Дурные

Ксения Спынь (2024)

Четыре девушки решают выехать за город на выходные, чтобы «немного развеяться в эти непростые времена». Проще не стало, и есть теперь только одна дорога через кошмар — всё дальше и дальше.

3.

Слева заросли диалектики,

Это солнце сгорело вчера,

Справа поросли экзистенции,

И луна, и луна, и луна. ⁷

Агата Кристи

Теперь — кто куда. Разъезд. Конец.

Ниве дали отъехать назад по своим следам, и она исчезла. Остальные…

Чёрт с ними. Незачем было и начинать.

Лягух скоро отыскал себе трассу — пародию на трассу, может быть, но тут, по крайней мере, был асфальт. Ну, как, был — когда-то был и теперь ещё остался местами, кусками, на которых машина то и дело взлетала, чтобы с новыми силами ухнуть в яму — куда шумнее и веселей, чем на лесных пригорках. Нелли постановила, что теперь отец убьёт её без всяких сомнений и можно только смириться. Агнешка предложила напомнить, что за рулём была она, а не Нелли. Нелли сказала, что это всё равно. Агнешка спросила, будет ли достаточно дать ему понять, что Нелли связали и затолкали в багажник — тогда он, возможно, подумает и решит убивать не её, а Агнешку? Лана справедливо заметила, что багажник лягуха очень маленький и человек в нём не поместится, придётся придумать что-нибудь другое. В это время попытка асфальта закончилась, и они выехали на спокойный и тихий просёлок.

Больше здесь никого не оказалось. Странно даже — нормальная дорога, вполне пригодная, чтоб добраться из пункта А в пункт Б, а куда же ещё планировали добираться все эти люди во всех своих автомобилях, если…

— О. Вон там, — Агнешка кивнула взглядом вперёд. — Вроде жильё, нет?

Вроде жильё, да, согласились они. Небольшие домики, немного покосившиеся, но крепко сделанные. Ветховатые, конечно… Но так ведь часто бывает в деревнях и посёлках. Уже подъехав, они поняли, что не немного и не ветховатые, а весьма и весьма ветхие… Хотя даже нет — это были разрушенные дома. И в них никто не жил.

— Брр, — сказала Лана.

Агнешка поёжилась, передёрнув плечами. Нелли… Но Нелли не стала отрываться от своего зеркальца — там были вещи и полюбопытнее, чем вымерший посёлок. Она только чуть нахмурилась — возможно, ей мешал звук: одинокий, безобразный стук, повторяющийся, нечеловечески настойчивый, будто кто-то ломился в жестяную дверь, тряс её, пытался вынести — во всеобщем молчании. Звук раскатывался по тишине грохотом, громом, железным горохом, но дома не слышали: им нечем было отвечать, они ослепли и крыши их и пристройки крылец смялись, съезжая набок.

Других путей не было — дорога лежала сквозь селение. Впрочем, не так и много его оказалось: последний дом — с глубокими провалами в шиферной крыше — проплыл справа. Здесь же взору открылся и источник звука: это были вороны. Одна раз за разом долбала крупной костью о металлический скат — наверно, надеялась разбить её. Рядом вторая вытягивала что-то из щели крыши — какую-то красную тряпку.

— Сик транзит, — не сводя с них взгляда, пробормотала Лана.

— Что?

— Глория мундис.

Она отвернулась от ворон и удивилась, возмущённо и запоздало:

— Почему они стоят здесь? Ведь это даже невыгодно. Если в них никто не живёт, почему никто ещё не оттяпал себе площадку? — тише и растерянно повторила. — Ведь это невыгодно…

— А то есть что случилось с этим лесом, тебя не интересует? — Агнешка кивнула на проезжавший слева холм.

Лана посмотрела.

— Пожар, может быть.

— Но, — Агнешка снова бегло глянула вбок, — они не выглядит как… как обгоревшие.

И впрямь, они не были обгоревшими — просто мёртвыми. Целый холм мёртвых деревьев. Сухие палки с обломками веток уползали по склонам вверх и там, под небом, чернели вырезанными силуэтами на фоне алевшего заката.

— Так. Стоп, — Лана напряглась и сунулась в смартфон. — А с чего у нас закат в это время суток?

Агнешка с немым вопросом покосилась на неё, ожидая, пока Лана проконсультируется с нужными приложениями.

— Ну да, — через минуту подтвердила та. — Сейчас не должно темнеть. Сейчас лето, а не зима. Если только время… Нелли? Который час у тебя на смартфоне?

— Девочки, хватит накручивать, — лениво откликнулась та. — Ну, заехали не туда, бывает. С нормальной трассы съедешь — ещё не такое увидишь. А что свет странно падает — ну, падает себе. На нас не напрыгивает, мочить не собирается. Да и вообще, — она демонстративно огляделась по сторонам, прежде чем вернуться к своему отражению, — я лично ничего особенного пока не заметила.

— Да ты никогда ничего не замечаешь до последнего, — бросила Агнешка. Нелли опустила зеркальце и холодно уставилась на неё.

— Неужели? Это потому что я не была на этих ваших митингах?

— А-а, — злобно выдохнула Агнешка. — Причём здесь…

— Притом что! Это же вы все такие нравственные и тонко чувствующие, вам вот единственным не пофиг и не наплевать, а я, видимо, тупое быдло и ничего не замечаю, только потому, что не бегу подставляться под дубинки, когда какие-то мудаки опять кого-то бомбят?

— Нет, блин! — огрызнулась через плечо Агнешка. — Потому что упорно делаешь вид, что ничего не происходит, а потом очень удивляешься, что что-то пошло не так.

— Девчат, только не начинайте снова, — мимоходом бросила Лана, впрочем, не особо отвлекаясь от смарта.

Нелли проигнорировала.

— И если ты сама никогда не замечала, — сказала она, по-прежнему глядя на Агнешку, — каждый год где-то кого-то бомбят, в каком-нибудь далёком уголке Земли. И ничего, всем пофиг — все живут как жили. Не замечала?

— Замечала.

Нелли довольно улыбнулась — не совсем ещё удовлетворённо.

— Кстати, Агнеш, — добавила она, помолчав. — Я думаю, тебе тоже пофиг на самом деле.

— Мм?

— Ну, на всех этих левых людей, которых ты даже не знаешь. А? Вот — положа руку на сердце?

Агнешка посмотрела на неё в зеркало заднего вида, но ничего не сказала.

— Я даже не знаю, на что тебе не пофиг, — Нелли задумчиво попробовала пальцем кресло Агнешки. — Ну, кроме себя красивой, естественно. По-моему, единственное, что тебя интересовало бы в идеале — это красиво постоять на баррикадах и красиво сдохнуть за какую-нибудь свободу, или мирное небо или другую прикольную финтифлюшку.

— Хах, — вырвалось у Агнешки. — Если бы это так работало, потом всем было бы глубоко до лампочки, что я там думала у себя в голове. Я сомневаюсь, что люди, которые строили твою панельку, так прям мечтали, так хотели, чтоб тебе классно жилось в ней.

— Нелли, посмотри свой смартфон, пожалуйста, — снова окликнула Лана. — Который у тебя час?

— Да не, я ж не то чтобы против, Агнеш — успокоенно и даже нарочито миролюбиво протянула Нелли. — Все мы люди, что уж там. Но пользоваться чужими проблемами и реально серьёзными, чтоб почесать свои детские комплексы — это, честно сказать, довольно мерзко.

— Я тебя тоже люблю, — с каменным лицом ответила Агнешка.

— Нелли!

— А?

— Который час, — повторила Лана.

— Где?

— У тебя на смартфоне.

— Я не буду его доставать, — капризно скривилась Нелли. — Там новости, соцсети и люди несут всякую чушь.

— Я тебя не прошу открывать соцсети. Просто посмотри, который час.

Нелли без особой охоты вытащила смарт — голубенькую раскладушку с крылатой пухлой корги на подвеске.

— Четыре сорок, — она повернула экран и продемонстрировала со своего места. — Устроит?

— Агнешка, а у тебя?

— Так же.

Лана нахмурилась:

— Нда. Всё правильно.

Она снова посмотрела вверх и вперёд. Вдаль, к красневшему небосклону, убегали ряды того, что можно было бы принять за гигантские кресты или виселицы. На самом деле это, конечно, были линии электропередачи — или, может, телеграфные столбы, если они всё ещё встречались в этих краях. Многие из них покосились и нависали теперь зыбкими, запутанными в проводах конструкциями по обе стороны дороги. Асфальт по центру пересекала белая прерывистая линия.

Справа, почти чёрное против света…

— Что это? — Лана подобралась и вгляделась.

Против света, по обочине приближалось что-то неясное и огромное — больше, чем случайная машина на встречке или нелепо слепленное дорожное заграждение. Оно было неровным, неправильной какой-то, непринятой формы, будто с ним случилось что-то непринятое, и оно только наплывало теперь на них, не двигаясь, искорёженным тёмным пятном.

Лана резко наклонилась врубить дальний свет, хотя Агнешка невнятно попыталась это опротестовать. Справа пронеслась и исчезла как сон грузовая фура. Обычная грузовая фура, ничего особенного, просто она выгорела до основания.

— Оу, — Нелли с испуганным интересом отодвинулась подальше влево. — Что с ним случилось?

— Внутри загорелось что-то, — Лана мрачно глядела за окно, будто там всё ещё трепались с ветром матерчатые обрывки кузова. — А может, и подожгли специально.

— Надеюсь, там хотя бы никто не сгорел, — пробормотала Агнешка.

— Может, и нет, — Лана выпрямилась и опустила взгляд, заговорила куда-то в пространство. — Но вот так, за две минуты, потерять всё: дом, работу, средства к существованию…

Она судорожно закопалась в телефон, даже не ответив Нелли — та спросила, о чём это она. Несколько раз набрала номер и приложилась ухом послушать, но всё безрезультатно.

— Не ловит. Нет сигнала.

Она опустила смарт на минуту, приобернулась назад.

— У тебя тоже так?

— Да, — беспечно отозвалась Нелли. — Тоже ничего не ловит.

Лана беспокойно и даже как-то беспомощно поглядела на свой аппарат.

— Я обещала позвонить своим. Они скоро должны вернуться домой — мама и брат. Я обещала, что позвоню им.

Она замолчала.

— Напиши Максу? — предложила Агнешка. — Может, сообщение дойдёт.

Лана минуту или две поскребла пальцами экран.

— Мессенджеры тоже не работают. Во всех зависло и не доставляется. Где мы вообще?

Она сунулась снова в карты, но те молчали.

— Круто, — сказала Нелли и с застывшей полуулыбкой откинулась на спинку дивана. — То есть это вообще не круто. Я не хочу ночевать здесь.

Лана обернулась к Агнешке:

— Дай мне свой на минуту. Может быть, у тебя карты подгрузятся.

— Ну… — та неловко улыбнулась.

— Что? Только не говори, что опять его забыла. Он был у тебя, когда мы отъезжали.

— Я забыла его зарядить, — чуть виновато призналась Агнешка. — Думаю, он скоро сядет.

Лана молча набрала воздуха и медленно его выдохнула, прикрыв глаза.

— Молодец, — проговорила она ледяным тоном. — Чем ты думала раньше?

— Ну, просто сначала был загруз по работе, потому что пятница, потом поскандалили с Валерианом, потом как-то внезапно с ним оказались в баре, а там вдруг раз — и ночь… Лан, я даже не спала почти.

— Угу. То есть ты находишь время пособачиться с парнем, находишь время нализаться в баре, а зарядить телефон — не находишь.

— Ла-ан… — просительно сморщилась Агнешка.

— Мы едем за город на все выходные. И там нет других людей, нет другого транспорта и нет другой связи, и ты прекрасно об этом знаешь. Молодец, — повторила Лана. — Умница.

Агнешка нервно хохотнула:

— Слушай, ну, хочешь — дай мне в морду и успокойся.

Лана фыркнула и, недовольно отвернувшись, стала смотреть в своё окно.

Дальше ехали в молчании. Заметно темнело. Под кустами у обочин шебуршали иногда тени, не решаясь выползти оттуда. Прерывистая линия беспрерывно убегала вдаль.

— Интересно, хоть радио работает? — негромко пробормотала в тишину Агнешка.

— Попробуй, — предложила Лана, не оборачиваясь.

С поворотом ручки приёмник зашипел и ничего не сказал сначала, но через две или три прокрутки наткнулся на человеческую речь:

«… начали наступление, как сообщает наш военкор. Ожидается, что город будет занят в течение двух дней, а линия фронта…»

— Ну хватит! — Нелли бросила зеркальце.

— Подожди, — Лана нагнулась к приёмнику. — Там, может быть, что-то важное…

— Я запрещаю включать и слушать об этой… блин, войне в моей машине!

— Я за, — подхватила Агнешка и, уловив удивлённый взгляд Ланы, добавила. — Ну, в том смысле, что ничего не изменится, если мы услышим это в понедельник, а не сейчас. А если что-то и впрямь глобальное… думаю, мы узнаем и без радио.

— Ладно, — насупилась Лана. — Переключите.

Радио снова на них зашипело и, только чуть погодя, пошелестев и подумав, вдруг решило сыграть им:

«…не работал даже телефон, мужа не было, не было отца, потому что…»⁸

Нелли беззвучно замахала руками. Ещё после короткого шелеста приёмник выдал:

«Леса и просёлки, деревья да ёлки…»⁹

— А в посёлке воют волки, — прокомментировала Агнешка. Лана скривилась и сморщила нос:

— Убери.

— А что? Тебе раньше нравилось, — Агнешка встретилась с ней взглядом и поспешила дальше прокрутить ручку. — Ладно-ладно.

«Некуда больше прятаться, некого больше ждать в темноте…»¹⁰ — пропело из приёмника.

— То ли мы были солдатами, то ли убили не нас и не те, — вполголоса подхватила Агнешка и с виноватой улыбкой развела руками, как бы говоря, что тут уж она не причём и бессильна.

— Странный набор у местных станций, — проговорила только Лана. Но радио больше не трогали и решили оставить в покое: пусть играет, что ему играется, раз всё равно ничего больше нет.

«…То ли мне всё это кажется, то ли всё это не кажется мне».

Салон оживился. Кое-кто начал вставать, хотя на спуске, на ходу, это было неудобно. Судя по всему, подъезжали к первой серьёзной остановке.

Люди доставали телефоны и вызванивали кого-то, уточняли минуты, спрашивали, где кто стоит. Алиса чуть сдвинула сумку, чтобы тоже взять телефон, хотя не очень ясно зачем — она просто пробежала список контактов сверху до самого низу, иногда застревая на отдельных номерах, но каждый раз раздумывала и бежала дальше. Она пролистнула весь список — вниз и обратно, несколько раз — но, похоже, так и не нашла. Тупо перескочила со строчки на строчку, уже не глядя даже. Между строчек должно было быть что-то ещё, чего не было. Не было здесь ничего.

За окном как-то потемнело. Наверно, надвигалась гроза или что-то подобное — даже слышался иногда глухой рокот. Хотя нет — это не был гром, больше походило на перестук поезда где-то по рельсам. Этому-то как раз удивляться не стоило: рядом с серьёзной остановкой наверняка и какая-нибудь серьёзная станция ж/д.

Дядька, что переживал за судьбы Родины, и обе его спутницы встали, чтоб собрать сумки, и начали двигаться к выходу. Автобус вдруг ощутимо тряхнуло, будто он наскочил с размаху на лежачего полицейского, и Алиса выглянула в окно — посмотреть, что там вокруг.

Справа по трассе возникла вдруг остановка — обычная такая автобусная остановка, какие бывают в городе, особенно ближе к окраинам. Не из новых — но в этих краях она выглядела нежданным приветом, островком безопасной обыденности.

При втором взгляде, однако, остановка превратилась в останки остановки. Стёкла её кто-то вынул и унёс куда-то, железный каркас весь проржавел и облез, а вместо сидушки остались только две узкие разрозненные жердины. Никакого расписания или хотя бы знака, что здесь и вправду останавливаются автобусы, конечно, не было. Только сбоку на перегородке колыхался полуотклеившийся плакат — старая афиша с популярным некогда артистом (ныне персона non grata и inagento).

— Вау, — лениво удивилась Агнешка. — Они его тут даже не сняли?

— Там вроде стойка с телефоном, — Лана сама сделала стойку, как пойнтер.

— Думаешь, работает?

— Мне надо позвонить.

Лягух съехал на обочину и остановился. Лана забрала себе бутерброд с курицей и ушла общаться с таксофоном. Они не планировали доставать еду, пока не доберутся до места, но всем, как выяснилось, уже давно хотелось есть, и Нелли с Агнешкой разломили на двоих длинный багет с ветчиной и сыром.

Ждать Лану пришлось почему-то долго — дольше, чем они предполагали. Воздух густел и прорастал тенями. Из радио лилось, негромко и ненавязчиво: «She was a da-a-ay tripper, one-way ticket, yeah…»¹¹ Ветер перекидывал мусор, шарахался по траве, хлопал афишей инагента и чем-то ещё за остановкой. Нелли от скуки вскрыла банку пива. Агнешка отказалась, сказав, что она за рулём, и теперь курила, оперевшись о дверь машины и вытянув длинные крепкие ноги под красный свет заката, чтоб их окольцевало (хотя длинными они, вероятно, казались из-за коротких шорт — слишком коротких, по мнению многих).

Нелли поглядела в сторону остановки, попыталась что-то там рассмотреть.

— Пока она вернётся, я всё пиво выпью, — фыркнула она.

— Ты б осторожнее. Насколько я вижу, туалетов тут нет. Да и в будущем не факт, что планируется.

Нелли фыркнула снова.

Лёгкий шелестящий перестук иногда слышался за ветром и хлопаньем плаката. Могло показаться, что это шум железной дороги — издалека как будто и впрямь доносило неясный цокот поездов — но перестук был не оттуда, ближе и материальнее. Как будто перекатывали что-то высушенное и тут же затихали, а потом опять.

— Ха, — сказала Агнешка, поискав взглядом вокруг. — Я думала, такое уже везде убрали.

Нелли не вылезла из машины и не заинтересовалась, что убрали, но тут наконец к лягуху вернулась Лана.

— Нормально. Можем двигать, — кивнула она. — Они съездили и уже дома. Просто там нет картридера, а монеты он никак не хотел глотать. Пришлось перебирать всю мелочь.

— Смотри, — Агнешка кивнула в сторону, куда-то чуть дальше остановки. — Как тебе это?

«Это» в тяжёлой раме надёжно, почти капитально, стояло на земле, массивный устойчивый низ не дал бы ему повалиться. Рисованная рука в белой перчатке с чём-то красным на пальцах отпускала в полёт белого голубя. Затем картинка пошла полосами и с лёгким треском перевернулась: теперь на ней был зажатый в пятерню факел на фоне металлических вышек и каких-то ещё конструкций. Снова треск — вновь взбухли полоски, встали гранью и перевернулись: письма — или просто обрывки бумаг? — кружились и падали куда-то сквозь узкую решётку. На четвёртый раз стенд повернулся уносившимся поездом — вдаль за ним мчало непонятное летучее создание, а потом снова вернулись голубь и рука в перчатке.

— Я такие штуки лет двадцать не видела, — с глуповатой восхищённой улыбкой заметила Агнешка.

— Если не больше, — кивнула Лана. — Когда они мне последний раз попадались, я ещё не…

Низкий глухой рокот прервал её. Ветер взвыл и злобно плюнул сором с песком. По дороге протащило обломанную где-то крупную ветку.

— Что это? — Лана посмотрела на неё, снова на щит и нахмурилась. — Что это всё? Куда мы попали?

Агнешка затушила сигарету и сочла, видимо, за лучшее вернуться за руль. Небо совсем стемнело, пока они разговаривали, у горизонта за остановкой проносились клубы чёрной ваты. Лана тоже села на своё место — она всё ещё хмурилась и раздумывала о чём-то, пристёгивая ремень.

Радио сбилось вдруг, цыкнуло и, не одолев до конца помех, захрипело:

«…нет ружья, свирепый хищник под вечер чертовски опасен…»¹²

Лана, замерев, уставилась на него, перевела взгляд на Агнешку. Почти шёпотом приказала:

— Гони.

Примечания

7

Агата Кристи, «Огоньки»

8

Агата Кристи, «Истерика»

9

Король и Шут, «Свой среди чужих»

10

Ольга Арефьева, «Родина»

11

Она была путешественницей-однодневкой, билет в один конец (The Beatles, «Day tripper»)

12

Король и Шут, «Жаль, нет ружья»