Мимоза. Литературный сборник

Лами Данибур (2025)

Трудно представить нашу жизнь без цветов. Какие бы события ни случались — радостные или трагичные, нам приносят букеты, чтобы порадовать или утешить. Дорогие розы, орхидеи, полевые одуванчики… Люди привыкли к ним и порой не обращают внимания на их затейливые лепестки и сердцевины. А ведь каждый цветок — это чудо! Символ мгновения, мимолётности жизни. Об этом наш сборник рассказов. О том, как хрупкие, беззащитные цветы прочно вошли в нашу жизнь — именем, красотою, легендой и былью.

Ирина Ходыкина

Тюльпан с характером

Фото Ирины Ходыкиной из личного архива, «Натюрморт из роз, тюльпанов, подсолнуха и других цветов в стеклянной вазе с пчелой, бабочкой и другими насекомыми на мраморном выступе», масло, холст, художник Ракель Рейш, 1710 год

Неля услышала, как ключ провернулся в замочной скважине и щёлкнул засов. Это означало, что Славик вернулся с работы. Сегодня он задержался и приехал домой позже обычного. У Нели было на час больше времени, чтобы спокойно порисовать, но это не помогло — цветы у неё не получались. Пока любимый разувался в коридоре, художница бережно сложила все карандаши в коробку и потянулась к альбому. Захлопнула его перед самым носом у Славика.

— Нет прогресса? — догадался тот. Его длинная худая тень нависла над столом и замерла в беззвучном сочувствии.

— Ни малейшего! — вздохнула Неля. — Ничего не получается! Я сегодня даже до цветочного рынка дошла. Смотрела на букеты, смотрела. Не помогло.

— А я после работы заезжал к бабушке. Вот что я у неё выпросил, — Славик достал из портфеля пластиковую папку, осторожно вытянул из неё лист и положил поверх альбома. — Вдруг поможет!

Неля взяла в руки картинку, покрутила. Это была старая цветная репродукция с изображением роскошного букета в стеклянной вазе. Вырезка то ли из книги, то ли из журнала, наклеенная на серый, дешёвый картон.

— Эта картинка живёт у бабушки в серванте, страшно сказать, сколько лет.

— Интересная. Не подписана. А кто художник, бабушка случайно не помнит?

— Она с трудом помнит, что было вчера, — отмахнулся Славик. — И вообще-то она не любит, когда в серванте что-то меняется. Но я сказал, что тебе очень надо для вдохновения.

— И она разрешила взять?

— Ага! Говорит, хорошая она, — твоя Неля-Ракеля, коса длинная, глазища умные! Если для неё, то бери! Но, чур, с возвратом!

— Почему Ракеля?

— Не знаю… У неё для каждого прозвище есть. Я вот, например, у неё Рокфеллер.

— Ну, это понятно, ты в банке работаешь.

— А деда она звала февралём. Он был маленького роста, ну и по характеру человек суровый. А мама уже много лет для неё Изаура.

— Изаура, — прошептала Неля. — Значит, мне ещё повезло.

— Повезло, Неля-Ракеля, — подтвердил Славик. Он взял репродукцию и поставил на подоконник. — Хватит на сегодня? Завтра поймаешь своё вдохновение. Пойдём на кухню, чего-нибудь поедим?

— Спасибо, Славик! — сказала Неля, покосившись на подоконник.

— Пожалуйста! — отозвался тот. — А ты ещё не хотела переезжать.

Неля действительно не хотела. От родителей ей было легче добираться до института, а кроме того, ей нравилось рисовать именно дома, в своей комнате. У Славика она оставалась по праздникам и выходным. Только после защиты диплома, когда тот уже настаивал, Неля серьёзно задумалась. Как-то утром в субботу Славик прямо при ней затеял перестановку. Полностью освободил от своих бумаг письменный стол, весь до последнего ящика, и передвинул его к окошку.

— Вот! Теперь это твой стол! Здесь можешь рисовать хоть с утра до ночи. Сколько хочешь!

Сейчас Неля обнимала Славика, и ей даже не верилось, что она столько времени раздумывала о переезде. Теперь ей казалось, что они всегда вот так жили вместе. И даже тот факт, что цветы у неё не получались, Нелю не расстраивал. Верилось, что воображение проснётся, и они обязательно нарисуются.

Время между тем поджимало. На следующее утро Неля, закрыв за Славиком дверь, направилась прямиком к столу и достала из верхнего ящика пачку метафорических карт с животными. Две недели назад заказчик дал ей этот набор для примера: «Неля, нам нужны такие же, только с цветами. Но какими-нибудь необычными, магическими, что ли… с характером! Чтобы у человека при взгляде на них возникали разные эмоции и ассоциации. Понимаешь? Это будет конкурс. Мы подключили десять художников. Каждый напишет три цветка, любых по своему желанию. Чьи больше понравятся боссу, тому он и отдаст проект».

«Цветы, что может быть проще», — подумала тогда Неля, а на деле никак не могла к ним подступиться. Бутоны получались у неё обычными, бесхарактерными. Даже её любимый тюльпан! Неля потянулась за карандашами, но помедлила и взяла с подоконника «старинный букет». Каких цветов только не было в той стеклянной вазе, и, что самое интересное, все они выглядели роскошно! И розы, и пионы, и фуксии, и подсолнух, который от тяжести выпал из букета и склонился головой к мраморному столу. Но особенно хорош был тюльпан по центру — белый с розовыми, местами почти фиолетовыми прожилками.

Вообще-то, к натюрмортам Неля всегда относилась прохладно, но в музеях и книжках насмотрелась на них достаточно, чтобы выдать вслух своё экспертное заключение: «Сто процентов — Голландия, семнадцатый век». В том, что букет был старинным, она нисколько не сомневалась: фон картины, как и у многих антикварных полотен, давно потемнел от времени. Стиль, манера исполнения, ну и, конечно, тюльпан — всё намекало на родину художника. В голове даже закрутились знаменитые имена. Неля нырнула в телефон и забила в поиск: «Букет цветов, голландский художник, семнадцатый век». В ответ она получила сетку похожих картинок, но ни одна из них не совпадала со старой иллюстрацией, приклеенной на картонку. Нигде не появлялся такой же букет. Неля покачала головой и принялась расширять границы: «восемнадцатый век», «немецкий художник», «шестнадцатый век». Что она только не пробовала, всё без толку.

— Так! — сказала Неля, прихлопнув ладонями по столу. — Мистика какая-то! Загадка! Вот что, безымянный и очень талантливый мастер, у тебя вышла чудесная картина, но я этот тюльпан напишу совсем по-другому.

Неля взяла карандаш, принялась за работу и сидела за столом, пока не устала спина. Чтобы разогнать кровь, она отвлеклась — сбегала в магазин, похлопотала на кухне, поставила стирку, а потом снова вернулась к рисунку. Вернулась с радостью — дело шло!

— Скорее иди сюда, — крикнула она Славику, когда тот явился домой с работы. И он сразу же прибежал на зов.

— Красиво, Неля! Ну правда, очень красиво. Раскрашивать будешь?

— Уже! — ответила та и кивнула на подоконник, где сушились три акварельных листа с разными тюльпанами. Славик их нахваливал, Неля пару минут сияла, а потом потянула его на кухню.

— Когда ты всё успела: и суп сварить, и с цветами разобраться?

— Кое-что всё-таки не успела, — махнула Неля в воздухе поварёшкой. — Хотела найти, кто из художников написал бабушкин букет, не смогла.

— Ага! Понравился он тебе! — заключил Славик, принимая из любимых рук тарелку с солянкой.

— Очень, но чем больше я смотрю на эту картину, тем больше вопросов возникает в моей голове. Например, все бутоны в том букете уже распустились. А в жизни ведь так не бывает — они должны зацвести в разное время в году, — сказала Неля и поставила перед Славиком банку сметаны. — Это в XXI веке можно всё и сразу — найти в интернете картинку и зарисовать. А тогда ведь не было фотоаппаратов. Неужели этот художник безымянный всё писал по памяти? Или с чужих картин списывал? Или он ждал подолгу, пока распустится каждый цветок? Завтра я постараюсь докопаться до правды и найти, кто же всё-таки написал эту картину.

— Может быть, тюльпан ввёл тебя в заблуждение, и автор — какой-нибудь известный француз?

— Посмотрим! — улыбнулась ему Неля. Она наконец-то поставила на стол вторую тарелку с ароматной солянкой и села напротив Славика ужинать. — Приятного аппетита!

В последующие дни Неля от работы почти не отрывалась. Написала розу, пион, подсолнух, фиолетовый ирис. В субботу утром Славик поставил поднос с кофе на стол, за которым работала Неля, и пока та раздумывала, в каком порядке представить любимому свои рисунки, тот от скуки смаковал свой эспрессо и рассматривал старый бабушкин принт.

— Там какая-то краказябра сидит на столешнице. Ты видела?

— Ага! Похожа на стрекозу. Как живая, правда?! — ответила Неля. Она отвлеклась и, обняв Славика сзади, тоже уставилась на картину. — А ещё — пчела на подсолнухе, белый мотылёк на его листьях, а с другой стороны на розовом бутоне коричневая бабочка. И это ещё не всё! Смотри выше на белый цветок, пышный такой, с мелкими лепестками.

— Божья коровка!

— А здесь слева сбоку острый хвост синей стрекозки. — Неля повелась на кофейный запах и тоже взяла со стола чашку. — Никак я не пойму, что это за картина такая. Зачем столько насекомых, а?

— Неля, я ещё муху нашёл и шмеля, — увлёкся Славик. — Кто это написал? Ты так и не выяснила?

— Не-а, жалко, правда? Удивительная картина, а имя художника пропало.

— Ладно, времена меняются, теперь у нас другие имена. Показывай, Неля-Ракеля, что у тебя получилось, — отшутился Славик и вернул на поднос пустые чашки.

— Вот! — Неля раскинула свои рисунки веером. — Выбери, пожалуйста, три самых лучших цветка. Я тебе доверяю! В понедельник я их отвезу заказчику и будем ждать.

Долго ждать не пришлось. Из десяти конкурсантов эскизы заказчику в срок выдали только пятеро. Уже в среду Неля узнала, что цветы принесли ей победу — компания пригласила подписать договор и продолжить проект. А у той уже все картинки были готовы. Их только обработали на компьютере, утвердили и раньше дедлайна карточки отдали в печать.

Первый экземпляр товара Неля получила через месяц в пятницу вечером. Вскрыв упаковку, она на полчаса затаилась за любимым рабочим столом: гладила пальцами каждый цветочек, напечатанный на теснённой бумаге, сравнивала оттенки, читала инструкцию. А потом просто улыбалась! Славик, вернувшись с работы, радовался вместе с ней. Решено было отпраздновать первый Нелин успех в ресторане, на ужин позвали самых близких друзей.

— Мне только надо заехать к бабушке на минутку, — предупредил Славик. — Она с телевизором разобраться не может. Уже все свои сериалы пропустила. Успеем к ней заглянуть?

— Конечно, заодно вернём ей картину. Давно пора.

Славик объехал пробки по дворам. Неля запыхалась, пока они поднимались пешком на третий этаж, но всё же зашла в квартиру довольной, сияющей.

— Ой, какие гости! — воскликнула бабушка. — Неля, красивая какая, с кудрями сегодня, а румянец какой. Проходите, проходите.

— Я вам привезла карточки.

— Какие карточки?

Неля хотела объяснить, что такое метафорические карты, но, подбирая в голове предложения, сбилась. Как объяснить старенькой бабушке в двух словах, что если смотреть на изображения, можно лучше понять себя, разобраться в своих ценностях, мыслях, найти ответы на тревожащие вопросы.

— Это такой специальный набор открыток, мои рисунки цветов, — упростила ответ Неля. — Их выпустили тиражом тысячу экземпляров, но, может быть, и больше допечатают, если быстро распродадут. А ещё я картину вашу привезла. Вот, — Неля протянула бабушке принт и карточки прямо в руки и принялась снимать сапоги.

— Ой, спасибо! — Ответила та. — Не люблю я, когда в серванте что-то меняется. Знаешь, придёт соцработница убираться, я к серванту моему её не подпускаю, ведь всё переставит. Да и пыли-то под стеклом нет. Чего туда лезть?

Пока Славик возился с пультом, настраивая телевизор, бабушка вернула картинку в сервант, и Неле показалось, что его заставленные полки даже преобразились. Стали аккуратнее.

— А вы случайно не знаете, кто написал этот букет? — осторожно спросила Неля.

— Фамилию не вспомню, — вздохнула бабушка. — Да и ненашенская она, не вышепчешь. А имя — Ракель.

— Так это женщина написала? — удивилась Неля.

— Женщина, это абсолютно точно. Звали её Ракель, но фамилию хоть убей… Сложная фамилия. Это картинка в перекидном календаре была много лет назад. Она мне так нравилась, что я её вырезала и сохранила.

— Ты поэтому Нелю Ракелей зовёшь? — не отрываясь от телевизора, спросил Славик.

— Так Неля же художница, как ещё прикажешь её звать? Я, кроме Ракели, других художниц не знаю, — оправдывалась бабушка.

— А мама почему у тебя Изаура? — поинтересовался Славик.

— Потому что на даче своей впахивает всё лето. Сериал такой раньше был «Рабыня Изаура», но вы, конечно, не знаете — это давнишний.

— Ракель Рёйш? — вставила Неля неожиданно в разговор. Она нашла имя художницы в телефоне, и глаза её, и без того большие, засияли довольным огоньком.

— Она самая, — отозвалась бабушка. — Надо бы записать куда-то, разве такую фамилию запомнишь?!

— Ну вот и выяснили, — выдохнул Славик. — Если ещё раз телевизор собьётся, — обратился он к бабушке, — Нажми на синюю кнопку, и всё вернется на тот канал, какой ты смотрела. Синяя кнопка! Запомнила?

Довольная бабушка закивала. На экране пошла заставка очередного сериала, и гости, заторопившись в ресторан, выскочили за порог. Всю дорогу в машине Неля читала про голландскую художницу Ракель Рёйш.

— Ну что же, Славик, здесь есть все ответы на наши вопросы. Она — художница, а не художник! Вот почему я ничего не нашла. Кто бы мог подумать! Женщин тогда было мало в профессии, она, по большому счёту, первая, кого приняли в гильдию художников работать наравне с мужчинами.

— Почему так много насекомых на её картинах?

— Для развлечения. Чтобы можно было дольше разглядывать картину. Семнадцатый, восемнадцатый век — занятных вещей было мало, вот и старались, усложняли. Плюс, чтобы показать мастерство. Эти мухи, пчёлы ведь на картинах как настоящие. Букеты Ракель Рёйш продавались дороже, чем полотна Рембрандта. Но даже не это самое интересное, Славик. Папа у Ракель был биологом и ботаником, он все эти цветы научился сохранять в распустившемся виде с помощью специальных растворов. Так что художница в любой момент могла взять нужный ей бутон и вписать в свой букет. Тут написано, что её папа Фредерик Рёйш ещё не то консервировал, оказывается, он поставлял Петру Первому экземпляры для кунсткамеры. Вот какой поворот!

— Русский след? Очень интересно, — Славик притормозил машину у ресторана и огляделся по сторонам в поисках лучшего места для парковки. — И что же, эта Ракель всю жизнь прожила с папой? — спросил он, выворачивая руль.

— Нет, почему же. Она замуж вышла тоже за художника. У них было десять детей. Десять! Как можно родить и воспитать столько детей и не забросить краски? Удивительная женщина.

Как только машина остановилась, Неля отстегнула ремень и уже готова была выскочить, но Славик дотронулся до её руки.

— Посидим минутку? — попросил тот. — Я хочу тебе кое-что сказать. Я, конечно, не художник, но… Неля, выходи за меня замуж? Видишь, как показывает история, даже у успешной художницы имелся муж. Я знаю, что ты не любишь перемены, что ты будешь долго думать, но, может быть, к весне…

— Я не буду думать, — улыбалась Неля. — Я сейчас скажу: «Да!»

Славик на это немедленно сунул руку в карман пальто и выудил оттуда маленькую бархатную коробочку.

— Значит, официально? — улыбался он. — И в ресторане всем скажем?

— Да! — кивала Неля в ответ. Колечко ей понравилось и подошло по размеру. — Знаешь, я смотрела сегодня на карточки, пыталась отождествлять себя с цветами, выявить своё внутреннее «я» и так далее. Всё по инструкции…

— Ты — тюльпан, Неля, тут и думать нечего. Гордый, независимый, красивый.

— Да, тюльпан, я согласна на тюльпан, — засмеялась Неля. — Но я ещё кое-что поняла, глядя на эти карточки. Я посмотрела на первый мой проект. От начала и до конца — мой! И поняла: без тебя у меня ничего бы не вышло. И дело даже не в том, что ты принёс мне эту картину от бабушки, хотя она тоже по-своему помогла. Без тебя, Слава, я работала бы с утра до вечера в какой-нибудь компании. Мне было бы не до конкурсов, не до акварели. Это ведь ты сказал: «Неля, кем ты хочешь быть художницей или маркетологом? Вот и рисуй, пока есть возможность, успеешь ещё найти работу по профессии». Твои слова?

— Неля, у тебя талант.

— А разве мало талантливых людей вокруг? Сколько из них работают по специальности, и талант неважно какой — художника, поэта, музыканта, понемногу в них засыпает, становится только хобби. А у меня наоборот, будто крылья за спиной прорезались. Без тебя, Слава, это была бы совсем другая история.