Пекарня Чудсов. Рецепт чудес

Кэтрин Литтлвуд (2012)

На первый взгляд Чудсы — обычная семья пекарей. Вот только Роз Чудс еще в десять лет поняла, что на самом деле за закрытыми дверями кухни ее мама и папа творят настоящее волшебство, а точнее… пекут! Сникердудли из пекарни Чудсов способны запросто излечить от лунатизма, булочки с маком — вернуть забытые воспоминания, а печенье — вывести лжеца на чистую воду. Перед отъездом из города папа и мама строго наказали Роз, ее братьям и младшей сестренке хранить под замком главную семейную ценность — Поваренную книгу Чудсов — и никому о ней не рассказывать. Но стоило родителям покинуть дом, как на пороге тут же объявилась загадочная незнакомка, которая представилась детям их пятиюродной тетей. И пусть с появлением нежданной гостьи жизнь Чудсов стала веселее, Роз не сомневается: тетя Лили явно что-то скрывает. Правда ли она их родственница и прибыла помочь в пекарне, или братьям и сестрам стоит держаться от нее подальше? Впервые на русском!

Глава 2

Удар молота

— Может, они собираются арестовать Тима? — предположила Роз.

Бросив велосипеды на заднем дворе, брат с сестрой помчались к черному ходу. Три патрульные машины перегородили путь перед домом, а подъездную дорожку, словно рассевшийся питбуль, занимал массивный белый «хаммер» с тонированными стеклами.

Через открытое водительское окошко Роз и Алфи увидели мужчину в безупречно отглаженной полицейской форме и солнцезащитных очках.

— Они еще там, — сообщил он кому-то, поднеся ко рту рацию. — Я их знаю, они своего добьются.

Роз залезла на шлакоблочную плиту и всмотрелась в то кухонное окно, где жалюзи были подняты. Ее родители стояли по одну сторону большого разделочного стола на колесиках, который Парди в случае необходимости перекатывала по кухне, словно магазинную тележку для покупок, а напротив них — незнакомая женщина в строгом темно-синем брючном костюме. Парди и Альберт с тревогой переглядывались, ладонь Парди накрывала Поваренную книгу Чудсов, лежавшую на разделочном столе. В раскрытом виде Книга напоминала крупную белую птицу с распростертыми крыльями; в закрытом, как сейчас, казалась беззащитной и походила на маленькую буханку черного хлеба. Вот оно что, подумала Роз, кто-то явился за Книгой.

Каждый вторник Парди и Альберт отправлялись в городской кинотеатр на вечерний сеанс — в это время действовала акция «два фильма по цене одного», — оставляя детей на соседку, миссис Карлсон. Перед уходом Альберт непременно говорил: «В дом никого не впускайте! Правительственные агенты могут попытаться украсть наши рецепты!»

Никто из детей не воспринимал эти слова серьезно, кроме Роз — она знала, что папа вовсе не шутит. Девочка мельком видела страницы Книги со средневековыми изображениями бурь, огня, стен из острых шипов, истекающих кровью людей — не хотелось бы, чтобы подобные рецепты попали в руки тех, кто может применить их на деле.

Алфи тоже взобрался на шлакоблочную плиту, однако ничего разглядеть не сумел.

— Что там происходит? — спросил он сестру.

— Они хотят забрать Книгу, — с трудом проговорила она: в горле встал большущий ком.

Роз снова посмотрела в окно на необычную чугунную плиту, темневшую в углу кухни, точно гнездо диких пчел. Затем ее взгляд скользнул по ряду блестящих застекленных шкафчиков вишневого дерева в другом углу, по хитросплетению реек и грозди металлических крюков, что свисали с потолка в центре помещения с подвешенными на них ложками, половниками и лопатками всевозможных размеров. В глубине кухни виднелся огромный серебристо-серый планетарный миксер: чаша у него была такая большая, что в нее могла забраться (и порой забиралась) Лик, а спиральный крюк для теста — размером с лодочное весло. Роз обвела глазами все добро, нажитое родителями, пускай и скудное, и подавила всхлип.

Она представила, как маму и папу запирают в грязной тюремной камере, ее братья попрошайничают на улице, а страной правит шайка пекарей-тиранов, которые используют пироги и маффины в качестве оружия массового уничтожения.

— Я их остановлю, — пробормотал Алфи и подбежал к задней двери. Распахнув ее настежь, он заорал: — Мои родители не сделали ничего плохого!

Альберт и Парди рывком развернулись и зашикали на Алфи, но было поздно. Женщина в темно-синем костюме выглянула в заднюю дверь и жестом велела Алфи и Роз войти.

— Меня зовут Дженис «Молот» Хаммер. Я — мэр Скромнтона, — представилась она и сверкнула холодной улыбкой.

Роз вдруг поняла, что хотя гостья и не источает дружелюбие, но к ним явилась не за Книгой, а потому спросила:

— Зачем тогда тут полиция?

— Я велела выкрасить машины в цвета патрульных авто, чтобы на выезде мой кортеж смотрелся повнушительнее, вот и все. Со мной приехали мои коллеги, члены Попечительского совета Скромнтона: продавец цветов, адвокат и сантехник. Сантехник участвует в работе совета, только когда не занят прочисткой унитазов.

— Разве это законно — наряжаться в полицейскую форму? — осторожно спросил Алфи.

Мэр Хаммер смерила его цепким взглядом:

— Я приехала просить твоих родителей помочь Скромнтону в борьбе с летним гриппом. Такой жестокой эпидемии у нас прежде не бывало, это просто напасть какая-то! Мусорные баки переполнены бумажными носовыми платками, у врачей кончились запасы леденцов от кашля. Ухогорлонос в панике сбежал в свой кооператив^[3] во Флориде. Трус! — (Альберт и Парди нервно хохотнули.) — В общем, я не знала, что делать. А потом вспомнила миндальные круассаны из вашей пекарни — люди божились, что после них лихорадку и насморк как рукой снимает. Поэтому и приехала сделать заказ на сорок дюжин. — Мэр снова повернулась к родителям Роз. — Понимаю, все очень спешно, но у меня просто нет выбора.

Парди заломила руки.

— Мы… мы бы и рады помочь, — запинаясь, начала она, — только на нашей кухне сорок дюжин круассанов не испечь. У нас всего-навсего маленькая семейная пекарня.

— Тогда едемте в Скромнтон! — рявкнула мэр Хаммер. — На кухне в мэрии можно приготовить столько, что хватит на целую армию. Будете печь свои миндальные круассаны у нас. А после займетесь тыквенным чизкейком.

— Тыквенным чизкейком? — наморщил лоб Альберт.

Мэр Хаммер порылась в своем черном кожаном портфеле и достала оттуда пожелтевшую вырезку из газеты «Новости Горести-Фолз». Заголовок статьи гласил: «Десятилетний мальчик, больной свиным гриппом, чудесным образом исцелился, съев тыквенный чизкейк из пекарни Чудсов».

Альберт вытер руки о фартук.

— Ха! — воскликнул он. — Было бы неплохо. Но это все выдумки — мальчишка просто притворялся, чтобы не ходить в школу!

Никому, кроме своих детей, родители не признавались, что выпечка из их пекарни волшебная. «Если пойдут слухи о магии, — всегда говорила Парди, — сюда ринутся толпы и наша маленькая пекарня перестанет быть маленькой и нашей, а превратится в огромную фабрику. Семейный бизнес рухнет».

Когда кто-то порой обращал внимание на удивительные эффекты кексов, печенья и пирогов из пекарни Чудсов, Альберт и Парди лишь отмахивались, утверждая, что все это — естественный результат сочетания идеально выверенного рецепта и правильного приготовления.

Роз, однако, помнила, как мама с папой пекли тот самый чизкейк. Притаившись на лестнице, она подглядела, как поздним вечером после закрытия пекарни родители смешали содержимое нескольких банок из синего стекла, как над чашей с тестом поднялось и закружилось над маминой головой облачко лилового тумана, как шипела и стреляла смесь, плюясь во все стороны розовыми, зелеными и канареечно-желтыми искрами. Роз бы все на свете отдала, чтобы печь так же! Подобный процесс вызывал благоговение, пускай детали и хранили в тайне.

Мэр Хаммер нетерпеливо барабанила носком туфли по полу.

— Меня не волнует, исцеляют ли ваши чизкейки на самом деле, главное, людям они нравятся и от них улучшается самочувствие. Именно то, что нам надо.

Мягким и сладким, как печенье с шоколадной крошкой, голосом Парди осведомилась:

— Что ж… и как много времени, по-вашему, на это может потребоваться?

— Не больше недели, — ответила мэр.

— Прошу прощения, мэр Хаммер. Наша пекарня работает вот уже двадцать пять лет и за это время ни разу не закрывалась дольше чем на один день. Мы никак не можем позволить себе уехать на неделю.

Мэр Хаммер кивнула одному из своих телохранителей, и тот передал ей чековую книжку в кожаном переплете. Нацарапав на чеке несколько цифр, она показала его хозяевам пекарни. Альберт и Парди ошеломленно переглянулись, точно у них на глазах кто-то вытащил из шляпы кролика — очень дорогого кролика, усыпанного брильянтами.

— Сколько нулей! — ахнул Альберт.

Парди поглядела на гостью с сомнением:

— Мы сделаем это…

— О, замечательно! — воскликнула мэр Хаммер, протягивая чек.

— Вы не дали мне договорить. — Парди разорвала чек на кусочки. — Мы сделаем это бесплатно.

Роз улыбнулась. Мама и папа могли бы сказочно разбогатеть, а после стать директорами компании и носить элегантные серые костюмы, потягивать дорогое шампанское, ездить на заднем сиденье шикарных автомобилей, как мэр Хаммер, — но предпочли богатству скромные комнаты над тесной кухней своей крошечной пекарни.

Мэр Хаммер потянулась через стол и заключила обоих Чудсов в объятия.

— Мы доставим вас на место, как только вы соберетесь. Жду вас в хаммерском «хаммере».

* * *

Роз громко постучала в дверь комнаты братьев. Рукописная табличка на двери гласила: «Приемные часы: 15:00–16:00».

— Тим! — крикнула Роз. — Мама с папой уезжают! Пожалуйста, выйди.

На часах было всего одиннадцать утра, а Тим, как правило, не вылезал из своей берлоги раньше полудня. Роз приоткрыла дверь. При помощи перекинутой через веревку простыни Тим разделил комнату на две половины; его половина, разумеется, находилась за занавеской, однако из-за краешка простыни Роз разглядела белый носок, свисавший с большого пальца ноги старшего брата. Она вошла в комнату, отдернула простынь и потрясла Тима за широкое голое плечо:

— Тим!

Тот недовольно застонал:

— Тебе лучше придумать хорошее оправдание, потому что ты разбудила меня на середине баскетбольного матча!

— Мама и папа уезжают на целую неделю и оставляют пекарню на нас!

Стоило Роз произнести это вслух, и ей сразу представилось, как она порхает по кухне в мамином фартуке в бело-голубую клетку, листает Поваренную книгу Чудсов, просеивает муку, растапливает на водяной бане шоколад и добавляет в тесто слезы девушек с разбитым сердцем, последний вздох доброго человека, щепотку горькой, похожей на мел, растолченной золы из летних походных костров или… да мало ли что еще она добавит! А потом повернет коленчатую рукоятку, чтобы поднять секретный грозовой разрядник, с помощью которого иногда разжигали главную духовку, и — вуаля! — Роз творит волшебство. Если она порой и ворчала, когда ее просили помочь на кухне, то только потому, что эта помощь никак не была связана с магией. Настоящая магия, та, что хранится в банках из синего стекла, стоит любых усилий, считала девочка.

— Серьезно? — Тим резко сел в кровати. — Вот здорово!

— Еще бы, — согласилась Роз. — Мы сможем печь сами!

— Поправочка, ми эрмана^[4], — насмешливо фыркнул Тим. При каждом удобном случае он вставлял в речь испанские словечки — готовился к тому дню, когда станет самым знаменитым скейтером в Барселоне. — Ты сможешь печь сама. Лично я буду расслабляться по полной.

* * *

На первом этаже Альберт опустил жалюзи на всех кухонных окнах, Парди зажгла свечку. Вот что значит вступить в тайное общество, подумала Роз. Она стояла, вытянувшись в струнку, и ждала указаний родителей. Тим, подпирая подбородок ладонями, сидел на разделочном столе и зевал от скуки.

— Нам очень не хотелось бы оставлять вас одних, — начала Парди, — но в соседнем городке без нас не обойтись. Мы попросили Чипа выходить эту неделю на полный день, но в любом случае у него не получится и управляться с выпечкой, и стоять за кассой, поэтому от вас двоих потребуется больше помощи, чем обычно.

Роз затрепетала от волнения, когда ее отец взял в руки Поваренную книгу.

— Но сначала — самое главное, — сказал он, открыв стальную дверь огромной холодильной камеры, и вошел туда вместе с Книгой.

Роз и Тим последовали за ним в узкий коридор, с обеих сторон от пола до потолка заставленный коробками с обычными продуктами — молоком, сливочным маслом, яйцами, шоколадом, орехами и тому подобным. Под потолком помаргивала неяркая флуоресцентная лампа.

В конце коридора на стене висел выцветший зеленый гобелен. Роз видела его и прежде — например, когда выгружала в холодильник коробки с яйцами после похода на птицеферму — и неизменно испытывала к нему интерес. Гобелен был толстый, как персидский ковер, и весь покрыт затейливой вышивкой: вот — мужчина замешивает тесто, вот — женщина разжигает огонь в печи, тут — малыш в ночной сорочке лакомится кексом, там — старик сачком ловит светляков, а здесь — девочка посыпает глазурь на торте сахарной пудрой.

Парди положила ладонь на дочкино плечо:

— Солнышко, ты сделала дубликат ключа, как я просила?

Роз похлопала себя по нагрудному карману, достала два серебряных ключика: один — потускневший от времени, тот, что утром дала ей мама, и второй — новенький, изготовленный мистером Клайном, — и отдала их отцу. Старый ключ Альберт спрятал в карман, затем отвернул гобелен, за которым обнаружилась невысокая деревянная дверь: поблекшие от времени доски, кованые петли — такие двери делали раньше, когда люди были ниже ростом. Альберт вставил бородку нового блестящего ключа в замок, выполненный в форме восьмиконечной звезды, и провернул его влево. Дверь со скрипом отворилась. Альберт дернул за древнюю медную цепочку — и над головами зажглась пыльная лампочка. Роз глазела, разинув рот от изумления.

Дверь вела в крохотную, обшитую деревом комнатку размером с чулан, полную сокровищ Средневековья, среди которых выделялся портрет худощавого мужчины с усами, облаченного в длинную темно-фиолетовую мантию. На табличке в нижней части рамы старинными, почти неразборчивыми буквами было выведено: «ИЕРОНИМ ЧУДС, ПЕРВЫЙ ПЕКАРЬ-ВОЛШЕБНИК». Еще там находилась гравюра с изображением женщины в фартуке, которая подавала королю, сидящему за длинным пиршественным столом, дымящийся, будто только что из печи, пирог. «АРТЕМИЗИЯ ЧУДС, ДАМА-ПЕКАРЬ, УДОСТОЕННАЯ ЧЕСТИ ПРЕПОДНЕСТИ ПИРОГ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ КАРЛУ II», — значилось на табличке. Фото в желтовато-коричневых оттенках сепии запечатлело мужчину и женщину, державшихся за руки перед пекарней, а рядом с фото висела вырезка из газеты 1847 года под заголовком: «Семейная чета пекарей Чудс прибывает в Нижний Ист-Сайд^[5] кормить иммигрантов».

Сбившись в кучку, все четверо стояли в кладовой, при свете свечи разглядывая предметы из прошлого.

— Мы с вашей мамой называем эту комнату библиотекой, хотя предназначена она лишь для одной книги. Книга эта важнее всех книг во всех библиотеках страны, вместе взятых, так что, да, это — библиотека.

Увиденное произвело впечатление даже на Тима.

— Готов поспорить, ты рад, что стал Чудсом, а, пап? — воскликнул он.

Альберт кивнул. Женившись на Парди, он взял ее фамилию, а не наоборот. «Кто станет цепляться за фамилию Хряклинс, если можно сделаться Чудсом?» — в шутку говаривал он.

Альберт установил Поваренную книгу на запыленный постамент в центре тесной кладовой, и все сгрудились вокруг него, едва умещаясь в комнате.

— Книга хранится здесь. Выносить ее отсюда или даже прикасаться к ней запрещается, — промолвил отец. — Роз, я отдаю ключ тебе. — Он повесил ключ на шнурок, завязал концы на узел и протянул дочери.

«Как мама догадалась, что понадобится дубликат ключа?» — пронеслось в голове Роз, однако она отогнала эту мысль. Мама просто знает такие вещи, это часть ее волшебных способностей.

Роз взяла ключ с раскрытой отцовской ладони и накинула шнурок на шею. Девочка уже была вся в предвкушении.

— Запомни: открывать эту дверь можно только при пожаре, — строго произнес Альберт, и его всегдашняя улыбка вдруг исчезла. — Если он начнется, ты должна попытаться спасти Книгу. Повторяю: во всех остальных случаях дверь не открывать. Никакого волшебства.

Все радостное волнение мигом схлынуло с Роз. Никакого волшебства? Но почему?

* * *

— Часы тикают! — крикнула из машины мэр Хаммер. — Пока мы тут разговариваем, эпидемия распространяется!

Альберт, пыхтя и отдуваясь, вынес на подъездную дорожку шесть кожаных чемоданов, потом по очереди загрузил их в багажник «хаммера». В одном чемодане лежала одежда, остальные пять были набиты банками с мадагаскарской корицей, сушеными крылышками фей, особым черным сахаром из лесов Хорватии, врачебным шепотом и дюжиной других ингредиентов — как обычных, так и загадочных.

Парди собрала всех детей перед домом.

— Роз и Тим, вы будете помогать Чипу на кухне, — сказала она.

— Почему я? — возмутился Тим. — Кухня — территория Роз.

Парди ласково потрепала сына по симпатичной загорелой щеке:

— Я знаю, Тимьян, ты справишься. — Она перевела взгляд на Алфи. — Шалфей, держись рядом с Роз. Помогай ей во всем.

— Обязательно! Лучше меня помощника не сыскать на всем свете! — Алфи хитро подмигнул сестре и остальным.

Роз устало закатила глаза. Вся помощь Алфи обычно заключалась в нытье и попытках произнести буквы алфавита с отрыжкой.

Альберт закончил укладывать багаж.

— Миссис Карлсон придет во второй половине дня. Будьте с ней любезны и ни в чем не перечьте. Она останется у нас на всю неделю, чтобы присматривать за Лик.

— Но она так орет со своим ужасным шотландским акцентом, что у меня аж уши закладывает! — пожаловался Алфи. — И вечно засыпает, когда смотрит телевизор или загорает. К тому же от нее странно пахнет.

— Так говорить невежливо, дружище, — укорил сына Альберт. — Хотя… отчасти ты прав. Роз, ты тоже приглядывай за Лик, если миссис Карлсон вдруг заснет.

Парди широко улыбнулась, но две крупные слезы все равно скатились по ее щекам.

— Дети, мы вас очень любим, — сказала она.

— Погодите! — крикнула Лик. — А фото?

Парди рассмеялась:

— Ну хорошо. Мэр Хаммер, не могли бы вы нас сфотографировать?

Мэр Хаммер громко вздохнула, показывая всем своим видом, что переживает из-за их задержки, однако взяла из протянутых ручек Лик «поляроид», направила объектив на семейство и спустила затвор.

После этого Парди и Альберт прыгнули на заднее сиденье «хаммера» и захлопнули дверцы. Автомобиль мэра пополз по дороге, три «патрульные» машины двинулись следом.

Роз повернулась к Тиму, собираясь сказать что-то вроде: «Я рада, что на этой неделе мы проведем больше времени вместе», но старший брат уже шагал по подъездной дорожке в сторону улицы.

— Официально объявляю: мои каникулы… — он нажал на кнопку своих «умных» часов, — начались!

Вот тебе на — помог в пекарне, называется! Роз вздохнула. Братья никогда не обращали на нее внимания, даже сейчас.

Алфи уже опять прыгал на батуте. Лик потянула сестру за рукав, вереща:

— Рози-Пози! Беда-беда!

— Что случилось, Лик?

— Слизень! Я наступила на слизня! — Сестренка подняла ногу и показала раздавленный трупик слизня, прилипший к подошве.

Роз расстегнула «липучки» на кроссовке Лик — некогда белоснежная обувь теперь приобрела цвет грязи, — сняла ее и обтерла подошву о траву, очищая от вязкой массы. Лик смотрела на останки слизня, вытаращив большие темные глазенки. Все говорили, что Лик — миниатюрная копия старшей сестры: черные волосы и челка, черные глаза, аккуратный носик, — но более хорошенькая. В пухлом личике Базилик было что-то, чего не хватало Роз, и вовсе не из-за возраста.

— Похороним его? — спросила Лик.

— Кого, слизняка? — нахмурилась Роз.

Лик торжественно кивнула и протянула сестре «поляроидное» фото: Парди и Альберт широко улыбались, обняв красавчика Тима, взъерошенного Алфи и очаровашку Лик. Роз стояла поодаль, но вы все равно бы ее не узнали, потому что в кадр попало только плечо.

Роз вернула фотографию Лик. Для нее началась очередная неделя той же унылой и неблагодарной работы, что и всегда.

Примечания

3

Кооператив — многоквартирный дом, который строит объединение людей или организаций на собственные средства, чтобы получить на него права. — Примеч. ред.

4

Mi hermana — моя сестра (исп.).

5

Нижний Ист-Сайд — район в юго-восточной части острова Манхэттен в Нью-Йорке.