Огнев на линии любви

Лина Коваль (2024)

— Ты-ы? Тайно встречаешься с Огневым? Пшикнув на подругу, продолжаю изображать из себя заинтересованного в инновациях серьезного педагога. У самой внутри подгорает. Не верится, что до такого мезальянса опустилась. Антон Огнев — красавчик, эмчеэсовец и самый фантастический бабник в городе. Но главное… он лучший друг моего бывшего парня, который мне изменил. — И как тебе Антон? Ты должна мне все рассказать, Есения. Сейчас же. Я умру если не узнаю, слышала у него там… — Вот еще, — потирая вспыхнувшие от стыда щеки, шепчу. — Уймись, несчастная. Все-то тебе расскажи, Ленка. Потом тоже захочется… От автора: История с юмором и легкой сюжетной линией. Хэппи-энд гарантирован. Читается отдельно. История в подобном стиле — Майор Бойцов желает познакомиться.

Глава 8. Есения

Вкусное шампанское в «Джеймсе» сегодня льется сбивающей с ног рекой.

«Главное, берега видеть, Есения», — рациональный мозг напоминает. Работа педагогом накладывает свои отпечатки: чуть зазевался — и твои фотографии уже в городском новостном паблике, а добрые люди рассуждают на тему того, что для учителя такое поведение неприемлемо.

Бр-р-р. Будто мы не люди вовсе. И не умеем отдыхать, любить…

И нам никогда не изменяют.

— За тебя, Есения Адольфовна, — Ленка произносит тост и поднимает мерцающий в полумраке бокал. — Любви тебе крепкой, горячей. Больше никаких зародышей, только сильные, оформившиеся во всех местах самцы.

Я смущаюсь.

И почему на этих словах сразу вспоминаю не какого-нибудь известного голливудского актера, а одного пожарного с замочной скважиной на спине?..

— Скажешь тоже, Лен, — коротко поглядываю по сторонам и поправляю бретельки, сцепленные сзади на шее. — Где бы их взять? Оформившихся…

Подруга смотрит на меня так, будто оценивает стоимость для перепродажи. Я отчего-то даже спину выпрямляю.

Взгляд Лены одобрительный. Наряд мне правда к лицу.

Облегающая шелковая юбка цвета молочного шоколада плавно переходит в квадратик ткани, прикрывающий живот и грудь. Спина и плечи, о ужас, полностью обнажены. Лифчик под такое платье не вписывается, но я же не Сашина крок-мадам, могу себе позволить.

Сжимаю зубы от злости. Невыносимо больно становится.

Уже собравшись в бар, долго сомневалась… Это тот случай, когда платье тебе идет, а ты ему — вроде как не очень. Слишком уж я скованная. Такой образ надо носить уверенно и дерзко, а мне парень изменил с Крошкой-картошкой — и самооценка стремительно пробивает дно.

Лена дожидается, пока диджей закончит проигрывать очередной сет и в перерыве продолжает:

— Где взять, где взять… «Тиндер» не предлагаю. Такого добра, извините, в каждой поликлинике. Только языком чесать умеют. И вовсе не в тех местах, где полагается…

Мы с Гулей переглядываемся и прячем улыбки.

— Ты, главное, как встретишь кого, сразу проверяй, — наказывает Лена.

— А как? — удивляюсь.

— Ну всему тебя учить надо… Самое главное у мужика нынче что?

— Хм… Член? — смущенно уточняю, заговорщицки придвигаясь к центру стола и облизывая пересохшие губы.

В груди что-то вспыхивает и жжется. Ленка ошарашенно округляет карие глазищи.

— Матерь Божья, Пресвятая Богородица. А ты горячая штучка, Адольфовна… Кто бы знал?

— Сама спросила, — невозмутимо отпиваю шампанское.

— Это тоже, Есения. Но я про другое…

— Опять про натальные карты, Лен? — спрашивает Гуля, хихикая.

— Ой, я вас умоляю. Натальные карты — вчерашний день, девочки. Мужики научились и тут обманывать. Они сейчас прошаренные пошли. Янку с нашего филфака помните?

Одновременно киваем.

— Так вот. Вышла замуж за рака, а он, гад…

— Изменил? — спрашиваю испуганно.

— Умер? — прикрывает рот рукой Гуля.

— Хуже, девочки! Близнецами оказался.

— Лена, блин…

Я умру от смеха. Ленка не унимается:

— А Яночка уже и совместимость, и ректификацию времени рождения сделала. Кучу бабок в этого козла вложила.

— Разве она не видела дату рождения в паспорте?

— Ай, видела, конечно, — машет рукой подруга. — Июнь с июлем спутала…

Мы снова хохочем. Так заливисто, что парни за столиком справа оборачиваются. Один из них, тот, что помоложе, — долговязый блондин — с тех пор как мы пришли, все время пялится на меня. Это раздражает. Ему и двадцати, наверное, нет. Что с ним делать? Результаты ЕГЭ обмусоливать?

— Так что главное-то в мужике? — сонно спрашивает Гуля. — Ты так и не сказала.

— Главное, девочки, в двадцать первом веке — когда нет проблем с ФССП.

— Боже. Это что-то из эзотерики? — выдыхает Гуля.

— Да если бы, — закатывает глаза Ленка. — Это Федеральная служба судебных приставов. Покруче всяких астрологов расскажет, подходит тебе мужчина или нет. Если у него долги там или алименты — на фиг надо.

Бедные мужики. Со всех сторон обложили!

Мы заказываем еще по бокалу шампанского и гуськом отправляемся на танцпол. Двигаться в такт под современные песни непросто. К тому же я глазами стыдливо ищу своих выпускников. Нервничаю, все время проверяя бретельки на шее.

Подрыгавшись минут десять, возвращаемся за столик.

— Девчонки, привет! — тут же окликает мужской голос.

Подняв лицо, вижу того самого долговязого с другом значительно старше. Лет так на пятнадцать.

«Как мило, — улыбаюсь в бокал. — С папой пришел знакомиться».

«Папа» качает головой в такт негромкой музыке и подмигивает мне, хлопая по плечу не сводящего с меня глаз «сыночку»:

— Вашей маме зять не нужен, девушка?

Лена, быстро оценив бесперспективность странной «семейки», выдает:

— Мы еще прошлого не зачмырили.

— Понял-принял, — сдается мужик.

Я с облегчением вздыхаю. Ленкины глаза загораются новой идеей:

— Вообще, тебе надо переключиться, Есень. Так ты быстрее забудешь своего заморыша.

— На кого? — оглядываюсь, разводя руками.

Пока мы предавались разговорам и шампанскому, народу в зале поприбавилось. Я по привычке бегло прикидываю количество людей. Профдеформация не дремлет.

Бесплатный алкоголь сделал свое дело: процентов восемьдесят присутствующих в зале — девушки. В носу весь вечер стойкий аромат разнообразных духов. В женский туалет — очередь до завтра.

Пристально высматриваю тех, кого бар сегодня радует исключительно за деньги.

Мужчин немного, но они есть. Высокая фигура на стуле у барной стойки кажется мне знакомой. Я присматриваюсь.

Взгляд фокусируется, распознавая Антона Огнева. Темные глаза, утром сумевшие пригвоздить меня к полу, сужаются.

Он здесь один.

Следом вспоминаю Сашу и то, как он умолял простить его. Моя несостоявшаяся свекровь перед приходом девочек полчаса втирала по телефону, что «Сашенька все осознал и такого больше не повторится. Бедняжка места себе не находит».

Это сбивает с толку. Мучает сердце.

Не сказать, что Антон долго собирался. Обычные синие джинсы и белая футболка. На ногах модные кроссовки. Темные волосы в беспорядке, будто их кто-то только что вспахал пальцами. Голым он выглядит сильно наряднее.

Не мужик, а «Киндер-сюрприз» для девочек, ей-богу.

Огнев нагло усмехается и, взяв с барной стойки одну рюмку из шота, салютует ею. Я медленно перевожу взгляд на свой бокал и…. высокомерно отворачиваюсь.

Вот еще.

Пытаюсь вникнуть в смысл разговора между Гулей и Леной, но барабанные перепонки словно лопнули. Мозг стекает по желобу. Все ниже и ниже.

Когда диджей объявляет медленную композицию и просит девушек пригласить кавалеров, внутренне возмущаюсь. Что за манера все перекладывать на женские плечи?

— Мы в туалет, — разочарованно произносит Ленка, наблюдая, как мужиков, словно горячие пирожки, разбирают. — Ты с нами?

Отказавшись, провожаю их глазами, чтобы снова посмотреть на Огнева, но его и след простыл. Ну конечно, его уже похитили.

Как самый сладкий пирожок с тарелки.

Пытаясь справиться с разочарованием, вздрагиваю, когда что-то касается плеча.

— Воу-воу, — убирает Огнев ладонь. Наклоняется, чтобы я услышала. — Не вели казнить, Файер. Я с миром…

— Привет, Антон, — растерянно произношу.

Смотрим друг на друга в мелькающем свете прожекторов. Меня от этого ведет, значит, пора домой?

Огнев первым отводит взгляд и мрачно усмехается, будто решаясь.

— Пойдем-ка потанцуем, — он хватает меня за руку и поднимает с узкого дивана.

Я послушно тащусь за широкой спиной и врезаюсь в нее, когда Антон останавливается. Смущаюсь, как школьница. «Это второй знак», — думаю, обнимая тугие бицепсы.

Мужские пальцы медленно пересчитывают мои позвонки, но дистанция соблюдается.

— Не простила, значит?

Игнорирую.

— Знаешь, что такое белый танец? — вскидываю на Огнева пылающее лицо.

— Думаешь, я такой тупой, Училковна?

Он совсем немного придвигается и тянется к моему уху, не переставая поглаживать поясницу. Его дыхание обжигающее, словно Антон только что вышел из очередного горящего дома.

Колючая щека нагло царапает мои личные границы в районе виска.

— Белый танец — это как белый флаг. Только мокрый…

Выдохнув весь воздух из легких, пораженно качаю головой и прикрываю веки.

Он… извращенец.

А я в той стадии, когда мне такое надо…