Задача со всеми неизвестными

Ксеня Роу (2024)

Леся Полякова живет с бабушкой (в прошлом художницей, а теперь — создателем бижутерии), догуливает лето перед девятым классом и ведет совершенно непопулярный блог о криминальных историях. Однажды эксцентричная бабушкина приятельница, которую за глаза все зовут Гаврюшей, прибегает к ним в слезах: по потолку в ее квартире расползается кровавокрасное пятно… Леся с друзьями начинают расследование! Для среднего школьного возраста.

Глава 3. #настоящий_бро #Настя #мечты

Леша звонил мне пять раз. Это что-то на невозможном: понятно, мы здоровались в школе, пока он не ушел в колледж искусств, общались, когда я приходила к Насте в гости, создали на троих канал «Мемное агентство» — для обмена мемами, понятно. Но чтобы звонить! Пять раз!

Я отправляла ему шаблонное сообщение: «Занят, не могу говорить», но разве могло оно остановить упертого Настиного братца? Он в свое время достал даже математичку, которая отличалась на редкость скверным характером и два года клялась, что больше четверки он никогда не получит. А он получил пять в году, и это при том что математика его увлекала примерно так же, как Гаврюшу нейросети.

Из ее дома я уходила одна: бабушка осталась с Гаврюшей, которая снова билась в истерике. Теперь из-за того, что посмела «плохо думать о бедном мальчике Левушке».

Я набрала Лешу, как только вышла из подъезда, и он ответил после первого гудка:

— Неужели я слышу саму Лесю Полякову? Просто удивительно.

— Не душни, а? Вы офигеете, что расскажу. Тут Гаврюша чуть не разоблачила мафиозную группировку в лице соседа и…

— Это неважно, я звонил… — На мгновение повисла пауза. — Кого разоблачила?

— Мафиозную группировку, но не совсем, — с наслаждением проговорила я. Теперь, когда Гаврюшиной безопасности ничто не угрожало, а ее сосед оказался среднестатистическим безобидным человеком, я имела полное право держать интригу и слушать изумленные вздохи. Хорошо бы еще видеть приоткрытые от любопытства рты, но это уже роскошь.

— Ага, — Леша отвечал вообще не по моему сценарию. — Это отлично. То, что нужно. Заходи к нам.

Вообще-то я планировала прямо сегодня набросать черновик поста — жутко хотела рассказать историю Гаврюши в блоге. Кто знает, может, юмористический детектив сделает меня звездой? А тащиться в гости я так же жутко не хотела.

— Леш, давай завтра, а? — заныла я. — Уже вечер…

— Половина девятого.

–…Бабушка не знает, куда я пошла…

— Ты что, в семидесятые телепортировалась? Напишешь бабушке.

–…И что я делать у вас буду? Настя же просила в ближайшую пару дней ее не дергать.

Леша откашлялся:

— Да уже можно. Приходи.

Я даже не успела возмутиться и сказать что-нибудь вроде: «А давай ты не будешь за нее решать!», потому что Леша повесил трубку.

* * *

— Ты жива! — завопил Леша, как только я вышла из лифта. — Даже не верится!

— Ты долбанулся? — на всякий случай поинтересовалась я, но сильно не забеспокоилась. Леша обожал две вещи: троллить и троллировать. Так что, вполне возможно, он пытался произвести впечатление на жителей своего дома — так я думала.

— А тебя в перестрелке не ранили? А как ты в окно к ним влезла, расскажи? — Леша уже втащил меня в квартиру и, пока я разувалась, не переставал возмущаться: — Я и говорю: двадцать первый век шагает по планете, боты картины рисуют, квадрокоптеры пиццу доставляют. И что?

Он уставился на меня, как будто я знала ответ. Я и вопрос-то не поняла, честно говоря.

— И вот! — заметив, что я хочу что-то сказать, Леша скорчил зверскую рожу, почему-то кивнул в сторону Настиной комнаты и проорал: — Маленькую бедную девочку в тихом провинциальном городке чуть на ремни не порезали!

Магнитные бури, точно. Или ретроградный Меркурий. Или где-то поблизости есть секретная лаборатория, из которой произошла утечка веществ, влияющих на работу мозга. Иначе как объяснить, что Леша и Гаврюша в один день решили сойти с ума? Не думала, что когда-нибудь так скажу, но Гаврюша на Лешином фоне выглядела адекватнее — у нее хотя бы был веский повод для безумства.

— Ты не отстанешь, да? — послышался голос Насти.

Она стояла, прислонившись к двери своей комнаты, и мрачно смотрела на нас с Лешей.

— О, ты проснулась! — с преувеличенным восторгом воскликнул Леша. — Очень вовремя.

— Чтобы проснуться, надо сначала уснуть, а ты так орешь… — Настя махнула рукой. — Полякова, он тебя тоже достал?

Леша заявил, что такого неуважения к себе не потерпит, и единственное, что ему остается — идти ставить чайник. Мы с Настей остались вдвоем.

— Извини, — сказала я, — мы тебе готовиться мешаем? Просто Леша…

— Да можно уже не готовиться, — Настя криво улыбнулась. — Пролетела я, Полякова.

Я всегда теряюсь, когда нужно кого-то поддержать. То есть нет, я готова помочь, если от меня требуются реальные действия: ну, там, подскажи ответ на проверочной, помоги с уборкой перед приездом родителей, дай совет. А что можно сделать, когда ничего сделать нельзя?

Настя мечтала о колледже информационных технологий и кибербезопасности полтора года — вот как он появился в нашем Раевске, так и стала мечтать. Но мечтала, как всегда, практично: решала задачки, которые раз в неделю публиковали на сайте колледжа, общалась в телеге со студентами — и с местными, и из Питера, а в июне успешно сдала экзамены. Оставались только два собеседования — техническое и общее.

«Пройдешь на изи», — говорил Леша, и все вокруг были с ним согласны. Настя по нашим меркам была почти знаменитостью: о, это та девочка, которая опоздала на контрольную на двадцать минут и написала ее лучше всех на параллели? А-а-а, это та Настя, которая сделала приложение-планировщик со школьным расписанием?

Что могло пойти не так? Но, видимо, что-то пошло. Слово «пролетела» сомнений не оставляло.

— Я просто ничего не смогла сказать, — Настя шмыгнула носом, но не заплакала. Я вообще не помню, когда она плакала, если исключить случай со сломанной рукой в третьем классе. — Ступор. Они говорят: давайте к теме модулей. А я сижу и думаю: модуль, модуль, модуль — на моду похоже. И все.

— А тесты? Ты же идеально прошла?

— Студентов принимают по совокупности баллов за вступительные испытания. Считай, Полякова: за экзамен двадцать из двадцати, за собеседование — ноль.

— А еще попытку? Может, у них есть какой-нибудь второй поток? — Я же говорила: не могу без действия. Хотя дураку ясно: если бы Настя могла, она бы использовала все возможности. — Слушай, это просто нечестно: то есть ты — мимо, а какой-то средненормальный чел, не выдающийся…

— Полякова, я тебя умоляю. Хватит, пожалуйста, мне Лешки хватает. Сначала пытался меня супом с ложечки кормить — что ты ржешь, я серьезно! Потом рассказал, как его дружбан сессию завалил, и ничего, стал нормальным человеком, торгует автозапчастями. А теперь из тебя жертву маньяка сделал, лишь бы меня растормошить. Он думает, я тупая?

— Он не думает, что ты настолько умная, — улыбнулась я. — Но насчет жертвы не врал, только маньяком была Гаврюша.

— Да ладно? — Настя округлила серо-зеленые глаза. — А я ее давно подозревала.

Хихикая, мы пошли на кухню — свистел чайник, и ему весело подсвистывал Леша, и я думала, что иногда можно что-то сделать, даже если ничего сделать нельзя. Например, заставить кого-то смеяться.

* * *

— Да как можно не запомнить, куда ты ездил? — Леша хлопнул себя по коленям. — Не, со мной тоже случается синдром Затупченко, но не до такой же степени.

Мой рассказ про приключения имени Гаврюши произвел на Настю с Лешей впечатление: они раз десять кричали: «Ну!», когда я делала театральные паузы. Воскрешение соседа было встречено хоровым: «Офигеть». А над леденящей душу картиной с разбитыми банками из-под компота мы ржали так, что Настя потом массировала щеки — свело.

— И потом, Саня бы его просто так расспрашивать не стал, — продолжил Леша.

Было странно слышать, что лейтенант Есенин для Леши — просто Саня, с которым они неоднократно играли в страйкбол. Хотя ничего удивительного: иногда мне казалось, что Леша хорошо знаком примерно с одной пятой частью населения Земли.

— Это профессиональная деформация, — хмыкнула Настя. — Врачи автоматически всех лечат, а твой Саня автоматически всех расспрашивает.

— Ни фига, — помотала головой я. — Сосед и правда о-о-очень не хотел рассказывать, куда катался.

— И что?

— В смысле? — в один голос возмутились мы с Лешей, стукнулись кулаками, и я спросила, уставившись на Настю: — Почему, по-твоему, нужно скрывать, на какой даче ты жрал шашлыки?

— Миллион причин.

— Хоть одну назови.

— Ну… — Настя размазывала клубничное варенье по стенкам прозрачной розетки. — Может, у него свидание было.

— Бро, а в чем проблема признаться, что у тебя свидание? — прищурился Леша. Он часто называл сестру «бро». Настя говорила, что это идиотизм, но ее взгляд теплел всякий раз, когда Леша так к ней обращался.

— Откуда я знаю? Может, его дама сердца замужем, вот он и не смеет выдавать паролиявки.

— Это вряд ли. Гаврюшин сосед — он такой… — я замолчала, подыскивая нужное слово.

— Тип беспозвоночные, отряд лошаровые? — подсказал Леша.

— Очень похоже, — закивала я. — С другой стороны, вы бы видели, как он вызверился, когда Гаврюша его обвинять стала.

Настя звякнула ложечкой по розетке:

— Вам скучно жить, да? Реалити-шоу появилось, первый сезон, первая серия? Даже если этот сосед наврал, не ел он шашлыков и не был на даче — какая разница? Его не убили? Он никого не убил? В его квартире все норм, только уборку сделать? Тогда что мы обсуждаем?

В кухне повисла тишина, стало отчетливо слышно, как за окном кто-то разговаривает на повышенных тонах.

— Как много вопросов, как мало ответов, — задумчиво проговорил Леша, и я не удержалась от смеха, а Настя с минуту смотрела то на него, то на меня, а потом сказала:

— Придурки. — И тоже улыбнулась.

…Мы расстались чуть ли не в двенадцать ночи — Леша с Настей, конечно, меня провожали, но бабушка все равно встретила нас на полпути и попросила, чтобы ребята обязательно написали, когда вернутся домой. Леша потребовал того же от нас с бабушкой.

Ночной летний город был свежим, в иссиня-черное небо хотелось нырнуть. И еще хотелось, чтобы дорога до дома была долгой-долгой — до рассвета.

— Леся, меня завтра почти весь день не будет — нужно объехать несколько магазинов, — сказала бабушка.

— Принял, понял, осознал, — откликнулась я. — Питаться нормально, фигней не страдать, дом не разрушать.

— Идеальный ребенок, выставочный образец! — расхохоталась бабушка и совершенно серьезно добавила: — Но я в тебе и не сомневаюсь. У меня просьба: бери домашний телефон, Наталья Гавриловна может звонить.

— Ну да, у нее же еще целых девять соседских квартир, — фыркнула я, — и все такие подозрительные.

— Если понадобится — зайди к ней, хорошо?

— Зачем?

— Затем, что нельзя оставлять такого тревожного человека в одиночестве после таких переживаний. — Бабушка сделала акцент на словах «такого» и «таких».

— Ба, это же замкнутый круг: Гавр… Наталья Гавриловна сама себя заводит на ровном месте, а потом еще сильнее заводится оттого, что завелась.

— Согласна, но это ничего не меняет. Она впечатлительная натура, артистическая, всю жизнь связана с театром…

— Ба, она с отделом кадров всю жизнь связана, — закатила глаза я. — Но про театр красиво рассказывает, кто бы спорил.

Бабушка замедлила шаг, достала из кармана пиджака ключи — мы были в паре метров от нашего подъезда — и негромко спросила:

— Леся, у тебя есть мечты?

Я с недоумением посмотрела на бабушку и тряхнула головой:

— Есть, конечно.

Бабушка приложила магнитный ключ к домофонному замку — раздался протяжный писк — и, не повышая голоса, сказала:

— А теперь представь, что тебе почти шестьдесят, и твои мечты не сбылись.