Адамово яблоко

Лена Миллер (2024)

Однажды все накопленные тобой убеждения могут встать комом в твоем горле. И как ты поступишь? Чтобы сделать вдох, тебе придется кое-что изменить. Даже если это кажется невозможным. Проснувшись утром, успешный маркетолог и проектный менеджер, Саша Григорьева, осознала, что в один момент осталась без работы и любимого человека. А всё потому, что в очередной раз её эмоции вышли из-под контроля. Но на самом деле, её неприятности только начались. Сашка — типичный представитель поколения Z, впитавший с молоком матери, что такое райские удовольствия, предательство и боль. Преодолевая очередные трудности и свой первый осознанный кризис, она пытается разобраться в себе. Происходящие с ней события и наблюдение за миром окружающих её людей, за их страхами и опытом позволяет ей увидеть своих близких «без одежды» и, делая выводы о природе и последствиях людских поступков, задать себе вопрос: а способна ли она на прощение, искреннюю любовь, доверие и верность.

30 сентября. Вечер.

Я не звоню и не пишу тому, кого люблю, уже вторую неделю.

Однажды один известный актер сказал в своем крутом монологе, что если не вспоминать и не думать о человеке в течение месяца, то этого времени вполне достаточно, чтобы умерла даже самая большая любовь.

А я всё не могу понять, как у него получалось не думать о том, кого любишь? Я всё жду момента, когда в моём сознании появится хотя бы одна свободная от этого мысль.

У Харуки Мураками есть роман"Мой любимый Спутник".

Мне нравится эта аллегория. Не знаю, правда, есть ли она в японском. Но в русском языке слово «спутник» имеет несколько смысловых значений: человек, который совершает с вами совместный путь и небесное или искусственное тело, которое вращается вокруг какой-нибудь планеты.

Тот, кого я люблю, тоже и зримо, и незримо, спутником, вплетен в каждую мою мысль, стал её частью, в каждое моё действие и переживание с самого момента нашего знакомства.

Есть мнение, что люди, которые теряли, крепче держатся. За любимых, за дом, за всё, что дает им ощущение защищенности, стабильности и нужности.

Но я не звоню и не пишу тому, кого люблю, уже вторую неделю. Я сворачиваюсь клубочком и засыпаю, обнимая любимого человека, который незримо, спутником, всегда рядом со мной.

Ночью мне снится сон: Я иду по улицам незнакомого города и что-то ищу. Солнечный свет заливает яркими красками стены незнакомых мне новостроек, под ногами сухой серый асфальт. Я никуда не тороплюсь, мне некуда торопиться. Я ищу маму. Где-то здесь должен быть её дом. Я точно знаю: дом здесь и мама здесь, но никак не могу её найти. Сколько раз я видела этот сон. Разные декорации, города, время года и я ищу маму.

Однажды это был маленький приморский городок. Думаю, такие есть в Прибалтике. Серые длинные двухэтажные здания были выстроены в узкие улочки, выложенные булыжником, над которым клубился предутренний туман. Я стояла на углу такой остроугольной улицы. В городе ранее утро. Люди спят, машин нет, прохладно. Я знаю: мама живёт в этом доме. Длинном сером доме, который слева. Но я не знаю в каком подъезде. И всё ищу её и ищу.

Неизменно во всех снах одно — чувство тревоги, необъяснимым образом переплетаемое с чувством умиротворения. Это сон человека, потерявшего маму. Как сон Сумире в «Моём любимом «Спутнике».

«WhatsApp» будит меня своим одиночным, как выстрел, звуком прямо посреди ночи. До испуга неожиданно несмотря на то, что я ждала именно этого сигнала все последние дни и ночи. Ждала и боялась, что не случится. И злилась, когда не от тебя, опять не от тебя.

Зачем вы мне пишете? Зачем вы мне все сюда пишете? Здесь пишет тот, кого я люблю. А вам в другие. Вам в «Viber», в «Телегу», только не сюда… И подолгу не подходила к телефону, услышав уведомление. Ведь между ним и моментом, когда я посмотрю на экран, есть надежда. Надежда, что я ошиблась и это ты. Сейчас я возьму в руки телефон и прочитаю строчки, выведенные по экрану пальцем любимой руки.

Но сообщение пришло так неожиданно, разорвав остаток ночи в клочья и оставив мне единственный сценарий — встречать просачивающийся сквозь эти клочья розовый рассвет с телефоном в обнимку.

"Бутылка «Tawny» урожая 96-го года, купленная нами в Порто по случаю нашей первой годовщины, всё же открыта мной. Единственное, что мы привезли тогда с тобой из путешествия. Портвейн и наши воспоминания. Не хотелось её открывать. Такие напитки с каждым годом становятся всё дороже. Но здесь мы не про деньги. Эта бутылка имела для нас особую ценность. И вот она стоит передо мной, откупоренная и початая. А иначе как бы у меня хватило смелости написать тебе. Но и не говорить с тобой, не выражать тебе свои мысли, не делиться восторгом от новых открытий и вкусов — становится совсем невыносимо.

Давай я расскажу тебе про наш «Tawny»: это тебе не какой-нибудь «Ruby» гранатового цвета из стального чана, что мы пили тогда с тобой на берегу Порту-Да-Круш. Хотя он тоже был прекрасен. Но тот портвейн был хорош в первую очередь благодаря переполнявшим нас эмоциям. А этот… Видавшая виды, дубовая бочка, а другие для винтажных портвейнов не держат, отдала ему за несколько лет всё то лучшее, что было в ней, наградив его патиной в цвете, коньячными нотками во вкусе и жжёной ванилью в аромате. Теперь я понимаю почему мы купили тогда на наши последние деньги именно этот сувенир на память о той нашей поездке. Ты обязательно должна его попробовать. Тебе надо успеть. Он слишком похож на тебя, моя дорогая. И, не обижайся за такое сравнение: он и в голову бьёт, и попадает в самое сердце — как ты. Знаю, ты спросишь меня: а что же сыр. Был ли подобран мной сыр к нашему «Tawny» и какой. Это была «Качотта» с вяленными где-то под солнцем Тосканы томатами, сваренная мной в день нашего с тобой знакомства и замаринованная чуть позже в масле с прованскими травами.

Если бы ты слышала, как они говорили! О чём они шептались, растворяясь друг в друге на языке, выдавая мне послевкусием все свои тайны… Чудесный дуэт. Очевидно, что сыр во всей этой истории — это я.…"

Заснуть после такого. Сравнить меня с «Tawny», а себя с «Качоттой», сплести нас воедино и продолжить послевкусием. Так умеешь только ты. Этот мир слишком груб и циничен для тебя. И ещё более груба, и цинична бываю я. Сколько любви, хороших книг и фильмов было подарено мне тобой.

Иногда я спрашиваю себя: что закончится быстрее — твоё терпение или мой цинизм.

Я не отправлю тебе мой ответ ни сегодня, ни завтра, не даже после того, как перечитаю твоё письмо тысячи раз и буду знать наизусть каждую поцелованную нами строчку. Но я закрываю глаза и чувствую, как растекается теплом по моему нёбу наш «Tawny» и как плавятся под ним и тают, пощипывая язык, кристаллики сваренного тобой сыра.