Замкнутый круг обмана

Лариса Соболева, 2015

Могила матери была единственным местом, где Алекс появлялся без телохранителей. Убийца точно знал день и час и оказался там раньше. Босс смертельно ранен, а бывшие компаньоны и друзья уже слетелись на дележку. Каждый из них знает, что Алекс владеет убийственным компроматом на всю преступную элиту города и на кого-то из бывших друзей. Умирающий Алекс подозревает, что его таинственный убийца среди них, понимает, что ему необходимо передать эти материалы надежному человеку. И ему это удается сделать. Компаньоны подозревают, что Алекс передал бумаги своей домработнице, и после его смерти начинают шантажировать бедную женщину. Ранее книга издавалась под названием «Пояс неверности»

6

Ничто не предвещало потепления, но весна взяла реванш единым махом. Температура поднялась до семнадцати градусов, на что растительность откликнулась мгновенно. Солнце слепило глаза, лопнувшие почки наполнили воздух ароматом зелени, выбрасывали листья на глазах. На юге отсутствует постепенность. Зимы здесь коварны, холод постоянно враждует с теплом, однако тепло, конечно, побеждает. В такое время тянет гулять по берегу моря, слушая прибой и размышляя о вечном. Впрочем, горячие южане, являясь частью природы, полностью соответствуют правящим здесь стихиям: часто неспокойному морю и жаркому солнцу. Потому они не склонны к философствованию, а живут вполне земными проблемами, волнующими их сию минуту.

Приблизительно такие мысли навеяла атака весны на Артема, родившегося и выросшего в умеренном климате, следовательно, человека более холодного, чем жители юга. Он ходил вокруг могилы матери Алекса, а Сева и Руслан разложили на одной из могильных плит газету, поставили на нее бутылку водки, пластиковые стаканы. Сева резал хлеб и колбасу толстыми кусками, Руслан, открыв рыбные консервы, обратил лицо к ярко-синему небу, на котором застыли ослепительной белизны облака. Прищурив один глаз, он расплылся в улыбке:

— Хорошо! В такую погоду работать не хочется. Артем! Прошу!

— Кто понял жизнь — работу бросил, — назидательно сказал Сева, подняв нож вверх.

— Иду, иду, — отозвался Артем, переступая холмики и огибая ограды. Присев на краешек низенькой скамьи, потер руки. — Ну, вздрогнем!

Осушив по полстаканчика, дружно заработали челюстями, уплетая за обе щеки скромный обед, на что Руслан воскликнул:

— Эй! Друзья-товарищи! Не превращайте закуску в еду. Так, еще по половинке? — выпив, крякнул, чмокнул дно стакана. — Ух, хорошо пошла, подлая! Ух, люблю ее, гадину!

— Я пригласил вас, господа хорошие, — начал Артем, осторожно отправляя в рот кусочки рыбных консервов, с которых капало масло, — чтобы сообщить неприятную весть…

— Проверка едет? — предположил Руслан. — Нам бояться нечего. Начальство по морю их покатает, коньяком упоит, деликатесами закормит да еще подарки всучит.

— Да нет, хуже, — загадочно улыбнулся Артем.

— Тогда нагоняй нам обеспечен, — высказал свою версию Сева. — За что?

— Еще хуже.

— Не, ну давай раскалывайся, чего томишь? — загалдели хором Руслан и Сева.

— Я пригласил вас, — торжественно растягивал слова Артем, — облюбовать местечко, — и рукой обвел неприглядный пейзаж. — Ибо поступил звонок… Ты разливай, Руслан, разливай. Вернее, поступило два звонка. Один от неизвестного, который предупредил меня, что если я, «сучара легавый», буду совать свою «сопливую нюхалку» куда не следует, то мне и моим «легавым ищейкам» — то есть вам — гробы уже сколотили. Вот такие дела. Нам осталось выбрать, где будет приятней лежать.

— И все? — неопределенно полюбопытствовал Руслан, доставая сигареты.

— Все. А тебе мало?

— Какие у тебя дела? — Руслан прикурил, протянул пачку, угощая.

— Никаких, — закурил и Артем. — Открытое дело одно — Алекса, да и то глухое.

— Значит, не глухое, — догадался Сева. — Мы на верном пути, потому и звонили.

— В том-то и дело, пути пока нет, — сказал на выдохе Артем, готовясь выпить зелье. — Одни свидетельские показания, а в них ничего путного.

— Погоди, — не дал ему выпить Руслан, — а твой интерес к группировкам? Брал дела в архиве, касающиеся их? Изучал? Вот и получил первое «здрасьте».

— Не понял, в прокуратуре и милиции стукачи есть?

— А то! — рассмеялся Сева. — Не просто стукачи, а барабанщики.

— Второй звонок от кого? — напомнил Руслан.

— Давайте сначала выпьем, — предложил Артем. Выпили. — М-да, водка не левая. Второй был из Швейцарии! Хачик звонил.

— Ух ты! — воскликнул восторженно Сева. — Бабок не пожалел!

— Не пожалел, потому что злой был. У Алекса положение безнадежное. Хачик настоятельно требовал… слышите — требовал (!) найти стрелка. И чтобы я его передал Хачику из рук в руки живьем. А в конце ненавязчиво намекнул, что если я не смогу найти убийцу такого уважаемого человека, то какой я профессионал и чего стою? И что в противном случае мне не место в органах. И не только мне.

— Угу. Мы оказались между молотом и наковальней, — подытожил Сева.

— Точно, — подтвердил Артем. — Что будем делать?

— Сначала надо подумать, что мы можем сделать, — рассудил Руслан. — Если ты мечтаешь схватить стрелка, то это хоть и из области фантастики, но возможно. А вот если ты хочешь заказчиков выловить и отдать в руки бабушки Фемиды, то это полный бред. Тебя укокошат. Заодно и нас. Знаешь, Артем, мне что-то пожить охота.

— Да я тоже не тороплюсь сюда, — кивнул на кладбищенский простор Артем. — Я расскажу тебе одну историю, и ты поймешь… Моя мать работала в психушке врачом. Часто ей приходилось брать меня на работу — оставить не с кем было, отец же тоже работал. Со мной нянчились медсестры — замечательные женщины. А в старину их называли верно: сестры милосердия. Они действительно были милосердными. Однажды поступил срочный вызов, кроме матери, ехать некому. Так случилось, что и меня деть было некуда. Сели мы в машину и отправились на вызов. Приезжаем. А у частного дома с высоким железным забором — толпа людей, милицейская машина. Здоровенные мужики в форме стоят курят. Завидев нас, к маме подскочили и объяснили, что хозяин дома допился до белой горячки и зарубил топором жену с дочерью, но войти никому не дает. Он уже неоднократно лечился от зеленого змия, однако все впустую. Милиционеры не входили во двор, боялись. Им предстояло идти с голыми руками против топора и силы — алкаш был огромным мужиком плюс в состоянии белой горячки. Мать смело шагнула к воротам, думая, что за ней пойдут и мужчины в милицейской форме. Но мужчины в форме втолкнули ее внутрь и закрыли железные ворота. Один даже крикнул: «Ты врач, ты с ним и договаривайся…»

— Вот скоты! — сплюнул Сева.

— Она прижалась к воротам спиной, от ужаса ее словно парализовало. От дома к ней простиралась дорожка, посыпанная желтым песком, на которой четко обозначились следы крови. Крови было много. Мама проследила, куда вел след, и ее вновь окатило ужасом. Недалеко, у яблони, лежала женщина. Она, видимо, бежала к выходу, уже раненая, но ее настиг сумасшедший и добил. Голова женщины была расколота надвое, лицо изуродовано, и невозможно было определить: мать это или дочь. Мама в панике попыталась открыть ворота, но ничего не получилось. И вдруг слышит — не то стон, не то рычание. Повернулась, посмотрела на террасу. Там лежала еще одна женщина, от нее кровь стекала струями по ступенькам. И вот появился он. С глазами затравленного зверя, ощерился, как зверь, и угрожающе рычал. Он медленно шел вдоль террасы, останавливаясь за столбами, поддерживающими крышу, и выглядывая из-за них, а в руках держал окровавленный топор. Он был очень крупный, а моя мать женщина маленькая и безоружная. Что она могла противопоставить силе сумасшедшего? Только свою силу, которая внутри. Она собралась и… Нет, не кричала, а спокойно и твердо ругала его, приближаясь. Она не помнила, что конкретно говорила, но, знаете, случилось чудо. Он сначала обмяк, потом стал сжиматься в комок, будто от боли, выронил топор, отступал к стене. Когда отступать было некуда, сел на пол, закрыл голову руками и заплакал. Мама поднялась на террасу, ногой осторожно отодвинула топор в сторону и набросила на его руки поясок от халата. Этого достаточно оказалось, чтобы он посчитал себя связанным. Черт его знает, может, на него подействовал белый халат, ведь больные уважают врачей. А может, храбрая и хрупкая женщина, или наступило мимолетное просветление, но мама его победила. Тем же тоном, не повышая голоса, она позвала людей, его связали и увели. Все это я узнал значительно позже, когда вырос, а тогда, увидев, что мою маму втолкнули к опасному убийце, слыша это от людей, я расплакался. Она вышла последней, пошатнулась, прислонилась к забору и сползла вниз, на землю. Я не к ней кинулся, обрадовавшись, что мама жива, а к ментам. Я их колотил, а они смеялись, шутили, мол, какой я славный защитник. Это я помню. Тогда, в далеком детстве, я решил обязательно надеть их форму и показать, каким должен быть милиционер. Глупо, наивно, это же было давно, но тот случай всегда вспоминаю, когда вижу рвача от ментов, когда расследую убийство, когда передо мной вор или насильник, в общем, те, кто нарушает нормы. Раз они вне нормы, то есть ненормальные, выходит, они сумасшедшие, а таким не место в обществе. Вот и получается, что я и вы лечим мир. Считаю своим долгом любыми средствами очищать от этой гнили общество, чтобы было тихо и спокойно, как на кладбище. Впрочем, отребье настолько загадило все, что и на кладбище теперь стреляют. Так быть не должно. Поэтому буду давить всех, кто пинает нормы, всех. Если не я, то кто же? Вот, пожалуй, и все, что хотел сказать.

Чирикали воробьи, разбуженные теплом, солнце пригревало, лаская землю, а три человека понуро смотрели в пустые стаканы. Руслан машинально достал еще одну сигарету, шарил по карманам. Сева щелкнул зажигалкой, поднес ему и рассеянно осмотрелся:

— Моя мать кладбище называет домом родным. А здесь, говорит, на земле, мы в гостях. Раз в гостях, то и вести себя должны культурно, а не гадить. Она мудрая.

— Так что ты решил? — спросил Руслан Артема.

— Решать вам, передо мной проблема выбора не стоит, ты разве не понял? — не глядя на него, сказал тот.

— И передо мной не стоит, — заявил Сева. — Пора разбавить нашу скучную службу приключениями, а то внукам нечего будет рассказывать. «Мент» — должно звучать гордо.

— Угу, — насупился Руслан, уставившись на муравья, подбирающегося к еде на газете. — Вестерн — штука хорошая, особенно когда сидишь перед теликом, попиваешь водочку и сытно закусываешь.

— Значит, ты пас? — сощурился Сева, углы его губ презрительно съехали вниз. Что поделать, молодость не терпит компромиссов.

— Я еще ничего не сказал, — промямлил Руслан. — Я пока думаю, на какой срок отправить жену и сына к любимой теще.

— Ты с нами?!! — раздался радостный возглас Севы.

— Только не надо щенячьих восторгов, — поморщился Руслан. — И давай, Артем, договоримся. Если мы не будем корчить из себя трех мушкетеров — сами понимаете, век у нас не тот, — я согласен.

— Не понимаю, ты о чем? — спросил Артем.

— Знаешь, что такое восточная дипломатия?

— Ну и что это?

— Мой дед был дипломатом как раз в восточных странах, его расстреляли при Сталине, но не о том речь. Так вот, отец рассказывал, что дед в восточной дипломатии подметил одну существенную вещь: коварство. С тобой соглашаются, кивают, улыбаются, а делают по-своему, посылая договоры к чертям собачьим. Или того хуже. Вспомните Афган. Днем аборигены были нам братьями по крови и держали в руках мотыги, а ночью становились душманами и работали автоматами. Да что далеко ходить, в Чечне идет тот же расклад. Поскольку в нашем краю живут тесно славяне и восточные люди, психология здесь сложилась у всех одна, и нам разумнее придерживаться восточной дипломатии. Вот так.

— Ты предлагаешь…

— Да, работать на два фронта и без шума. Попомни мое слово: будешь симулировать кипучую деятельность, начальство останется довольно, потому что местные могучие кучки не заинтересованы в раскрытии убийства. Тем временем в тайне ото всех веди нормальное расследование, в этом случае в моем лице найдешь верного помощника.

— А как мы доведем дело до суда?

— Да кто говорит о суде? — заржал Руслан. — Если мы столкнем лбами могучие кучки, и то послужим на благо так называемого отечества, а ты про суд долдонишь. Нет, чудо возможно, не спорю. Но это произойдет лишь тогда, когда здесь начнется фейерверк. В противном случае нас троих будут отпевать на этом кладбище.

— Я согласен с Русланом, — сказал Сева и вопросительно посмотрел на Артема.

— Попробуем, — кивнул тот. — Эх, родимая, закончилась, обмыть бы договор.

— Хоп! — достал непочатую бутылку Сева. — Я ж знал, что мало будет.

— Гляди, Сева, в твоем возрасте спиваются быстро, — предупредил Руслан, разливая по стаканам. Выпили. — С чего начнем, товарищ следователь?

— Я здесь недавно, поэтому полагаюсь на вашу помощь. Архив ничего не дал, кроме того, что за дела групп срок хватали люди посторонние, видимо, по договору. Я хочу знать, кто руководит группировками, секторы влияния и численность групп. Это пока главное.

— Значит, так. — И Руслан с готовностью вытащил блокнот, достал авторучку. В дальнейшем свой рассказ иллюстрировал схемой на листе из блокнота. — У нас побережье, следовательно, место доходное. В курортное время здесь яблоку негде упасть, население увеличивается раз в пять. Потенциально каждый житель делает на отдыхающих бабки, и первое — сдают внаем жилье. Эта статья доходов контролируется Тимошенко, а проще Тимохой. Ему отстегивают буквально все, кто имеет дело с курортниками: частные лица, гостиницы, пансионаты, базы отдыха. Он может наложить вето на открытие сезона, ну там, санитарное состояние плохое, на кухне плиты не работают, вода привозная, одного матраца не хватает и тому подобное. Тут за любую мелочь можно зацепиться, тем более что на самом деле уровень обслуживания у нас не ахти какой. На их же попечении и проституция. Сам понимаешь, где живешь, там тебе и сервис. Все, кто ставит подписи перед сезоном, входят в его группу и имеют свою долю: санитарные службы, врачи, чинуши. Кстати, это самая скромная статья дохода. Далее. В обслуживание входят точки питания, и распростер над ними свое могучее крыло Шкалик, или Петя Бутылкин.

— Смешная фамилия, — прыснул Артем.

— Ты бы Шкалика видел! — сказал Сева и отвел в сторону руку. — Во! Лилипут! Его за это и прозвали Шкалик, до бутылки ростом недотягивает.

— Лилипут главарь? — недоверчиво сморщился Артем.

— Представь себе, да, — подтвердил Руслан, Артем же расхохотался. — Это не смешно. Сволочь жуткая. Злобный, морда как печеное яблоко, наглый, жадный. Да все ущербные люди дерьмо — мое глубокое мнение. Итак, в ведении Шкалика находятся товары брюха. Доход уже поприличней Тимохи. Едят-то люди три-четыре раза в день, а то и чаще. Это магазины, рестораны, бары и кафе, рынки, тетки, пекущие пирожки да продающие их на пляжах и в городе. К примеру, три рубля пирожок — рубль отдай Шкалику. Не облагаются налогом только жареные семечки. У него есть штат сборщиков дани, они же работают вышибалами. А вот далее следует крутая группировка. Это пьяный доход и наркотики. Главарь — Адам Рудольфович по прозвищу Булькатый. Уж не знаю, почему ему такую кликуху дали, но похож он на бульдога. Это маститый чувак. Все, что пьется, делается у нас в горах. Там, говорят, выстроен завод, но никто не знает, где он. Вино, водка, коньяк, виски и прочее гонится там и разливается по бутылкам. Торгуют они и хорошим пойлом, но оно значительно дороже. Моя знакомая гонит самогон, а потом сдает туда же. И у нее проблем нет, а денежки быстро капают, как из самогонного аппарата. Значит, у них есть и частные лица, изготовляющие зеленого змия. Еще одна деталь: Булькатый не брезгует и напитками безалкогольными. Наладил выпуск минеральной воды, газированных напитков — фуфло полное. Че там, налил воды из-под крана, загазировал, закрасил пищевыми красителями, этикетку прилепил, и нате, граждане курортники. Те в жару чего только не выпьют.

— Выходит, Хачик и Алекс торгуют оружием? — предположил Артем.

— Не угадал! — хихикнул Руслан. — Понимаешь, у нас оружие не котируется. Все, кто балуется игрушками, давно приобрели. Спросом не пользуется, потому убойного бизнеса у нас нет, так, по мелочи… Ну-ка, сам отгадай.

— Банковская деятельность? Акционерные общества? Золото… шмотки… мебель… аппаратура?.. (Руслан, улыбаясь, отрицательно качал головой.) Я пас.

— Порт! — поднял вверх палец Руслан.

— Порт? — не поверил Артем. — Да там порта того…

— Зря так говоришь, порт нормальный. В порт прибывают и государственные, и частные суда. А теперь учти, что граница проходит по морю, следовательно, это прямой выход на зарубежную контрабанду, поэтому даже паршивый причал может сослужить хорошую службу. Да, здесь раздолье для фантазии, бабки из воздуха лепить можно. Посмотри на наш порт, он расширяется. Хачик заведует портом, а Алекс — бухгалтер! Все, соображаешь, все идет через их паучьи лапы, остальные группировки в той или иной степени зависят от них. Смотри: наркота плывет, потом развозят ее по стране, всякие там химикаты-препараты, шмотье, кстати, и оружие, которое здесь транзитом появляется. А отсюда прут зерно, металл, всяческое сырье, наверняка стратегическое тоже. Черная икра! Хачик скупает ее у браконьеров на Азовском море, а на Западе она стоит тысячу баксов за килограмм. Прикинь: сотни кг на сколько тянут? Отправляет на собственных судах — значит, экономит на перевозке. Но это же только одна статья дохода. Понимаешь, через крупный порт наглые операции делать опасно. Там и таможенная служба серьезная, и охрана крупная, и контроль государством обеспечен. А здесь брод. Вот тебе и маленький порт, который Хачик мечтает сделать масштабным, заболел гигантоманией. Говорят, часть побережья скупил. Но это слухи. Слухи также и то, что они отправляют отсюда живой товар — девушек, которые даже не знают, какая им уготована участь.

— М-да, — потер подбородок Артем. — А откуда у тебя такие подробные сведения?

— Да так, я ж все-таки легавый, нос у меня расположен к поиску. Моя бы воля, всю эту свору поставил бы к стенке и самолично из пулемета — тра-та-та-та их! Наглеют. В прошлом году изнасиловали двух девчонок приезжих, до смерти затрахали. Видел бы ты… Отравлений много алкоголем, наркоту распространяют в открытую, людей мясом собак кормят, в общем, нет предела скотству.

— А сколько примерно в каждой группе человек?

— Ну, это невозможно подсчитать. Возьмем Хачика. Он тратит на свою обслугу приблизительно около миллиона рублей в месяц.

— Сколько, сколько? — обалдел Сева.

— Это примерно. Сюда входит охрана — чем ближе к телу, тем выше оплата. Дальше: водители, кухарки, горничные, садовник, личный доктор, стоматолог, юристы. Короче, все те, кто нужен постоянно. Ну, человек сто на него лично работают. Но у каждого из главарей вовлечены люди из города, как, например, моя знакомая самогонщица. В той или иной степени все рядовые горожане пашут на одну из групп. Кстати, у Хачика под крылом находятся промышленные товары, частный банк, ломбард.

— И какой же у него доход?

— Кто ж тебе скажет, — ухмыльнулся Руслан. — На то и доход, чтобы о нем никто не знал. По моим сведениям, одно судно приносит от десяти до двадцати — двадцати пяти тысяч долларов в месяц. Их у Хачика… точно не знаю, но десяток будет, без сомнений. Теперь умножаем — и в среднем выходит сто пятьдесят — двести штук, так? Это в месяц! Учитывая, что контрольный пакет акций у Хачика, значит, на законном основании он берет себе львиную долю. К слову сказать, никому не известно, кто держит в руках вторую половину акций. Это тайна, покрытая мраком. И я пока считал без контрабанды, то есть открытый доход. Мое убеждение, что и здесь они с Алексом показывали не все. А теперь умножьте на двенадцать месяцев. А? Как сумма? У Хачика, по моим очень скромным подсчетам, состояние оценивается всего в пару миллиардов…

— Всего?!! Два миллиарда рублей всего?!! — вытаращился Сева, не веря ушам.

— Запомни, Сева, — назидательно сказал Руслан, — когда мы будем говорить о Хачике, Булькатом, Тимохе и Шкалике, слово «рубли» выкинь из лексикона.

— А странное распределение сил в городе, — задумчиво произнес Артем. — Я понял, что верхушка этой пирамиды Хачик. Значит, подбираются к нему, и первое, что сделали, — выбили мозги, прикончив Алекса. Следуя логике, можно с уверенностью сказать, что развиваться события будут вокруг него.

— Я бы не торопился с выводами, — предостерег Руслан. — Запомни: восточная дипломатия. Ты думаешь одно, на деле выходит другое. Присмотрись пока.

— У тебя своих людей нет у Хачика?

— Есть. Но не у Хачика, а у Алекса. Уж извините, имени не назову. Если там начнется возня, мы знать будем. Только что это даст? Арестуем, а их прокурор выпустит. Так уже было, меня однажды в звании понизили. Спасибо, что с работы не турнули.

— Тогда есть смысл подождать, — сказал Артем. — А ведь нас боятся, раз звонили с угрозами. Ну? Что стух, Сева? Наливай.