Покорять, а не быть покорённой

Крицеже Александра, 2023

Дорогие сигары, маска, оружие, роскошные платья и ярко-красная помада. Шлейф арабского одеколона, туфли, бильярд, алкоголь и сладкий азарт. Представили? А кому-то и представлять не надо.Мир, в котором она живёт – каждый день пытается её убить и напомнить о самом больном, потерянном но не забытом. Казалось, худшее уже позади, что хуже и быть не может. Но она чувствует каждым сантиметром кожи прикосновение корявых пальцев туманного прошлого и страшного настоящего. В защиту своей единственной дочери глава русской мафии нанимает ей охрану, даже не думая, что и у странного телохранителя свои скрытые мотивы и секреты.Сможет ли она впустить постороннего человека в свой крохотный, разбитый, омраченный мир, в сердце которого хватает любви только на неё саму? Сможет ли она раскрыть опасное дело и спасти своих близких? Справится ли с новыми, непонятными чувствами? Ведь для неё это не то, что справится с каким-то оружием.

3 глава.

Я очнулась, но открывать глаз не стала. Казалось, что и думать было адски больно, но я себя заставила проанализировать ситуацию.

"на чём я лежу? Что-то мягкое. Диван? Кровать? Точно не пол, не трава и не земля"

Я напрягла слух.

"птички? Машины? Поезд где-то вдалеке? Точно не на корабле, не на самолёте, не в машине"

Я попробовала незаметно подвигать плечами, ногами, головой.

" ну кроме головы у меня точно ничего не перевязано"

Было тихо. Я слышала лишь своё дыхание и пульс, стучащий у меня в ушах. Я по привычке вдавила голову в подушку и почувствовала под ней что-то твёрдое.

"прекрасно, пистолет там, осталось только незаметно до него дотянуться…"

Я уже собралась действовать, как…

"так, стоп, если пистолет под подушкой, значит я в своей комнате?"

Но был один способ это проверить. Я рывком подняла корпус, схватила пистолет под подушкой и направила его в пустоту. В комнате никого не было, была идеальная чистота, часы показывали половину четвёртого вечера. На улице уже загорелись фонари. Тут же я схватилась за голову — от резкого движения она завибрировала, закружилась, было чувство, будто она трескается и вот-вот разлетится на мелкие кусочки.

Тело замерло в одном положении, глаза приоткрылись. Я на самом деле была в своей комнате, мой стол, моя фото-стена, моя дверь. Медленно но верно я поднялась на ноги и попыталась привести себя в чувство.

"но почему я здесь? Что с папой? Где он?"

Пистолет был в руках, я вспомнила все расстояния от точек на этажах и все места, за которыми можно спрятаться. Пора идти.

Медленно приоткрыв дверь, я взглянула в щель: на этаже никого не было. Пройдя несколько шагов, я заглянула вниз и сразу же присела, прислонившись спиной к стене.

На первом этаже, на кухне, было два человека: папа и кто-то ещё. Этот"кто-то"сидел на моём любимом, обитом велюром диване и подписывал какие-то бумажки. Папа стоял над ним, постоянно поглядывая на свои наручные часы.

"нервничает"

У меня снова закружилась голова, но я заставила себя опять напрячь слуховые органы.

— Не посмотрю на твой возраст, будучи уверенным, что ты будешь лучшим в своём деле. — произнёс отец.

–…

— Извини, что так всё резко, но ты сам стал свидетелем подобного сегодня. — добавил он.

–…

— Надеюсь ты всё понял, посмотри там, в нижнем левом углу, там всё, что касается оплаты и режима.

–…

Этот"кто-то"не проронил ни слова, а папа, кажется, пытался не обращать внимания на это. Я выдохнула. Папа в порядке, никто не держит его в заложниках, и не топит в озере.

"перестань прятаться, всё хорошо. Иди туда и не покажись слабой" — твердил внутренний голос. Я так и поступила. Встала, прошла все четырнадцать шагов до ступенек, спустилась и остановилась.

Все двое смотрели на меня не отрываясь, только папа — переживая, а чужак — оценивающе.

Я старалась не смотреть на сидящего на моём диване, чтобы не разнести его в клочья. Только от мысли, что в нашем доме незнакомый мне человек — хотелось блевать. Так ещё, то, что он сидит на моём диване, на который даже папа не осмеливается садится — уже заставляло его ненавидеть.

Папа быстро опомнился.

— Саша, знакомься, это Даня. — папа указал на него. — А это Саша, моя дочь. — он хотел подойти, но сквозь головокружение, я сделала шаг назад и показала на дверь в туалет. Мне не хотелось сейчас жевать все эти сопли по знакомству.

Закрыв дверь в туалет, я отодвинула халат на стене в сторону, а потом убрала кусочек плиты и посмотрела в отверстие, сделанное мной несколько лет назад.

— Я всё понял. — наконец произнёс Даня и папа заметно расслабился.

— Хорошо, я напишу позже. — папа сделал кивок в мою сторону и Даня понял намёк. Я сжала халат от злости и стала наблюдать дальше.

Парень встал с дивана. Я успела мельком его оглядеть. Его стиль был похож больше на свободный, чем на официальный, но галстук на оверсайз рубашке давал о себе знать. Он был однозначно выше меня, если бы я встала на носочки, то может быть была бы на одном уровне с его лбом. Лицо было частично закрыто разбросанными кудрявыми волосами, они смотрелись как-то неопрятно, глупо и в то же время интересно. Рукава на его руках были завёрнуты по локоть, и я заметила шрам, который тянулся от локтя, до кисти. Даня пожал папе руку и развернулся к выходу, напоследок взглянув на то самое отверстие, через которое я наблюдала за ними. И тут я охнула, закрыв себе тут же рот рукой. Сквозь облизанные, свисающие волосы я смогла разглядеть глаза. И если мне не показалось — они были чернее ночи, будто чёрные пуговки. Он не мог меня заметить, но то, что он посмотрел именно сюда, немного настораживало.

Парень вышел из дома и я открыла дверь, всё ещё держа в голове эти тёмные круглишки.

— Кто это был? — спросила я, зная, что папа заметил мой выход, параллельно уходу Дани. — Очередной деловой партнёр?

— Да. — папа провёл ладонью по лицу и улыбнулся. — Как ты?

На меня нахлынула волна вопросов, о которых я странным образом забыла.

— Всё хорошо, не считая судя по всему расколотого черепа.

— У тебя не расколот череп.

— Почему тогда боль такая адская? — сказала я, и на самом деле голова адски заболела.

— Ногротский сказал, что это кислота.

— Что?

— Никакого повреждения головы нет, нет ни шишки, ни синяка, нет тем более раскола, но есть место ожога кислотой. К тебе могли прислонить что-то, на что была нанесена кислота.

— А почему тогда я сразу отключилась? Откуда тогда все эти головные боли и головокружение?

— Пока ты была без сознания, тебя могли чем-то накачать, или дать вдохнуть слабую дозу яда, который влияет исключительно на мозговую деятельность….

— А почему я потеряла сознание? — вспылила я.

Папа пожал плечами.

— Главное что всё хорошо. — добавил он.

— Как это вообще случилось? — спросила я, разглаживая ещё теплый велюр на диване.

— Судя по всему тебя поймали где-то по дороге и запихнули в тачку. Если бы не Чарльз, то я не знаю…

От осознания того, что я могла бы проснуться где-то за границей или глубоко под землёй, у меня содрогнулись плечи.

— Тебе не нанесли никаких повреждений… Тебя может быть хотели куда-то доставить? — предположил отец.

— Или напугать.

— Тоже верно.

Повисла тишина. Я уже собиралась сказать хоть что-нибудь, чтобы её разрушить, но папа меня опередил.

— Поедешь со мной в офис?

Ехать к нему в офис и вообще сидеть так долго в одной машине: не очень то и хотелось, но оставаться дома с этими пожирающими изнутри мыслями — не хотелось вовсе. Перед тем как подняться к себе, я развернулась и спросила:

— А где же были твои шпионы, которые должны были меня защищать?

Папа ответил, не осмеливаясь поднять на меня взгляд.

— Я их отозвал. Как ты и просила.

Я осталась стоять в таком положении, не веря своим ушам.

"как я просила?"

...

Я сидела на пассажирском сидении рядом с папой. Он включил какой-то плейлист из треков 90-х годов и сделал по громче. Я смотрела в окно, но в отражении было заметно, как папа подпевает и забавно качает головой из стороны в сторону.

Проезжая по узенькой улице, я заметила дверь в здании с вывеской"тир". Никогда не была в тире и никогда не побываю. Почему? Да потому что тир — это развлечение для детей. Там удобное освещение, наушники, техника, а вот в реальной жизни никто не даст тебе времени, чтобы одеть наушники, никто не положит тебе пистолет в руки, и не скажет:"стреляй!".

Когда мы с Дэни устраивали слежки за папой, то мы снимали отель поблизости, арендовали машину, маскировались. И тогда я становилась свидетелем многих папиных встреч с его коллегами. Тогда мы видели всё: от дружных рукопожатий, до жестоких убийств. Нет, никакой детской травмы мне это не дало.

Моя первая детская травма случилась в мои шесть лет, когда я играла в снайпера с папиным заряженным пистолетом, но не зная, что он заряженный, направила дуло на спящую кошку на дереве. Было смешно, когда родители выбежали с испуганными лицами во двор, проверяя всё ли хорошо, но совсем не смешно, когда прямо передо мной упал труп этой кошки с ветки. Поэтому, когда я вижу, как смерть настигает каждого из них — меня не посещает чувство страха, наоборот — любопытство. Да, жестоко.

Я всмотрелась в лицо папы. Оно было строгим и серьёзным. Он читал что-то в телефоне, и голова его всё меньше качалась. Улыбка так же медленно сползала.

— Что на этот раз? — осмелилась завести беседу я.

— Те же самые — Дирижёвы, помнишь? — ответил мне папа с удивительной лёгкостью и пафосно откинул телефон на задние сидения.

— Ух, как они мне надоели! Выскочки!

— Мне придётся поехать на встречу, всё намного серьёзнее чем раньше. — снова нахмурился он, глядя на дорогу. — Пока меня не будет, за тобой присмотрят.

Я проигнорировала его слова об присмотре, не желая портить себе и ему настроение.

— Почему серьёзнее?

— Месяц назад их доход резко упал, и им не из чего оплачивать налог за свою часть бизнеса в нашем совместном. Они как уже это бывало — продали нам эту часть. Теперь же они обогатились и требуют, чтобы мы им продали эту часть обратно, так еще и с огромной скидкой. — он ухмыльнулся. — Но мы не продаём… и дело не в цене. У нас есть связи в суде, и есть всё, чтобы устроить эту продажу, но это слишком рискованно и подозрительно. Дирижёвы ведут себя нагло, пора их опустить на место.

— Но есть же ещё причина? — спросила я, наблюдая за папиным лицом.

Он расплылся в коварной улыбке.

— Конечно. Они были удобной подушкой для нас. Мы боялись брать полное управление за бизнес, но теперь его востребованность на рынке возросла и прибыль тоже, поэтому мы осилим его сами. Нам не нужны больше они. Нам не нужна больше страховка.

— А эти засранцы не понимают, что они могут подставить и себя и вас.

— Нет, видимо нет.

— Недоумки…

— Нас ждёт засада. Эти Дирижёвы по словам моего шпиона: расположат снайперов в радиусе нескольких километров. Если я смогу просто скрыть эту занозу, то всё будет отлично, если же нет — придётся вскрывать напрочь.

— Это то, что ты собираешься делать? — с неким недоверием спросила я, видя, что он не договаривает.

Папа облизнул губы и прищурился, вглядываясь в горизонт. Я чувствовала его очень слабое доверие и какие-то смешанные чувства из-за столь долгого диалога со мной. Сейчас он похоже напомнил себе о том, что я его дочь, и мне можно доверять. Поэтому сказал:

— Я сбираюсь перебить их всех.

— Всех? — шокировано переспросила я.

Меня больше пугал не масштаб, который между прочим был огромен, а папина слишком сильная уверенность и легкомысленность.

"похоже он сошёл с ума"

— Да, я не оставлю ни одного Дирижёва.

— А как же дети? — хмуро произнесла я.

— У них нет детей, только ученики и приемники. — ухмыльнулся он.

— Убивать всё семейство, для того чтобы нажить себе еще больше врагов… Класс. — издевательски подметила я.

— В том и дело, что я истреблю их всех, чтобы даже не кому было потом мстить. — ответил папа.

— Можно поступить более гуманно!

— Когда ты займёшь моё место, я посмотрю на то как ты будешь гуманно решать проблемы такого масштаба.

— Эта проблема не такая уж и масштабная. — настаивала я.

— Пусть будет по твоему. — ответил он, но я знала, что будет совершенно не по моему.

— И кто в этом задействован? — решила перевести тему я и, хмурясь, взглянула в окно.

Мы выехали из города и проносились теперь по трассе на скорости двести км/ч.

— Отец Дэниела, отец Мэри, Чарльз, Старк, Стас.

Папа назвал их, но я знала, что есть кто-то ещё.

— Ты можешь называть их своими именами, при мне.

— Для чего? Тебе же и так понятно. — он помолчал. — Уже придумала, на какое имя поменяешь своё?

— Нет. — я опустила глаза, но знала, что папа напрягся. — Мне же тогда придётся менять школу и город?

— Город вряд ли, а вот школу да. Как у тебя вообще со школой? Тише воды, ниже травы?

Я не сдержала свой смех. Папа наверное подумал, что у меня истерика.

— А ты не просматриваешь все эти тысячные сообщения от Нины Викторовны?

— Это вообще кто?

Теперь мы с ним оба засмеялись. Он редко улыбается, но у него прекрасная улыбка: ровные зубы, и пропорциональные уголки губ. Но он еще реже смеётся, потому что его лоб превращается в гармошку. Это мне перешло от него, как и многие другие мои пафосные привычки.

Пошёл снег, мелкий снег, он ложился и сразу таял, оставляя после себя маленькие капельки. Со снегом у меня много тёплых и приятных воспоминаний, и я о них говорю всегда с удовольствием. Хотелось вспомнить сейчас какой-нибудь забавный казус, но обстановка была слишком напряжённая. Мы подъезжали.

Офис находился в нескольких минутах езды от города, в хвойной, высокой роще. Это было стильное, стеклянное, трёхэтажное здание с солнечными батареями на крыше и небольшим бассейном рядом. Тут всегда пахло йодом и мёдом, а после дождя от земли исходил лёгкий, но приятный запах кедровых шишек и спирта. Окна отражали слабые, осенние лучи уходящего солнца, а вода в бассейне превращалась в плавную гармонь от ветра. Этот ветер поднёс к моим ногам несколько еловых иголочек, будто с просьбой поиграть с ним. Когда я была маленькой, я всегда убегала в эту рощу, играя с ветром в догонялки, но всегда проигрывала, из-за чего потом сильно расстраивалась.

Я взглянула на высокие кедры и вспомнила как вскарабкивалась на них, делала из стащенных мною, папиных документов самолётики, и пускала их прямо в небо. Уголок губ приподнялся в игривой улыбке. Сейчас я намного старше, но с удовольствием вскарабкалась бы на одну из этих сосен.

Папа окликнул меня и открыл дверь, в которую я быстро забежала. Ветер меня сильно подтолкнул, а когда я оказалась внутри, то показала улице язык и не сдержалась от смеха.

Внутри так же вкусно пахло мёдом и спиртовыми салфетками. Я осмотрелась.

"давно же я здесь не была"

Отделка из светлого дерева вместе с вставками из чёрного смотрелась престижно, но простовато. По всюду были растения: они висели, стояли, выглядывали из стены, вились по тоненьким колоннам. В каждом из пяти углов стоял круглый прозрачный столик небольшого размера и мягкий зелёный диванчик в форме закрытого круга, внутри которого и стоял этот столик. За этот стол можно было сесть только перешагнув через диванчик, и это было странно.

Если встать по середине пятиугольного холла и посмотреть наверх: можно увидеть огромную хрустальную люстру, свисающую с прозрачного куполообразного потолка. Тут так же не было потолка на первом этаже, как и у нас дома. Были ступеньки, ведущие на полуоткрытый коридор. А этот коридор вёл в другой большой зал, который отличался только своей четырёхугольной формой и небольшим фонтанчиком по середине.

Дизайн этого офиса полностью разработала и создала мама. Никто не знал до конца каким он будет. Папа просто дал несколько указаний, на то что обязательно должно быть в нём и доверился ей.

В каждом из двух больших залов по десять кабинетов (по пять на каждый этаж), не считая кладовых и архивов. Причём в каждом кабинете есть свой санузел.

Нас встретила охрана из двух человек на один холл, и молодая девушка за стойкой приёма.

— Почему так тихо? — сухим тоном начальника спросил папа.

— Здравствуйте. — спокойно ответила девушка. — Сегодня же выходной, да и у некоторых законный отпуск. В здании только пятнадцать человек.

— Отпуск? Сейчас? — недоумевающе переспросил папа, а я улыбнулась.

— Да. Вы сами сказали, что если кто-то хочет в отпуск, пусть идёт сейчас, так как на канун Нового года у нас очень много дел. — девушка что-то пробила на компьютере и посмотрела на папу. — Вам предоставить ваш же приказ?

Папа, ошибившийся не только при мне, а при двух охранниках и одной подчинённой, был сильно удивлён, но это заметила только я. Он отказался от приказа таким же сухим тоном, не сказав ничего в своё оправдание.

— Кто сейчас здесь? — спросил он.

Девушка растерялась от такого рода вопроса, но быстро принялась считать на пальцах.

— Четыре охранника, два вахтёра, две тех.работницы, два бухгалтера и пятеро, кого вы вызывали на собрание.

— Пятеро? Я вызывал четверых.

— Один прибыл без приглашения, с важными новостями и полезной информацией. Он представился Дубровским Василием.

Папино лицо сразу оживилось и стало каким-то возбуждённым, ясным. Он развернулся и пошёл к ступенькам на второй этаж.

— Это тот самый шпион? — тихо спросила я, пытаясь не нарушать идиллию.

Папа коротко кивнул и прибавил шагу.

— Почему она впустила незнакомого человека?

— Она его знает по другому имени, но назвала так, как он ей представился. — быстро и громко ответил папа.

Мы поднялись и вышли на полуоткрытый коридор. Далее по нему мы прошли в другой зал и я остановилась. Фонтан тоже был в цветах, в маминых любимых. Она всегда мечтала стать дизайнером парков и садов, представляя, что когда-нибудь у нас будет свой фруктовый сад. Когда я последний раз тут была, растений значительно было меньше и света тоже. Я не понимала что изменилось, окон точно больше не стало, но почему тут было так светло?

Я посмотрела направо: дальше по коридору стояли массивные, вырезанные из тёмного дерева двери, а на них хрустальные круглые ручки. У папы всегда была зависимость от круглых ручек, поэтому в доме у нас везде только такие.

Только сейчас я начала немного переживать. За этими дверьми находились люди, очень дорогие мне люди, но которых я не видела так же очень давно. Папа не нарочно отдалил еще и людей из нашей семьи от меня. Он назначил им много работы, и вся эта работа посвящалась поискам убийцы. Я больше чем уверенна в этом. Когда как мы созванивались или просто переписывались, но былого общения уже не было.

Внутри меня находилось какое-то нежное, трепетное чувство ожидания, предвкушения и страха. Но помимо этих чувств, было еще какое-то странное, маленькое, но очень чёткое. Я не понимала откуда оно, но была с ним знакома.

"гнев?"