не отличаются разнообразием.

— От твоих пояснений становится только хуже. Хотя чему я удивляюсь, здесь, похоже, все говорят загадками.

— Но я же говорю все как есть.

Она обреченно вздохнула:

— Ладно, я слишком устала, чтобы сейчас пытаться разобраться в твоих ребусах. Проводи меня в кухню, иначе мы рискуем остаться без ужина.

— Тогда чего же ты стоишь? Идем быстрее.

И он помчался вверх по лестнице. Ия бросилась за ним. Когда они поднялись, ее глазам предстала дверь на кухню.

— Что? Я ничего не понимаю, мы ведь поднялись вверх, а кухня внизу…

— Какая разница вверху или внизу, если вот она перед тобой.

— Но как же так?

Луп равнодушно пожал плечами и скрылся из виду, оставив девушку в полном недоумении.

«Или я схожу с ума, или этот дом какой-то ненормальный!» — подумала Ия. Но так как у нее в последнее время всегда было полно дел, она не стала долго задерживаться на этой мысли, дабы сохранить остатки самообладания, и принялась за готовку.

Дни пролетали с ужасающей быстротой, ничем не отличаясь один от другого. Готовка, уборка, готовка, уборка… Вечерами все члены их странной «семьи» собирались за одним столом на ужин. Сидя во главе стола, господин Репсимэ поочередно перебрасывался с каждым мальчишкой парой фраз, как казалось Ии, таким образом он участвовал в жизни юных обитателей дома. Ии подобное участие казалось ничтожно малым, и она с трудом сдерживалась от того, чтобы не озвучить хозяину дома свое мнение на этот счет. Но она помнила, как тяжело вести дискуссии с этим странным господином и потому сдерживала себя изо всех сил. Однако, она все же осмелилась обратить внимание мужчины на плачевное состояние одежды большинства его постояльцев, и он, казалось, был этим немало удивлен, словно впервые обратил внимание на внешний вид сидевших перед ним мальчишек. Он воздержался от каких-либо комментариев, и Ия решила, что ему как обычно все равно. Но на следующий день, к огромному ее удивлению, все ребята были облачены в совершенно новую одежду.

Рубашки, штаны и туфли сияли чистотой. Это немало смущало Элима, привыкшего ходить в обносках. А Фирс и Фока со странной тоской поглядывали на свои новые ботинки, и ходили, будто с трудом переставляя ноги. Луп, не отказался от своего ярко оранжевого шейного платка, а рубаха на нем хоть и была новой, но все равно торчала из штанов и пуговицы на манжетах не были застегнуты: «Я птица свободного полета, и не люблю, когда что-то сковывает движения!» — прокомментировал он свой вид, заметив взгляд Ии. Тит ничем не выдал своего отношения к смене одежды, которая теперь была ему впору. Лишь кепка, скрывающая лицо осталась прежней. Только Орест и Юст порадовались обновкам. Юст в своей холодной манере высказал удовольствие от качества нового костюма и выразил Ие благодарность, поскольку она обратила их внимание на то, что их прежний внешний вид был не слишком презентабельным, особенно у некоторых членов их небольшого сообщества. А Орест в своей непринужденной детской манере просто порадовался новому яркому костюмчику цвета бирюзы, в котором он еще больше стал походить на посланника Света.

А вот после ужина начиналось самое интересное, комната девушки превращалась в центр притяжения для юных обитателей мрачного дома. Постепенно они стекались к ней. Поначалу они заглядывали как бы невзначай, просто проходя мимо, но вскоре эти полуночные посиделки превратились в обязательный ритуал, без которого уже никто не мог представить отход ко сну.

И вот во время этих вечерних бдений девушка узнала историю появления в этом доме почти всех его юных обитателей. Она не спрашивала, мальчишки сами делились с ней своей застаревшей болью. Кто-то, как Луп, скрывался за самоиронией и с юмором рассказывал о своем появлении в доме. Кто-то говорил, едва сдерживая слезы. Но как бы они ни преподносили свои истории, она буквально осязала их боль. Чьи-то раны уже успели зарубцеваться, но чьи-то еще вовсю кровоточили. И бедные брошенные дети льнули к ней в надежде на исцеление. Однако она не была уверена, что способна кого-то исцелить, ведь ее собственная рана была совсем свежа. Но именно понимание того, что она как никто другой способна понять их боль, и делало ее идеальным слушателем.

Вот истории, которые были поведаны Ие под покровом ночи.

Луп

Луп рассказал, что родился в большой семье: у него было три брата и четыре сестры. А его родители держали лавку, где продавали всякий хлам беднякам по бросовым ценам. Все дети, как только достигали возраста пяти лет, должны были помогать в этой лавке. Но Лупу это было не интересно, он с раннего детства отличался своенравным характером, за что частенько получал от отца взбучку. Но это лишь подпитывало его бунтарский нрав.

Как-то раз его заставили подметать пол в лавке, а старшие братья, зная, как ему претят все эти обязанности, стали подшучивать над ним. Тогда Луп со злости запустил в них метлой. Братья увернулись, и метла попала прямиком в витрину, разбив стекло на мелкие осколки.

После этого отец устроил младшему сыну такую взбучку, что бедняжка решил, что тот его прибьет окончательно. Но Луп не умер, и на следующий день его, всего избитого, отец куда-то потащил за шкирку. На плач и мольбы о помощи никто из домочадцев не откликнулись. В итоге мальчик снова распрощался с жизнью. Но отец не убил его, а притащил в дом господина Репсимэ и сказал:

— Я слышал, вы ищите себе мальчишек. Вот берите этого, коли хотите, а коли нет, то пускай подыхает на улице.

В ответ господин Репсимэ поинтересовался, сколько он хочет за мальчика. На что мужик ответил, что тот не стоит и гроша и плюнул на бедного испуганного сына, дрожащего у его ног. Господин Репсимэ бросил ему кошель с монетами и сказал:

— Сделка должна быть оформлена как подобает. Я выкупаю этого мальчика у вас, и теперь он служит лишь мне. Вы согласны?

Глаза злобного папаши жадно заблестели, он быстро кивнул в ответ и поспешил скрыться с деньгами, пока хозяин дома не передумал.

— Так я и появился в этом доме, и с этого дня моя жизнь переменилась, — Луп улыбнулся во весь рот, но в его глазах при этом была тоска. Но он бодро продолжил: — Больше никто меня не бил и не указывал, что делать. Я решил, что обрел счастье. Но спустя где-то год тот, кого я некогда звал отцом, неожиданно заявился на порог. «Здрасьте, вот и я, небось скучали без меня!» — Луп приподнял воображаемую шляпу и карикатурно раскланялся, вызывая смех своих слушателей. — Вот тут я реально чуть в штаны не наложил, — снова взрыв хохота, — испугался, что этот пройдоха заберет меня обратно в свою жалкую лачугу, и все начнется сызнова. А этот плут с наглым видом подошел ко мне, — он изобразил вальяжную походку, — и приказал, представьте себе — приказал отвести его к господину Репсимэ. Ну тут я стал виться, как уж на сковородке, лишь бы не допустить этой встречи. Говорил, что хозяин занят и все в таком духе. Но этот и слушать не стал, начал орать на меня как в старые добрые времена. И вот в тот самый момент, когда он по старой памяти замахнулся на меня, желая, как вы, быть может, подумали, прижать обожаемого сына, которого год не видел, к своей груди… Хотя я предполагаю, что намерения у папаши были совсем иные… Но это не суть, так вот, как только он вскинул руку с одному ему известной целью, в этот самый момент прямо перед ним возник господин Репсимэ и спросил непрошенного гостя, на кой он приперся.

— Господин Репсимэ никогда не сказал бы такого слова, — вклинился в историю один из близнецов.

— Ой, тьфу на тебя, чего ты лезешь! — буркнул в его сторону рассказчик. — Тебя там не было… Но даже если, господин и не говорил точно так, то имел в виду именно это, я по его лицу понял. Батя, похоже тоже сообразил это, и подрастерял прыти, но все равно так приосанился, будто хотел показать, будто что-то представляет из себя, — Луп выпятил грудь колесом, но при этом слегка согнутые в коленях ноги ходили ходуном, будто дрожали от страха, и лицо выражало комический испуг.

Конец ознакомительного фрагмента.