Принц на «Ламборгини»

Лариса Куницына, 2014

Всем девушкам нравится история о Золушке. Вот счастливой Золушкой и чувствовала себя Лара Милфорд, когда ехала со своим женихом в его замок, чтоб познакомиться со своей будущей роднёй. Она и подумать не могла, что там её ждёт встреча со злым принцем, готовым ради забавы разрушить её счастье, а затем в уютном поместье разразится драма, и она вдруг окажется в роли подозреваемой в убийстве. И, чтоб раскрыть свершившееся преступление, ей придётся погрузиться в прошлое этой семьи, и узнать страшную тайну ещё одной давней трагедии. Сможет ли она разобраться в своих чувствах и набраться смелости остаться в этом доме, с которым были связаны её надежды?

Я Лара. Лара Милфорд. Лара — это производное от Ларисы. А Милфорд… Это фамилия моего отчима Гордона. Он хороший человек, и сам предложил удочерить меня, хотя я приехала в Англию совсем не ребёнком. Он сказал, что с английской фамилией мне будет легче устроиться здесь. И был прав. Я была благодарна ему за заботу, хотя по-настоящему оценила её гораздо позже. И вот теперь я Лара Милфорд.

Я окончила Лондонский университет Метрополитен. Экономика и финансы не слишком меня привлекали, но Гордон мудро заметил, что занимаясь историей, много не заработаешь. В конце концов, за обучение платил он, и это давалось ему нелегко. Он всеми силами старался поставить меня на ноги, и я не могла его подвести. Потому я добросовестно училась, получила диплом экономиста и нашла место менеджера в одной из лондонских компаний, занимающихся маркетингом. Работа не пыльная, но довольно скучная, и денег мне хватало лишь на то, чтоб снять на двоих с подружкой маленькую квартирку на верхнем этаже старого многоквартирного дома в центре Лондона, покупать в супермаркете органические продукты, в аптеке — органическую косметику, прилично одеваться на распродажах и дважды в неделю ходить в небольшой спортзал на соседней улице.

Довольно долго единственной отдушиной для меня была возможность вечерами бродить в Интернете в поисках материалов по истории Англии. Ничего общего с академическим курсом, о котором я когда-то мечтала, в основном леденящие кровь истории о привидениях, описания старинных замков и кровавых заговоров, а заодно разрозненные статьи о кельтах. Начитавшись до одурения всякой чуши о древней магии и прочих предрассудках, я включала кельтскую музыку и валялась на тахте, наблюдая за странными и пугающими образами, проплывающими в голове, вспоминая обрывки старых легенд и сочиняя душещипательные сюжеты, которые даже не собиралась записывать.

Такая жизнь казалась мне вполне приемлемой альтернативой той, что мне пришлось вести до приезда в эту страну. Впрочем, об этом как раз вспоминать не хотелось. Хотелось забыть, и я знала, когда мне это удастся, я выберусь из своего болота и начну жить на всю катушку. Что под этим подразумевалось, я даже не думала, просто жила, наблюдая за собой и своими мыслями, пока однажды не случилось то, что снова изменило мою жизнь. Я встретила Тома.

Это случилось, когда я, отказавшись от мечты в этом году купить подержанную автомашину, отправилась в отпуск. Не в Венецию или Париж, всего лишь в Хэмпшир, где я сняла в отеле небольшой уютный номер с видом на море и снова погрузилась в свои грёзы.

Я бродила по берегу в белом льняном платье и соломенной шляпке. В волосах у меня была голубая лента, а сандалии из позолоченных ремешков я предпочитала нести в руке, оставляя на краю прибоя мокрые следы босых ног. Я искала ракушки и гладкие камушки, а потом, полюбовавшись, бросала их в море. И смотрела на волны, и слушала крики чаек. И мне совсем не было одиноко. Волны мягко смывали с моей души печаль и тревоги, и мне казалось, что я готова к чему-то новому, светлому и яркому.

Том появился неожиданно. Он просто подошёл и встал рядом со мной, такой изящный, в белых брюках, полосатой футболке с щёгольской красной косынкой на загорелой шее. У него были светлые, чуть вьющиеся волосы и ярко-голубые глаза с длинными ресницами. Он был не красавчик, скорее забавный, с тонкой светлой, как у девушки, кожей и россыпью веснушек на тонком аристократичном носу.

— Меня пригласили на пляжную вечеринку, — смущённо сообщил он. — Но без девушки идти неудобно. Вы составите мне компанию?

Он смотрел на меня исподлобья, слегка испуганно, словно сам поражённый своей наглостью. Я подумала тогда, что он совсем мальчишка, и мне показалось это забавным. И неожиданно я согласилась. Я была уверена, что в моей жизни что-то изменилось в лучшую сторону, и ничего плохого случиться уже не может.

А когда я увидела его сверкающий красным лаком спортивный автомобиль, у меня появилось стойкое ощущение, что я стою на пороге какого-то великого приключения, которое просто нельзя упустить. И я, забыв свой прежний безрадостный опыт, снова ринулась в этот странный водоворот неожиданных событий и перемен.

А неожиданностей меня ждало много. Мой новый знакомый оказался не таким уж юным, лишь на два года младше меня. Он тут же вовлёк меня в череду вечеринок на пляже и у чьих-то освещённых разноцветными лампочками бассейнов. Потягивая коктейли и ощущая приятную лёгкость в голове, я слушала его болтовню, и скоро уже знала, что он младший сын состоятельного джентльмена сэра Артура Оруэлла баронета, живущего в огромном красивом поместье Фогвуд в графстве Саффолк. Мой новый друг Том был примерным сыном, окончив экономический факультет Оксфорда, он в поте хорошенькой мордашки помогал отцу заправлять семейным бизнесом, основанным их предком в середине девятнадцатого века, когда энергичный сэр Руперт Оруэлл приобрёл на семейные деньги два чудесных чайных клипера и занялся весьма прибыльным делом — экспортом чая. С рассеянной улыбкой я слушала о том, как один из клиперов затерялся где-то между Явой и Ливерпулем, а второй позже сгорел у пристани Феликстоу, когда в грозу молния угодила в его высокую мачту. Но начало семейного бизнеса было положено, и неунывающий сэр Руперт приобрёл чайные плантации на Шри-Ланке, потом очень выгодно их продал и расширил бизнес, закупая элитные сорта чая в Китае, Индии и на Цейлоне.

Чайный поток, направляемый твёрдыми руками его потомков, тёк в Англию не иссякая, в тяжёлые годы превращаясь в ручеёк, а в годы процветания увеличиваясь до полноводной реки. В данный момент, о котором Том рассказывал с особым воодушевлением, этот поток напоминал широкий оросительный канал, стабильно текущий по укреплённому цементными плитами ложу. И поблескивающая на мизинце его правой руки золотая печатка с бриллиантовой монограммой подтверждала его надёжность.

В Лондон мы вернулись вместе и разъехались по своим квартирам, но в моей жизни уже что-то изменилось. У меня было совсем немного времени для свиданий с новым другом. Я начала беспокоиться о том, что могу потерять этот шанс, как вдруг он пригласил меня в роскошный ресторан и, посреди обеда внезапно оборвав сбивчивую болтовню о каких-то знакомых, покраснев до корней золотистых волос, выставил передо мной маленький бархатный футляр.

Я ошалело смотрела на загадочно мерцающий в чёрных складках бриллиант, а он бормотал что-то о том, что мне совершенно незачем портить зрение, просиживая часами за компьютером в этом дурацком офисе, когда можно более приятно проводить время. Спорить я не стала. Испытав непродолжительные муки совести и философски уточнив про себя: «Какого собственно чёрта?», я вытащила перстень из футляра и надела его на палец. И мне показалось, что он мне очень идёт.

На следующий день я уволилась, но мудро не стала хлопать дверью. Мой шеф зануда Кристиан с сочувствием выслушал мою историю, поглядывая на бриллиант, потом пожелал мне удачи, добавив, что если что-то пойдёт не так, он всегда найдёт у себя в офисе местечко для такой расторопной девицы. Я чмокнула его в щёку, пообещала пригласить на свадьбу и умчалась прочь, очень надеясь, что больше его не увижу.

Заявление Тома, что он собирается познакомить меня со своей роднёй, повергло меня в кратковременный шок, но отступать было некуда. Скидав свои лучшие наряды в чемодан, я надела деловой костюм из серого твида, купленную в минуту помрачения рассудка невероятно дорогую шляпу из тонкого фетра с искусственной розой и ринулась навстречу новой жизни.

Всё произошло слишком быстро, и сидя на мягком сидении роскошного автомобиля, я рассеяно смотрела на проносящиеся мимо луга, рощи и живописные посёлки, и думала, что да, это я еду в старинное поместье знакомиться с семьёй своего будущего мужа, с настоящими английскими аристократами, которые будут столь любезны, что не заметят моих промахов по части этикета и будут очень милы. А я обязательно забуду, под каким углом следует держать ручку чашки во время традиционного чаепития, куда класть ложечку и непременно за обедом оболью чей-нибудь драгоценный наряд самым жирным соусом. С меня станется…

— Только не волнуйся, ладно? — жалобно попросил Том, покосившись на меня. — Они все милые люди и вовсе не снобы, уверяю тебя. И происхождение для них не так уж важно. Мама была не слишком знатной и совсем небогатой. Точнее, у неё вообще не было приданого, но папа женился на ней и был очень счастлив. Он всегда говорил, что жениться нужно по любви, и если мы выберем кого-то сами, то так тому и быть.

— Я не часто встречаюсь с аристократами… — пробормотала я.

— Если не считать меня, да? — улыбнулся он. — Ты увидишь, они забавные…

Почему-то после этих его слов мне стало легче, и я только в этот миг заметила, что сижу с прямой, как доска, спиной и стиснутыми на коленях кулачками. Мне стало смешно, и я расслабилась, откинувшись назад и уже с большим интересом глядя на проплывающие вокруг идиллические пейзажи.

— Кто там будет? — поинтересовалась я, подумав, что этот вопрос следовало задать ещё вчера.

— Члены семьи, — ответил Том. — Отец, брат Джеймс, сестра Дэбби, тётя Роззи. Еще, возможно, кто-то из родственников и несколько соседей. И Кора, невеста Джеймса, подружка Дэбби.

— Расскажи мне о них, — попросила я.

Том пожал плечами, не отводя взгляда от дороги, ложащейся под колёса автомобиля.

— Отец вполне дружелюбный стареющий джентльмен. Его можешь не бояться. Он любит молодых девушек… — он сбился и виновато покосился на меня. — Не в том смысле. Если б ты знала, каких девиц брат в юности притаскивал в дом, иногда, чтоб специально шокировать тётю Роззи и гостей. Отец находил это забавным и всегда был любезен с ними. Он обожает сестру и легко находит общий язык с её подружками. Я это имел в виду. Никаких вольностей…

— Конечно, — кивнула я.

— Тётя Роззи, мамина сестра, старая дева. Я говорил, что мама умерла вскоре после моего рождения. Я её не помню. А тётя Роззи заменила нам её, полностью посвятив себя нашему воспитанию. Она слегка старомодна, но очень мила. Она относится к молодёжи скорее покровительственно, но никак не может привыкнуть к тому, что жизнь изменилась. Ей хочется, чтоб девушки занимались спортом, участвовали в благотворительных обществах и носили чуть более закрытые купальники. Она никак не может понять, почему они этого не делают.

— Очень ёмкая характеристика, Том, — рассмеялась я. — Ты молодец!

Он польщёно улыбнулся.

— Дэбора — вредина, но не злая, — продолжил он. — У неё острый язычок и не исключено, что она постарается испытать тебя на прочность, так что подготовься к колкостям. Впрочем, я не сомневаюсь, что ты справишься с ней. А если выдержишь первую атаку, то, скорее всего, вы подружитесь.

— Спасибо, что предупредил. Дальше.

— Кора Франклин — дочь финансиста из Сити. Хорошенькая, хотя не очень умная. Смотрит в рот Дэбби и соглашается со всем, что она говорит. Может, вслед за сестрой слегка поехидничает на твой счёт, но в остальном совершенно безвредна.

Он замолчал, глядя на дорогу.

— А твой брат?

— Джеймс? — переспросил Том, словно забыл, о чём речь. — Ну, Джеймс — старший сын, по праву наследования получит титул баронета и имение, а также львиную долю бизнеса. К тому же немалое приданое за Корой…

— И всё? Это всё, что ты о нём скажешь?

Я заметила, как Том сжал пальцами рулевое колесо и стиснул зубы.

— Будь осторожна с ним… — понизив голос, произнёс он. — Джеймс — красавец и плейбой. Он получает всё, что хочет. Он помолвлен, но это его не слишком заботит. Бросается на всё, что движется, при этом хитёр, как лис.

— Ты меня пугаешь… — озадаченно пробормотала я.

— Просто держи с ним ухо востро и помни, он любит только себя… И Дэбби.

— Дэбби?

— Они близнецы. Джеймс на час старше. Они всегда были вместе. Они помнят маму. Когда она умерла, им было по семь лет. Они всегда относились ко мне… ровно, хотя без излишней теплоты. Мне кажется, они считают, что это я виноват в её смерти. И так и не смогли простить.

— Это глупо, — возразила я. — И жестоко.

— Он такой… — пробормотал Том.

— Ты не любишь его? — спросила я, внимательно взглянув на жениха.

— Ты всё поймёшь, когда увидишь его. Если конечно не поддашься его обаянию. О, Джейми может быть очарователен с теми, кто ему нужен.

— Довольно отталкивающий портрет. Он знает, что ты считаешь его таким?

— Не сомневаюсь. Но ему плевать на это.

Я даже не заметила, как мы въехали в поместье. Никакого забора вокруг него не было, просто дорога вдруг отвернула в сторону, пробежала через небольшую ухоженную рощу и вынырнула на просторный, гладкий как стол, газон. Вдалеке показался небольшой замок из серого камня, увенчанный высокой башней. Еще две башенки, с остроконечными крышами и зубчатыми коронами украшали углы здания. Из фасада выдвигалась высокая галерея с узкими стрельчатыми окнами и двускатной крышей. Остроконечный фасад галереи украшал каменный балдахин подъезда.

— Готический замок… — прошептала я, не в силах отвести взгляда от этого сказочного строения. — Он такой старый…

Том улыбнулся, ему явно понравилась моя реакция. Объехав круглую клумбу, на которой причудливым узором были высажены разноцветные цветы, он остановился у подъезда.

— Не такой, — произнёс он, наконец, и вышел из машины, чтоб открыть мне дверцу. — Он построен при королеве Виктории…

— Конечно, — пробормотала я, и, опираясь на поданную им руку, выбралась из салона.

Теперь я видела, что этот замок действительно напоминал иллюстрацию к готическому роману девятнадцатого века, очень романтичному и красивому. Он был хорош и изыскан, как игрушка, к тому же находился в отличном состоянии. Передняя галерея чем-то напоминала старинные соборы, а круглое окно над подъездом украшала витражная роза.

Слева и справа от замка виднелись пышные кроны деревьев и старательно подстриженные кусты. Видимо, позади располагался парк. Пока я любовалась зданием, со ступенек лестницы спустился солидный мужчина во фраке и поклонился.

— Это Спенсер, — пояснил Том и добавил: — Не граф. Это наш дворецкий. Я уверен, что Спенсер позаботиться о том, чтоб у тебя не было забот и проблем.

— Это мой долг, — с достоинством произнёс дворецкий. — Я отнесу вещи леди в нарциссовую спальню. Сэр Артур извещён о вашем прибытии, сэр. Он в большой гостиной. Гости приглашены к пяти часам.

— Хорошо, — кивнул Том и взял меня под руку.

Мы поднялись по ступеням лестницы и вошли в распахнутые двери из тёмно-красного дерева. Я не могла отделаться от ощущения, что вхожу в церковь. Войдя, я снова невольно замерла, глядя по сторонам. Внутренность галереи занимал высокий холл. Её стены до середины были обшиты тёмными дубовыми панелями, на которых в резных рамах без позолоты висели картины, портреты каких-то дам и рыцарей, небольшие пейзажи и одна большая картина, изображавшая сцену псовой охоты. Между картинами стояли кресла с резными подлокотниками и ножками и малиновой обивкой сидений и спинок, и такие же столики, покрытые полосами малинового бархата чуть уже столешницы. Над стенными панелями располагались узкие стрельчатые окна, украшенные витражами. Сводчатый потолок поддерживали изогнутые стропила в виде арок. Впереди поперёк всего холла на уровне второго этажа располагался деревянный балкон с резными перилами. Почти весь пол закрывал огромный ковер бордового цвета со сложным цветочным орнаментом.

Мимо прошествовал невозмутимый Спенсер с моим чемоданом. Том стоял рядом, не мешая мне любоваться роскошью интерьера, и загадочно улыбаясь.

— Я знал, что тебе понравится, — наконец, произнёс он, с гордостью осматриваясь вокруг. — Мы можем задержаться в холле, но отец ждёт нас в гостиной. Там тоже красиво.

— Не сомневаюсь… — пробормотала я, беря его под руку.

Пока мы шли дальше, я со смятением думала, каково это жить в таком доме, похожем на музей? И как должен чувствовать себя человек, который вырос среди всего этого?

Большая гостиная представляла собой зал, обшитый дубовыми панелями до потолка. Их украшали резные орнаменты в виде венков и гирлянд. Потолок здесь был гладким, но покрыт какой-то тканью напоминающей поверхность едва смешанных золотой и белой краски. Две хрустальные люстры свисали с потолка. В одном конце зала красовался камин из белого мрамора с очень тонкой резьбой, имитирующей складки покрывал, витые шнуры и гирлянды и изысканный павлиний хвост над каминной полкой. В другом конце зала виднелось в обрамлении искусно задрапированных бордовых гардин большое составное окно, которое напоминало о толстых хрустальных стёклах и свинцовых переплётах. Картин на стенах было немного, зато в подсвеченных нишах белели античные статуи Аполлона и Артемиды с оленёнком.

Гостиная была заставлена мебелью из разных гарнитуров, но так хорошо подобранной, что эта разномастность вовсе не резала глаз. Деревянные инкрустированные, металлические с витыми ножками и мраморными столешницами столики были расставлены между диванами и креслами, на них стояли лампы с одинаковыми жёлтыми абажурами.

Всё это я рассмотрела, едва войдя в гостиную, а потом повернулась к высокому мужчине в безупречной серой тройке, который отложил книгу и поднялся нам навстречу. Он действительно был высоким, широкоплечим и при этом очень подтянутым. Его лицо было гладким, и только тёмные с проседью волосы и густые кустистые брови, в которых тоже серебрилась седина, выдавали его возраст. У него был высокий лоб, широкие скулы и тяжёлая челюсть, которую уравновешивал тонкий аристократичный нос. Его близко посаженные серо-голубые глаза внимательно и довольно доброжелательно смотрели на меня.

— Папа, разреши представить тебе мою невесту Лару Милфорд, — выпалил Том.

Сэр Артур протянул мне руку, и моя ладошка утонула в его большой ладони с крепкими длинными пальцами.

— Мне очень приятно приветствовать вас здесь, мисс Милфорд, — улыбнулся он, в то время как его взгляд стал ещё более пристальным и, как мне показалось, даже слегка удивлённым. — Надеюсь, вам будет у нас уютно. Том мало рассказывал о вас, я только знаю, что вы дипломированный экономист и красивая девушка. Я полагаю, что у нас будет время познакомиться поближе, когда вы освоитесь.

— Мне уже нравится здесь, — искренне проговорила я, снова осматривая гостиную. — У вас чудесный дом, очень красивый и удобный…

Я замерла, увидев то, что на какое-то мгновение заставило меня забыть и о Томе, и о его отце, и об их сказочном замке. На широком диване, обитом голубым атласом, устроились рядом две великолепные русские псовые борзые, с нежной кудрявой шерстью, свободно вытянутыми на стёганых подушках длинными белыми лапами и изысканными длинными мордами. Одна из них была словно покрыта чёрным чепраком, а спину и бока другой украшали солнечно-рыжие пятна.

— Какие красивые! — воскликнула я.

— Нравятся? — тут же оживился сэр Артур и энергично направился к тому самому дивану.

Собаки даже не попытались сдвинуться с места, они только повернули свои красивые тонкие головы и устремили на хозяина вопросительные взгляды больших карих глаз.

— Эти две малышки — моя гордость, — сообщил сэр Артур и потрепал рыжую по голове. Её похожий на белое перо хвост затрепетал на голубом атласе. — Винс и Феба, изумительные создания! И, пожалуй, более знатные, чем я. Их имена длиннее, чем имена всех трёх моих детей, составленные вместе, учитывая наличие вторых, а у дочери и третьего имени.

— Подруги ветра, — проговорила я, подходя ближе.

— Как вы сказали? — он живо обернулся ко мне.

— Когда-то я читала стихи, посвященные русской псовой борзой. Там эту собаку называли подругой ветра.

— Замечательно, — кивнул он. — Очень образно и красиво, а главное, метко. Когда они несутся по вересковой пустоши, кажется, что это они поднимают ветер.

— Но с ними нужно охотиться…

— На пустошах полно кроликов. Они обожают гоняться за ними. Прирождённые охотники! Порой мне кажется, что они берут меня с собой только для того, чтоб было кому аплодировать их успехам и нести домой их трофеи.

Я рассмеялась. Сэр Артур уже с явной симпатией смотрел на меня.

— Я не стану вас больше задерживать Лара. Ведь вы позволите мне вас так называть? Вам нужно отдохнуть, переодеться к приезду гостей. Не беспокойтесь, не будет никого из этих высокомерных снобов, обитающих во дворцах. Милое провинциальное общество, члены семьи и ближайшие соседи. Том, проводи свою невесту, а потом зайди поздороваться к тёте. Она вряд ли спустится до прихода гостей.

— Опять мигрень? — усмехнулся Том.

Сэр Артур картинно закатил глаза, потом приветливо кивнул мне. Уже от дверей я услышала его звучный голос:

— Спенсер! Собаки опять на диване. Велите до прихода гостей очистить его от шерсти!

Том посмотрел на меня.

— Ну как он тебе?

— Я очарована! — воскликнула я.

Том радостно рассмеялся.

Предоставленная мне спальня была небольшой и уютной. Здесь не было никаких панелей и стропил. Гладкие светло-жёлтые стены и такой же потолок. Два больших составных из квадратных стёкол окна с простыми золотистыми занавесками. Небольшой встроенный в нишу камин, над которым располагалось золотистое панно из изразцов, изображавших ангела с букетом нарциссов, на стенах в простых рамах висели два фрагмента старинных обоев с нарциссами, видимо, украшавших эту комнату раньше. Большой резной шифоньер из золотистого дерева, в среднюю створку которого было вставлено зеркало, и такая же резная высокая, почти до потолка, спинка широкой кровати, создавали в довольно скромной комнате ощущение ненавязчивой роскоши. Пара стульев с резными спинками и золотистой обивкой сидений дополняли это ощущение.

Я остановилась, рассматривая покрывало на кровати, составленное из квадратов атласа и парчи жёлто-коричневых оттенков. Потом заметила, что нигде нет моего чемодана.

— Он в шкафу, — Том распахнул дверцы шифоньера. Мои вещи уже были аккуратно разложены по полкам и развешены на плечиках, — Ванна там.

Он указал на узкую золотистую дверь сбоку от кровати. Я заглянула в ванную комнату. Она была небольшой, но всё же больше моей спальни в маленькой квартирке под крышей старого дома, затерявшегося в кварталах Мэрлибона. На небольшом возвышении здесь господствовала белоснежная фарфоровая ванна на металлических ножках в виде звериных лап. На столешнице рядом с такой же фарфоровой раковиной лежали стопки белых полотенец.

— Тебя всё устраивает? — спросил Том, осмотревшись.

Я едва не силой удержала себя от восторженных заверений, что всё прекрасно. Ещё раз окинув взглядом обстановку, я задержала взгляд на стуле возле окна.

— Я хочу, чтоб вон там поставили столик на случай, если я захочу написать письмо.

— Я скажу Спенсеру, — кивнул он. — И ещё распоряжусь, чтоб тебе принесли что-нибудь поесть. Гости съедутся к пяти, так что раньше нам ничего не перепадёт.

— А что намечается? — поинтересовалась я, выглядывая в окно.

Спальня располагалась на третьем этаже, откуда открывался вид на парк, но пока, кроме деревьев, луга и неба я ничего не видела.

— Небольшая вечеринка по случаю твоего приезда. Фуршет на лужайке перед домом. Они съедутся позвенеть драгоценностями, обсудить сплетни и набраться впечатлений для новых. К семи все разъедутся, останутся только свои… Ладно, я пойду к тётушке. Не скучай.

Он снова чмокнул меня в щёку и ушёл. Спустя десять минут в дверь деликатно постучали. Открыв, я увидела на пороге всё также невозмутимого Спенсера с деревянным столиком с резной ножкой и круглой столешницей, инкрустированной орнаментом из дубовых листьев. Установив столик к окну, он осведомился, не нужно ли мне ещё что-нибудь и, с достоинством кивнув в ответ на слова благодарности, удалился.

Ещё через пять минут снова раздался стук, и появилась горничная в синем платье и белой кружевной наколке. Она поставила на столик поднос с чайником, чашкой и тарелочками, на которых лежали печенье и бисквиты, сообщила, что её зовут Джейн, и она будет мне прислуживать. После этого она удалилась, а я взяла с тарелочки бисквит с маком и распахнула шкаф, чтоб найти подходящий для случая наряд.

Было уже пять часов вечера, когда я подошла к зеркалу и осмотрела своё отражение. Неплохо, но не более того. Дорогие итальянские туфли, сожравшие почти весь мой месячный заработок, клатч от Армани, который подходил к коктейльному платью цвета чайной розы, в свою очередь гармонировавшему с оттенком локонов. Впрочем, платье… Да, это было слабое место. Довольно элегантное, но уже совсем не новое, оно отлично сидело на фигуре, и всё же уже утратило прежний лоск. Оставалось надеяться, что колье с мелкими изумрудами, единственная действительно ценная вещь, и та доставшееся мне в подарок на двадцатилетие от бабушки моего отчима, отвлечёт внимание от слегка помятого силуэта.

Спустившись вниз, я увидела, что зал полон гостей. Их собралось здесь не менее пятнадцати человек, дамы в коктейльных и вечерних платьях, мужчины в визитках. Многие из них сразу обратили внимание на меня, и пока Том шёл ко мне из другого конца зала, более или менее приветливо улыбались, изучая мою экипировку. К счастью, дам в основном интересовало колье, а мужчин — моя миловидная мордашка.

— Пойдём, дорогая, я познакомлю тебя с тётей Роззи, — проговорил Том, беря меня под руку, и нагнувшись к моему уху, шепнул: — Я говорил с отцом. Он от тебя в восторге!

Он сам, похоже, был в восторге от такого поворота. Он подвёл меня к изысканной моложавой даме в строгом тёмном платье, с короной золотистых с проседью волос, обрамляющих узкое породистое лицо. Её голубые, такие же, как у Тома, глаза внимательно и приветливо смотрели на меня.

— Тётя Роззи, это — Лара. Лара, это — моя любимая тетушка. Я надеюсь, вы подружитесь…

— Не суетись, Том, — строго проговорила тётя Роззи, заметив его волнение. На меня она смотрела весьма благожелательно. — Я рада приветствовать вас в этом доме, моя милая. Надеюсь, вам у нас понравится.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я. — Чудесный дом. Очень красивый. Я люблю старинные дома. Они живут так давно, что сами похожи на людей…

Она уже более заинтересованно взглянула на меня и кивнула.

— Я согласна с вами, — она взяла меня за локоть и увлекла за собой. — Знаете, я приехала сюда сразу после смерти моей дорогой сестры. Эвелин была такой хрупкой… Я обожала её. Я представить себе не могла, что ей удастся произвести на свет близнецов.

Она остановилась и указала мне на портрет, на котором была изображена тоненькая девушка в светлом платье с букетом незабудок в руках. Она была удивительно похожа на Тома. Тётя Роззи печально кивнула, когда я сказала ей об этом.

— Увы, этот ребёнок стоил ей жизни. Она с трудом пережила первые роды. Близнецы, причём довольно крупные для такой хрупкой и слабой женщины. Все были уверены, что больше у неё не будет детей. И с какой же радостью она сообщила мне о том, что снова ждёт ребёнка…

Пожилая дама отвернулась с тяжёлым вздохом, словно больше не могла без слёз смотреть на портрет своей сестры.

— Конечно, я тут же приехала сюда. Артур был безутешен. И дети… Кто-то должен был о них позаботиться. Знаете, это для всех было ударом. Для Джейми и Дэбби особенно. Они очень страдали, и малютка Том… Разве я могла покинуть их?

— Конечно, нет, — поспешно воскликнула я.

Она величественно кивнула.

— На мою долю выпало немало. Трудно растить детей, особенно мальчиков. Особенно таких… Я всё сделала для него. Я вложила в него свою душу, и полагала, что… у меня были основания полагать, что мои труды увенчались успехом. Но этот мальчик едва не разбил мне сердце, хотя именно его я люблю больше других. Может, я избаловала его… — она задумчиво покачала головой и снова взглянула на портрет. — Но разве я могла быть к нему строга? И не моя вина, что он стал позором этой семьи.

Я ошалело смотрела на неё, а потом осмотрелась в поисках Тома. Его рядом не было. Тётя Роззи улыбнулась мне:

— Не слушайте мою болтовню, дорогая. Я слишком привязана к ним и не могу думать больше ни о чём. Рано или поздно дети вырастают, и их приходится отпускать. Я рада, что Том, наконец, нашёл девушку, достойную его. Вы играете в вист?

— Не слишком хорошо… — пробормотала я, озадаченная внезапной сменой темы.

— Ничего, вы можете играть в паре с более сильным игроком. Например, с доктором Ричардсом. Кстати, я должна его найти. Меня снова мучает мигрень. Не скучайте, дорогая. Вечером мы сыграем в вист.

Она двинулась на поиски доктора. Я смотрела ей вслед, как на корму «Титаника», исчезающего в тумане времени. Я думала, что таких дам больше нет, даже в Англии.

— Привет! — послышался сзади звонкий голос.

Обернувшись, я увидела перед собой сразу двух девушек. Вернее одна из них уже больше подходила под определение молодой женщины, стройная, высокая с нежным румянцем, светло-серыми глазами и тонкими чёрными бровями. У неё была короткая стрижка, уложенная так ловко, что элегантность дополнялась великолепной небрежностью. Полные губы были подчёркнуты персиковым блеском. Она оценивающе смотрела на меня. А я сразу же оценила её изысканное платье из тонкого розового атласа с мягкой драпировкой вокруг декольте. Белизну шеи подчёркивала нежная бархотка с камеей, оправленной в мелкий жемчуг.

Вторая девушка была моложе, с золотистыми завитыми локонами, в дорогом платье из красного бархата.

— Том затерялся в толпе, — заявила первая, — а мы увидели вас и сразу поняли, что вы Лара.

— Тут больше нет незнакомок, — кивнула её хорошенькая подружка.

— Вы Дэбби и Кора, — определила я.

— Он ввёл вас в курс дела, — удовлетворённо кивнула Дэбби. — Это разумно. И наверно, предупредил вас насчёт моего язычка. Так вот, это неправда. Я вовсе не такая. Я очень радушна и умею говорить комплименты. Например, у вас чудное платье. Бабушкино?

— Как вы угадали! — радостно улыбнулась я. — Обожаю винтажные вещи. К тому же это сейчас так модно…

Дэбби, прищурившись, посмотрела на меня, а Кора тут же затараторила что-то о шикарной бархатной сумочке, расшитой рубинами, которую она купила на аукционе. Я в это время смотрела на свою возможную золовку и нежно улыбалась. Я заметила, что её белая кожа обязана своим оттенком хорошему тональному флюиду, который, увы, не мог замаскировать маленькие неровности на щеках — следы неравной борьбы с юношескими прыщами. В остальном её внешность была безукоризненна, но этот маленький замеченный мной изъян почему-то помог мне почувствовать себя уверенно. Может, потому что я-то никогда не страдала от подобных проблем.

— Вот они, мои девочки… — послышался рядом голос Тома, и он обнял меня за плечи. — Вы уже подружились?

— Пока только познакомились, — поправила я, обернувшись к нему. — Но дай время…

— Не сомневаюсь, — пробормотал он, испытующе взглянув на сестру.

— А вот и Джеймс! — воскликнула Кора и замахала кому-то рукой.

Этот возглас тут же стёр улыбку с лица Тома. Я обернулась и взглянула туда, куда он смотрел.

Я заметила бы Джеймса Оруэлла, даже если б увидела его в тысячной толпе. Но сейчас он шёл к нам, и я могла рассмотреть его внимательно, в то время как он так же пристально смотрел на меня. Это был, безусловно, очень красивый мужчина, высокий и прекрасно сложенный, в изысканной визитке с аккуратно уложенными каштановыми волосами. Конечно, и в его внешности было к чему придраться. Может, близко поставленные глаза или короткий нос. Впрочем, всё это было чуть-чуть. А в остальном он был очень хорош. У него был гладкий высокий лоб, большие серо-голубые глаза с длинными чёрными ресницами и такими же красивыми, как у сестры, бровями. Прямой нос и прекрасной формы губы. Широкие скулы и чуть заострённый подбородок действительно делали его чем-то похожим на лиса.

Как ни странно, но подошёл он не к невесте, а к сестре и именно её обнял за плечи. При этом, не отводя взгляда от меня, он произнёс, обращаясь к Тому:

— Так это и есть твоя невеста, малыш? Может, представишь меня?

— Я думал, что ты не приехал, — заметил Том. — Не увидел на стоянке твой «роллс-ройс».

— Я его продал, — Джеймс, наконец, перевёл взгляд на брата. — И купил «ламборгини». Серебристый.

— А я думал, чей это…

— Ну, кончай, Том! — воскликнула Дэбби. — Придётся самой… Лара, это наш брат Джеймс.

— Я уже догадалась, — кивнула я, — рада познакомиться.

— А как я рад… — шепнул он, чуть опустив ресницы. Похоже, он отлично знал, как действует на девушек такой взгляд. Наверно, репетировал перед зеркалом. Но я была предупреждена… Хотя это не слишком помогло. Что-то внутри сладко и испуганно звякнуло, и бедный Том откатился на несколько позиций назад.

Я никогда не репетировала перед зеркалом, но и без того знала, как придать улыбке загадочность, а взгляду бархатную томность, что и проделала в тот же миг. Он прищурился, так же, как его сестра пару минут назад, потом улыбнулся и осмотрелся по сторонам.

— У нас есть время выпить по бокалу шампанского за встречу…

С высоты своего немалого роста он заметил лакея и изящно щёлкнул пальцами. Поднос с наполненными бокалами тут же возник рядом. Том снял руку с моих плеч, взял два бокала и подал один из них мне. При этом он тревожно и подозрительно смотрел на брата, но тому, кажется, было всё равно. Джеймс с интересом поглядывал на меня, поднося бокал к губам.

— Папа сказал, что вы останетесь у нас на пару недель, — снова заговорила Дэбби.

— Правда? — Джеймс посмотрел на неё и снова взглянул на меня. — Я мог бы показать вам окрестности…

— Я сам могу показать окрестности своей невесте, — подал голос Том.

— Ах, нет! — воскликнула Кора. — Джеймс так интересно рассказывает! Он так много знает! Он же историк!

— В самом деле? — совершенно искренне удивилась я.

Джеймс Оруэлл мало походил на человека, занимающегося изучением древних камней и пыльных фолиантов.

— Я всего лишь изучал местные архивы. В нашей библиотеке есть несколько интересных рукописей. Я потом покажу вам их.

— Я сам могу показать, — воспротивился бедный Том.

Джеймс закатил свои прекрасные светлые глаза и мученически взглянул в потолок.

— Ты даже не знаешь, о чём речь… К тому же, возможно, твоей невесте это и неинтересно.

— Я не очень интересуюсь историей, — соврала я и ласково взглянула на жениха. — И не вижу причин отрывать твоего брата от дел. Мы вполне можем осмотреть окрестности вдвоём.

— Как хотите… — с некоторым сожалением сдался Джеймс и обернулся. — Похоже, всех приглашают в парк. Идёмте, девочки.

Взяв под руку сестру, он протянул вторую руку невесте. Я удержала Тома, позволив им отойти дальше.

— Что ты так нервничаешь? — улыбнулась я, положив руки ему на грудь. — Неужели ты думаешь, я так юна и глупа, чтоб запасть на эти томные взгляды?

— Он уже начал на тебя охоту! — воскликнул Том. — О, я знаю этот взгляд! Он даже не берёт в расчёт, что рядом его невеста…

— Да, это беспринципно, — согласилась я. — Но если ты будешь так переживать и дёргаться в его присутствии, то лучше нам сразу уехать…

— Нет, мы не можем, — возразил он. — Это будет бегством, и к тому же обидит отца и тётю Роззи. Бог знает, что они могут подумать!.. Мне придётся часто уезжать в Лондон, а этот прохвост наверняка будет торчать здесь… Не поддавайся на его уловки!

— Ни в коем случае, — пообещала я и сама себе не поверила.

Мы вышли на лужайку перед домом, где уже белел накрахмаленной скатертью стол, на котором стояли вазы, блюда и горки с закусками. В сторонке выстроились слуги во фраках, держа подносы с наполненными бокалами. Гости разошлись по лужайке и слуги двинулись к ним, предлагая напитки. Откуда-то слышался вальс Штрауса, нежные звуки которого уносились в прозрачно светлые небеса.

Том сразу же устремился к столу и подхватил с серебряного блюда тарталетку.

— Хочешь есть? — спросил он. — А я хочу. Я всегда хочу есть, когда нервничаю. А сегодня я нервничаю. У меня помолвка.

— Сегодня наша помолвка? — насторожилась я, оглядываясь по сторонам. Гости то и дело посматривали на нас с Томом.

— Я не сказал? Ты думаешь, мы каждый день устраиваем такие рауты? Нет, сегодня объявят о нашей помолвке. Тебе ничего не надо делать. Просто улыбайся и кивай. Ладно?

Он щёлкнул пальцами, явно копируя жест брата, и взял с подноса подошедшего слуги бокал.

— Я не хочу, — поспешно проговорила я, предупреждая его попытку подать мне бокал.

— А я выпью… — пробормотал он и обернулся.

Из застеклённых дверей появился сэр Артур в смокинге и направился к нам. Вид у него был несколько озабоченный, но, поймав мой взгляд, он улыбнулся с отеческой нежностью.

— Как вы устроились, дорогая? — поинтересовался он, подойдя.

— Тут очень красиво. И комната просто чудо, — искренне ответила я.

— Я рад, — он осмотрелся. — Волнуетесь? Я тоже. Я уже дважды объявлял о помолвке сына, но Джеймс пока так и не порадовал нас свадьбой. Надеюсь, Том будет более последовательным, чем его брат. Давайте сделаем это по-быстрому… Проведём официальную часть, а потом развлекайтесь, знакомьтесь с нашими родственниками и соседями… Джейк! Шампанское!

К нам снова подскочил молодой блондин с бокалами шампанского на подносе. На сей раз мне пришлось взять бокал. Сэр Артур повернулся к гостям, которые все, как один, взглянули в нашу сторону и замерли в почтительном внимании.

— Леди и джентльмены, — торжественно произнёс сэр Артур, — я пригласил вас сегодня для того, чтоб вы разделили с нами радость этого события, потому что для любой дружной семьи, а я надеюсь, что именно такой является наша, всегда радостно бывает принять нового члена. А для меня этот день радостный вдвойне, потому что это событие обещает мне не только обретение ещё одной прекрасной и умной дочери, но и, надеюсь, в скором времени, и внуков, которые не только продолжат наши традиции, но и порадуют меня своими проделками. Потому я счастлив и горд объявить вам о помолвке моего сына Томаса с очаровательной мисс Ларой Милфорд!

Он поднял бокал. Том поспешно и немного неловко чмокнул меня в щёку. Я улыбнулась и снова посмотрела на присутствующих, но мой взгляд тут же упал на Джеймса, который стоял рядом с сестрой и невестой, и с задумчивой улыбкой смотрел на меня. Не знаю, почему я не отвела взгляд, как обычно, а только улыбнулась ему и пригубила шампанское.

— А теперь, леди и джентльмены, я вынужден на время оставить вас, — проговорил своим звучным голосом сэр Артур. — Неотложное дело, но скоро я к вам присоединюсь. Джеймс, Дэбби, займите гостей… Том, как только сможешь оторваться от своей прелестной невесты, пройди ко мне в кабинет.

— Да, папа… — покорно кивнул Том и, виновато взглянув на меня, поплёлся вслед за отцом. — Я скоро… — пробормотал он на ходу.

Я поставила недопитый бокал на стол и подняла взгляд, чтоб осмотреть другой фасад замка. Я вдруг почувствовала себя одиноко и как-то незащищённо. Мне казалось, что все видят моё старое платье, и я уже обязательно нарушила все правила этикета, какие можно было нарушить и, к своему стыду, даже не заметила этого.

Дом был удивительно красив, из серого тёсаного камня, с аккуратными башенками и изящным кружевом зубцов на бордюре, окантовывавшем здание на уровне третьего этажа и по краю крыши. Стрельчатые арки украшали высокие окна. Выдающиеся мансарды по углам, были украшены затейливой резьбой с элементами кельтской вязи.

— Если вы поднимите свою красивую головку и посмотрите на медальон под центральной башней со шпилем, то увидите милую летучую мышку… — послышался возле моего уха вкрадчивый мужской голос.

Я невольно усмехнулась и чуть повернула голову. Я не заметила, как он подошёл, но он стоял как раз за моей спиной и с невинным видом смотрел вверх из-за моего плеча. Его лицо, гладкое, чуть загорелое было совсем рядом. Казалось, чуть-чуть и его ресницы защекочут мою щёку.

— Почему летучая мышка? — таким же тоном поинтересовалась я.

Он опустил взгляд на моё лицо и пожал плечами.

— Дом был построен при королеве Виктории в модном тогда неоготическом стиле. По сути, это была красивая игра в романтику. Никто уже не помнит её сюжет и правила.

Я поймала себя на том, что смотрю в его серые глаза. И снова не отвожу взгляд.

— Разве вы не должны развлекать гостей? — поинтересовалась я, отступая чуть в сторону и осматриваясь в поисках Коры и Дэбби.

Но они стояли слишком далеко, беседуя с несколько чопорным джентльменом и маленькой дамой с изысканной укладкой, облачённой в чёрное бархатное платье с серебряной вышивкой вокруг декольте.

— По-моему, им и без меня не скучно, — усмехнулся он. — Поверьте мне, все эти люди чувствуют себя здесь, как дома. Они очень часто бывают у нас и не всегда в условиях такого официоза. Они заходят сюда запросто в охотничьих куртках и твидовых жакетах, со своими сеттерами и спаниелями, чтоб пропустить стаканчик или выпить чаю с бисквитами. Это вы здесь пока чувствуете себя несколько неуютно. Но это пройдёт очень скоро.

— Здесь все очень милые люди… — понятливо кивнула я.

— Кроме вон того типа и его супруги, — он указал в сторону той пары, возле которой я видела Кору и Дэбби. — Это барон Кодденхэм с супругой. Он унаследовал титул, когда ему было десять лет, и это дурно сказалось на его манерах. Он слишком рано осознал, что барон — это на несколько ступеней выше, нежели сын баронета, даже старший. Он очень горд собой.

— Может, у него есть для этого основания… — с невинным видом предположила я. — Знатный землевладелец…

— Нет, — покачал головой Джеймс и повернулся в другую сторону. — Вон наш землевладелец, Джонатан МакАлистер. Обаятельная блондинка с обветренным лицом рядом с ним — его верный друг и оруженосец, по совместительству его жена и мать его детей, Кристина.

Я с интересом взглянула на коренастого чуть лысеющего рыжеватого мужчину и невысокую, такую же крепенькую даму рядом с ним. Они разговаривали с седеющим мужчиной в серой, слегка мятой тройке.

— Дед Джонатана МакАлистера был у нас арендатором, а потом уехал в Америку искать лучшей доли. Как видно, нашёл, потому что Мак вернулся с деньгами и начал скупать земли в окрестностях. Долги уже подвигли нашего барона Кодденхэма продать ему часть фамильных угодий Олдфилда. Он скрипит зубами, но вынужден терпеть общество этой деревенщины.

— А ваши земли? — поинтересовалась я.

— Их осталось немного, — ответил он. — Лес для охоты и прогулок, вересковые пустоши и выпасы, где Дэбби пасёт своих коней. Кстати, она, в отличие от меня, сама зарабатывает на жизнь, выращивает лошадей, тренирует их и продаёт на аукционах. У неё небольшая, но успешная конюшня. И иногда она разрешает нам с Томом покататься верхом.

— Значит, вы не занимаетесь сельским хозяйством? — я вернула его к прежней теме.

— Когда-то у нас были богатые пастбища и большие стада овец саффолкской породы. Но наш предок старина Руперт почти всё продал, чтоб купить свои знаменитые парусники «Королева Анна» и «Балтазар». Тогда все пришли в ужас от этого безумного поступка, но спустя пару-тройку лет он снёс старый дом, больше похожий на ферму, где раньше жила семья, и построил этот маленький уютный замок.

— Маленький… — скептически кивнула я, окинув взглядом величественный фасад.

— Это же не Букингемский дворец, — пожал плечами он.

— Разве что…

— А вон ещё один герой романа, — Джеймс снова склонился ко мне и указал на невысокого черноволосого мужчину, стоявшего в стороне и смотревшего на лорда Кодденхэма. — Правда, это не мой роман, а Дэбби. Не исключено, что скоро на этой лужайке объявят об ещё одной помолвке.

— Это…

— Кристофер Брэдли, местный ветеринар…

Я недоверчиво взглянула на него.

— Ну, Лара, — рассмеялся он. — Ваша счастливая история доказывает, что не такие уж мы снобы. Впрочем, Кристофер — это совсем другой случай. Он кузен лорда Кодденхэма. Его отец Оскар имел несчастье родиться позже своего брата Роберта и не получил ни титула, ни имения. Кристофер воспринял это философски, рассудив, что ничто не мешает ему заняться тем, что ему нравится. А он всегда любил возиться с животными. К тому же в наших краях, где так развито животноводство, это весьма и весьма прибыльное дело. У него небольшая лечебница и с десяток служащих и ассистентов, которые круглые сутки колесят по дорогам в своих фургончиках. Но в конюшню Дэбби он всегда приезжает лично. У него красивый коттедж неподалёку от Орфорда и уютный домик на берегу моря.

— Кого ещё я должна знать? — поинтересовалась я.

— Кузину Изабеллу и её супруга Джека Клэптона. Если б не он, отцу было бы нелегко управляться с делами фирмы. Дядя Джолион, кузен отца, всегда был его опорой, но последнее время болеет, и сейчас находится на лечении в Швейцарии. Даже не смог прибыть на вашу помолвку. Помимо Бэллы у нас ещё двое кузенов, Джонатан учится в Итоне и скоро составит компанию Тому и Джеку. Ещё есть Френсис. Он младший компаньон… Право же не знаю, что ещё о нём сказать. Сами увидите.

Я смотрела туда, куда указал Джеймс, но там расположились с бокалами две пары примерно одного возраста.

— Бэлла — высокая брюнетка в синем коктейльном плате и бирюзовых серьгах, — подсказал Джеймс. — Джек — худощавый блондин спортивного вида. Он играет в крикет и гольф. Маленькая изящная шатенка рядом с ними — Миранда Райс, сестра лорда Кодденхэма. Они не ладят с братом. Она при первой же возможности выскочила замуж и ускользнула из-под его братской опеки. Её муж тогда был юным клерком в Сити, теперь он финансист. Это он познакомил меня с Корой и её отцом. Когда-то Бэзил Райс был стройным красавцем с белокурыми кудрями. Теперь он отрастил брюшко, растерял половину шевелюры, зато набрал вес в обществе и сколотил приличный капитал. У них, помимо большой квартиры в Лондоне, есть дом в Ипсвиче и двое чудных сыновей… Я вас утомил. Осталось немного. Тот помятый старикан в сером костюме — любимец тёти Роззи доктор Ричардс. Говорят, неплохой врач, но я предпочитаю быть здоровым, потому точно ничего сказать не могу. Пожалуй, всё.

— Спасибо, — я повернулась к нему.

— Не стоит благодарности, — ответил он.

— Можно ещё один вопрос?

— Можно больше.

— Пока один. Почему ваша тётя сказала, что Том — позор семьи?

Он нахмурился.

— Она сказала: «Том»?

— Она сказала: «этот мальчик».

Джеймс рассмеялся:

— Что вы, Лара! Позор семьи, это вовсе не Том. Это я!

— Неужели?

— Не ждите объяснений. Это мнение семьи. Я собой горжусь.

— Это заметно.

Он повернулся к дому. К нам направлялся Том, и вид у него был очень недовольный и решительный. С ним был ещё один человек, чем-то похожий на Джеймса, примерно того же возраста, тоже высокий и широкоплечий, с тёмными волосами и светлыми глазами. Его черты были мягче, наверно он был даже красивей, но мне никогда не нравились такие мужчины. Их красота кажется мне слишком навязчивой и слащавой. Ему явно не хватало брутальности Джеймса.

— Вот и я, — Том с вызовом взглянул на брата и поцеловал меня. — Разреши представить тебе нашего кузена Френсиса. Он младший компаньон в нашей фирме.

— Очень приятно, — улыбнулась я, протягивая ему руку и, поймав его взгляд, поняла, почему Джеймс не знал, что о нём сказать. Говорить было нечего.

— Я потрясён, увидев вас, — сладко мурлыкнул Френсис. — Том говорил, что вы исключительно красивы, но действительность превосходит все ожидания.

Я поблагодарила его за комплимент и не стала спорить. К нам подошли Дэбби и Кора. Причём Дэбби тут же уцепилась за руку Джеймса.

— Что это у папы за неотложные дела? — спросила она у Тома.

— Эта сделка с приобретением плантаций в Шри-Ланке, — ответил тот. — Папа просил Джеймса посмотреть материалы, но он не посмотрел. Папа поручил это мне.

— Я посмотрел, малыш, — с улыбкой возразил Джеймс. — Но не стану отбирать у тебя хлеб. Потом сравним результаты.

Том помрачнел ещё больше.

— Опять туман… — пробормотала Кора.

Джеймс вздрогнул и резко обернулся. Мне показалось, что он побледнел. Я тоже оглянулась назад и увидела беловатые прозрачные клубы, которые медленно выползали из-под деревьев.

— Я всё-таки поговорю с отцом об этой сделке, — Джеймс мягко отцепил руку сестры от своего локтя и двинулся к дому.

— Кстати, как тебе моя невеста? — поинтересовался Том.

Джеймс обернулся и ещё раз оценивающе посмотрел на меня, а потом взглянул на брата и произнёс:

— Ты идиот, Том, — и быстро удалился.

— Джейми, по-прежнему, не утруждает себя соблюдением приличий, — пытаясь сгладить неловкость, пробормотал Френсис.

— Сейчас более чем раньше, — сердито проговорила Дэбби и посмотрела в сторону деревьев. — И ещё этот туман.

— Джеймс боится тумана, — объяснил Том. — Каждый раз, когда видит его, бледнеет и сбегает.

— Он боится не тумана. Он видел Белую даму, — поправила Дэбби.

— Белой дамы не существует, — вставил Френсис.

— Я верю брату, — возразила она, глядя на подползающую к лужайке белую пелену. — В этом тумане действительно есть что-то зловещее. Вы верите в привидений, Лара? — неожиданно спросила она.

— Я их не видела, — ответила я.

— А если б увидели, то поверили бы?

— Порой, чтоб увидеть, достаточно поверить… — заметила я.

Мне тоже не нравился этот туман. Он был слишком плотным и наползал на лужайку с решительностью чего-то живого и недоброго. Гости стали потихоньку отступать к дверям.

— Идём в дом, — предложил Френсис, обеспокоенно поглядывая на деревья парка, стволы которых уже тонули в белой клубящейся массе.

Мы не стали спорить и вернулись в гостиную. Слуги занесли с улицы подносы, сервировали небольшие столики и снова принялись обносить гостей шампанским. Высокие стеклянные двери закрыли, под потолком зажглась нарядная хрустальная люстра, но я всё так же тревожно оглядывалась назад, невольно представляя, как белые клубы беззвучно затягивают лужайку, оседая сыростью на траве и скатерти оставшегося на улице стола.

— Откуда этот туман? — спросила я у Тома.

— Никто не знает, — покачал головой он. — В парке есть очень красивое, но немного жуткое место, я покажу тебе его завтра, если будет не очень сыро. Его называют Святилищем друидов. В детстве я всегда обходил его стороной. Там бьёт родник, его называют Змеиный источник. И говорят, что у этого источника есть дух-хранитель.

— Вроде наяды, — проявил осведомлённость Френсис.

— Они называются как-то иначе, Джейми знает лучше, но не любит об этом говорить. Кто видел этого духа, говорят, что это высокая женщина в белом с распущенными волосами. Видеть её не к добру. Джейми её видел в детстве и с тех пор ненавидит туман.

— Возможно, это и правда, как-то связано с друидами, — заметила Дэбби. — Святилище друидов — это идеально круглая лужайка, вокруг которой стоят белые колонны. Иногда, никто не знает почему, вода из источника заливает лужайку и образуется круглое озеро. Из него и выходит туман. А потом вода снова уходит, словно её и не было.

— Может, это из-за дождей… — предположила я.

— Нет, дождя не было уже неделю, а вода, наверняка, опять поднялась. И, возможно, уже завтра уйдёт. Но лужайка ещё пару дней будет мокрой и топкой. На ней ничего не растёт кроме густой невысокой травы.

Кора расширившимися от страха и возбуждения глазами смотрела на свою старшую подругу, да и в голосе Дэбби слышался затаённый страх. Появление сэра Артура в компании Джеймса прервало этот разговор. Сразу стало как-то веселее, снова включили музыку, послышался смех и звон бокалов. К вечеру гости начали разъезжаться. На обед остались только члены семьи и тот самый симпатичный ветеринар, который всё бросал томные взгляды на Дэбби, а она строила ему глазки. Потом она всё-таки сжалилась над ним, и они куда-то ушли, а Кора побрела следом, явно не зная, чем заняться.

Тётя Роззи посетовала, что доктор уехал, и составить партию в вист уже не удастся. Она сказала, что хочет немного отдохнуть перед обедом и тоже удалилась. Том о чём-то увлечённо беседовал с Джеком Клэптоном, а Бэлла внимательно слушала их разговор.

Я немного поразмышляла, стоит ли мне переодеться к обеду. Эта странная привычка англичан всегда вызывала у меня недоумение. Однако я обратила внимание, что присутствующие дамы вовсе не спешат уединиться в своих комнатах для смены нарядов, и сочла за благо пока не раскрывать весьма скромные резервы своего гардероба.

Я решила осмотреть дом, вышла из холла, и тут же попала в небольшую и очень уютную гостиную. Деревянные колонны поддерживали высокие балки, на которых покоился светлый потолок. Песочного цвета стены понизу были отделаны панелями из полированного дерева цвета тёмного янтаря. Высокий камин, выложенный из серого камня, украшала оленья голова с ветвистыми рогами. Перед камином стоял низкий широкий стол, а возле него с одной стороны — два кожаных кресла, с другой — широкий светло-серый в тон камину диван, закинутый пушистым пледом. Три высоких больших окна выходили в сад. Центральный подоконник покрывали плоские подушки того же светло-серого цвета. Мне захотелось сесть с ногами на этот тёплый уютный подоконник и смотреть в окно, на постепенно исчезающий в подступающих сумерках сад, но я решила отложить это занятие на потом и просто села в кресло.

В комнату вошёл Джеймс и посмотрел на меня. Выражение его лица не показалось мне дружелюбным. Даже наоборот, создавалось впечатление, что моё присутствие здесь ему не понравилось. Он подошёл к камину и остановился, глядя на огонь.

— Почему вы назвали Тома идиотом? — поинтересовалась я, глядя на него.

Я думала, что он не снизойдёт до ответа, но ошиблась. Он повернулся ко мне, какое-то время изучал моё лицо, а потом, присел на диван по другую сторону стола.

— Потому что так оно и есть. Том плохо разбирается в людях и вечно попадает впросак. В данном случае он снова остаётся в дураках.

— Объяснитесь, — потребовала я, и мне самой понравилось, как спокойно и твёрдо прозвучал мой голос.

Джеймс холодно улыбнулся.

— Видите ли, Лара, жениться на русских девушках нынче входит в моду. Они красивы и хорошо поддаются дрессировке. К тому же считается, что они покладисты и терпеливы.

— С чего вы взяли, что я русская? — насторожилась я.

— Акцент, — он опустил взгляд на мои руки, и на его длинных гладких, как искусственные, ресницах мелькнул серебристый блик. — Едва уловимый, но я разбираюсь в таких вещах. Мне продолжить?

— Пожалуй.

— Хорошо. Сперва вопрос: вы ведь не слишком обеспечены?

— У меня скромные потребности и на жизнь мне хватает.

— Вот, — он удовлетворённо улыбнулся. — Плебейская гордость. То, что я имел в виду. Теперь можно обойтись без погружения в психоанализ. Том всегда комплексовал, он слабак, и знает это. Вместо того чтоб заняться собой, он ищет выход из положения в окружающих. Он нашёл красивую русскую девицу без собственных средств к существованию и притащил её в дом, полагая, что она будет подавлена роскошью и снобизмом его родственников, поспешит спрятаться под его ладошкой, и будет искренне благодарна ему за покровительство. В результате, он получит роскошную и послушную жену, которой сможет помыкать, как ему вздумается. Это повысит его самооценку.

— И?

— Я теперь должен рассказать вам о вас? — ехидно осведомился он. — Или желаете услышать кучу комплементов, из которых будет видно, что вы не подходите на роль диванной болонки? Я уже признал, что вы красивы. Но ваши руки вас выдают. Форма и длина пальцев далеки от идеала. Так что даже шелковистая шерсть и стоячие ушки не сделают дворняжку борзой. Правда, дворняжки, особенно выросшие на улице, очень хорошо приспособлены к жизни, они независимы, хитры и отважны.

— К тому же недоверчивы.

Он чуть наклонился в мою сторону, и его глаза, чудные серо-голубые, резко очерченные чёрными ресницами, заглянули мне прямо в душу.

— Будьте осторожны, Лара, дворняжку легко обмануть. Покормить её с рук, приласкать, и она — ваша… Преданность, зачастую неоправданная, тоже входит в число их качеств.

— Вы не сказали, достоинств.

— Я считаю это недостатком, — он резко откинулся на спинку дивана. — Я не думаю, что у вас с Томом что-то получится. И вряд ли вы поторопитесь есть с его рук. Но поживите у нас подольше. Здесь можно встретить и других любителей экзотики. К тому же мне тоже нравятся собачонки с шёлковой шёрсткой и стоячими ушками. Они так забавны…

— Можно узнать, к какой породе вы относите себя? — поинтересовалась я.

— Себя? — он делано изумился. — Никогда не пытался это сделать. Я вообще не слишком похож на собаку.

— Скорее, на волка.

— Это вы сказали. Я не стану на вас сердиться. Оплошность в вашем положении допустима. Увидимся за обедом.

Он поднялся и вышел из гостиной. Я задумчиво смотрела ему вслед, и вынуждена была признать, что, хотя его спесь меня бесит, в нём что-то есть…

Стол к обеду был накрыт в большой столовой, длинной узкой комнате, центр которой занимал подходящий по длине стол. Стоящие вокруг него кресла с резными гербами на спинках, дополняли строгий рыцарственный интерьер, создаваемый сплошь покрывающими стены дубовыми панелями с резными гирляндами и деревянным обрамлением большого камина, полку которого придерживали искусно вырезанные маленькие рыцари в закрытых шлемах с плюмажами. В двух старинных буфетах с современной подсветкой за хрустальными стеклами сверкали хрусталь и столовое серебро. Большое окно, расположенное в конце столовой и днём, наверно, давало совсем немного света, зато его полосатые пурпурно-золотые гардины и зубчатый ламбрекен, напоминающий старинные рыцарские штандарты, удачно вписывались в обстановку. Яркий свет большой хрустальной люстры, висящей над столом, дополняли встроенные в панели потолка современные светильники.

Тётя Роззи и Бэлла Клэптон всё-таки переоделись к обеду, но слегка сонная Кора и Дэбби, появившаяся в столовой под руку с Кристофером Брэдли, были в тех же нарядах, что и раньше, так что я успокоилась. За столом собрались одиннадцать человек: сэр Артур, его сыновья с невестами и дочь, Френсис, Бэлла с супругом, тётя Роззи и Кристофер. Мне досталось место между Томом, сидевшим слева от отца, и тётей Роззи. Напротив сели Джеймс с Корой и Дэбби. Я окинула быстрым взглядом сервировку стола и с облегчением убедилась, что на столе нет приборов, которыми я не умела бы пользоваться.

За обедом прислуживал сам Спенсер. На подхвате у него был белокурый херувим Джейк, который ассистировал дворецкому быстро и точно, как опытная хирургическая сестра — профессору медицины. Обстановка за столом была лёгкой и неформальной. Присутствующие обсуждали каких-то знакомых, которых я не знала, погоду этим летом и лошадей на скачках в Аскоте.

Поскольку у меня не было возможности принять участие в обсуждении этих животрепещущих тем, я могла спокойно слушать и наблюдать за сидящими за столом людьми. И вскоре заметила, что Джеймс тоже молчит, с утомлённым и явно скучающим видом поглядывая в сторону окна.

— Как вам понравился дом, Лара? — услышала я голос Френсиса.

Все посмотрели на меня.

— Честно говоря, я всё ещё не пришла в себя от восторга, — призналась я. — Наверно, именно так должен выглядеть сказочный замок. Мне давно хотелось увидеть дом, построенный и оформленный в стиле викторианской неоготики.

— Лондонского вокзала Сент-Панкрас вам недостаточно… — пробормотал Джеймс.

Его ворчание показалось мне забавным, и я невольно улыбнулась.

— Я имела в виду совсем другое.

— Не думаю, что уместно сравнивать Фогвуд с вокзалом, — раздражённо фыркнул Том, покосившись на брата. — Ты же знаешь, что наш дом признан классическим примером средне-викторианского периода неоготики. К нам даже обращались с просьбой разрешить проведение здесь экскурсий…

— Я помню, — кивнул Джеймс. — К нашему счастью дедушка Эдвард, невзирая на протесты своего брата Гарольда, провёл реконструкцию. И мы имеем возможность наслаждаться здесь благами современной цивилизации, а глупые предложения исторического общества захлебнулись в бурном выражении негодования по поводу искажения первозданного облика архитектурного памятника.

— Кстати, Гарольд воспользовался реконструкцией в своих целях, — усмехнулся сэр Артур, — добавив в интерьеры дома и историю семьи всякой чертовщины.

— Это не чертовщина! — внезапно обиделся Френсис. — Мой дед был серьезным историком и провёл глубокое исследование архивных материалов, — он повернулся ко мне. — Сейчас кажется, что расцвет Оруэллов начался во времена королевы Виктории, потому что наиболее значительными символами его являются собственно Фогвуд в его современном облике и наша успешная коммерческая деятельность. Но наш род очень древний, первое упоминание о наших предках встречается в документах двенадцатого века, и уже там они упоминаются, как рыцари. В нашей семье хранится немало преданий о подвигах. И о кладах…

Френсис замолчал с таинственным видом.

— О чём речь? — заинтересовалась я и невольно взглянула на Джеймса.

Он откинулся на спинку стула и покачал головой. Френсис тоже посмотрел на него, а потом снова повернулся ко мне.

— Джеймса раздражают эти разговоры, наверно потому, что он не смог разгадать загадку старины Гарольда. Речь идёт о реликвии Оруэллов.

— В нашей семье есть легенда о том, что один из наших предков спрятал где-то клад, который имеет какое-то магическое значение, — пояснил Том. — Всегда говорили о какой-то реликвии, доставшейся нам от древних королей. Дядя Гарольд был археологом-любителем и копнул глубже. Он говорил о Венце Малдуна…

— Это чушь, — вставил Джеймс со скептической улыбкой.

— Кто такой Малдун? — спросила я, проигнорировав его замечание.

— Древний король, возможно, наш предок, — ответил Том.

— Да, да, да… — закивал Джеймс. — Король Малдун, не оставивший своих следов ни в официальной истории, ни в легендах. Да послушайте же вы меня! Малдун — это ирландская фамилия. В нашем роду вообще не прослеживается ирландских корней. Мы англосаксы, возможно с некоторой примесью датской крови. Дважды наши предки женились на шотландках. В девятнадцатом веке в результате женитьбы сэра Чарльза Оруэлла на Мэри Вильямс влилась валлийская кровь. Но ирландцев нет!

— Наша родословная достоверно прослеживается только с пятнадцатого века, — возразил Френсис. — Почему ты считаешь, что раньше не было ирландцев?

— Может, они и были, Фрэнки, но о них ничего не известно.

— Я думаю, что мой дед разбирался в этом лучше, когда писал о Малдуне. И он знал о реликвии. Он подобрался к ней совсем близко. Если б не необходимость заниматься финансовыми делами, он нашёл бы её. Ему просто не хватило времени.

— На то, чтоб разорять курганы у него время находилось…

— Ты не прав, Джеймс, — возразила тётя Роззи. — Твой двоюродный дед был любителем, но нашёл много интересного. Почти как Шлиман.

— О, только не говорите мне о Шлимане, — вскинул руки Джеймс. — Профессиональные археологи забили бы его камнями за варварские методы ведения раскопок. Он практически уничтожил ценнейшие культурные слои Трои, добираясь до артефактов. И очень многого о жизни троянцев мы уже никогда не узнаем по его вине. И дядюшка Гарольд делал то же самое. Он вскрывал могильники, извлекал оттуда то, что находил, и под гром аплодисментов отдавал в местные музеи. Интересно, добьюсь ли я такого признания, если начну копать на кладбище возле церквей в Саттоне или Алдертоне?

— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу, мой мальчик, — улыбнулся сэр Артур.

— Извини, папа, я не хотел испортить вечер.

— А, по-моему, это интересно, — заявила Кора. — Я видела в музее старинные украшения. Они красивые. Я даже хотела заказать для себя копии, но не придумала, с чем их можно надеть.

— Действительно, — кивнула Дэбби, — старинные украшения, это чудесно. К тому же их материальная ценность дополняется и исторической, как колье Лары.

Она мило улыбнулась. Я открыла рот, быстро соображая в поисках остроумного ответа, но Джеймс меня опередил.

— В данном случае, ирония не уместна, сестричка, — произнёс он. — Это колье изготовлено в Лондоне на заре правления королевы Виктории, отличная ручная работа, так что его историческая и, как ты сказала, материальная ценность, дополняются художественной. И оно подходит к платью.

Он взглянул на меня без тени насмешки. Дэбби тем временем оценивающе смотрела на него, а потом пояснила:

— Никакой иронии, Джейми, я уже сделала Ларе комплемент относительно её вкуса и умения носить винтажные вещи.

— Извини, значит, мне показалось.

На пороге появился Спенсер и, взглянув на хозяина замка, спросил:

— Кофе прикажете подать в большую гостиную, сэр Артур?

Тот окинул взглядом собравшихся за столом, словно прикидывая, в какой из гостиных проще будет разместить такую ораву родственников, и согласился:

— Да, Спенсер, и растопите получше камин. Ночь сегодня сырая.

Спенсер склонился в полупоклоне и исчез. Том с улыбкой обернулся ко мне.

— Согласись, наш Спенсер выглядит вполне подходящим атрибутом сказочного замка.

Я ничего не ответила. Я уже заметила его склонность подшучивать над слугами, но меня с детства учили уважать всех людей и их труд. А ехидничать над теми, кто тебя кормит и обслуживает, казалось мне и вовсе бестактным. Но я промолчала. Зато Джеймс молчать не стал.

— Спенсер не просто слуга, Том, — резко проговорил он. — Это настоящий профессионал. Что, кстати, выражается в том, что он не только безукоризненно выполняет множество своих обязанностей, но сносит твои колкости со стоическим терпением. Мы живем не при феодальном строе. И Спенсер ничем не отличается от менеджеров и бухгалтеров, которые работают в нашем офисе в Сити.

— Разве что тем, что профессионалов в его области найти куда сложнее, — пробормотал сэр Артур и ласково взглянул на меня. — Возможно вам, дорогая, старый английский тип слуг кажется чем-то архаичным и милым, но знали бы вы, как мне пришлось постараться, чтоб отыскать и переманить сюда Спенсера.

— Это любимая тема людей нашего круга, — заметил Френсис, — я имею в виду разговоры о том, как трудно найти хорошего слугу.

— Это всегда было актуально, но сейчас с этим сложнее… — кивнул Джеймс.

— Раньше слуги жили с хозяевами из поколения в поколение, — ностальгически вздохнула тётя Роззи. — Они переходили к новому поколению, как часть наследства…

— И даже передавались в качестве приданого… — усмехнулся Том, которого не слишком тронул выговор, полученный от старшего брата.

Но Джеймс неожиданно усмехнулся.

— Ты о легендарном Парсонсе?

Он посмотрел на отца, явно приглашая его что-то рассказать. Сэр Артур с улыбкой кивнул.

— Парсонса привезла с собой из Йоркшира невеста Роберта Брэдли, старшего сына старого лорда Кодденхэма. Маргарет была дочерью лорда Сафферти. В результате Парсонс прослужил в семье Кодденхэмов почти тридцать лет. Он даже последовал за Робертом в Латинскую Америку, куда тот сбежал с любовницей. А после его гибели вернулся и продолжал служить Маргарет и её детям. Он умер лет семь назад. Говорят, что до последнего дня он обходил весь дом и строил прислугу.

— Забавным было именно то, что он поехал с Робертом в Аргентину, — пояснил Джеймс.

— И то, что Роберт даже, сбежав с любовницей, прихватил с собой дворецкого жены, — добавил сэр Артур.

— Зачем говорить об этом? — нахмурилась Дэбби. — Может, Кристоферу неприятно…

Джеймс взглянул в другой конец стола.

— Извини, Крис, если я тебя обидел…

— Ерунда, — перебил его тот. — Роберт был не лучше своего сына, если не хуже… И этот поступок: сбежать с дешёвой певичкой, прихватив при этом дворецкого Мэгги, лучше всего характеризует его. Я не испытываю к семейству своего дяди тёплых чувств, и с удовольствием присоединюсь к перемыванию их костей.

— И всё-таки Дэбби права, — подытожил сэр Артур. — Это не слишком хорошая тема для салонной беседы. Давайте перейдём в гостиную и поговорим о чём-нибудь более приятном.

Кофе мне не хотелось, тем более на ночь, и я, извинившись и сославшись на усталость, ушла в свою комнату. Том проводил меня до дверей, поцеловал с братской нежностью и, немного потоптавшись рядом, ушёл.

Я проводила его печальным взглядом и вошла в тёмную комнату. Из окна струился голубоватый свет почти полной луны. Я стащила с себя платье, залезла под душ, потом надела ночную сорочку и забралась в постель, которая уже была расстелена, видимо, заботливой Джейн. И всё это время я неотступно думала, нет, не о Томе, не о своей будущей жизни вдвоём с ним в этом прекрасном замке. Я думала о Джеймсе и с печалью начала понимать, что у меня снова ничего не получится.

Тем не менее, на следующее утро я встала весьма бодрой и, постояв под прохладным душем, решила, что вчерашние терзания были просто блажью, которая никак не допустима в моём бедственном положении. Какая разница, Джеймс или Том, если у меня есть возможность остаться в этой сказке и больше не вскакивать ранним утром, чтоб толкаться в метро, добираясь до офиса, не париться часами за монитором ради суммы, которой едва хватает, чтоб свести концы с концами. Я вытянула козырную карту, и чтоб красиво её разыграть кое-чем можно и пренебречь. По крайней мере, своими чувствами.

Я спускалась по лестнице, когда увидела на галерее второго этажа Дэбби. Она была в белом костюме с алой розой на лацкане блейзера. Улыбнувшись мне, она махнула рукой.

— Вы тоже ранняя пташка…

— Я привыкла рано вставать, — отозвалась я, остановившись, чтоб подождать её. — Но сегодня явно проспала.

— Понимаю, слишком много впечатлений и волнений вчера. Всё прошло хорошо. Вы произвели благоприятное впечатление. Даже на Джеймса.

— Мне кажется, я его раздражаю, — призналась я.

Она с любопытством взглянула на меня.

— Не делайте поспешных выводов. Даже я не всегда могу понять, что стоит за его внезапными выходками. С одной стороны, Джейми не дает себе труда сдерживать свои порывы, а с другой, он очень скрытен в отношении своих истинных чувств и мотивов. Когда я сказала, что вы произвели на него благоприятное впечатление, я имела в виду некоторые признаки того, что вы им замечены и одобрены. А его выпады постарайтесь не замечать. Он сумасброд и может быть опасным, но не для членов своей стаи.

Она сбежала вниз по ступеням и задержалась внизу, в свою очередь, поджидая меня. Остановившись рядом, я нерешительно осмотрелась.

— Мы идём на завтрак в малую столовую, — пояснила она. — Такие завтраки по выходным у нас в традиции. На неделе все завтракают у себя, потому что встают в разное время. Папа и Том рано уезжают в Лондон, я могу встать попозже, если поздно легла, а Джеймс и вовсе может проваляться в постели до полудня…

Малая столовая представляла собой небольшую круглую комнату, расположенную в застеклённом эркере. Круглый деревянный стол с выгнутыми ножками, вполне подходящий для свободного размещения десятка человек, занимал её центр. Впрочем, сейчас вокруг него стояли только восемь стульев в стиле рококо с алой обивкой, но без позолоты. У стены располагался традиционный буфет с полками, уставленными тарелками коллекционного севрского фарфора. С гладкого кремового потолка свисала люстра с абажуром Тиффани.

Сэр Артур и Джеймс уже были здесь и негромко беседовали, стоя возле окна, за которым зеленела подстриженная лужайка, а дальше вздымались ввысь старинные дубы. Поприветствовав нас, они вернулись к беседе. Следом за нами появились Клэптоны, а потом — Том. Увидев меня, он обрадовался, потому что зашёл за мной, но в комнате меня не оказалось.

— Тёти Роззи не будет, — сообщила Бэлла, — она плохо спала.

— Кора тоже наверняка спит, — кивнула Дэбби. — Кристофер уехал ни свет ни заря. Ему позвонили из Грейхолла. У какого-то невероятно дорогого щенка, привезённого из Голландии, колики. Мортоны в ужасе и умоляли его приехать и спасти их сокровище. Он, как всегда, не смог отказать.

— Тебе придётся к этому привыкнуть, дорогая, — улыбнулся Джеймс, сел на своё место, взял со стола лежавшую рядом газету и привычно раскрыл её.

На этот раз за столом прислуживала суровая дама в синем костюме. Её тёмные с проседью волосы были уложены в высокую причёску. Осмотрев стол, я увидела только чайники и молочники и снова испытала некоторое раздражение. Странные люди! Они начинают день с чая, а на ночь пьют кофе.

— Принесите мне, пожалуйста, кофе, — попросила я.

Дама замерла, глядя на меня со смешанным чувством недоумения и возмущения.

— В чём дело, Беггинс? — поинтересовался Джеймс, холодно взглянув на неё, на полдюйма опустив газету, которую читал. — Принесите. И мне тоже.

— И мне, — присоединилась Дэбби, ложечкой снимая с маленького пирожного кремовую шапочку.

— Хорошо, сэр, мэм…

Дама удалилась с видом оскорблённой невинности. Джеймс снова вернулся к чтению газеты.

— По-моему, Лара, вы спровоцировали кофейный бунт в семье чайного магната, — усмехнулся Френсис.

— Заткнись, — не отрываясь от чтения, приказал Джеймс.

Френсис послушно смолк.

— Вы обратили внимание на индекс акций Азиатской транснациональной компании? — Джеймс обернулся к отцу. — Они снова поднялись в цене.

— Ты предлагаешь купить их акции? — поинтересовался сэр Артур, поставив фарфоровую чашку на блюдце.

— Учитывая наши интересы в регионе, ещё одна площадка нам не помешает. У них хорошие рейтинги и пока их акции не так дороги, но очень скоро они взлетят в цене.

Сэр Артур вопросительно взглянул на Джека Клэптона.

— Азиатская компания финансирует добывающую и перерабатывающую промышленность, — пояснил тот. — Но если рассматривать их акции, как вложение капитала на региональном рынке, это имеет смысл. Я поручу аналитикам рассмотреть варианты инвестиций.

— Поручи, — кивнул сэр Артур. — И поторопись, если акции перспективны, то чем раньше мы их купим, тем дешевле они нам обойдутся, — он снова обернулся к старшему сыну, который свернул газету и положил её на стол рядом. — Чем думаешь сегодня заняться?

— Пока не решил… — Джеймс расслаблено откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. — Может, поброжу по окрестностям, может, съезжу на море, искупаюсь, может, просто посижу в беседке с книгой.

— Тебе не надоело бездельничать? — поинтересовалась Бэлла.

— Нет. Но спасибо за заботу.

— Сегодня снова съедутся гости, — напомнила Дэбби.

Джеймс кисло улыбнулся.

— Тогда я пойду, поброжу. Папа, я возьму с собой собак?

— Если пообещаешь, что не позволишь Винсу лезть в грязь. В прошлый раз его с трудом отмыли, и он ещё три дня лежал за диваном в малой гостиной, обиженный на весь мир.

— Хорошо, пойду один… — он поднялся.

— К ленчу будь здесь, — распорядился сэр Артур.

— Постараюсь…

Джеймс направился к выходу и в дверях столкнулся с Беггинс, торжественно несущей поднос с кофейником.

— Вы уходите, сэр? — уточнила она.

— Для меня кофе и завтрак подайте в мою гостиную. Заранее благодарен…

Он ушёл, а она поставила поднос на стол и принялась разливать кофе в две чашечки. Я задумчиво осмотрелась. Похоже, внезапное решение Джеймса завтракать в одиночестве никого не удивило. Возможно, все уже привыкли к подобному поведению. Сэр Артур тут же взял оставленную им газету, а Том повернулся к Беггинс и произнёс:

— Если Джеймс ушёл, то его кофе выпью я, — потом обернулся к отцу. — Папа, я хочу на следующей неделе слетать в Гонконг. Если я курирую этот филиал…

— Ты не обязан сообщать мне мотивы своих действий, — сэр Артур поморщился, сделав небрежный жест пальцами. — Если считаешь нужным, можешь лететь. Только, как к этому отнесётся твоя невеста?

— Совершенно спокойно, — улыбнулась я. — Пока Том будет в отъезде, я съезжу в Лондон, пройдусь по магазинам…

— Может, Дэбби составит тебе компанию? — Том взглянул на сестру, а я внутренне напряглась. У нас с Дэбби были явно разные представления о шопинге. К моему облегчению она покачала головой.

— Я б рада, Томми, но Ласси вот-вот ожеребится. Я не хочу оставлять её. В прошлый раз мы сбились с ног, чтоб устроить ей случку с достойным жеребцом, а жеребёнок родился мёртвым. Я хочу держать всё под контролем.

— Как можно держать под контролем подобные вещи? — пожала плечами Бэлла.

— Хотя бы вовремя вызвать ветеринара, — огрызнулась Дэбби и посмотрела на отца. — Я после завтрака пойду в конюшню и посмотрю как там дела. К ленчу вернусь.

Сэр Артур величественно кивнул.

— Меня никто не спрашивает, но я поеду в Ипсвич, — сообщил Френсис и посмотрел на Бэллу.

— Мы с Джеком пойдём кататься на лодке. Ключ от лодочного сарая у Спенсера?

— Да, — снова кивнул сэр Артур.

— Я покажу Ларе поместье, — поспешно сообщил ему Том.

Беггинс подала кофе, и я с наслаждением вдохнула аромат. Дэбби улыбнулась.

— Это Гватемала, любимый сорт Джеймса. Иногда так приятно нарушать традиции…

Для прогулки с Томом по усадьбе я надела брючный костюм и короткие сапожки. К счастью, в моём деловом гардеробе было достаточно добротных вещей, которые можно было надеть и в повседневной жизни, а на обуви я никогда не экономила. Мы спустились вниз и через стеклянные двери той самой гостиной, где вчера по случаю нашей помолвки собирались гости, и которая, как мне уже было известно, называлась белым холлом, вышли на лужайку.

День был солнечный, но до дневной жары было далеко. Мы прошли по траве, мокрой от росы, и оказались под сенью крон невысоких деревьев. Сразу же за ними открывался вид на две огромные прямоугольные клумбы, на которых причудливыми узорами были высажены бордовые и синие цветы. Эти узоры вились вокруг двух белых чаш с водой, над которыми возвышались мраморные статуи Афины в высоком шлеме со щитом в руке и Геракла с львиной шкурой на плечах. Клумбы разделяла широкая дорожка, такие же дорожки, но поуже, вели к чашам, и дальше — к невысокой, аккуратно подстриженной изгороди, перед которой стояли по две мраморные скамьи с изящно изогнутыми спинками.

Остановившись, я какое-то время с радостным восхищением смотрела на эти клумбы. Не то, чтоб мне очень нравились эти огромные цветочные ковры, просто раньше я видела их только возле знаменитых замков и дворцов, и никак не ожидала встретить в частной усадьбе. Потом я обернулась и посмотрела назад, но из-за деревьев виднелась только крыша замка. Мне показалось странным, что такое великолепие закрывает от дома шеренга деревьев.

— Эти клумбы — дань традиции, — пояснил Том. — Они на попечении тёти Роззи, из окна её комнат они прекрасно видны. Отец предпочитает обычный ландшафтный стиль.

Он указал вперёд, и мы пошли по дорожке между клумбами. Перед нами раскинулся широкий нежно-зелёный газон, украшенный купами деревьев и кустов. По нему тоже были проложены дорожки, но, судя по всему, ими мало кто пользовался. Том тоже смело зашагал по газону в сторону густой дубравы, которая темнела чуть дальше.

— Я покажу тебе конюшню Дэбби. Ты говорила, что любишь лошадей, так что тебе понравится. Вон там, — он небрежно махнул рукой куда-то в сторону, — хозяйственные постройки, гараж, оранжерея и теплицы. Там ничего интересного нет, если тебя конечно не интересует свежая зелень и технология выгонки тюльпанов. Но на эту тему лучше говорить с тётей Роззи. А живую морковку и сельдерей можно увидеть чуть дальше на огороде. Но там я уже принципиально не бываю.

— Понятно, — улыбнулась я. — Считаешь, что приготовленная морковка менее агрессивна.

— Да, что-то вроде этого.

Мы вошли в рощу и пересекли её по едва приметной тропинке, которая вилась среди зарослей папоротников. Пройдя по изящному мостику, переброшенному через звонкий прохладный ручей, мы скоро вышли к серой стене невысокого длинного здания, покрытого красной черепичной крышей. Пройдя вдоль стены, мы дошли до дорожки, видимо ведущей к замку, и оказались перед воротами конюшни.

Том приоткрыл калитку и впустил меня внутрь. Широкий квадратный двор был окружён низкими постройками, заднюю стену одной из которых мы только что обогнули. Передние стены были разделены на отсеки с высокими широкими дверями, прямо напротив высился ангар с распахнутыми воротами. Том повёл меня туда, и вскоре я услышала топот копыт и голоса.

В ангаре размещался посыпанный чистым песком манеж, посредине которого с кнутом стояла Дэбби в джинсах и синей вельветовой куртке. Она внимательно следила за скачущим по кругу высоким конём. Я невольно залюбовалась этим животным. Скакун был тонконогий и изящный, с длинной прямой шеей и сухой маленькой головой. Его чёрная шкура атласно переливалась при каждом движении. Бег его был лёгок и красив.

В седле сидел маленький человечек в потёртой жокейской одежде и сдвинутой на затылок кепке. Заметив нас, Дэбби кивнула и крикнула:

— Хорошо, Нельсон, погоняй его ещё немного и отведи в стойло.

Она подбежала к нам и снова обернулась на своего коня.

— Это английская верховая порода? — спросила я, припомнив то, что читала когда-то в Интернете.

— Да, чистокровная верховая, — кивнула Дэбби. — Красавчик, правда? Я хотела продать его на аукционе и поместила фото на своём сайте. А неделю назад мне позвонили из Бахрейна и предложили такую цену, какую я никогда не получу здесь. Но, честное слово, он того стоит!

— Изумительно красивое создание… — подтвердила я.

— Честно говоря, я рада, что его хотят увезти на Ближний восток. Там коней балуют за их красоту. Мой мальчик слишком хрупок для скачек, и здесь я вряд ли сумела бы его хорошо пристроить. Надеюсь, он понравится тому арабу, который приедет на него смотреть… А вы исследуете наши владения? — она обернулась и посмотрела на меня.

— Лара любит лошадей, — вставил Том.

— Только со стороны, — призналась я. — Верхом я ездить не умею.

— Это не проблема, — улыбнулась Дэбби, кажется, моя искренность ей понравилась. — А насколько вы любите лошадей, мы сейчас проверим. Идёмте…

Она решительно вышла из ангара и направилась к приоткрытой створке ворот неподалёку. Внутри золотился полированным деревом ряд стойл с низкими загородками. Было очень чисто и прохладно. Я шла, посматривая на стоявших в стойлах лошадей, которые провожали нас живыми любопытными взглядами.

Она остановилась перед стойлом, над загородкой которого переливалась плюшевой рыжей шерстью огромная широкая голова. Я подошла ближе, разглядывая это высокое мощное животное. Мускулистая шея и песочного цвета грива, большие умные глаза, которые как-то задумчиво и слегка печально смотрели на меня. Я осторожно заглянула за загородку, и увидела мощную спину, широкие бока и сильные ноги, снизу опушённые чуть более светлой шерстью.

— Это тяжеловоз… — проговорила я.

— Точно, — кивнула Дэбби и погладила лошадь по шее. — Суффолькская порода. Их мало, в год рождается всего 30-40 чистокровных жеребят, и все на учёте. Мне ещё не удалось получить жеребёнка.

— Это та самая Ласси? — сообразила я.

— Вам нравится?

— У неё такой кроткий взгляд… — ответила я. — К тому же тяжеловозы обычно так дружелюбны и трудолюбивы.

— В прежние века им пришлось потрудиться, — кивнула Дэбби. — Но сейчас многие из них живут в роскоши, как арабские скакуны. Например, моя малышка Ласси.

Выйдя из конюшни, мы с Томом снова прошли через дубраву и, миновав зелёный луг, украшенный живописно разбросанными по нему деревьями и купами кустов, пройдя по узкой тропинке через небольшую рощицу, вышли на берег озера.

Мы стояли на дорожке, огибающей его. С одной стороны виднелась часть балюстрады небольшой беседки, а с другой высился зелёный холм, где в окружении высоких старых деревьев с мощными стволами и косматыми тёмными кронами белел античный храм с внушительным портиком. Обернувшись к Тому, я с удивлением увидела, что он помрачнел.

— В раннем детстве я любил ходить сюда, но когда мне объяснили назначение этого сооружения, это место стало вызывать у меня едва ли не большую жуть, нежели Святилище друидов с его странным источником, — признался он. — Знаешь, страшновато сознавать, что какими бы дорогами не шли Оруэллы, все они обрываются здесь. Здесь покоятся наши предки, начиная с Руперта Оруэлла. Здесь дедушка Эдвард, его брат Гарольд, их жёны и сестра Кэтрин, которая умерла молодой. Мама тоже похоронена здесь…

Я уже поняла, что это усыпальница Оруэллов, красивая и величественная, в сени старых деревьев, над тихими водами озера. И всё же это братская могила, в которой, быть может, если я выйду за Тома, придётся упокоиться и мне.

Наверно, он понял мои мысли, потому что внимательно следил за выражением моего лица.

— К этому можно привыкнуть, и со временем начинаешь относиться к таким вещам проще, философски, — заметил он. — Если не задумываться над перспективой, то тут вполне мило и поэтично. К тому же сам склеп не в здании, а внизу, в камерах, вырубленных внутри холма. Так что этот храм — просто красивое надгробие.

— Всё равно, печально… — заметила я, и мы, взявшись за руки, пошли в другую сторону, огибая озеро.

Возле дорожки то и дело попадались белые удобные скамьи, от каждой из которых открывался красивый вид на сонное озеро. Его гладь отражала растущие по берегам деревья. Где-то вдалеке я увидела белую лодку, в которой должно быть катались Бэлла и Джек. Мы приблизились к беседке. Она была небольшой и очень уютной, с круглой скамьей внутри балюстрады и куполом, который лежал на шести тонких колоннах.

— Дальше — лодочный сарай, — проговорил Том, — а ещё дальше — пляж. Песок привезён с морского берега. Там до сих пор можно найти ракушки. Мне не удалось вытаскать все. Наверно, их хватит на наших детей и внуков… А напротив него, в другом конце озера — маленький остров, куда можно добраться только по воде. Его украшает такая же беседка. Говорят, мама любила читать там в одиночестве… За озером уже не наша земля. Там выпасы стад МакАлистера. К счастью, он не срубил деревья на берегу. Но его интересовала не столько красота, сколько необходимость укрепления берега.

Он посмотрел на часы.

— У нас ещё есть немного времени до ленча. Я успею показать тебе Святилище друидов. Остальное — в следующий раз.

От беседки в сторону замка шла широкая дорожка, но Том пересёк её и углубился в густые заросли. Над нами в буйной листве пели птицы. Солнечные лучи поникали сквозь ветви и жёлтыми зайчиками прыгали по широким листьям папоротников. Этот участок парка напоминал обычный лес, разве что идти по нему было легко, потому что здесь не было ни луж, ни бурелома. Потом впереди стало светлее, и я увидела рядом со стволом дерева высокий прямоугольный столб из светлого песчаника. Неподалёку стоял ещё один. Мы прошли между ними и оказались на идеально круглой поляне, покрытой влажной густой травой необыкновенно яркого насыщенного цвета. От земли струилось лёгкое марево. Окружавшие поляну столбы были украшены полустёршимися барельефами, изображавшими ветви и листья деревьев, стилизованные морды животных и линии, затейливо переплетенные в венки и треугольники.

В этом месте действительно было что-то необычное. Я сразу почувствовала странное напряжение, прокатившееся по телу, словно снизу сквозь меня шёл поток энергии, а сверху изливался ему навстречу свет, который пронизывал каждую клеточку моего тела. Я посмотрела вверх, и увидела голубое небо в обрамлении кудрявых крон деревьев. Голова у меня закружилась, и я слегка пошатнулась, но устояла на ногах. Потом я опустила глаза и увидела выступающий из земли камень, из расщелины которого в большую круглую чашу сбегал родник. Я подошла к нему и зачерпнула воду ладонью. Она была ледяная и сладковатая на вкус.

— Это настоящее святилище? — спросила я, обернувшись к Тому, и увидела позади него Джеймса, который стоял, опираясь плечом на один из столбов. На нём были потёртые джинсы и резиновые сапоги. Под серой прорезиненной курткой виднелась клетчатая фланелевая рубашка.

Том заметил мой взгляд и обернулся.

— Конечно, оно не настоящее, — ответил за него Джеймс, не трогаясь с места. — Во времена королевы Виктории считалось, что друиды свершали свои обряды на таких полянах, и их храмом был лес. Отчасти это так, но наши предки не могли оставить природу без своего чуткого вмешательства и установили эти столбы. Кстати, сейчас уже известно, что друиды всё же сооружали свои святилища, но вряд ли это было так красиво и романтично… Это были земляные ограды или частоколы из брёвен, очень часто украшенные головами врагов и жертв.

— Что ты тут делаешь? — хмуро спросил Том.

— Гуляю, — Джеймс едва взглянул на него. — Хотел посмотреть, ушла ли вода.

— Если она была…

— Посмотри себе под ноги. Земля настолько влажная, что вода проступает под подошвами. Но она ушла… — с неожиданным удовлетворением произнёс он и снова перевёл взгляд на меня. — Если хотите увидеть настоящее святилище, то напомните Тому показать вам Холм друидов. Он расположен на краю вересковой пустоши на границе имения. Там стоит древний алтарь и менгир, над которым солнце восходит точно в день Белтайна. Остальные менгиры, к сожалению, выворочены из земли и разбросаны вокруг. Их местоположение теперь установить проблематично. Но на них всё ещё можно разглядеть следы огамической письменности. Ещё очень советую съездить в берёзовую рощу на землях МакАлистера. Мак не станет возражать. Туда с полей свезли межевые камни. На них тоже есть насечки, которые при известной доле фантазии можно счесть письменами, но, возможно, это поработали вода и мороз.

— Что-нибудь ещё? — спросила я.

— Если только развалины церкви святого Патрика, которые датируются четырнадцатым веком. На морском берегу они смотрятся весьма живописно. Остальное — по путеводителю.

— Спасибо…

Джеймс задумчиво посмотрел на родник и повернулся, чтоб уйти.

— А почему источник называют Змеиным? — спросила я.

Он остановился и обернулся.

— Здесь полно ужей. Они любят лежать на влажной, залитой солнцем поляне. К тому же, может, они тоже чувствуют что-то исходящее от этого клочка земли…

Я хотела спросить, что он имел в виду под «тоже», но поймала недовольный взгляд Тома и промолчала. Джеймс ушёл, и мы вслед за ним покинули это странное место, которое почему-то вовсе не показалось мне таким уж зловещим. По прямой дорожке, вдоль которой стояли скамейки и статуи греческих богов, мы дошли до замка, перешли через изящный мостик и вышли на лужайку. Откуда-то слышались выстрелы.

Том прислушался.

— Похоже, стреляют по тарелочкам, — произнёс он. — Пойдём, посмотрим.

Мы снова прошли через полосу деревьев, мимо любимых клумб тёти Роззи и вышли на газон, где стоял стол с закусками и напитками, возле которых разместились гости. Я увидела те же лица, что были здесь вчера, кроме Кристофера Брэдли. Наверно, он всё ещё спасал страдающего от колик драгоценного щенка.

Чуть дальше располагалось странное сооружение, из которого вылетали в разные стороны небольшие снаряды. Я догадалась, что это метательная машинка, которую с очень серьезным видом обслуживал высокий конопатый парень в серых брюках и потёртой замшевой куртке.

Клэптоны тоже уже были здесь, более того, Джек стоял с гладкоствольным ружьём, поднятым в небо. Его успехи были не слишком впечатляющи, и большинство снарядов падало в траву неповреждёнными. Я заметила снисходительную улыбку на холёном лице лорда Кодденхэма. В стороне стоял Джеймс и с интересом наблюдал за происходящим.

— Ветер сносит, — смущённый очередной неудачей, проворчал Джек.

— У плохого стрелка и в безветрии буря, — усмехнулся барон.

Я заметила, как Джеймс вскинул бровь и усмехнулся.

— Может, покажете, как это нужно делать, милорд? — весьма учтиво проговорил он.

— После вас, сэр.

— После меня вам здесь уже нечего будет делать, — без ложной скромности заметил Джеймс и направился к Джеку. — Но если вы настаиваете…

Джек покорно уступил ему место.

— Джеймс, покажи им, мой мальчик! — воскликнул сэр Артур.

К Джеймсу подошёл пожилой человек в чистой рабочей одежде и протянул ружьё. Джеймс огляделся. Он поманил к себе светлокудрого Джейка во фраке и стоявшего в сторонке маленького жокея Нельсона.

— Значит так, — произнёс он. — Джейк и Нельсон, вы заряжаете. И поторопитесь. Я не люблю ждать. Пэрри, — он посмотрел на пожилого мужчину, — вы подаёте. Оуэн, — он обернулся к парню возле метательной машинки, — не зевай, голубчик.

Я заметила, что разговоры прекратились и гости подошли ближе, с явным возбуждением ожидая шоу. Нельсон взял коробку с патронами и кивнул Джейку. Подав ему патроны, он тут же достал новые. Джейк молниеносно зарядил ещё одно ружьё и выжидательно взглянул на Джеймса. Он усмехнулся и посмотрел на Оуэна.

— Давай!

Тот выпустил тарелку, тут же вставляя следующую. Джеймс вскинул ружьё, мгновенно прицелился и нажал курок. Грохот выстрела, и тарелка разлетелась вдребезги. Пэрри тут же забрал у него ружьё и подал другое, заряженное Джейком. Едва взяв его, Джеймс быстрым экономичным движением вскинул его и выстрелил. Вторая тарелка мгновенно разлетелась на осколки. За ней третья. Джеймс молниеносно подхватывал вновь заряженные слугами ружья и, быстро прицелившись, стрелял вверх. И ни один его выстрел не пропал даром. Вскоре это уже напоминало слаженный механизм. Оуэн выпускал тарелки, Нельсон и Джейк заряжали ружья, передавая их через Пэрри Джеймсу, а тот стрелял и ни разу не промахнулся. Горячие гильзы отскакивали на траву. Гости с восторгом смотрели на происходящее.

— Хватит, — внезапно бросил Джеймс, проигнорировав в очередной раз протянутое ему ружьё. — Мне надоело, — он обернулся и отыскал глазами брата. — Том, хочешь произвести впечатление на свою невесту? Повтори!

Том, который минуту назад с восторгом следил за происходящим, испуганно взглянул на него, а потом покраснел и зло бросил:

— Где уж мне…

— Ничего, малыш, — усмехнулся Джеймс. — Зато тебе везёт в любви.

Отдав ружьё Пэрри, он подошёл к Дэбби, которая стояла возле стола и потягивала коктейль. Джейк тут же вернулся на место и подал ему на подносе бокал с белым вином. Мне показалось, что Тому хотелось сбежать, но он пересилил себя и подошёл к ним.

— Неплохо, — заметила Дэбби, и, усмехнувшись, посмотрела на Джеймса. — Папа тоже отлично стреляет, — сообщила она мне.

Я обернулась и отыскала глазами сэра Артура, который был явно доволен этой демонстрацией. Он гордо смотрел на лорда Кодденхэма, но того было трудно смутить.

— Кстати, насчёт стрельбы, — громко произнёс барон. — А не пострелять ли нам завтра кроликов на пустошах, сэр Артур?

— Неплохая идея, — улыбнулся мой будущий свёкор.

— Отлично… — пробормотал барон и, одарив Джеймса весьма прохладным взглядом, прошествовал в сторону замка.

За ним потянулись остальные. Проходя мимо старшего сына, сэр Артур подмигнул ему и погладил по плечу.

— Терпеть не могу этого Кодденхэма, — проворчала Дэбби, не торопясь покидать луг. — Кстати, о стрельбе. Я сама видела, как папа стрелял в машину его папаши, и хотя он стоял на крыльце, а машина была уже возле рощи, он разбил ему заднее стекло.

— Хороший выстрел… — пробормотал Том, взяв бокал.

— Ты говоришь ерунду, — усмехнулся Джеймс. — С чего бы это папе стрелять в Роберта Брэдли? Он, возможно, был зануда, но не настолько.

— Ты этого не видел, Джейми, а я видела. После этого мама отобрала у папы ружьё и сказала что-то вроде того, что не хочет из-за какого-то идиота потерять мужа. Может, они повздорили…

— Наверно в те годы папа был более горяч, нежели сейчас… — пробормотал Джеймс. — Как насчёт ленча? Только не в компании Кодденхэма. Можно попросить Беггинс накрыть у меня в гостиной.

— Тебе в твоём наряде лучше действительно не появляться в приличном обществе, — заметила Дэбби. — А мы с Ларой и Томом пойдём к гостям. Нельзя оставлять папу на растерзание голодным соседям.

— Как хотите… — Джеймс залпом осушил бокал и направился в противоположную от замка сторону.

— Куда ты? — крикнула Дэбби.

— На озеро, купаться… — донёс ветер его ответ.

— Я знаю, от кого собаки набрались этих несносных привычек… — проворчала она и, поставив свой бокал на стол, направилась в сторону замка.

Второй день в обществе родственников и соседей Тома показался мне весьма утомительным. Отвечать всем подряд на какие-то пустые вопросы и дружелюбно улыбаться быстро надоело. Я попыталась напомнить себе, что, если я выйду замуж за сына баронета, мне придётся участвовать в подобных мероприятиях довольно часто, но от такой мысли мне и вовсе стало тошно. Спустя час, мне удалось под шумок ускользнуть из большой гостиной, и выйти на свежий воздух.

Я стояла, глядя на прямую дорогу, которая уходила вдаль и терялась где-то за деревьями свежей зелёной рощи, и уже подумывала, не прогуляться ли мне по парку в одиночестве, когда я увидела, что со ступеней крыльца сбежал высокий мужчина и, поигрывая ключами, направился туда, где, как говорил Том, расположен гараж. Это был Джеймс, в светлом костюме, он уже совсем не походил на того затрёпанного типа, каким предстал передо мной недавно в Святилище друидов.

Мельком взглянув на меня, он прошёл мимо.

— Куда вы? — спросила я, словно это должно было меня волновать.

Он остановился и медленно обернулся. Именно это и было написано у него на лице. Но вместо закономерного напоминания, что подобные вещи меня совершенно не касаются, он ответил:

— Я уезжаю в Лондон. Хочу прошвырнуться по ночным клубам, а завтра поеду на скачки.

— Но завтра же охота! — воскликнула я.

— Я не люблю стрелять в животных, — поморщился он. — Если только в двуногих…

— Это шутка?

— Нет.

— А вы не очень любите людей.

— Смотря кого… — возразил он. — В основном я лоялен к представителям своего вида. Но если на меня нападают, даю отпор.

— Например?

— Например, — он задумался. — Ну, когда я учился в университете, я сблизился с одним молодым преподавателем. По его поручению я провёл исследование рынка сбыта некоторых товаров на рынке Японии и Гонконга, а потом случайно узнал, что именно на эту работу он заключил контракт с некой маркетинговой фирмой и продал им результат моих трудов. Я обвинил его в злоупотреблении, а он не нашёл ничего лучшего, как обвинить меня в плагиате, будто бы я списал в своей работе наброски его исследований, которые выкрал из его кабинета. Нашлись те, кто с восторгом подхватили эту ложь. Меня могли отчислить, и моя деловая карьера после этого была бы весьма проблематична…

— Вы его застрелили? — уточнила я.

— Нет, — усмехнулся он. — Я провёл ещё одно исследование. Очень тщательное и секретное. Его результаты полностью реабилитировали меня и поставили крест на его научной репутации.

— Как жестоко.

— Это пошло ему на пользу. Он открыл аудиторскую фирму и теперь зарабатывает в десятки раз больше, чем прежде.

— И вы не стали его добивать?

— Я утратил к нему интерес. Ещё вопросы есть?

Мне отчаянно хотелось спросить, когда он вернётся, но вместо этого я гордо мотнула головой и сообщила:

— Нет!

— Слава богу… — пробормотал он про себя и повернулся в сторону гаража, но потом вдруг остановился и с сомнением взглянул на меня: — Маленький совет. Если вам, как и мне, не хочется смотреть, как расстреливают ни в чём не повинных кроликов, не бойтесь сказать об этом отцу. Он участвует в этом только потому, что положение обязывает, но не станет заставлять кого-то другого. Кстати, Дэбби там тоже не будет. Она любит рагу из кролика, но не желает знать, как он попадает в котёл. Хорошего дня, Лара.

И он всё-таки ушёл, а я, с печалью посмотрев туда, где качались под свежим ветром зелёные кроны деревьев, развернулась и пошла обратно к крыльцу.

К счастью, на сей раз гости не стали задерживаться в Фогвуде до вечера и вскоре разъехались. Узнав, что Джеймс уехал один, Кора надулась и умчалась в Лондон на своём «феррари» цвета морской волны.

Мы остались в тишине и покое, и я с радостью почувствовала приятное умиротворение. Этот красивый дом казался мне таким уютным и уже почти родным. Я начала привыкать к обществу моих будущих родственников, тем более что они были очень дружелюбны и при этом не навязчивы. Даже Дэбби перестала меня цеплять и, кажется, даже взяла под опеку. За обедом я набралась духу и попросила сэра Артура позволить мне не участвовать в охоте. Тут же мои слова подхватил Том, заявив, что лучше покатает меня по окрестностям, а перекусим мы в пабе какой-то деревушки, где изумительно готовят каре ягнёнка и сливовый пудинг.

Сэр Артур ласково улыбнулся и заявил, что это куда лучше, чем толкаться в толпе охотников и нюхать пороховую гарь. После обеда мы ещё вышли с Томом прогуляться по парку, дошли до озера и долго сидели в беседке, глядя на луну, плывущую в лёгкой дымке облаков. В свою спальню я вернулась счастливая и умиротворённая, с уверенностью, что самое хорошее в моей жизни только начинается.

Следующий день тоже оказался на редкость хорош. Сразу после завтрака мы с Томом сели в его автомобиль и поехали кататься. Он показывал мне какие-то церкви, которые казались мне очень похожими одна на другую, потом по просёлочной дороге мы доехали до пустоши и пошли на Холм друидов. Откуда-то издалека слышались звуки выстрелов, но они только подчёркивали тишину вокруг. Слегка свистел ветер, и где-то очень высоко в небе звенел жаворонок. Я осмотрела менгир, о котором говорил Джеймс. Это был высокий, чуть покосившийся столб, прямоугольный в сечении, по кромке которого через вершину шла полустёршаяся вереница насечек. Я впервые увидела, как выглядит огамическое письмо, но совершенно не представляла, как это можно прочитать. Остальные менгиры лежали вокруг и уже почти вросли своими позеленевшими боками во влажную землю.

Следующим пунктом нашей экскурсии была та самая берёзовая роща на земле МакАлистера. Это был довольно чахлый подлесок, где под деревьями были свалены камни, на выщербленных боках которых виднелись какие-то непонятные знаки.

Куда интереснее оказалась церковь святого Патрика, вернее три её стены, стоявшие на продуваемом всеми ветрами высоком берегу. Эти старые стены почти явственно нашёптывали мне какие-то забытые тайны. Над морем, рядом со мной носились с криками чайки, а внизу бились о скалы белопенные волны.

На обратном пути Том вдруг притормозил возле хорошенького домика, спрятавшегося в небольшом саду. На площадке перед домом я увидела жёлтый грузовичок, а возле небольшого сарая, где под навесом стояли плетёные из прутьев клетки, была свалена гора обрезанных веток.

— Это загородный домик Кристофера Брэдли, — усмехнулся Том. — Может быть, когда-нибудь мы будем приезжать сюда в гости, по-родственному… Кстати, тут совсем недалеко хороший пляж, о котором знают только местные.

После этого мы сидели в маленьком пабе, зальчик которого был обшит тёмными от времени дубовыми панелями. На широком столе, отполированном, скорее, чьими-то рукавами, нежели инструментом, стояли плоские глиняные блюда с мясом и жареной картошкой. Том пил светлое пиво, а я — красное вино. Мы болтали и смеялись, а из углов на нас с хитрыми улыбками поглядывали серые старички в помятых кепках и о чём-то шушукались между собой.

В Фогвуд мы приехали только к обеду. Как выяснилось, вернулся Джеймс. Разговоры за столом крутились вокруг охоты и скачек. Сэр Артур посетовал, что на сей раз в болото залезла Феба, но, слава Богу, она не так тяжело переносит чистку шерсти. Джеймс сказал, что выиграл на скачках какую-то мелочь, и поблагодарил сестру за подсказку, на каких лошадей лучше ставить. Том рассказал о нашей поездке, я повосхищалась красотами здешних мест. Потом Бэлла с чего-то вспомнила, что скоро их среднему сыну идти в школу, а они так и не определились, куда его отправить. Какое-то время поговорили о пользе и вреде домашнего образования, однако этот разговор очень быстро увял, не вызвав энтузиазма даже у Джека. Тётя Роззи намекнула на партию в вист, но её намёка никто не захотел понять, и она печально вздохнула.

После окончания обеда я надеялась, что мы с Томом снова прогуляемся, но сэр Артур позвал его вместе с Джеком и Френсисом в кабинет, обсудить какие-то дела, которые предстояло сделать на следующей неделе. Меня удивило, что Джеймс не принимает во всём этом участия, но я так и не решилась спросить об этом у Дэбби. Она сказала, что рано утром пойдёт в конюшню, чтоб помочь Нельсону и конюхам, поэтому лучше лечь пораньше. Тётя Роззи взяла в библиотеке томик Мильтона и удалилась к себе.

Немного поскучав, я тоже зашла в библиотеку, нашла на полке подарочное издание сказок Оскара Уайльда и отправилась к себе.

Утром я встала достаточно рано, чтоб успеть позавтракать с сэром Артуром, Томом, Френсисом и Джеком, собиравшимся в свой офис в Сити. Компанию нам составили Дэбби, явно спешившая к своим лошадям, и Бэлла, которую Джек хотел завезти домой по дороге в офис. После их отъезда я прошлась по парку и вернулась в дом, вдруг поняв, что он странно опустел.

Я хотела подняться к тёте Роззи, но была совсем не уверена, что она встала. Зайдя в большую гостиную, я снова обнаружила собак на голубом диване и присела неподалёку. Потом появился Спенсер и сообщил, что мне доставили письма, которые Джейн отнесла в мою комнату. Я вежливо поблагодарила его и поднялась к себе.

Письма были все, как одно, в простых конвертах, подписанных летящим чётким почерком. Это значило, что их переслала мне моя соседка по квартире Салли. Честно говоря, увидев их, я пришла в замешательство. Когда я затеяла эту авантюру, это казалось мне уместным, но теперь… Если работаешь в офисе, всегда оказывается, что в твоём окружении есть кто-то, кто знает ещё кого-то, а тот — ещё кого-то, и этот кто-то может раздобыть информацию… Мне казалось, что раздобыть информацию о семье своего жениха, о его доме и бизнесе, это разумно. И вот я держала в руках слепые распечатки финансового отчёта фирмы сэра Артура Оруэлла за позапрошлый год. Цифры весьма впечатляли, но теперь меня уже этим было не удивить. Этот дом говорил об успехе коммерческого предприятия Оруэллов лучше всех финансовых показателей.

Сидеть в маленькой комнатке, когда в моём распоряжении был целый рыцарский замок, мне не хотелось, потому я, сунув письма в конверт, спустилась вниз и отправилась в малую гостиную. Я села на покрытый подушками подоконник, полюбовалась открывающимся за окном видом на парк, и снова достала письма. Просмотрев ещё раз финансовый отчёт, я решила, что семейный бизнес Оруэллов процветает, и европейский кризис не слишком замедлил его развитие. Должно быть, привычка англичан к хорошему чаю была важнее необходимости экономить.

Потом я достала ещё один документ, из которого следовало, что Джеймс, наравне с дядей Джолионом, является старшим компаньоном фирмы и входит в совет директоров. Это снова показалось мне весьма странным на фоне его явного безразличия к семейному бизнесу. Том, как и Френсис, пока значился младшим компаньоном, но тоже был членом совета директоров. Джек тоже в него входил, но компаньоном не был, он занимал пост финансового директора фирмы. Дэбби формально входила в совет директоров, но, похоже, это было её единственным вкладом в дела фирмы.

Следующее письмо было посвящено истории замка Фогвуд, а также археологической деятельности Гарольда Оруэлла.

Пробежав письмо глазами, я задумалось. Этот ответ из частного архива сэра Дуайта Броудена был обстоятельным, однако ничего мне не давал. В нём, кстати, тоже упоминалась легенда о венце Малдуна, но её содержание отсутствовало. По большому счёту, я не узнала ничего, о чём не могла бы узнать иным путём или хотя бы догадаться.

В коридоре послышались шаги, и я поспешно сунула письмо из архива под диванную подушку. Потом туда же закинула и остальные. Схватив лежавшую рядом книгу, я раскрыла её на первой же попавшейся странице и углубилась в чтение.

— Прошу прощения, — раздалось от дверей. — Я не помешал?

Я с трудом оторвалась от строчки, внезапно попавшейся мне на глаза. В комнату вошёл Джеймс. Меня удивило, что, несмотря на отсутствие в доме не только гостей, но и большей части членов семьи, он был при параде, в серой тройке и голубой рубашке. Даже тонкий галстук в подходящую под цвет глаз серо-голубую полоску был повязан аккуратным небольшим узлом.

— Том уехал, — с улыбкой пояснила я. — Мне нечем было заняться, и я решила почитать.

Он кивнул и, подойдя ко мне, протянул руку.

— Разрешите взглянуть? — он осторожно взял книгу, заложив открытую страницу пальцем, и повернул её к себе. — Конечно, — на его губах появилась улыбка, — вы не интересуетесь историей, но читаете о культуре полей погребальных урн.

— Случайно открыла книгу и заинтересовалась столь странным названием, — невинно улыбнулась я.

— И, судя по всему, увлеклись повествованием… Я всё понимаю, звучит заманчиво, все эти поля погребальных урн, колоколовидные чаши, боевые топоры… Но по сути, это довольно скучно. Это не Ричард III с несчастными принцами, убитыми в Тауэре, и не Генрих ХIII с его шестью жёнами. Культурные слои первобытного общества могут заинтересовать только того, кто хорошо знаком с историей, потому что они в большей степени обезличены. Мы видим лишь фрагменты следов и пытаемся воссоздать самый общий облик оставивших их людей и их образа жизни. Это интересно только специалистам и энтузиастам, но не любителям беллетристики.

— Вы хотите сказать, что я не похожа на любительницу беллетристики? — уточнила я, осторожно забирая у него книгу, и, захлопнув её, положила на стол.

— Похожи, но только на первый взгляд. На второй, вы ближе к энтузиастам, и только что я в этом убедился. Прежде чем закрыть книгу, вы посмотрели номер страницы. Наверно, чтоб вернуться к ней позже.

— Зачем вы это говорите?

— Я надеюсь, что не ошибаюсь, потому что мне давно хочется поделиться с кем-то своим открытием. Но моих дорогих родственников это не интересует.

— А Френсис? Он ведь интересуется историей?

— Он интересуется собой и своим местом в истории. В остальном он профан. Показать?

Его улыбка стала немного азартной. Я поймала себя на том, что прищурившись, изучаю его ухоженное лицо, в поисках чего-то, что помогло бы мне разглядеть ловушку. Но ничего не заметила. Впрочем, он наверняка отлично играл в покер.

— Покажите, — решилась я.

Его глаза победно сверкнули.

— Идёмте в библиотеку. По дороге я расскажу вам предысторию, — и он направился к входу.

Соскочив с подоконника, я обернулась, чтоб убедиться в том, что письма не видны из-под подушки. Я догнала его в коридоре.

— На самом деле, я тоже был заинтригован этой историей с венцом Малдуна и решил разобраться, в чём там дело, — заговорил он на ходу. — Я решил, что если дядя Гарольд так близко, как считается, подобрался к этой тайне, то что-то должно было остаться в его записях и дневниках. Я нашёл их в библиотеке…

— Он жил здесь? — вставила я, едва поспевая за ним.

— Нет, он жил в Орфорде, где теперь живут Джолион и Френсис. У них красивый особняк, построенный во время короля Георга. Но творил он здесь, должно быть для полёта фантазии ему нужен был рыцарский замок, а, может, именно здесь на него обрушивалось вдохновение, ведь это тут он в детстве читал романы сэра Вальтера Скотта и Роберта Стивенсона. Ту небольшую часть архива, что осталась после его смерти в Орфорде, Джолион передал на хранение в библиотеку Фогвуда. Так что я располагал всем, что от него осталось.

Мы вошли в библиотеку. Я уже успела полюбить это место. Раньше я представляла замковые библиотеки, как высокие залы, стены которых до потолка заполнены книгами. Но здесь всё было иначе, хотя книг тоже было много. Библиотека представляла собой три комнаты, разделённые дубовыми перегородками с высокими стрельчатыми арками вместо дверей. Вдоль стен стояли деревянные застеклённые шкафы, в которых поблескивали теснённые золотом переплёты. В одной комнате стоял уютный диван, в другой — письменный стол из тёмного дерева, отделанный резным орнаментом и позолотой, и кресло, которое мне очень хотелось считать старинным, хотя, возможно, это была поздняя имитация, и в третьей размещался вполне современный стол с компьютером, рядом с которым стоял на приставном столике ксерокс.

Джеймс сразу прошёл в дальнюю комнату и подошёл к застеклённому шкафу.

— Здесь его архив, кстати, довольно ценный для изучения кельтской культуры. Местоположение курганов, зарисовки и фотографии вскрытых им захоронений и его собственные гипотезы, иногда, довольно разумные, несмотря на отсутствие необходимого историку набора базовых знаний, — он открыл дверцу шкафа и достал оттуда плоский предмет, завёрнутый в мягкую ткань. Судя по тому, как он его держал, я догадалась, что он тяжёлый. Джеймс положил его на стол и обернулся ко мне. — Об этом предмете в дневнике и заметках написано очень путано, я бы сказал, загадочно, словно Гарольд боялся писать о нём прямо. Он подозревал, что это ключ к разгадке венца Малдуна, но так и не понял, как им воспользоваться. Мне пришлось потрудиться, чтоб его найти. Вы видели большую башню над домом, которую видно отовсюду, кроме самого дома?

— А что в ней?

Он улыбнулся.

— Если вы попытаетесь найти вход в башню, вам это не удастся. Его просто нет. В башню можно попасть только через небольшую дверь со смотровой площадки на крыше. Когда строился замок, наверно, у Руперта были какие-то идеи насчёт того, что в ней устроить, но он, то ли передумал, то ли не успел сделать это. Потом в ней хотели разместить то обсерваторию, то семейный архив, то особый зал для занятий спиритизмом. В результате там сейчас просто склад всякого старья, отчасти антиквариата, отчасти просто хлама. Я перерыл там всё, чуть не задохнулся от пыли и был близок к тому, чтоб переломать себе ноги. Но я его нашёл…

Он начал распаковывать свёрток на столе и вскоре я увидела осколок гладко отполированной плиты, на которой резцом были нанесены какие-то знаки и прочерчены извилистые параллельные линии.

— Огамическое письмо, — проговорила я, проведя пальцами по насечкам.

— Если вы ещё раз скажете, что не интересуетесь историей, я сочту вас патологической лгуньей, — проворчал он. — Можете прочитать?

— Конечно, нет! Я же не историк, а только энтузиаст. А вы прочли?

Он покачал головой.

— Вам, наверно, известно, что существует несколько видов огамической письменности. И в зависимости от вида одни и те же знаки могут обозначать разные понятия. Если принять одну из систем, то можно решить, что речь идёт о направлении и расстоянии, но отчего и к чему, непонятно. Больше ничего нет.

— А это что? — я нагнулась к плите.

Джеймс открыл стоявший на столе пластиковый контейнер для канцелярских принадлежностей, достал оттуда лупу и подал мне. Присмотревшись, я увидела маленький треугольник с острыми углами.

— Это трикветра, — пояснил он. — Три соединённые хвостами рыбки. Символ триединства различных понятий: духа, тела, разума; девы, матери, старухи; в христианский период — Святой Троицы.

— Этот знак что-то означает?

Он неопределённо пожал плечами.

— Возможно, но мы не знаем что, слишком много значений, и как их соединить с огамической надписью? К тому же видите, трикветра никак не связана с остальными знаками. Она находится далеко от них. И от этих странных линий.

— Может, это карта? — спросила я.

— Карта? — он с сомнением посмотрел на камень. — Но где вы видите здесь координаты?

— Это похоже на реку, — я провела пальцами по изогнутым линиям. — Русла рек очень индивидуальны и, если найти такой же рисунок русла и наложить его на этот камень…

— То трикветра укажет?.. — он покосился на меня. — Не реально. Письменам на камне может быть тысяча лет, любое русло давно изменилось.

— Значит, безнадёжно, — пожала плечами я. — Или есть другое объяснение, но вряд ли я смогу вам с этим помочь…

Он кивнул, задумчиво глядя на камень.

— Ладно, это не более чем игра ума. Просто головоломка. Видимо, именно на этом этапе рассуждений Гарольд уткнулся лбом в стену. И вряд ли здесь есть какой-то выход…

Он завернул свой камень в полотно и вернул его в шкаф. Закрыв створки, он с улыбкой посмотрел на меня.

— Спасибо, что выслушали, Лара. А теперь я, пожалуй, вас оставлю. Поеду в Лондон, мириться с Корой. Надеюсь, она не запустит в меня кольцом с бриллиантом стоимостью… Впрочем, это уже лишние детали.

Он кивнул мне и вышел из комнаты. Я задумчиво посмотрела на шкаф, куда он сунул плиту. На самом деле этот предмет заинтересовал меня куда больше, чем я позволила себе показать. Сокровища кельтов, изысканные и загадочные украшения, торквесы, фибулы, витые браслеты, чаши из оправленных в золото черепов. Всё это рождало в моей душе сладкую дрожь. И вот он ключ, совсем рядом… Найти бы ещё замочную скважину, куда его вставить.

Я побрела назад в малую гостиную, раздумывая о находке Джеймса. Подойдя к покрытому подушками подоконнику, я какое-то время так же задумчиво смотрела на парк за окном, а потом отодвинула подушку и замерла. Писем не было. Я откинула подушки прочь. Книга, которую я читала, отлетела в сторону, но я не стала её поднимать. Я осматривалась по сторонам в поисках писем. Потом всё-таки кинулась к книге и перелистала её, в безумной надежде, что сунула их между страниц и забыла. Но я же не сумасшедшая! Я помню, что сунула их под эти подушки.

На всякий случай, я просмотрела все кресла и диваны, хотя не садилась на них. Письма исчезли бесследно. Я подумала, что, может быть, их нашёл кто-то из слуг, если тут делали уборку. Я осмотрелась. Нет. Никаких следов уборки, даже вчерашняя зола из камина ещё не убрана.

Джеймс! Я услышала его шаги и спрятала первое письмо. А остальные я сунула туда секундой позже. От дверей подоконник, как на ладони. Он мог заметить мой торопливый жест и рывок за книгой. Тогда понятно его ехидство по поводу моего интереса к книге. А потом ему нужно было просто выманить меня из гостиной и, вернувшись сюда раньше, посмотреть, что же я спрятала под подушкой. А там финансовые документы их семейной фирмы и адресованные на моё имя конверты…

Я выскочила из гостиной и в большом холле наткнулась на Спенсера. Может, всё-таки он? Я внимательно смотрела в его непроницаемое лицо.

— Мистер Спенсер, — проговорила я, — мистер Оруэлл уехал?

— Думаю, да… — он посмотрел в сторону двери. — По правде говоря, мэм, мистер Оруэлл никогда не просит подогнать к подъезду машину, а идёт прямо в гараж…

Я бросилась к выходу и выскочила на крыльцо. Мне показалось, что где-то далеко блеснула серебристая корма «ламборгини». Я повернулась и пошла обратно. В отчаянной надежде, что письма нашли слуги, и, увидев конверты, просто отнесли их в мою комнату, я поднялась к себе. Конечно, их там не было. Я села на стул и, глядя в одну точку, представила себе последствия того, что эти бумаги попадут в руки сэра Артура. Меня не расстреляют, но вряд ли позволят остаться. Жаль, а я только начала привыкать к этому дому, к этой семье и к тому, что мне не нужно думать о том, чем я заплачу за квартиру, и что приготовлю себе на обед.

В дверь постучали. Пришла Джейн и сказала, что меня приглашает к себе тётя Роззи. Я поплелась к ней. К счастью, ей нужен был слушатель, а не собеседник. И она пустилась в пространные воспоминания о прошлом. Моё молчаливое внимание польстило ей, и она очень скоро начала называть меня милой деточкой. За ленчем к нам присоединилась Дэбби и тоже спешила поделиться своими новостями из конюшни. Я снова была предельно терпелива и внимательна, хотя не переставала думать о судьбе пропавших писем. Потом Дэбби поехала в Ипсвич за покупками. Я вежливо отказалась составить ей компанию и пошла бродить по парку. Каким-то образом я вышла на вересковую пустошь, где только начали пробиваться нежные розовые цветы, отчего плоские холмы и низины приобрели блеклый лиловый оттенок.

Я смотрела на наручные часы и думала, что если письма взял Джеймс, то, скорее всего, приехав в Лондон, он уже показал их Тому и отцу. Значит, уже вечером, когда они приедут домой, меня ждёт весьма неприятный разговор. Идти в замок не хотелось, но и жить на улице — тоже. Лучше уж в своей каморке под крышей.

К вечеру я всё-таки вернулась в дом. Тётя Роззи посетовала, что я не явилась к пяти, и ей пришлось пить чай одной. Потом приехала Дэбби с кучей свёртков, которые при помощи Беггинс и Спенсера понесла наверх в свои комнаты. Наконец, появились и сэр Артур с Томом. Но гроза не разразилась. Сэр Артур спросил меня, не скучала ли я одна, и пообещал, что завтра не будет забирать у меня Тома. Том с порога бросился меня целовать, и спрашивал, как прошёл день. Только когда сэр Артур спросил у Спенсера, где Джеймс, я поняла, что в офисе он не появлялся, и о письмах главе семейства пока неизвестно.

Джеймс вскоре объявился. Посмотрев на него, я не заметила на его лице никакого особенного выражения. Поздоровавшись со мной, он поднялся к себе, чтоб переодеться к обеду, а за столом поддерживал беседу с родственниками, не обращая на меня внимания. Я усомнилась, что письма нашёл он. В любом случае, я уже решила для себя, что расстрел мне не грозит, а остальное можно пережить, поэтому мне удавалось сохранять спокойствие и даже улыбаться и отвечать на чьи-то вопросы.

После обеда Том увязался за мной, и, как мне не хотелось послать его подальше, я понимала, что это не выход. Потому мы сели в уже опротивевшей мне малой гостиной и, глядя на огонь в камине, принялись обсуждать свадьбу и свадебное путешествие. Точнее, рассуждал об этом Том, а я соглашалась с навязчивым ощущением, что он просто строит воздушные замки, и скоро все его мечты рассыплются как карточный домик.

Потом Том вдруг вспомнил, что ему нужно куда-то позвонить и что-то устроить в связи с близящейся поездкой в Гонконг. Он извинился, поцеловал меня и пообещал, что завтра весь день будет рядом, после чего ушёл.

Я поднялась с дивана и подошла к камину, глядя, как светятся изнутри маленькие прогоревшие полешки. Этот оранжевый свет, такой яркий и весёлый завораживал. А я при этом мучительно соображала, куда могли деться письма. Сзади раздались шаги. Я не стала оборачиваться, хотя в какой-то момент подумала, что поворачиваться к нему спиной небезопасно. Он подошёл и встал рядом. Я посмотрела на него. Джеймс провёл пальцами по каминной полке, а потом обернулся ко мне.

— У меня есть то, что вас интересует, — без вступления произнёс он. — Я как раз раздумывал, стоит передать это отцу, Тому или вам. Решил сперва поговорить…

— О чём речь? — спросила я.

— О письмах.

— Вы их читали?

— Конечно. Если прочтёт ещё кто-то, вас вышвырнут отсюда без слов… Или со словами, которые вы не ожидаете услышать от английской аристократии, — он улыбнулся. — Я могу отдать их вам.

— При условии?

— Мелочь. Всего лишь ужин вдвоём в моей лондонской квартире. На следующее утро за завтраком я отдам их вам.

Я почувствовала, как во мне закипает злость.

— Можете опубликовать сообщение о них в «Таймс», — сквозь зубы процедила я.

На его лице появилось слегка разочарованное выражение. Он пожал плечами и пробормотал:

— В любом случае, стоило попробовать… — сунув руку в карман, он достал оттуда пачку писем и протянул мне. Я недоверчиво смотрела на него. — Берите, пока я не передумал, — поторопил он.

Я выхватила письма и быстро перебрала их.

— Здесь все?

— Всё что я сумел найти. А что, есть ещё?

Я бросила письма в камин и с вызовом взглянула на него. Он рассмеялся.

— Маленьких собачек так забавно дразнить… Они становятся такими смешными, когда скалят свои маленькие белые зубки.

И развернувшись, крайне довольный собой, вышел из гостиной.

В ту ночь я спала плохо. Волнения дня и сознание того, что теперь было известно Джеймсу, никак не давали мне расслабиться и уснуть. Я страшно злилась на него. Он обманом стащил мои письма, заставил меня дёргаться весь день, а потом ещё намекал… Или не намекал? Это ведь был шантаж? Но он отдал мне письма, едва я дала понять, что не соглашусь. И позволил их сжечь. Доказательства моего любопытства, граничащего с экономическим шпионажем, исчезли в огне. Но он о них знал… И что дальше? Он не отдал их отцу и не показал Тому. Он просто получил удовольствие, заставив меня мучиться и переживать. Маленьких собачек так забавно дразнить… Высокомерный мерзавец! А ведь днём, когда он показывал мне камень Гарольда, он был очень мил. И это была часть ловушки. Конечно, Джейми умеет быть очаровательным с теми, кто ему нужен… По крайней мере, теперь мне точно не захочется смотреть в его сторону. Похоже, я зря сомневалась, что выбрала того брата, которого нужно…

Разбудил меня Том. Я слышала сквозь сон стук в дверь, но никак не могла выбраться из тягостного полусна. А он, тем временем, вошёл и, рассмеявшись, уселся на край кровати.

— Просыпайся, соня… — проговорил он, склоняясь ко мне.

Я привычно обняла его и притянула к себе, но его глаза вдруг стали испуганными и он, неловко поцеловав меня, тихонько высвободился. Я почему-то подумала, что Джеймс в этой ситуации вряд ли упустил бы момент. Но это был не Джеймс. И это было хорошо. Я села в кровати и поправив съехавшую с плеча бретельку ночной сорочки, подтянула одеяло к груди.

— Отец уехал в Лондон, — сообщил Том, убирая с моего лица прядь волос. — Дэбби ушла к своим лошадям. Джеймс отправился с ней, чтоб взять коня и покататься верхом по пустошам…

Я почему-то очень живо представила, как он мчится на том красивом чёрном скакуне по холмистой долине, поросшей зацветающим вереском. Наверно, красивое зрелище, и не только из-за скакуна.

— Я думаю, что мы можем позавтракать с тётей Роззи. Она как раз встала, и Беггинс помогает ей одеваться. А потом? Чем займёмся?

— У тебя есть предложения? — поинтересовалась я, с улыбкой глядя на него.

— Может, покатаемся на лодке?

Я представила сонную гладь озера и отражающиеся в его водах кудрявые деревья, белую беседку, а потом величественный храм усыпальницы Оруэллов. Нет, я ещё не настолько привыкла к этому месту, чтоб забыть о её скорбном значении.

Я посмотрела в окно. Там ярко синело небо. Погода выдалась тёплая и солнечная. И поскольку она в любой момент может смениться дождливой и прохладной, стоило ловить момент и получить максимум удовольствия.

— Ты говорил, что неподалёку есть хороший пляж, о котором знают только местные? — припомнила я.

— Отличная идея, — обрадовался он. — Знаешь, я попрошу Беггинс собрать нам корзинку для пикника, и поедем на море на целый день. Не думаю, что во вторник на пляже будет много народу. Может, нам повезёт, и мы будем там одни. Как Адам и Ева!

— Как Робинзон и Пятница! — подхватила я.

Он рассмеялся своим звонким мальчишеским смехом. И всё-таки он был очень хорош, этот мальчик с голубыми глазами! Я придвинулась ближе и, обняв его, чмокнула в губы, а потом, откинув одеяло, спрыгнула с кровати и отправилась в душ.

Тётя Роззи этим утром была в хорошем настроении, она мило шутила за завтраком и не стала долго задерживать нас в своей уютной гостиной. Оуэн подогнал к крыльцу красный автомобиль Тома, а Беггинс лично поставила на заднее сидение красивую плетёную корзинку с двойной крышкой. Я заглянула в свою большую пляжную сумку, проверяя, не забыла ли косынку и солнцезащитный крем, который мог понадобиться не только мне, но и моему белокожему жениху.

Потом мы ехали по дороге, и ветер трепал мои распущенные волосы. Том выехал на дорогу, ведущую к морю, проехал мимо домика Кристофера Брэдли и вскоре свернул на неприметную грунтовую дорогу, которая спускалась вниз. Пляж был небольшой, но очень уютный. Светлая полоса чистого песка в окружении отвесных скал, над которыми кружили чайки. К тому же мы действительно оказались здесь одни.

Мы расстелили плотные покрывала в тени слегка нависающей скалы. Песок здесь был довольно холодный, но воздух уже успел прогреться, и ласковое море плескалось в каком-то десятке метров от нас, набегая на песок жемчужными барашками мелких волн. Вода была тёплой, как парное молоко, и это напомнило мне недавний беспечный отпуск в Хэмпшире. С блаженным видом я улеглась на тёплый песок и надела тёмные очки. Том присел рядом и, зачёрпывая песок, тонкой струйкой выпускал его вниз. Он посматривал на меня и сладко жмурился, как довольный котёнок.

— Ты такая красивая… — выдохнул он, наконец. — Я ещё тогда на берегу, когда впервые увидел тебя, подумал, что никогда не видел таких красивых девушек. У Джейми всегда были красивые подружки, но таких как ты не было. Поэтому он злится… Завидует.

— Вряд ли, — усомнилась я. — Мне кажется, что я совсем не в его вкусе. Он почти не смотрит в мою сторону.

— Хорошо, если так… — пробормотал Том.

Я приподнялась и, сняв очки, внимательно посмотрела на него.

— Если ты хочешь знать моё мнение о нём, то я думаю, что он избалован, заносчив и эгоистичен. И, честно говоря, даже не пытается это скрыть. Мне не нравятся такие мужчины, но, поскольку он твой брат, я стараюсь быть предельно вежливой и терпимой.

Я была почти искренна в этот момент, потому что вспомнила его вчерашнюю выходку. Том печально взглянул на меня.

— Знаешь, он не всегда был таким. Вернее, белым и пушистым он не был никогда, но он хотя бы прислушивался к мнению других. И был внимателен ко мне… И мне этого не хватает.

— Что-то случилось? — спросила я, поняв, что ему хочется поговорить об этом.

При этом я подумала, с кем ещё ему говорить о Джеймсе? С Дэбби, которая так близка со старшим братом, но, то и дело одёргивает младшего? С сэром Артуром, который, похоже, стремится приучить Тома к самостоятельности, считая, что он уже достаточно взрослый для этого, или с тётей Роззи, так и застывшей в роли любящей, но строгой воспитательницы? Я вспомнила, с каким восторгом Том следил за Джеймсом, когда тот стрелял по летающим мишеням, и как покраснел после его слов, в которых явно прозвучала насмешка. Конечно, он гордился своим старшим братом, он восхищался им и так хотел быть на него похожим. И эти бесконечные издевки и придирки не столько злили, сколько приводили его в отчаяние. В сущности, Том был очень одинок в своей семье, среди этих сильных, самостоятельных и самодостаточных людей, не привыкших к излишним сантиментам. И от меня он, скорее всего, ждал того, что недополучал от них.

— Что с ним случилось? — спросила я. — Почему твой брат — позор семьи?

— Кто это сказал? — нахмурился Том.

— Ваша тётушка Роззи. А потом он сам.

Том устало пожал плечами.

— Не знаю. Он и раньше казался мне странным. Всегда был такой, заносчивый, умный, злой. Скрытный. А когда вернулся из Афганистана, стал ещё хуже.

— Из Афганистана? — переспросила я, невольно вспомнив запылённых британских солдат в шлемах и бронежилетах, обвешанных оружием, которых видела в новостях. Но представить таким Джеймса я не могла. Если с автоматом, то уж скорее в смокинге и шляпе, в образе гангстера из Чикаго 20-х годов прошлого века.

Том вздохнул, печально посмотрев на кружащих над морем чаек.

— Он был ранен там. В Кандагаре. Как оказалось, уже в третий раз. Нам сообщили, потому что он был в коме. Первые два раза он не соизволил поставить нас об этом в известность. А в этот раз Дэбби всё бросила и поехала к нему. Они вообще очень близки. Мне кажется, только её он подпускает к себе. Она его понимает. Она ухаживала за ним там, потом перевезла в Англию. Потом ездила с ним в Швейцарию, в санаторий.

— Но почему позор? — я вернула его к прежней теме, и он недовольно поморщился.

— Потому что он независим, он имеет смелость, а, по мнению нашей родни, наглость делать то, что считает нужным, и заниматься тем, что его интересует. Те два года было столько разговоров, пересудов, даже обвинений…

Том перевёл взгляд на меня и нехотя продолжил:

— Джеймс всегда был гордостью отца. Красивый, умный, независимый, окончил с блеском частную школу, потом экономический факультет Оксфорда, отслужил в армии при штабе в Лондоне. Потом включился в семейный бизнес и повёл дела весьма успешно. Прослыл плейбоем, был помолвлен с дочерью весьма влиятельного лица, пэра Англии. И вдруг расторг помолвку, всё бросил, и завербовался в армию, в Афганистан. Не в какие-то элитные войска, обычным пехотинцем. Семья была в шоке. Через два года вернулся после тяжёлого ранения, год — по госпиталям и реабилитационным центрам. Полностью восстановился, приехал сюда на Рождество и заявил отцу, что не собирается гробить свою жизнь, занимаясь финансовыми делами семьи, чем привёл его в отчаяние. После этого поступил в университет на исторический факультет. Снова с блеском окончил. Теперь занимается археологией. В прошлом году только три месяца провёл в Англии, ведя как раз такой образ жизни, как сейчас. А остальное время пропадал в экспедициях, на Дальнем и Ближнем Востоке, в Африке, в Латинской Америке.

— И какую тему он изучает? — поражённо воскликнула я.

— Пирамиды, — бесцветно ответил Том и взглянул на меня. — Яркая личность, правда?

— Аж глаза режет… — пробормотала я.

— Он скоро уедет, — с неожиданным удовлетворением произнёс Том. — И мы очень долго его не увидим. Не думаю, что он приедет на свадьбу.

Я перевернулась на живот и положила голову на соединённые руки, пытаясь осмыслить то, что услышала. Джеймс в каске и бронежилете с ручным пулемётом в руках? Джеймс в коме в военном госпитале? Джеймс в реабилитационном центре для ветеранов военных действий? Это не укладывалось в голове. Я мотнула головой и снова села.

— Не переживай так, Том. Я знаю, что у тех, кто был на войне, искажается восприятие реальности. Они меняются. Но это не значит, что он стал меньше любить тебя. Просто ему теперь сложнее проявлять свои чувства. Если ты будешь терпелив, то всё наладится.

— Мне уже нет до него дела, — с детской обидой заявил он.

— Надеюсь, что это не так. Потому, что однажды ему может понадобиться твоя поддержка. Он будет её искать, если почувствует, что ты можешь её оказать, что ты любишь его и распрощался с детскими обидами. Если он будет знать, что может поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной, понимаешь? Ведь в такой ситуации Дэбби вряд ли сможет ему помочь.

— Есть папа, — напомнил Том, взглянув на меня исподлобья.

Я рассмеялась.

— Ты же понимаешь, что бывают вещи, которые хочется рассказать брату, и не хочется, чтоб о них знал папа.

— Может, ты и права… — усмехнулся он. — Да, скорее всего ты права. В конце концов, он пережил такой ужас… Может, он так и не оправился от этого, но слишком горд, чтоб признаться в этом? Да, мне стоит подумать над этим. Спасибо, что подсказала.

Я заметила, что он успокоился и снова с беспечной улыбкой посмотрел вдаль, где синее море сливалось на горизонте с насыщено голубым небом.

Заботливая Беггинс положила в корзинку помимо сэндвичей с зеленью и беконом крупные персики, контейнеры со свежими овощами, половину зажаренной со специями курицы, маленькие маффины с черникой, термос с холодным мятным чаем и чуть запылённую бутылку красного вина. Я уже стала менять своё мнение о ней, тем более что по утрам она без напоминания ставила рядом со мной маленький кофейник и кофейную пару из тонкого фарфора.

Помянув её добрым словом, мы устроили пир, поглядывая на море и слушая крики чаек, потом лежали на уже разогретом песке, и подшучивали над тем, что теперь напоминаем двух откормленных, довольных жизнью тюленей. Потом снова купались.

— Жаль, что завтра нужно улетать, — проговорил Том ближе к вечеру, сворачивая покрывала, чтоб сунуть их в багажник. — Я бы с удовольствием повторил.

— Я тоже, — улыбнулась я, обнимая его. — Так что возвращайся скорее. А пока спасибо за чудесный день. Я никогда его не забуду.

Он с нежностью посмотрел мне в глаза и на сей раз не стал уклоняться от поцелуя.

Сэр Артур вечером не вернулся. Том сказал, что он часто остаётся в их доме в Лондоне, потому что дорога до Саффолка занимает почти два часа. Обед прошёл тихо и степенно. Говорила в основном тётя Роззи, Дэбби вставляла рассеянные фразы и явно думала о чём-то своём. Джеймс, который вернулся с пустошей с лёгким загаром, проявившемся на лбу и щеках, теперь задумчиво прислушивался к разговору тёти и сестры, и поглядывал на Тома. Я его, похоже, совершенно не интересовала, лишь пару раз он обратился ко мне с просьбой передать что-то со стола, и вежливо и отстранённо поблагодарив, снова забывал обо мне. Уже в конце обеда, когда подали десерт, он, наконец, обратился к Тому.

— Что тебя несёт в Гонконг? — неожиданно спросил он. — Там всё спокойно, дела идут. Новых сделок не намечается.

— Я хочу убедиться, что всё так, как выглядит, — спокойно ответил Том.

Джеймс прищурился:

— А что, есть сомнения?

— Просто я считаю, что внезапные проверки дисциплинируют персонал, — отрезал Том, взглянув ему в глаза.

— Не лишено смысла… — признал Джеймс. — Когда вернёшься?

— Через два-три дня, если всё пойдёт по плану.

— Ладно, удачи, — Джеймс поднялся. — Ты уедешь рано, так что до твоего отъезда не увидимся. Если не затруднит, привези мне пару упаковок оригинального Сяочжуна.

Мне показалось, что Том на мгновение смутился, но потом кивнул.

— Непременно…

— Всем спокойной ночи, — произнёс Джеймс и ушёл.

После обеда все разошлись по своим комнатам. Я тоже поднялась к себе и попыталась читать, но сказки Уайльда неизменно вызывали у меня печаль и слёзы, потому я вскоре отложила книгу и выключила свет. Уснуть не удалось. То ли возбуждение от солнца и моря, которых сегодня было так много, давало себя знать, то ли мешала заглядывающая в окно полная луна, но я ворочалась в постели и думала о Томе, который сегодня вечером вёл себя по-взрослому, чем, похоже, удивил Джеймса, о Джеймсе, который едва не погиб в Афганистане…

Луна была очень яркой. Я попыталась задёрнуть занавеску, но она была тонкой, и голубые лучи всё равно проникали сквозь полупрозрачную ткань. Я подумала, что нужно будет попросить Джейн повесить более плотные шторы. Или надо сказать об этом Спенсеру?

Я стояла у окна и смотрела на посеребрённые лунным светом кроны деревьев. В тёмном небе даже сквозь стекло можно было различить яркие звёзды. Я вспомнила недавний вечер, который мы с Томом провели в беседке, любуясь луной. Ночная тишина и свежесть так явно припомнились мне, что захотелось снова оказаться там, на берегу.

Том уже лёг, потому что рано утром ему нужно было ехать в Лондон, чтоб успеть на самолёт. Но я подумала, что здесь, в поместье меня вряд ли ожидают какие-нибудь опасности. Пойти через парк одной показалось мне приятным приключением. Я быстро оделась и вышла из комнаты. Спустившись по лестнице, я прошла по тёмным залам замка и вышла на улицу. Аккуратно прикрыв за собой застеклённую дверь белого холла, я пошла в сторону мостика, а по нему дальше, по прямой дорожке к озеру, мимо скамеек и статуй античных богов.

Луна всё так же висела в небе среди звёзд, которые отсюда казались ещё ярче и крупнее. А ещё одна луна покачивалась на водной глади, чуть подёрнутой лёгкой дымкой белого тумана. Очутившись на берегу, я прислушалась, но не услышала ничего, кроме тихого плеска воды у берега. Какое-то время я стояла, впитывая нежную прохладу ночи, лунный свет и эту обволакивающую тишину. В какой-то момент я вспомнила, что где-то совсем близко от меня на холме высится великолепная усыпальница, а с другой стороны, в зарослях затаилось таинственное Святилище друидов с его странным источником. Что-то похожее на страх встрепенулось в моей душе, но я отогнала это ощущение прочь. Мне не хотелось нарушать странное очарование этого момента. Сумасшедшая мысль пройти сейчас мимо лодочного сарая на пляж и искупаться в этих лунных водах неожиданно пришла в голову. Без купальника, прямо так, нагишом, а потом лежать на прохладном песке, подобно Озёрной деве…

— Не спится?

Я вздрогнула и обернулась. Из темноты под деревьями показался Джеймс. Он подошёл и задумчиво посмотрел на луну, а потом на её отражение в зеркальной глади озера. Он был в тёмных брюках и вязаном свитере. Серый плащ был небрежно наброшен на плечи.

— Что вы здесь делаете? — спросила я, смутившись, словно он мог услышать мои безумные мысли о купании.

— Не хочу спать, — слегка раздражённо ответил он. — Сразу узнаю такие ночи. Если вижу во сне жёлтые плоские холмы в знойном мареве, сразу же просыпаюсь и встаю. Знаю, что этой ночью лучше больше не ложиться. Будет сниться Кандагар.

— Вас там ранили…

Он покачал головой.

— Дело не в этом. Наверно, хорошо, что меня там ранили. Я выжил. Тот день изменил мою жизнь. В очередной раз.

— Зачем вы пошли туда?

— На войне не спрашивают, пойдёшь или нет, — усмехнулся он. — Посылают.

— Я не о том…

Он снова помрачнел.

— Я это понял, не хотелось отвечать. Хотя, ответ очевиден. В моей жизни всё было слишком просто. Родился в богатой семье, с рождения всё было предопределено и устроено. К тому же мне повезло с мозгами. Даже то, что всецело зависело от меня: учёба, бизнес, выгодная женитьба, — давалось мне легко. Я понял, что веду жизнь богатого идиота, но создан для чего-то другого. Мне нужно было расширить границы возможного, как сейчас говорят, выйти из зоны комфорта. Кто-то играет, кто-то колется, а для меня это всё было пресно. Я решил сразу ринуться за край…

— И как?

Он перевёл взгляд на меня.

— Опять же успешно… Правда, первое ранение меня слегка отрезвило. Схлопотал его по глупости. Даже стыдно было сообщать об этом отцу. После этого почувствовал себя опытным солдатом, хотя… Знаете, Лара, когда выкладываешься на полную катушку, учишься всему и у всех, живёшь азартно и всё получается, начинаешь думать, что ты ловкач и везунчик. А потом осколок противопехотной мины напоминает тебе, что ты лишь ходячий кусок мяса и далеко не всё в этой жизни зависит от тебя. Наверно, только поняв это, действительно становишься солдатом.

— Значит, второе ранение тоже в какой-то мере вас отрезвило. А третье оказалось прозрением?

— Не совсем так, — он прищурился, глядя на бледное отражение луны в воде. Между его чёрными бровями залегла складка, словно он мучительно пытался сформулировать свою мысль. Потом он мотнул головой. — Зачем я вам всё это говорю? Даже с Дэбби я не говорил об этом…

— Есть вещи, которые проще сказать чужому человеку.

Он быстро перевёл взгляд на меня и какое-то время пристально вглядывался в моё лицо. Мне показалось, что он хочет возразить, но потом вдруг вздохнул и слегка расслабился.

— Ладно, может, вы правы. Я скажу. Наверно, не столько вам, сколько себе. Это ранение имело только одно значение. Оно, возможно, спасло мне жизнь. За день до этого мы с друзьями сидели под тентом, смотрели на холмы и болтали. Нас было трое, молодых здоровых мужчин с банками пива в руках. Мы смеялись, вспоминали какие-то глупости, строили планы. Нам казалось, что впереди у нас вся жизнь. И после того, что мы пережили там, нам уже сам чёрт не страшен. На следующий день они погибли. Понимаете? Тогда, накануне вся жизнь была впереди только у меня, а у них — одна ночь и один день, зной, пыль, пули и внезапная смерть. Когда меня ранили в тот день, я лежал на спине, чувствуя, как кровь вытекает из меня толчками, смотрел в белое небо, и думал, что умираю, как и они. Их убили чуть раньше в том же бою. Я лежал и думал, что это всё… И впереди ничего, ни надежд, ни планов, ни возможностей. Только ящик и фамильный склеп. И я понял, что я не хочу, чтоб всё закончилось так. Может, потому я и выжил, что не мог с этим смириться. Это была моя жизнь! Моя, и я не хотел, чтоб она закончилась в этом пекле, в этой боли, так бессмысленно и глупо.

— Вы выжили и решили, что будете жить так, как хотите. Потому сменили экономику на историю, бизнес — на археологию?

— Да, — он снова пристально взглянул на меня. — Что вы об этом думаете?

Я отвернулась и посмотрела на луну. Что-то почти явно кольнуло в груди. Теперь мне не хотелось отвечать.

— Лара, — требовательно, почти неумолимо произнёс он.

— Вы правы, — признала я, кивнув. — На самом деле, для такого решения нужна немалая смелость. А чтобы следовать ему, ещё и сила.

Он вздохнул с облегчением и улыбнулся, потом слегка прищурившись, нагнулся ко мне.

— Не думайте, что у вас недостаточно смелости или силы. У вас пока нет мотива. Мне нужно было почти погибнуть в чужой дикой стране, чтоб дойти до этого. У вас будет свой собственный Кандагар. Вы уже почти готовы к этому.

— О чём вы? — пробормотала я, глядя в его глаза.

— Вы очень умны и отважны, — вкрадчиво произнёс он, и его взгляд стал ласковым. — Вы необыкновенная девушка. И вам нужно понять одну простую истину. Чтоб достичь цели, нужно идти к ней.

— Я догадываюсь об этом, — проговорила я, отступая назад.

Он всё с той же улыбкой покачал головой.

— Вы идёте окольным путём. И пытаетесь зайти на цель с фланга. Но что вам нужно? Ваша цель или соседний плацдарм? Ваша добыча или её удачный снимок. Решите, что вам нужно, и действуйте.

Я окончательно смутилась и отвела взгляд. Мне показалось, что он всё знает. Хотя, что всё? Я сама ещё не до конца разобралась в себе. А он…

— Вы очень проницательны… — проговорила я, снова взглянув на него. Он выпрямился и теперь стоял, с усмешкой глядя на меня. Небрежно накинутый на плечи плащ напоминал накидку, спускающуюся с плеч изысканными складками. — И очень умны. Вы ловко перевели разговор на меня. Зачем? Пытаетесь что-то скрыть?

Он удивлённо вскинул свои красивые брови.

— О чём вы?

— О решении, которое вы приняли. Вам скучно вести жизнь богатого идиота, но вы не желаете умирать в чужой стране от пули бандитов. Археология? Я теперь могу представить вас часами лежащего в засаде с пулемётом в обнимку, но часами копающимся в песке с совком и кисточкой, под раскалённым небом пустыни Гоби, в Сахаре или Мачу-Пикчу? Нет… Пирамиды… Это ведь так удобно. Они есть везде. Даже на севере России. Эта тема может оправдать поездки по всему свету. И с любой целью. Вы ведь не археолог… Вы секретный агент?

Его улыбка стала азартной, после чего он рассмеялся.

— Вы слишком умны, моя девочка, — доверительно сообщил он. — Боюсь, что мне придётся вас убить.

— Собираетесь утопить меня в озере? — в тон ему уточнила я.

— Искушение велико, но я ему не поддамся, — покачал головой он. — Идёмте к дому, становится прохладно.

— Пожалуй, — согласилась я и неожиданно зевнула, едва успев прикрыть рукой рот.

Он ничего не сказал и пошёл к беседке, от которой дорожка сворачивала к замку. За всю дорогу мы не обменялись ни словом. Я несколько раз пыталась заговорить, но каждый раз то, что я хотела сказать, казалось мне неуместным. Мы вошли в дом, вместе дошли до лестницы.

Конец ознакомительного фрагмента.