Дождь в наших сердцах

Кристи Грей (2024)

Ненависть. Дружба. Любовь. Им пришлось застрять на первом этапе, но они смогли перейти на остальные. Их связывает не только это. Одинаковые жизненные ситуации, проблемы, боль. Детство Лауры принесло ей много слёз. У неё не осталось ничего, кроме мучений и страданий. Она потеряла всё: родителей, саму себя. Прошла через все стадии боли и поняла, что этот мир жесток и непредсказуем. Стараясь что-то менять в своей жизни и верить в хорошее, сразу получала от жизни обрубленные надежды на счастливое будущее. Издевательства от сверстников каждый раз убивали её с новой силой, и она больше не могла это терпеть. В семнадцать лет поступила в новую школу и приняла для себя решение стать «другой Лаурой — новой. Не позволять никому издеваться над собой и начать жить как обычная девушка своего возраста. Новые друзья, враги и новые проблемы, которые начинались на букву «А». Аарон Родригес. Футболист и так называемый Казанова школы, который изменил её жизнь. Заставлял плакать и улыбаться одновременно.

11 глава. Я ясно выразился?

Сентябрь почти подходил к концу, и за этот месяц не произошло ничего хорошего. В воскресенье днем отец забрал Софи к себе. Я крайне не хотел ему отдавать ее, но, к сожалению, не могу ему запретить видеться с ней, общаться и проводить время вместе. У меня нет таких полномочий. Не знаю, насколько серьезно звучали мои угрозы отцу, но я хотел надеяться, что он четко понял меня. Я предупредил, чтобы он не отходил от ребенка ни на шаг. И что, если с сестрой что-то случится, я собственноручно сверну ему шею и совершенно не пожалею об этом, и не побоюсь сесть за решетку.

Весь оставшийся вечер и ночь я должен был провести в одиночестве. И каждый раз, когда я остаюсь наедине, без Софи, без друзей, я начинаю впадать в какую-то затяжную депрессию. Думаю о матери, вытираю большими пальцами уголки своих глаз, в которых уже скопились слезы лишь при мысли о ней. И я решил сходить к ней, проведать. Я давно у нее не был. Весь сентябрь не мог сходить, потому что не было свободного времени совершенно.

Мне было абсолютно плевать, что я жил в совсем другом районе и добираться до кладбища мне было больше часа — я все равно хотел приехать к ней прямо сейчас. Посидеть часик хотя бы, поговорить. Я накинул на себя черную оверсайз толстовку и вышел из дома. Вечером были небольшие пробки, поэтому на машине я добирался полтора часа.

Просидел там час, вылил душу, так сказать. Я редко плачу, но, когда вспоминаю маму, не могу сдерживаться, расклеиваюсь как маленький мальчик. В голове туман, но туда все же прокрадываются воспоминания с мамой. Последний раз я видел ее в апреле, когда провожал. Последний раз смотрел в ее глаза. Последний раз слышал ее нежный голос. И последний раз обнимал ее. Жаль, что я тогда не сказал, что люблю ее. Мне всегда было стыдно говорить эти три слова, говорить в принципе какие-то подобные слова. А сейчас жалею об этом. Я так сильно хотел бы сейчас обнять ее и сказать, как сильно ее люблю и как сильно благодарен за все годы, что она была со мной, за все, что она делала для меня. У меня навеки останется в голове ее образ, я никогда его не забуду. Я навсегда запомню все моменты с ней. Я буду помнить ее всю жизнь и даже больше. Я буду беречь Софи так сильно, как только могу, ведь в ней всегда будет жить частичка мамы.

Оторвав взгляд от могилы, я невзначай посмотрел куда-то в сторону, собираясь идти на выход, как вдруг увидел вдалеке знакомый силуэт девушки. На улице было темно, а фонари светили тускло-тускло, я не особо мог что-либо развидеть, однако ее увидеть я смог. Ее большие зеленые глаза. И даже темнота вокруг не помешала мне разглядеть их.

Мне так много всего хотелось спросить, узнать. А она начала убегать. Когда я ее догнал, она не была настроена на разговор со мной, а позже и вовсе заявила, что ненавидит меня. Тогда я почувствовал, как напряглись мышцы во всем теле. А когда она сказала, что я виноват в том, что сделала Ким, я растерялся. Отчасти она была права, я понял это лишь после ее слов. И теперь все оставшееся время я буду винить себя в случившемся. Одна неудача за другой. Вся моя жизнь, мне кажется, состоит из неудач и проблем.

Я шел из кладбища к парковке и долго думал о своем идиотском поступке. Я правда мог предотвратить случившееся. Я мог заткнуть Кимберли, как сказала Лаура, но я просто не сделал этого. Я даже не думал об этом. Я идиот. Самый конченый. Не страшно даже признавать это.

Я почти дошел до парковки, как вдруг остановился, заметив далеко-далеко Лауру. Рядом с ней стоял парень и держал ее за руку. Она кричала что-то, но я не мог расслышать с такого расстояния. Однако даже издалека я видел ее огромные испуганные глазища.

Собравшись подойти, решив, что ей очень нужна помощь, я вдруг заметил, что дверь ее подъезда открылась, и она вошла во внутрь, а парень остался снаружи. Я неосознанно выдохнул, радуясь, что она теперь в безопасности. Странно, что она в принципе меня волнует.

Утром мне пришлось опоздать в школу, поскольку нужно было забрать у отца-героя свою маленькую девочку, собрать ее и поехать вместе с ней. Пришлось встать в пять, чтобы успеть все сделать. И я снова не выспался… Кажется, скоро я просто потеряю сознание от нехватки сна.

Зато Софи была довольная. Она ребенок и пока что не понимает всех действий отца и любит его. Поэтому провести с ним время было ей лишь в радость. Настолько в радость, что в школу мы впервые за долгое время ехали с улыбкой на лице. У нее улыбка была из-за отца, а у меня — из-за нее.

Лаура избегала меня теперь на постоянной основе и совершенно не случайно — принципиально. Она не хотела меня видеть. Я ее понимал. Хотелось сказать: «Ну и к черту тебя! Думаешь, мне нужно бегать за тобой и разговаривать с тобой? Хрена с два». Однако рот не открывался, чтобы сказать такое. Он незапрограммированный на такие фразы, тем более в ее адрес.

***

Дергая подол футболки, я закатываю ее к верху, чтобы вытереть свой лоб, с которого стекает три слоя пота. Очередная тренировка. Элай хлопает меня по плечу, говоря, что сегодня на поле я был какой-то рассеянный, сам не свой.

— Все ок, — коротко ответил я, не желая изливать сейчас душу. Не сейчас, не при всех, по крайней мере.

— Потом поговорим, да?

Я киваю и, захватывая свое белое полотенце, ухожу в душ.

У нас выдался свободный час, который мы решили провести вместе в столовой. Я был удивлен в своем друге. И как же много я о нем не знал!

— Ты говоришь о своей Элизе уже несколько уроков подряд, — усмехаюсь я, находя в этом действительно что-то забавное. Раньше в нем я такого не замечал. Неужели эта девушка ему и вправду понравилась?

— Когда это я о ней говорил?

— Когда мы заходили в школу и встретили их в вестибюле. Ты потом говорил о том, какая она сегодня красивая. Потом ты просто увидел ее фоту в инсте и показывал мне, а в твоих глазах я видел пылающий огонь. Чувак, скажи честно, она тебе запала в душу?

— А почему бы и нет?! Она милая девушка. Хорошенькая. А вот у тебя с Лаурой, как я вижу, все хуже и хуже.

— Она мне не нравится, так что говорить про меня и Лауру — бессмысленно.

— Не нравится? — он смерил меня своим хитрым взглядом.

— Совершенно.

— Ну-ну.

На этом наш диалог завис, и мы направились в столовую. За нашим столом, где обычно сидели мы, находились какие-то девушки. Тревожить их мы, конечно не стали, просто решили сесть за другой столик. Глаза Элая заметили лишь один столик, не трудно догадаться какой, да?

За ним сидели две подружки. Вернее… Элиза переползла на сторону Лауры и крепко обнимала ее за шею, пока лицо той было спрятано в ее плече. Сначала до меня не доходило. Я и вовсе не хотел смотреть на Лауру. Решил, что если она меня ненавидит и так открыто показывает свою неприязнь ко мне, то пусть, — я также буду делать. Но когда Элай пристально смотрел в их глаза, а после спросил, почему они плакали, я не смог сдержаться. Моя голова почему-то на автомате развернулась к лицу Лауры, чтобы посмотреть, правда ли это. И да, она плакала. Хотелось узнать почему, чем я могу помочь, но это было лишним. Ее ненависть ко мне отбивала все желание спрашивать, да и толку, если это будет монолог с самим собой.

У друга вышла небольшая перепалка с Лаурой, которая явно была не в настроении и решила всем показать свой характер. Тогда девушка не выдержала и поняла, что ей лучше уйти, нежели продолжать сидеть здесь и вести этот странный, напряженный диалог.

Я смотрел вслед уходящей девушки. Смотрел на ее вьющиеся волосы, разлетающиеся в разные стороны, словно ход маятника, из-за быстрого шага. У выхода она столкнулась с Кимберли. Было сразу ясно: беды не миновать. И когда Ким в очередной раз показала себя и вылила на ее блузку какой-то напиток, мои кулаки сжались. Пусть Лаура меня и ненавидит, но я не могу смотреть на то, как ей кто-то вредит. Не понимаю, что со мной.

Я подорвался из-за стола, когда Лаура уже скрылась за дверьми столовой. Кимберли продолжала стоять у дверей, громко смеясь со своими подругами, гордясь своим поступком, гордясь собой. Я схватил ее за руку и без лишних слов вывел из помещения. Я вел ее в раздевалку, где смог бы поговорить с ней, ведь это единственное место, где я могу это сделать.

Кимберли улыбалась, будто думала, что я ее веду сюда для чего-то другого…

— Что это было? — рявкаю я.

— Было что? — хмурится рыжеволосая девушка, складывая руки на груди.

— Зачем ты издеваешься над этой девушкой?

Ее взгляд набрал обороты — стал еще более хмурым, раздраженным.

— А тебе-то что, я не поняла? Почему ты так взъелся на меня за то, что я просто показываю ей ее место?

— Ты никто, чтобы показывать ей ее место. Ты не имеешь никакого права этого делать.

— Я никто? — строго спросила она с отвисшей челюстью.

— Ты прекрасно понимаешь, в каком значении я это говорил. Это низко, Кимберли. Прекрати задирать ее, ты слышишь меня? Что ты устроила? Это был твой план — опозорить ее перед всеми, чтобы все издевались, а ты, как обычно, ликовала? Только вот всем все равно, потому что их это не касается. У каждого человека своя жизнь, и все слишком зациклены на своих проблемах, чтобы капаться в чужих. Таковы реалии. Ты слишком глупая и, видимо, я тебя недооценивал. Недооценивал твое гнилье.

— Что ты говоришь? — не веря своим ушам, спрашивает Ким. — Ты осуждаешь меня, правильный мальчик? А это не ты еще в прошлом году избивал за школой парня, потому что я так попросила? А это не ты дружил со мной и тебе нравилась каждая моя, как ты сказал, гнилая идея? Что случилось Аарон, а? Решил стать хорошим мальчиком и поставить всех на место? Решил установить справедливость в этом мире?

Я не мог поверить, что раньше я общался с ней, дружил с ней. Плясал под ее дудку. Но я сполна расплатился за все, что творил.

— Я осознал содеянное и расплатился, уж поверь. А ты, видимо, все никак не поймешь, насколько низки твои поступки.

— Уж кому-кому, но только не тебе осуждать меня за поступки, Аарон Родригес.

— Просто прекращай так себя вести, Кимберли. Иначе я поставлю тебя на место.

— Не сможешь, — уверенно хмыкнула она.

— Думаешь, не смогу?

— Нет. Ты любишь меня, как и любил раньше. Сейчас лишь спрятал эти чувства за маской хорошего мальчика.

— Закрой свой рот, — я приблизился к ней, жалея, что она не парень, иначе летела бы уже в стенку. — Я по-нормальному прошу тебя, Кимберли, отцепись от Лауры. Не трожь ее. Иначе в игру вступлю я, который знает о тебе слишком многое и имеет на тебя слишком большой компромат. Подумай, нужен ли тебе такой враг, как я.

— Ты мне угрожаешь, Родригес?

— Предупреждаю и просто прошу не трогать Лауру.

— Не трогать Лауру… — медленно проговаривает она, начиная тихо смеяться. — Аарон, ты что, запал на нее? На эту больную на голову?

— Главное, что ты здоровая. Не лезь к ней, я ясно выразился?

Ответа я не стал ждать, это был риторический вопрос, после которого я покинул раздевалку и вернулся к Элаю в столовую. Я хотел бы отыскать Лауру, предложить помощь, но разве она примет ее от меня? Нет, конечно. Лаура до последнего будет оставаться смелой, храброй девочкой, которая сделает все сама.

Элай косо пялился на меня.

— Что такое? — спросил я, мотыля головой.

— Не узнаю тебя, — улыбается он.

— Я сам себя не узнаю, — уставши, выдохнул я.