На выдохе сна

Лора Олеева, 2019

Что может быть безопасней и уютнее сна? Так думала и девушка Настя из города Закрайска. До тех пор, пока сны, вернее кошмары, необъяснимым образом не стали вторгаться в ее реальность. Девушка в растерянности: подруги отворачиваются от нее, подозревая в чем-то нехорошем, а любимая мать превращается в оборотня, замышляющего убийство. На зов отчаявшейся Насти в город приезжает человек, работа которого состоит в расследовании смертей и несчастных случаев, имеющих мистическую подоплеку. Помочь спасти Настю вызывается и ее брат. Только эти два человека осознают, какая беда нависла над городом. Им предстоит выяснить, кто повинен в череде необъяснимых смертей в Закрайске. Они еще не знают, что убийца уже наметил новую жертву в их ближайшем окружении. Успеют ли они предотвратить трагедию и найти этого загадочного убийцу, стоящего так близко к ним – за тонкой гранью сна?

Глава 11. Разговоры

Улица с красивым названием «Болотная», как и другие улицы российских городов и сел, состояла из домов, отличающихся друг от друга по размеру, стилю и уровню аварийности. Явно просматривалась материальная разница, а также различия в понимании прекрасного.

Тут были и покосившиеся срубы со старинными отваливающимися наличниками, и подправленные ассиметричные деревянные домишки, обитые сайдингом, и самодельные домины, возведенные из пенобетона. На одном крохотном участке люди даже умудрились втиснуть двухэтажный дом на четыре квартиры. Глеб покачал головой, глядя, как этот домина нависает над скромным маленьким домиком соседей и загораживает солнце. Самыми красивыми на улице были два современных коттеджа, отделанных дорогим декоративным кирпичом. Один светло-коричневый. Другой, Алексея, темно-красный с черными пятнами в английском стиле.

Саша немного побаивалась входить во двор дома Алексея, так что Глеб даже немного подтолкнул ее вперед.

— Что, боишься? Чует кошка, чье сало съела?

— И без тебя тошно. Не дави на психику.

— Вот все вы, бабы, такие. Сначала нашкодите, а потом еще и жалеть себя заставляете.

— Ладно-ладно, психолог доморощенный.

Однако, несмотря на все опасения Саши, Алексей встретил их как ни в чем ни бывало. Или же просто не подал вида. Он стоял на кухне и жарил покупные котлеты.

— Привет! Вы ужинать будете? Я на вашу долю тоже жарю.

Саша виновато смотрела на Алексея. Ей хотелось и спать, и есть. А также хотелось убраться отсюда куда подальше. Но выбора не было.

— Может, помочь в готовке? — заискивающим тоном спросила она, — А то неловко на все готовое…

— Крокодиловы слезы, — пробурчал Глеб.

— Да нет, спасибо, — отказался Алексей, — Помощь в готовке не требуется. На стол только помогите накрыть. И давайте ужинать. У меня уже все.

Ужин в беседке проходил в мирной обстановке. Саша по большей части помалкивала, устало клюя носом над тарелкой. Алексей и Глеб весело переговаривались, стараясь обходить некие темы, которые теперь стали неловкими. Вскоре Саша поднялась, поблагодарила за ужин и отпросилась поспать.

Когда она ушла, друзья остались одни. Вечер выдался теплым, но постепенно весенняя прохлада, гнездившаяся у корней деревьев, стала расползаться вместе с вечерними тенями, и друзья почувствовали ледяное дыхание приближающейся ночи. Тогда они перешли в дом и уселись в гостиной, взяв по бутылке пива.

— А ты молоток, Леха, — сказал Глеб, развалившийся в кресле, — такой дом отгрохал. Когда я уезжал, ты, насколько я помню, был в процессе активного поиска места для фамильного гнезда.

— Да уж, побегать пришлось порядочно. Я хотел, чтобы место было тихое и спокойное, подальше от шумной дороги, но чтобы ездить на работу каждый день. Весь район частым гребешком прочесал.

— А что ты в таком замшелом месте угнездился? Ты же по своим финансам мог в коттеджном поселке что-нибудь купить.

— Да не все так просто, Глебыч. Я во время поиска уже экспертом стал по всей недвижимости поблизости. Найти не так уж легко, как казалось бы. Очень курьезные случаи были.

— Какие?

— Да ну, куча всего. Приезжаю раз по объявлению. Все мне нравится, цена адекватная, место супер, прямо мечта, а не место. Маленький новый коттеджный поселок. Дома, смотрю, хорошие строятся, все с нуля начинают. Ну, договариваюсь встретиться с собственником, а по совместительству с председателем всего этого хозяйства. Приходит такой гражданин восточной национальности с фамилией, оканчивающейся на «ян». И говорит этот жук: земля землей, но я тут все дороги, электричество и газ проводил. За дорогу, электричество и газ еще по шестьсот тысяч давай, короче, еще плюс два лимона.

— Сколько-сколько? То есть, шестьсот на три — это два лимона?

— Ну да, я вот так примерно и подумал, поразился арифметике такой, поблагодарил и уехал. Вообще, в большинстве коттеджных поселков цены задраны за обслуживание до небес. До тридцати тысяч в месяц могут доходить. Люди и судятся с управляющими компаниями, и ругаются, но… А мне, по-хорошему, ни канализация, ни водопровод центральный не нужен. Я все своими силами могу сделать. Предпочитаю независимость. И потом платить пожизненно такую сумму… Предположим, сейчас я на коне. А потом?

— Откуда такой пессимизм? Все у тебя хорошо будет.

— В этой стране никто не знает толком, что через год будет. Так что надо страховаться на все случаи.

— Ну на все случаи не застрахуешься. А соседи у тебя какие?

— Слева семья с ребенком маленьким. Люди нормальные. Дальше за ними дом, похожий на мой. Забавно — совершенно случайно один проект купили. Пока строили, все ходили друг к другу, сравнивали.

— Да, брат, молодец, уважаю, знатную хибару отстроил. Мне особенно этот холл огромный нравится.

— Ага, мне тоже. Второй свет называется. Короче, те соседи тоже такой же проект взяли. Построили, но сами не живут, сдают. Деньги у них, что ли закончились, или наоборот вложились в строительство. Короче, сейчас там парень какой-то снимает. Пару раз видел. А справа сосед не живет. Он свой участок уже сто лет продает. Земля с домом-развалюхой ему по наследству от матери достались. Он там и пальцем не ударил. Зато сразу продать попытался подороже. Я ему говорю: «Слушай, мужик, я вот этот участок купил дешевле в два раза. А у тебя на углу, и весной водой заливает». — «А у меня, — говорит, — там яблони хорошие. Целых десять штук». — «Да кому, на фиг, твои яблони корявые с яблоками кислыми нужны. Если и купят участок, то дом под снос и яблони срубят. За долги по электричеству тебя отрубили. Газа нет, участок кривой, весной вода стоит. Кому такое добро нужно? Скинь половину, я, может, и куплю, чтоб свой участок расширить».

— Ну и чего, соглашается?

— Куда там, сидит, ждет у моря погоды.

— Ну-ну, пусть сидит. А ты молодец, свил себе гнездышко что надо. Теперь самая пора дом заполнять.

— Да, пора уже, наверное, доход есть, с работой все, тьфу-тьфу-тьфу, нормально, дом построил. Теперь бы в свое удовольствие пожить.

— Мы все ловцы на золотых брегах и ловим счастие жемчужной сетью, да?

— Чего-чего?

— Да это я так, пошутил.

— А ты чего все скитаешься, шутник? Тоже пора, брат, остепениться, корни пустить, девушку завести, а лучше жену, детишек там настрогать, все такое.

— Да я и ту-то без содрогания вспомнить не могу. Не готов пока на повторное самоубийство. А ты-то сам чего?

— А я все чего-то жду, брат, ищу и не нахожу.

— Что, симпатичных девчонок вокруг мало? Идеал ищешь?

— Ну ты скажешь тоже — идеал. Но хочется, чтобы так было, чтобы земля горела и небо светилось.

— Детство какое-то, — улыбнулся Глеб, — Ты, Леха, видимо, еще не вырос.

— Мы все, Глебка, и вырастаем, и не вырастаем.

— А Саша?.. — Глеб сделал паузу.

— Что «Саша»? — Алексей помрачнел.

— Саша тебе нравится?

— Слушай, Глеб, давай начистоту. Саша меня послала прямым текстом. Мне было очень неприятно, конечно, но я это переживу. Но если ты у меня за спиной крутить с ней будешь…

— Эй, потише, потише… Не собираюсь я с ней крутить. И в мыслях не было. Дело у нас с ней есть. Насти касается.

— Что за дело такое вдруг?

— Прости, друг, не могу сказать. Вот не поверишь, рассказал бы сразу, но нельзя мне, слово дал. Но никаких у нас амурных дел не было и не будет. Слово тебе даю. Сволочью последней буду, если обману тебя. Да и уедет она скоро. И скажу тебе, что она не из тех, кто будет дома сидеть и борщ варить.

— Ты знаешь, Глебка, а мне и не надо было бы, чтоб она мне борщ варила. Я бы и сам его… Просто, вот не поверишь, как познакомился с ней, так все изменилось. Не могу словами это описать, только как будто небо стало глубже, а солнце сильнее греет.

— Ты влюбился, брат, такое бывает.

— Да, беда прямо. На кой черт я на дороге остановился?! Лучше бы мимо проехал.

— Жалеешь, что доброе дело сделал? Не надо, Леха, не жалей. Никогда не жалей, что добро сделал, даже если это добро против тебя обернется.

— Да ну? Тут я бы поспорил…

Друзья помолчали.

— Мутная она какая-то, эта Саша, — продолжил Алексей, — Откуда, куда, чем занимается — ничего не говорит. Я бы подумал, что и правда криминал за ней какой водится, но вот сердцем чувствую, что она человек очень хороший. Прямо тепло рядом с ней, а как посмотрит, так душу осветит взглядом. Никогда я такого не встречал.

— Ничего худого за ней нет, я уверен. А насчет криминала… Это вряд ли.

— А ты знаешь, что у нее вся спина поранена? И плечо. Страшные такие рваные раны от плеча до пояса.

— А ты где это увидеть умудрился?

— И нечего так глумливо ухмыляться. Я мельком увидел, случайно, она об этом и не знает. Я спросил ее, а она говорит — царапина, в лесу случайно поранилась. Темнит — это точно.

— Ну не говорит, и не надо. Ее право.

— Да, хотел бы я иметь право ее спрашивать, но боюсь, что вряд ли удостоюсь этой чести.

— Не грусти, Леха, мало ли еще в жизни таких девчонок встретишь. Любая с радостью тебе на шею бросится.

— Да черт его знает. Вот хотел бы, чтоб эта бросившаяся была Сашей, но что-то не складывается. Человек полагает, а… Грустно это все, Глебыч.

— А жизнь вообще штука невеселая. И чем дальше живешь, тем грустнее становится.

Друзья замолчали. Глеб молча пил и наблюдал, как день постепенно выцветал, небо становилось сумеречным и задумчиво-вечерним. Впереди маячила вторая бессонная ночь на страже сестры.