Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

Льюис Кэрролл

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».

Lewis Carroll

Alice in Wonderland

Перевод А. Рождественской

Перевод стихов А. Френкеля, П. Соловьевой

© Соловьева П., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «ЭКСМО», 2016

* * *

Алиса в Стране Чудес

Предисловие

Скользя беспечно по воде,

Всё дальше мы плывём.

Две пары ручек воду бьют

Послушным им веслом,

А третья, направляя путь,

Хлопочет над рулём.

Что за жестокость! В час, когда

И воздух задремал,

Просить назойливо, чтоб я

Им сказку рассказал!

Но трое их, а я один,

Ну как мне устоять?

И первый мне приказ летит:

— Пора начать рассказ!

— Побольше только небылиц! —

Звучит второй приказ,

А третья прерывает речь

В минуту много раз.

Но скоро смолкли голоса,

Внимают дети мне.

Воображенье их ведёт

По сказочной стране,

Когда же я, устав, рассказ

Невольно замедлял

И «на другой раз» отложить

Их слёзно умолял,

Три голоска кричали мне:

— Другой раз — он настал! —

Так о стране волшебных снов

Рассказ сложился мой,

И приключений возникал

И завершился рой.

Садится солнце, мы плывём,

Уставшие, домой.

Алиса! Повесть для детей

Тебе я отдаю.

В венок фантазий и чудес

Вплети мечту мою,

Храня, как памятный цветок,

Что рос в чужом краю.

Глава первая

В кроличьей норе

Алисе надоело сидеть на пригорке рядом с сестрой и ничего не делать. Раза два она заглянула украдкой в книгу, которую читала её сестра, но там не было ни разговоров, ни картинок. «Какой толк в книге, — подумала Алиса, — если в ней нет ни картинок, ни разговоров?»

Потом она стала раздумывать (насколько вообще это возможно в такой невыносимо жаркий день, когда одолевает дремота), сто́ит ли ей вставать, чтобы пойти нарвать маргаритки и сплести венок, или нет, как вдруг Белый Кролик с розовыми глазками пробежал мимо неё.

В этом не было, конечно, ничего особенного. Не удивилась Алиса и тогда, когда Кролик пробормотал себе под нос:

— Ах, боже мой, я опоздаю!

Думая об этом впоследствии, Алиса не могла понять, почему же она не удивилась, услышав, что Кролик заговорил, но в тот момент это не показалось ей странным. Однако, когда Кролик вынул из жилетного кармана часы и, взглянув на них, побежал дальше, Алиса вскочила, сообразив, что никогда ещё не случалось ей видеть Кролика в жилете и с часами. Сгорая от любопытства, она бросилась за ним и успела заметить, как он юркнул в кроличью нору под живой изгородью.

Алиса последовала за ним, даже не подумав о том, как она выберется оттуда.

Кроличья нора сначала была прямая, как тоннель, но потом обрывалась так внезапно, что Алиса не успела опомниться, как полетела куда-то вниз, точно в глубокий колодец.

То ли колодец был уж очень глубок, то ли Алиса падала слишком медленно, но она вполне успела осмотреться и задуматься о том, что же будет дальше.

Сначала она поглядела вниз, но там было так темно, что невозможно было ничего разглядеть. Тогда она стала рассматривать стены колодца; на них было много шкафов с книгами и полок с посудой, а кое-где висели по стенам географические карты и картины. Пролетая мимо одной из полок, Алиса схватила стоявшую на ней банку. На банке был бумажный ярлычок с надписью: «Апельсиновый джем». Однако, к величайшему огорчению Алисы, банка была пуста. Сначала она хотела просто бросить банку, но, побоявшись попасть кому-нибудь в голову, ухитрилась поставить её на другую полку, мимо которой пролетала.

«После такого падения, — думала Алиса, — мне уж не страшно будет упасть с лестницы. И дома меня, наверное, все будут считать очень смелой. Мне кажется, что если бы я свалилась с крыши даже самого высокого дома, то это было бы не так необычно, как провалиться в такой колодец».

Размышляя так, Алиса падала всё ниже, ниже и ниже.

«Неужели этому не будет конца? — подумала она. — Хотелось бы мне знать, сколько километров успела я пролететь за это время?»

— Я, — сказала она громко, — теперь уж, наверное, нахожусь недалеко от центра Земли. А до него… гм… до него, кажется, шесть тысяч километров.

Алиса уже изучала разные предметы и кое-что знала. Правда, сейчас неуместно было хвалиться своими познаниями, да и не перед кем, но всё-таки освежить их в памяти было нелишне.

— Да, до центра Земли шесть тысяч километров. Под какой же я теперь широтой и долготой? — Алиса не имела ни малейшего понятия о широте и долготе, но ей нравилось произносить такие серьёзные умные слова.

— А может быть, я пролечу через весь земной шар насквозь! — предположила она. — Как смешно будет увидеть людей, которые ходят головами вниз! Их, кажется, называют анти… патиями. (Тут Алиса запнулась и даже порадовалась, что у неё нет слушателей; она почувствовала, что слово это — неправильное и что этих людей называют не антипатиями, а как-то по-другому.) Я спрошу у них, в какую страну я попала. «Скажите, пожалуйста, сударыня, это Новая Зеландия или Австралия?» — спрошу я у какой-нибудь дамы (Алиса хотела при этом сделать реверанс, но на лету это было ужасно трудно сделать). — Только она, пожалуй, решит, что я совсем глупая и ничего не знаю! Нет, лучше уж не спрашивать. Может быть, я прочитаю на указателе, какая это страна.

Время шло, а Алиса всё продолжала падать. Делать ей было совершенно нечего, и она снова стала рассуждать вслух:

— Дина будет очень скучать без меня сегодня вечером (Диной звали Алисину кошку). Надеюсь, ей не забудут налить вечером в блюдечко молока… Дина, моя милая, как бы мне хотелось, чтобы ты была сейчас здесь, со мной! Правда, мышей здесь не видно, но ты могла бы поймать летучую мышь, а она очень похожа на обыкновенную. — Тут Алисе вдруг захотелось спать, и совсем сонным голосом она проговорила: — Едят ли кошки летучих мышек? — Она повторяла свой вопрос снова и снова, но иногда ошибалась и спрашивала: — Едят ли летучие мышки кошек или нет? — Впрочем, ведь раз некому ответить, то не всё ли равно, о чём спрашивать?

Алиса чувствовала, что засыпает, и вот ей уж приснилось, что она гуляет с Диной и говорит ей:

— Признайся-ка, Диночка, ела ты когда-нибудь летучую мышь?

И вдруг — хлоп! — Алиса упала на кучу листьев и сухих веток.

Но она ни капельки не ушиблась и тотчас же вскочила на ноги. Алиса посмотрела наверх, но у неё над головой была непроглядная темень. А прямо перед ней тянулся длинный проход, и Алиса успела заметить Белого Кролика, который со всех ног бежал по этому проходу. Нельзя было терять ни минуты. Алиса понеслась за ним, как ветер, и услышала, как он, поворачивая за угол, пробормотал:

— Ах, мои ушки и усики! Как же я опаздываю!

Алиса была совсем близко от Кролика, когда он повернул за угол. Она бросилась следом, но Кролик вдруг исчез. А Алиса очутилась в длинном зале с низким потолком, с которого свешивались лампы, освещавшие помещение.

В зале было множество дверей, но все они были заперты. Алиса убедилась в этом, подёргав каждую из них. Огорчённая, она бродила по залу, раздумывая над тем, как же ей выбраться отсюда.

И вдруг Алиса увидела в центре зала столик из толстого стекла, а на нём золотой ключик. Алиса обрадовалась — она решила, что это ключ от одной из дверей. Увы, ключ не подошёл ни к одной из них; одни замочные скважины были слишком большими, другие — слишком маленькими, и ключик никак не влезал в них.

Обходя зал во второй раз, Алиса заметила занавеску, на которую раньше не обратила внимания. Приподняв её, Алиса увидела низенькую дверцу высотой сантиметров тридцать. Она попробовала вставить ключ в замочную скважину, и, к её величайшей радости, он подошёл!

Алиса открыла дверцу, за ней оказался вход величиной с мышиную норку в узкий коридор, откуда лился яркий солнечный свет. Алиса опустилась на колени, заглянула туда и увидела самый чудесный сад, какой только можно было себе вообразить. Ах, как было бы замечательно оказаться в этом саду среди клумб с яркими цветами и прохладными фонтанами! Но в узкий ход не могла пролезть даже голова Алисы. «Да и что толку, если бы голова пролезла? — подумала Алиса. — Всё равно, плечи бы не прошли, а кому нужна голова без плечей? Ах, если бы я могла складываться, как подзорная трубка! Может быть, я и смогла бы, если бы только знала, с чего начать».

Столько удивительных вещей случилось в этот день, что Алисе уж начало казаться, что на свете нет ничего невозможного.

Так как в маленькую дверку никак нельзя было пройти, то нечего было и стоять около неё. Ах, как хорошо, если бы можно было стать совсем маленькой! Алиса решила вернуться к стеклянному столику: а вдруг там найдётся ещё какой-нибудь ключик. Но никакого ключа на столе не было, зато Алиса увидела пузырёк, которого — она была вполне уверена в этом — раньше здесь не было. На бумажке, привязанной к пузырьку, было красиво написано крупными печатными буквами: «Выпей меня».

Конечно, нехитрое дело написать: «Выпей меня», да и выпить из пузырька было проще простого, но Алиса была девочкой умной и не стала с этим спешить. «Сначала я посмотрю, — благоразумно рассудила она, — не написано ли на пузырьке «Яд». Она прочитала много поучительных историй про детей. С детьми, о которых в них рассказывалось, случалось множество всяческих неприятностей — они погибали в огне или попадали в лапы к диким зверям. А всё потому, что они не слушали, что им говорили родители. Например, что о горячий утюг можно обжечься, что из ранки на пальце, если обрежешь палец острым ножом, пойдёт кровь. Но Алиса-то хорошо помнила всё это; помнила она также, что не следует пить из пузырька, на котором написано «Яд», потому что от этого могут случиться ужасные вещи.

На этом пузырьке не было написано слово «Яд», и Алиса решила попробовать его содержимое. А так как оно оказалось очень вкусным и напоминало одновременно и пирог с вишнями, и жареную индейку, и ананас, и поджаренные тосты с маслом, то Алиса сама не заметила, как выпила всё до капли.

— Как странно! — воскликнула Алиса. — Мне кажется, я складываюсь, как подзорная трубка!

Так оно и было на самом деле. Алиса сделалась совсем крошкой, ростом всего в четверть метра. Лицо её просияло при мысли, что теперь ей можно будет пройти в узенький вход и погулять в волшебном саду. Сначала, однако, она подождала немного, чтобы узнать, не станет ли она ещё меньше. Это очень смущало её. «Ведь если я буду делаться всё меньше и меньше, как горящая свеча, что же в конце концов станет со мной?» — с тревогой думала Алиса. Она попыталась представить себе, что же бывает с пламенем свечи, когда сама свеча догорит и потухнет. Но это ей не удалось — ведь Алиса ни разу в жизни не видела догоревшую дотла свечку.

Убедившись, что она не становится меньше, Алиса решила тотчас же отправиться в сад, но, подойдя к дверце, вспомнила, что оставила на столе золотой ключик. А когда вернулась за ним к столу, то поняла, что не может достать до него. Она хорошо видела ключ сквозь стекло и попробовала было дотянуться до него, карабкаясь по ножке стола. Но из этого ничего не вышло, так как ножка была очень скользкая. Алиса несколько раз пробовала взбираться по ней, но всё неудачно. Наконец, совсем выбившись из сил, бедная девочка села на пол и заплакала.

— Ну, хватит плакать! Этим делу не поможешь! — строго сказала она себе, поплакав немного. — Советую тебе перестать! Что толку сидеть и лить слёзы!

Алиса, надо сказать, частенько давала себе очень разумные советы, но довольно редко следовала им. Иногда она делала себе такие строгие выговоры, что слёзы наворачивались у неё на глаза; а однажды она даже выдрала себя за уши за то, что сплутовала, играя в крокет сама с собой. Алиса очень любила воображать, что в ней одновременно живут два разных человека.

«Но сейчас для таких фантазий не время, — подумала Алиса. — От меня осталось так мало, что и одна-то девочка еле-еле получится».

И тут Алиса заметила под столом маленькую стеклянную коробочку. В ней оказался пирожок, на котором изюминками было выложено: «Съешь меня».

«Отлично, попробую съесть этот пирожок, — подумала Алиса. — Если я стану больше, то достану ключ, а если стану меньше, то, может быть, пролезу под дверь. В любом случае я смогу попасть в сад».

Она откусила маленький кусочек и положила руку на голову, чтобы узнать будет она расти или станет ниже. К её величайшему удивлению, ничего не произошло, её рост не изменился. Вообще-то обычно так и бывает, когда ешь пирожки, но Алиса уже стала привыкать к чудесам и теперь очень удивилась, что ничего чудесного с ней не произошло. Она снова откусила кусочек пирожка и незаметно съела его весь.

Глава вторая

Слёзный пруд

— Господи, что же это такое? — изумлённо воскликнула Алиса. — Я начинаю вытягиваться, как огромная, самая огромная подзорная труба! Прощайте, ноги!

Когда она взглянула вниз, то едва разглядела свои ноги — так далеко они были.

— Бедные мои ножки! Кто же будет теперь надевать на вас чулочки и туфельки?! Я-то буду слишком далеко, чтобы о вас заботиться. Придётся вам самим как-нибудь приспособиться… Но я должна быть добра к ним, — задумчиво проговорила Алиса, — а то они, пожалуй, не захотят идти туда, куда мне нужно. Что бы мне сделать для них? А вот что: я буду покупать им по паре новых туфелек к каждому Рождеству. — И Алиса стала раздумывать, как это устроить.

«Туфли придётся посылать с посыльным, — думала она. — Как забавно будет делать подарки своим собственным ногам! И как странно будет надписывать:

«Госпоже правой ноге Алисы.

Посылаю Вам мягкий коврик.

С сердечным приветом, Алиса».

— Какие же глупости приходят мне в голову!

Тут Алиса стукнулась головой о потолок, так как теперь была ростом больше трёх метров. Вспомнив про чудесный сад, она схватила золотой ключик и бросилась к дверце.

Но бедняжка не подумала о том, что теперь она никак не сможет попасть в сад. Она только и могла, лежа на боку, смотреть в сад одним глазком. Алиса села на пол и горько заплакала.

— Как тебе не стыдно! — снова одёрнула она сама себя. — Такая большая девочка и плачет! Прекрати сию же минуту, слышишь?

Но уговоры не действовали — Алиса продолжала плакать. Слёзы ручьями лились у неё из глаз, и скоро вокруг неё образовалось целое озеро.

Вдруг вдалеке послышался едва уловимый топоток. Он становился всё отчётливее. Алиса торопливо вытерла глаза — надо же ей было посмотреть, кто это идёт. Оказалось, что это был Белый Кролик. Разодетый, с парой белых лайковых перчаток в одной руке и с большим веером в другой, он очень торопился и на ходу бормотал себе под нос:

— Ах, Герцогиня, Герцогиня! Она страшно рассердится за то, что я заставил её ждать.

Алиса была в таком отчаянии, что готова была обратиться за помощью к кому угодно. И потому, когда Кролик приблизился, она робко окликнула его:

— Простите, пожалуйста, господин Кролик…

Но она не успела договорить. Кролик подскочил на месте, выронил свои перчатки и веер и, бросившись со всех ног прочь от Алисы, скрылся в темноте.

Алиса подняла упавшие вещи и стала обмахиваться веером, потому что в зале было очень жарко.

— Какие странные вещи случаются сегодня! — сказала она. — А ещё вчера всё шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая? Постараюсь вспомнить. Такая ли я была, как всегда, когда встала утром? Мне кажется, утром я была немножко другая. Кто же я теперь? Вот в чём загадка.

И Алиса стала вспоминать всех своих подружек, чтобы понять, не превратилась ли она в одну из них.

— Я уж точно не Ада, — размышляла Алиса. — У неё такие чудесные вьющиеся волосы, а мои совсем не вьются. И конечно, я и не Мабель, потому что я уже столько всего знаю, а она не знает почти ничего. К тому же ведь Мабель и есть Мабель, а я — это я. Как же всё это странно и непонятно! Посмотрим, знаю ли я теперь то, что знала раньше… Четырежды пять — двенадцать, четырежды шесть — тринадцать, четырежды семь… Что же это? Ведь так я никогда не дойду до двадцати! Да и потом, ведь таблица умножения — это совсем не важно. Лучше проверю себя по географии. Лондон — столица Парижа, Париж — столица Рима, Рим… нет, по-моему, не так! Похоже, я всё-таки превратилась в Мабель. Попробую вспомнить стихи про крокодила.

Алиса сложила руки, как делала всегда, отвечая урок, и начала читать стишок. Но голос у неё был какой-то хриплый, да и слова как будто были не те, что она учила раньше:

Милый, добрый крокодил

С рыбками играет.

Рассекая гладь воды,

Он их догоняет.

Милый, добрый крокодил,

Нежно так, когтями

Хватает рыбок и, смеясь,

Глотает их с хвостами!

— Нет, я и тут что-то напутала! — воскликнула Алиса, и у неё на глаза навернулись слёзы. — Должно быть, я и вправду стала Мабель, и теперь мне придется жить в их тесном неуютном домишке, и у меня не будет моих игрушек, и я должна буду всё время учить уроки! Нет, я решила: если уж я — Мабель, тогда лучше я останусь здесь, под землёй. А вдруг кто-нибудь просунет голову сверху и скажет: «Иди сюда, милая!» А я тогда посмотрю наверх и спрошу: «А я кто? Сначала скажите мне это, и если мне понравится быть тем, кем я стала, то я выйду наверх. А если нет, то останусь здесь до тех пор, пока не сделаюсь кем-нибудь другим…» Но как бы мне хотелось, — воскликнула Алиса, и слёзы ручьём хлынули у неё из глаз, — как бы мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь заглянул сюда! Так плохо быть здесь совсем одной!

Сказав это, Алиса опустила глаза и с удивлением обнаружила, что сама не заметила, как надела на руку крошечную перчатку Кролика. «Должно быть, я опять стала маленькой», — подумала она и бросилась к столу, чтобы выяснить, какого же теперь она стала роста.

Ну и ну! Она и вправду стала гораздо ниже — теперь она была немногим больше полуметра ростом и с каждой минутой становилась всё меньше и меньше. К счастью, Алиса сообразила, отчего это происходит. Дело, конечно, было в веере Кролика, который она держала в руке. Алиса тут же отбросила его в сторону — и как раз вовремя, иначе она бы исчезла без следа.

— Еле успела! — воскликнула Алиса, очень довольная, что всё кончилось благополучно. — Ну, а теперь в сад!

И она побежала к маленькой дверце. Но дверца была заперта, а золотой ключик по-прежнему лежал на стеклянном столе.

«Сплошные неприятности, — с досадой подумала бедная девочка. — Такой маленькой я ещё никогда не была. И мне это совсем не нравится!»

И тут, в довершение ко всем своим неудачам, Алиса поскользнулась. Раздался шумный всплеск, полетели брызги, и она очутилась по самую шею в солёной воде. Алиса решила, что оказалась в море. «В таком случае, — с надеждой подумала она, — я могу вернуться домой на пароходе».

Однажды, когда Алиса была совсем маленькой, она была на море. Правда, она не очень хорошо представляла, какими бывают морские берега. Алиса вспомнила, как дети с деревянными лопатками копались в песке, а чуть подальше, за песчаной полосой, тянулся ряд домов, а недалеко от берега стояли пароходы. Однако Алиса быстро поняла, что попала не в море, а в озеро или в пруд, который образовался из её слёз, когда она была ростом до потолка.

— И зачем только я плакала так долго! — сказала Алиса, плавая в слезах и пытаясь выбраться на сушу. — Пожалуй, кончится тем, что я утону в моих собственных слезах! Это просто невероятно! Впрочем, всё, что сегодня происходит, невероятно!

В это время недалеко от неё послышался громкий всплеск, и Алиса поплыла в ту сторону, чтобы посмотреть, кто бы это мог быть. В первую минуту ей пришло в голову, что это морж или бегемот, но потом она вспомнила, какой маленькой стала сама, и увидела, что навстречу ей плывёт мышка, которая, должно быть, так же как и она сама, нечаянно попала в этот слёзный пруд.

«Может, мне сто́ит заговорить с этой мышкой? — подумала Алиса. — Здесь всё так необыкновенно, что я не удивлюсь, если мышь умеет говорить. Во всяком случае, ничего плохого не будет, если я попробую».

— Не знаете ли вы, Мышь, куда нужно плыть, чтобы выбраться из этого пруда? — спросила она. — Я уже устала плавать, милая Мышка!

Мышь внимательно посмотрела на Алису и даже как будто прищурила один глаз, но ничего не ответила.

«Похоже, она меня не понимает, — решила Алиса. — Может быть, это французская мышка, которая приплыла сюда вместе с войском Вильгельма Завоевателя».

— Où est ma chatte? — произнесла она первую фразу из своего французского учебника, что означало: «Где моя кошка?».

Мышь так и подскочила в воде и задрожала от страха.

— О, простите меня, пожалуйста, — поспешила сказать Алиса, от души сожалея, что так напугала бедную мышку, — я забыла, что вы не любите кошек.

— Не люблю кошек! — пронзительно пропищала Мышь. — А вы бы любили их на моём месте?

— Должно быть, нет, — кротко ответила Алиса. — Пожалуйста, не сердитесь на меня. Но если бы вы только увидели нашу кошку Дину, я думаю, вы полюбили бы кошек. Она такая хорошенькая! А как мило мурлычет она, когда сидит около огня, лижет себе лапки и умывает мордочку. Я очень люблю держать её на руках, и она молодец: так ловко ловит мышей… Ах, пожалуйста, простите! — снова воскликнула Алиса, видя, что Мышь так возмущена Алисиной бестактностью, что вся шерсть встала у неё дыбом. — Мы не будем больше говорить про неё!

— Мы! — возмущённо воскликнула Мышь, дрожа до самого кончика хвоста. — Как будто я могу говорить про такие вещи! Всё наше племя ненавидит кошек — этих мерзких, низких, грубых животных! Не произносите больше при мне этого слова!

— Не буду, — покорно ответила Алиса и, спеша поскорее сменить тему, спросила:

— А любите ли вы собак?

Так как Мышь ничего не ответила, Алиса снова заговорила:

— Около нашего дома живёт такая миленькая собачка. Мне очень бы хотелось показать её вам. Это терьер — вы знаете эту породу? У него блестящие глазки и длинная шелковистая шерсть. И он умеет приносить хозяину вещи, если бросить ему, и встает на задние лапки, когда просит, чтобы ему дали поесть или хочет чего-нибудь вкусного. Это собачка фермера, и он говорит, что ни за какие деньги не расстанется с ней — такая это умная собака. А ещё хозяин говорит, что она отлично ловит крыс и мы… Ах, боже мой, я опять испугала её! — жалобно воскликнула Алиса, видя, что Мышь торопливо уплывает от неё в сторону, так сильно загребая лапками, что волны пошли по всему пруду.

— Милая Мышка! — воскликнула Алиса. — Пожалуйста, вернитесь! Мы не будем больше говорить ни про кошек, ни про собак, если вы так не любите их.

Услыхав это, Мышь повернула назад. Мордочка её побледнела. («Видно оттого, что она очень рассердилась», — решила Алиса). Чуть слышно, дрожащим голосом Мышь сказала Алисе:

— Поплывём к берегу, и там я расскажу вам мою историю, и вы поймёте, почему я ненавижу кошек и собак.

Да и вправду пора было плыть к берегу: в пруду теснилось теперь множество животных и птиц, случайно попавших туда. Тут были: Утка, птица Додо, попугай Лори, Орлёнок и много других зверей и птиц. И Алиса вместе со всеми поплыла к берегу.

Глава третья

Ска́чки наперегонки

Странное общество собралось на берегу: птицы с перепачканными в грязи перьями, животные со слипшейся шерстью. Все они вымокли так, что с них стекала вода, и вид у всех был мрачный и несчастный.

Первым делом надо было, конечно, решить, как поскорее обсохнуть. Птицы горячо спорили об этом; Алиса тоже принимала участие в обсуждении и разговорилась со всеми так запросто, как будто знала их всю жизнь. И это совсем не удивило Алису. Она даже поспорила с попугаем Лори, который в конце концов оборвал их спор словами: «Я старше тебя и потому знаю больше». Алиса не могла вот так просто согласиться с этим, не имея понятия о том, сколько ему лет. Но Лори самым решительным образом отказался назвать свой возраст и после этого, уж конечно, им не о чем было говорить.

— Хватит спорить! Все замолчите и слушайте меня, — строго провозгласила Мышь, которая, по-видимому, пользовалась в этом обществе бо́льшим уважением. — Я быстро вас высушу!

Все послушно расселись вокруг Мыши. Алиса с интересом ждала, что же будет дальше. Она не сомневалась, что наверняка простудится, если платье её не высохнет в самое ближайшее время.

— Итак! — важно сказала Мышь. — Уселись? Вы сразу высохнете от моего рассказа, так как более сухой материи я не знаю. Попрошу абсолютной тишины, я начинаю! Вильгельм Завоеватель пользовался поддержкой Папы Римского. Папа благословил его, и вскоре Вильгельм был признан англичанами, так как они остро нуждались в сильном руководителе и вожде. Он же был известен своими завоеваниями и победами. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии…

— Уф! — сказал Лори, дрожа с головы до лап.

— Простите, — ледяным голосом обратилась к нему Мышь. — Что вы изволили сказать?

— Ровно ничего! — ответил Лори поспешно.

— Значит, я ошиблась: мне показалось, что вы что-то сказали, — заметила Мышь. — Итак, я продолжаю. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии, приняли сторону Вильгельма, и даже архиепископ Кентерберийский Стайджент, известный своей преданностью отечеству, нашёл это благоразумным и дальновидным.

— Нашёл что? — спросила Утка.

— Нашёл это, — ответила Мышь раздражённо. — Ты, надеюсь, понимаешь, что значит «это».

— Я отлично понимаю, что значит «это», когда сама что-нибудь нахожу, — заметила Утка. — Это обыкновенно лягушка или червяк. Но я-то спрашиваю, что нашёл архиепископ?

Мышь оставила без ответа этот вопрос и торопливо продолжала:

— Нашёл это благоразумным и сам отправился с Эдгаром Ателингом навстречу Вильгельму Завоевателю и предложил ему корону. Вильгельм поначалу вёл себя скромно, но дерзость норманнов… Ну, как ты себя теперь чувствуешь, душенька? — вдруг повернулась к Алисе Мышь.

— Я всё такая же мокрая, — с грустью призналась Алиса, — я ни капельки не высохла. Ваша сухая материя мне что-то не помогает.

— В таком случае, — торжественно проговорил Додо, вскочив с места, — предлагаю почтенному собранию принять более радикальные меры и… отложить заседание.

— Говори понятнее! — прервал его Орлёнок. — Я не понимаю и половины твоих учёных слов, по-моему, ты сам не понимаешь их, — прибавил он и отвернулся, чтобы скрыть усмешку. А некоторые из присутствующих довольно громко захихикали.

— Я хотел сказать, — обиженно проговорил Додо, — что мы быстрее просохнем, если устроим ска́чки наперегонки.

— Что такое — ска́чки наперегонки? — спросила Алиса.

— Чтобы объяснить, что это такое, лучше всего это устроить. (И так как, возможно, вы и сами захотите когда-нибудь это устроить, я вам расскажу, как это сделал Додо.)

Прежде всего он выбрал подходящее место и очертил круг, расставив вдоль него компанию. Потом предложил, чтобы кто-нибудь прокричал «Раз-два-три — начали!». Но никто не стал подавать команду, и каждый побежал, когда хотел, и останавливался, когда ему захотелось. Так они бегали с полчаса, и за это время все успели высохнуть.

— Стоп! Ска́чки закончены! — прокричал Додо.

Все окружили его.

— Кто же победил? — загалдели все. — Кому достанется приз?

Додо не мог вот так с ходу ответить на этот вопрос и надолго задумался, приложив коготь ко лбу, а участники ска́чек молча смотрели на него и терпеливо ждали.

— Победили все, и приз будет вручён каждому! — наконец проговорил Додо.

— А кто же будет выдавать призы? — крикнули все хором.

— Конечно, она, — ответил Додо, показав на Алису.

— Призы! Призы! — закричали все, бросившись к Алисе.

Она растерялась и, не зная, что делать, опустила руку в карман. К счастью, в нём нашлась коробочка конфет, не промокнувших в солёной воде. Алиса стала всем раздавать конфеты, как призы. Всем, кроме самой Алисы, досталось по одной конфете.

— Как же так? — воскликнула Мышь. — Она тоже должна получить приз!

— Бесспорно, — согласился Додо.

— Нет ли у тебя ещё чего-нибудь в кармане? — спросил он Алису.

— Только напёрсток, — грустно ответила она.

— Давай его сюда, — распорядился Додо.

Все окружили Алису, и Додо торжественно вручил ей напёрсток, сказав при этом:

— Просим тебя принять эту изящную вещицу!

И со всех сторон раздались восторженные крики и рукоплескания.

Церемония эта показалась Алисе очень глупой, но все смотрели на неё так серьёзно, что она не решилась рассмеяться. Не зная, что сказать в ответ, Алиса молча поклонилась и взяла напёрсток, стараясь выглядеть серьёзной.

Затем всё общество принялось за конфеты. При этом не обошлось без обид и недовольных возгласов. Большие птицы жаловались, что не распробовали вкуса конфет, а маленькие поперхнулись ими, и их пришлось хлопать по спине. Наконец конфеты были съедены. Все снова уселись в кружок и попросили Мышь рассказать что-нибудь ещё.

— Вы обещали рассказать свою историю, — напомнила Алиса, — и объяснить, почему вы так не любите «К» и «С». — Она не решилась сказать «кошек» и «собак», да и начальные буквы слов произнесла шёпотом, чтобы снова не обидеть Мышь.

— Моя история подлиннее, чем мой хвост, и очень печальная, — тяжело вздохнула Мышь, обернувшись к Алисе. — Но, выслушав её, не спешите называть меня хвастуньей, но помните только, что и я способна на мужество и самопожертвование.

— Ваша история, наверно, очень интересна, — вежливо ответила Алиса, внимательно глядя на хвост Мыши, — но всё же название «хвастунья» очень вам к лицу, и я понять не могу, почему оно вам не нравится.

Пока Мышь говорила, Алиса всё время смотрела на мышиный хвостик, — вот почему этот рассказ представился ей в следующем виде:

Встретив мышку на крыше,

Кот сказал бедной Мыши:

— По закону судиться

Я желаю с тобой.

И запомни-ка сразу —

Не приму я отказа,

Хоть, похоже, сегодня

День в суде выходной.

Робко молвила мышка:

— Неужели мне крышка?

Без судьи и присяжных

Суд, простите, не суд!

Кот сказал

С миной важной:

— Я судья и присяжный.

Присужу тебя к смерти,

Тем

и кончим

наш

суд!

— Ты, кажется, не слушаешь меня! — вдруг строго сказала Мышь, взглянув на Алису. — О чём это ты думаешь?

— Нет, я слушаю внимательно, — кротко ответила Алиса, — вы дошли до пятого важного момента… Если не ошибаюсь.

— Я дошла до очень важного узла…

— Узел на хвостике? — воскликнула Алиса, всегда готовая оказать услугу. — О, давайте я помогу вам его развязать!

— Не дам! — оборвала её Мышь и встала, чтобы уйти. — Предложение ваше просто оскорбительно!

— Я не хотела вас оскорбить, — взмолилась Алиса, — но, честно говоря, вы слишком обидчивы!

Мышь только проворчала что-то в ответ.

— Вернитесь, пожалуйста, и доскажите свою историю! — крикнула ей вслед Алиса.

Все остальные тоже начали упрашивать Мышь вернуться, но она только покачала головой и прибавила шагу.

— Как жаль, что Мышь покинула нас! — сказал Лори, когда Мышь скрылась из виду.

А старый краб, воспользовавшись случаем, назидательно сказал юному крабу:

— Вот так-то, мой милый! Прими во внимание этот урок и никогда не выходи из терпения!

— Замолчите, папаша, — дерзко ответил юный краб, — вы сами способны вывести из терпения даже терпеливую устрицу!

— Ах, если бы Дина была здесь! — воскликнула Алиса. — Она бы живо вернула её назад.

— А кто такая Дина, смею спросить? — проговорил Лори.

— Это наша кошка, — с гордостью ответила Алиса, она всегда была готова рассказывать про свою любимицу. — Она замечательно ловит мышей! А посмотрели бы вы, как она охотится за птицами! Она в мгновение ока может поймать и съесть маленькую птичку!

Слова Алисы сильно взволновали всё общество.

— Мне пора домой! — сказала старая Сорока. — От холодного воздуха у меня может заболеть горло.

А Канарейка дрожащим голосом позвала своих птенчиков.

— Скорее, дети! — кричала она. — Вам давно уже пора спать.

Все, ссылаясь на какую-нибудь уважительную причину, улетали или уходили, и через несколько минут Алиса осталась одна.

— Видимо, я напрасно упомянула о Дине, — со вздохом проговорила она. — Никто здесь, похоже, не симпатизирует кошкам, а ведь другой такой хорошенькой кошечки не найдётся во всём свете! Ах, моя милая Дина! Неужели я никогда не увижу тебя?!

Тут бедная Алиса снова заплакала: она чувствовала себя такой несчастной и одинокой!

Через некоторое время недалеко от неё послышались шаги. Алиса обернулась, решив, что это Мышь передумала и возвращается обратно, чтобы досказать свою историю.

Глава четвёртая

Кролик посылает Билла к себе в дом

Но это была не Мышь, а Белый Кролик. Он медленно брёл назад и озабоченно оглядывался по сторонам, словно искал что-то. Алиса услышала, как он бормотал себе под нос:

— Что-то скажет Герцогиня? Ах, вы бедные мои лапки! Ах, мои усики и бедная моя шкурка! Она велит меня казнить; это так же верно, как то, что хорёк — это хорёк! И где только я мог их потерять?

Алиса сразу поняла, что Кролик ищет свои перчатки и веер. Алиса хотела помочь Кролику и огляделась вокруг, но ни веера, ни перчаток нигде не было видно. Всё странным образом изменилось с тех пор, как она упала в пруд. Зал с низким потолком, стеклянный столик, маленькая дверца — всё куда-то исчезло.

Заметив Алису, Кролик сердито крикнул ей:

— Что ты тут делаешь, Мэри-Энн? Беги сию же минуту домой и принеси мне веер и пару перчаток. Живо!

Алиса до того изумилась, что тотчас же побежала в ту сторону, куда показывал Кролик, даже не попытавшись объяснить ему, что он ошибся.

«Он, наверное, принял меня за свою горничную! — думала она. — Как же он удивится, когда узнает, что это не так. Я, конечно, постараюсь принести ему веер и перчатки, если только найду их!»

И только она это подумала, как увидала симпатичный маленький домик с блестящей медной дощечкой на двери, на которой было изящно выгравировано: «Б. Кролик». Алиса вбежала в домик, не постучавшись, и бросилась вверх по лестнице. Она ужасно боялась, что встретится с настоящей Мэри-Энн и та прогонит её из дому прежде, чем она найдёт веер и перчатки.

— Как странно, что мне приходится исполнять поручения какого-то Кролика! — сказала вслух Алиса. — Так, пожалуй, скоро я и у Дины буду служить на посылках!

И Алиса представила себе, как это будет.

«Мисс Алиса, идите скорее одеваться, пора идти на прогулку», — скажет ей няня. «Я сейчас не могу, няня, — ответит ей Алиса. — Дина велела мне сидеть до её прихода около вот этой щёлочки и сторожить мышку. Дине нужно знать, выходила ли она оттуда».

— Правда, если Дина вздумает так распоряжаться, — сказала Алиса, — то её вряд ли станут держать в доме.

С этими словами Алиса вошла в маленькую чистенькую комнатку; около окна стоял комод, а на нём лежали веер и две-три пары белых парадных лайковых перчаток. Алиса схватила одну пару и веер и уже собралась уходить, как вдруг увидела пузырёк, стоявший у зеркала. На нём не было ярлычка с надписью «Выпей меня», но Алиса всё-таки вынула пробку и осторожно приложила пузырёк к губам.

«Я уже знаю, если здесь что-нибудь выпью или съем, — рассуждала Алиса, — непременно случится что-нибудь необыкновенное. Посмотрю, что будет, если я выпью из этого пузырька. Хорошо бы я стала немножко побольше; мне уже надоело быть такой крошкой».

Алиса и в самом деле стала расти, и гораздо быстрее, чем могла предположить. Не успела она выпить и половины пузырька, как почувствовала, что голова её упирается в потолок. Алисе даже пришлось пригнуться, чтобы не сломать себе шею, и она поспешно поставила пузырёк на место.

— Хватит! — сказала она себе. — Надеюсь, что я больше не вырасту. Я и сейчас-то не смогу выбраться из домика. И зачем только я выпила так много!

Но ничего уже нельзя было исправить. А Алиса всё продолжала расти. Скоро ей пришлось стать на колени, потом сесть на пол и, наконец, лечь, упёршись локтем в дверь. Однако она росла и росла. Ей даже пришлось просунуть одну руку в открытое окно, а одну ногу поместить в камин.

— Но больше я уже ничего сделать не смогу, если буду расти и дальше, — сказала она, — будь что будет!

К счастью для Алисы, действие волшебного напитка закончилось, и она наконец перестала расти. Но это её не очень-то обрадовало — она не представляла, как выберется из домика Кролика, и почувствовала себя совершенно несчастной, что, конечно, можно понять.

«Как хорошо было дома, — думала бедная девочка. — Там я не становилась то больше, то меньше, и кролики и мыши не командовали мной. Напрасно я полезла в кроличью нору, хотя… такой жизнью тоже интересно пожить. Когда я читала волшебные сказки, мне казалось, что в жизни такие необыкновенные вещи не случаются, а теперь все эти необыкновенные вещи случились со мной. Нужно было бы написать книжку про меня. Когда я стану большая, то напишу… Впрочем, я уже и так большая, — с грустью заметила Алиса, — стать больше у меня никак не получится, во всяком случае, здесь!»

«А вдруг я и вправду никогда не стану взрослой? — продолжала рассуждать Алиса. — Пожалуй, это было бы неплохо — тогда я бы никогда не состарилась. Да, но зато мне пришлось бы всю жизнь учить уроки. Нет, это меня не устраивает!»

— Какая же ты глупая, Алиса! — вдруг воскликнула она. — Ну разве можно здесь учить уроки? Тут даже и для тебя-то едва хватает места, а учебники вообще некуда положить.

Алиса продолжала разговаривать сама с собой, как вдруг около дома послышался голос Кролика. Алиса прислушалась.

— Мэри-Энн! Мэри-Энн! — кричал Кролик. — Принеси наконец мои перчатки, сию же минуту!

Потом лёгкие шаги послышались уже на лестнице. Испугавшись, что Кролик войдёт и увидит её, Алиса задрожала так, что затрясся весь дом: она совсем забыла, что стала теперь во много раз больше Кролика и потому ей нечего бояться его.

Между тем Кролик поднялся по лестнице и попытался открыть дверь. Но так как дверь открывалась внутрь дома и в неё упирался локоть Алисы, то ему это не удалось.

— Обойду кругом, — сказал Кролик, — и влезу в окно.

«Ну уж это нет!» — подумала Алиса. Она стала прислушиваться, и когда услышала, что Кролик подбирался к окну, высунула руку и сжала пальцы в кулак, как будто хотела схватить его. Она, конечно, его не поймала, но услышала слабый жалобный писк и звон разбитого стекла.

«Должно быть, Кролик упал на парник или на что-нибудь в этом роде и разбил стекло», — подумала она.

— Пат! Пат! — послышались вопли Кролика. — Где ты там?

— Я здесь, хозяин, — ответил незнакомый голос. — Яблоню окапываю.

— Поди-ка лучше сюда да помоги мне! — сердито проговорил Кролик.

Послышалась какая-то возня, и снова зазвенели разбитые стёкла.

— А теперь скажи мне, Пат, что это такое в окне?

— Рука, хозяин.

— Рука? А видал ты когда-нибудь руки величиной с целое окно?!

— Видать не видал, но это всё-таки рука.

— Ну, ей тут совсем не место. Ступай и убери её!

Наступило продолжительное молчание, но потом до Алисы донёсся шёпот: «Нет, я не могу, хозяин, не могу!» — «А я говорю, что ты должен сделать это, трус ты этакий!»

Алиса опять высунула руку и попыталась ухватить неизвестного противника. На этот раз взвизгнули двое, и снова зазвенело разбитое стекло.

«Сколько же у них парниковых рам? — задумалась Алиса. — Интересно, что дальше будет? Хоть бы им удалось вытащить меня отсюда! Мне совсем не хочется торчать здесь».

Некоторое время было тихо. Потом послышалось тарахтенье колёс садовой тачки, и несколько голосов заговорило разом:

— Где же другая лестница?

— Я принёс только одну, другая у Билла.

— Тащи её сюда, Билл! Поставь вот к этому углу!

— Нет, нужно сначала связать обе лестницы: они слишком короткие.

— Ну, вот теперь хорошо.

— Иди сюда, Билл, держи вот эту верёвку!

— А крыша-то выдержит?

— Смотрите, одна черепица шатается, берегите головы!

(Раздался страшный треск и грохот.)

— Кто это сделал?

— Должно быть, Билл!

— А кто полезет в трубу — ты?

— Ну уж нет, полезай сам!

— И не подумаю! Пусть лезет Билл.

— Иди сюда, Билл! Твой хозяин велит тебе лезть в трубу!

«Значит, этот Билл спустится сюда через трубу, — догадалась Алиса. — Они, похоже, всё взвалили на бедного Билла! Не хотела бы я быть на его месте… Камин, правда, тесноват, но просунуть в него ногу и наподдать Биллу я как-нибудь сумею!»

Алиса просунула ногу в дымоход как можно глубже и прислушалась. А когда что-то или кто-то очень маленький зашуршал и завозился в трубе, Алиса сказала: «А вот и Билл», — и что было силы пнула ногой.

В трубе послышались шорох и писк, а потом раздались громкие крики:

— Глядите-ка! Это Билл!

— Держите его! Он упадёт! — подал голос Белый Кролик.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом снова заговорили все сразу:

— Поддерживай ему голову!..

— Дайте ему выпить! По глоточку, по глоточку!

— Что с тобой, старина?

— Что такое случилось?

— Давай рассказывай всё начистоту!

Потом до Алисы донёсся слабый дрожащий голос. «Это, наверное, Билл», — подумала она.

— Я и сам не пойму… Спасибо, теперь мне лучше, но я ещё никак не приду в себя… Знаю только, как что-то огромное как двинет меня, я и вылетел из трубы, будто пробка!

— Точно, так всё и было, старина! — закричали все.

— Придётся поджечь дом! — послышался решительный голос Кролика.

Услышав такое, Алиса крикнула что было сил:

— Если вы сделаете это, я напущу на вас Дину!

После этого наступила глубокая тишина.

«Что-то они придумают теперь? — гадала Алиса. — Будь они поумнее, они разобрали бы крышу».

Через минуту снаружи снова послышался шум, и Кролик сказал:

— Одной тачки, полагаю, будет достаточно.

«Одной тачки чего?» — забеспокоилась Алиса. Очень скоро она узнала это. Град мелких камешков полетел в окно, и несколько даже попали ей в лицо.

«Ну это уж слишком», — подумала Алиса и крикнула громко:

— Советую вам прекратить!

И наступила мёртвая тишина.

А Алиса с удивлением увидела, что упавшие на пол камешки превращаются в пирожки.

«Попробую-ка я съесть пирожок, — подумала она. — Наверняка что-нибудь произойдёт с моим ростом. Больше расти мне уже некуда, значит, я стану меньше».

Она съела пирожок и с радостью заметила, что действительно стала уменьшаться. Когда рост её уменьшился настолько, что ей уже можно было пройти в дверь, Алиса выбежала из домика и увидела целую толпу животных и птиц, собравшихся под окном вокруг Билла. Бедный Билл — маленькая ящерица — лежал на земле. Две морские свинки поддерживали его и поили его из бутылки.

Как только Алиса показалась, все бросились к ней, но она бросилась бежать прочь и скоро очутилась в густом лесу.

«Первое, что мне нужно сделать, — это стать такого роста, какого я была дома, а второе — найти дорогу в чудесный сад. По-моему, это очень хороший план действий» — так думала Алиса, пробираясь сквозь чащу по лесной тропинке.

План и в самом деле был хорош, единственное затруднение состояло в том, что Алиса положительно не знала, как привести его в исполнение. В то время как она с беспокойством оглядывалась по сторонам, пытаясь выбраться на дорогу, у неё над головой вдруг раздался отрывистый лай. Алиса с испугом подняла глаза.

Огромный щенок глядел на неё сверху большими круглыми глазами и протягивал лапу, пытаясь её потрогать.

— Ах ты мой миленький! — проговорила Алиса как можно ласковее и хотела щенку посвистеть, но в последний момент передумала. Алиса сообразила, что, если собака голодна, она, пожалуй, может запросто съесть её, несмотря на все задабривания.

Алиса, не задумываясь, зачем она это делает, подняла с земли палочку и протянула её щенку. Тот взвизгнул от радости, подпрыгнул и набросился с восторгом на палочку.

Алиса, боясь, как бы огромный щенок не придавил её, спряталась за высокий чертополох. Но когда она отважилась выглянуть, то увидела, что щенок снова кинулся на палку, но не удержался на ногах и опрокинулся на спину. Алиса, отлично сознавая, что ей при теперешнем её росте игра со щенком была равносильна игре с лошадью, и, опасаясь, что щенок может затоптать её лапами, снова укрылась за чертополохом. А щенок с громким лаем то кидался на палку, то отпрыгивал от неё. Наконец, умаявшись, он сел довольно далеко от Алисы и, высунув язык и тяжело дыша, полуприкрыл свои огромные глаза.

Алиса решила воспользоваться удобным случаем. Она бросилась бежать со всех ног и остановилась только тогда, когда совсем выбилась из сил. Теперь лай собаки был едва слышен.

— А всё-таки миленький был этот щеночек! — сказала Алиса, прислонившись к цветку и обмахиваясь листочком. — Я с удовольствием выучила бы его разным штукам, не будь я такая маленькая… Ах, я и забыла, что мне нужно прежде всего вырасти! Как же сделать это? Наверное, мне нужно съесть или выпить что-нибудь. Но что? Вот в чём вопрос!

Да, вопрос был важный, и Алиса стала внимательно рассматривать растения и цветы вокруг, но никак не могла решить, что же ей съесть или выпить, чтобы вырасти. Совсем рядом с Алисой рос большой гриб величиной с неё. Осмотрев гриб со всех сторон, Алиса захотела поглядеть и на шляпку гриба. Она встала на цыпочки и, к своему удивлению, встретилась взглядом с большим червяком, который сидел на грибе и, сложив маленькие лапки, преспокойно курил кальян, не обращая ни малейшего внимания ни на что вокруг.

Глава пятая

Совет Червяка

Алиса и Червяк некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец Червяк вынул мундштук изо рта и спросил вялым, сонным голосом:

— Кто ты такая?

Этот вопрос смутил Алису.

— Я… я не знаю, кто я теперь, — робко проговорила она. — Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром. С тех пор я изменялась очень много раз.

— Что ты хочешь этим сказать? — строго спросил Червяк. — Объясни.

— Боюсь, я не смогу это объяснить, — ответила Алиса, — потому что теперь я уже не я.

— Не понимаю, — сказал Червяк.

— Очень жаль, но я, право же, не виновата, — проговорила Алиса. — Я и сама не понимаю. Когда становишься столько раз за день то больше, то меньше, это очень сбивает с толку.

— Нисколько, — сказал Червяк.

— Может быть, вам не приходилось испытать это, — вежливо заметила Алиса. — Но вот когда вы станете куколкой, а потом бабочкой, то, я думаю, вы тоже почувствуете, как это странно.

— Нисколько, — упрямо проговорил Червяк.

— Значит, вы не такой, как я, — сказала Алиса. — Мне показалось бы это очень странным.

— Тебе? — презрительно фыркнул Червяк. — А ты кто такая?

Ну и ну! Они снова вернулись к тому, с чего начали. Этот бессмысленный разговор начал злить Алису. Она выпрямилась во весь рост и строго сказала:

— Мне кажется, что вы должны сперва сказать мне, кто вы такой.

— Почему? — спросил Червяк, и так как придумать ответ на этот вопрос было трудно, да и Червяк был, по-видимому, не в духе, то Алиса повернулась и пошла от него прочь.

— Вернись! — крикнул Червяк. — Мне нужно сказать тебе одну очень важную вещь.

Алиса вернулась только из любопытства.

— Никогда не следует выходить из себя, — сказал Червяк.

— И это всё? — спросила Алиса, стараясь не показать, что рассердилась.

— Нет, — ответил Червяк.

Алиса решила подождать, потому что ей всё равно нечего было делать, а вдруг Червяк скажет что-нибудь интересное.

Некоторое время он молча выпускал клубы дыма и наконец заговорил.

— Так ты думаешь, что изменилась? — спросил Червяк.

— Да, так мне кажется, — ответила Алиса. — Я не могу вспомнить то, что знала раньше, и я чуть ли не через каждые десять минут становлюсь то больше, то меньше.

— Что же ты, собственно говоря, не можешь вспомнить? — спросил Червяк.

— Ну, например, стихи. Хотела прочитать наизусть одни, а получились совсем другие, — вздохнула Алиса.

— А про Стрекозу и Муравья знаешь?

Алиса кивнула, сложила руки и начала:

Стрекоза, в заботах вся,

Летом делает дела:

Тащит, знай, и то, и это

Про запас, что дарит лето.

Праздно время не проводит —

На труды все дни уходят.

Муравей же всякий раз

Веселиться лишь горазд.

Вот зима сменила лето.

Льдом и снегом всё одето.

И, продрогнув до костей,

Умоляет Муравей:

Ты пусти меня, сестрица,

Нам пора бы подружиться.

Поделись своим добром,

Вместе сытно заживём.

— Неверно! — перебил Алису Червяк.

— Да, похоже, что-то тут неправильно, — согласилась Алиса. — Словно всё перепуталось. И слова, кажется, были другие.

— Неверно с самого начала и до конца, — решительно проговорил Червяк.

На несколько минут наступило молчание.

— Какого же роста тебе хотелось бы быть? — наконец спросил Червяк.

— Дело даже не в росте, — поспешила с ответом Алиса. — Неприятнее всего меняться так часто, понимаете?

— Не понимаю, — сказал Червяк.

Алиса промолчала. До сих пор никто и никогда ей так не противоречил и не обрывал на каждом слове. Она почувствовала, что теряет терпение.

— А ты довольна своим теперешним ростом? — спросил Червяк.

— Мне хотелось бы быть немножко повыше, — ответила Алиса. — Десять сантиметров — что же это за рост!

— Это отличный рост! — с досадой проговорил Червяк и, встав на гриб, выпрямился во весь свой рост, а он был как раз такой.

— Но я не привыкла к такому росту! — жалобно проговорила бедная Алиса и подумала про себя: «Какие они все здесь обидчивые!»

— Со временем привыкнешь, — невозмутимо сказал Червяк и снова принялся за кальян. Алиса стояла и терпеливо ждала, когда ему снова вздумается заговорить. Через несколько минут Червяк перестал курить, зевнул пару раз и потянулся. Потом он спустился с гриба и пополз в траву, загадочно бросив на ходу:

— С одной стороны откусишь — вырастешь, с другой — станешь меньше.

— С одной стороны чего? С другой стороны чего? — крикнула ему вслед Алиса.

— Гриба, — ответил Червяк и в следующий миг пропал из вида.

Алиса задумчиво глядела на гриб, стараясь сообразить, где у него правая и где левая сторона. Так как шляпка гриба была совершенно круглая, то она никак не могла решить это. Наконец Алиса обхватила гриб обеими руками и отломила каждой рукой по кусочку от шляпки.

— Ну, будь что будет! — сказала Алиса и откусила немножко от кусочка, который был у неё в правой руке. В ту же минуту она почувствовала, как ударилась подбородком о собственные ноги.

Алиса ужасно испугалась. Нельзя было терять ни минуты — ведь ещё немного и она бы исчезла без следа. Она поспешно поднесла ко рту кусочек, который держала в левой руке. Её подбородок так плотно прижимался к ногам, что она едва могла открыть рот. Наконец ей это всё-таки удалось, и она проглотила кусочек.

— Ура! Моя голова поднимается! — с восторгом воскликнула Алиса. Но недолго пришлось ей радоваться. Оказалось, что теперь плечи её куда-то пропали. Когда она смотрела вниз, то видела только необыкновенно длинную шею, которая поднималась, как высокий стебель над морем зелени, колышущейся внизу.

«Что это там внизу за зелёное море? — удивилась Алиса. — И куда девались мои плечи? А мои бедные руки — я совсем не вижу их!»

Она попыталась подвигать руками, но из этого ничего не вышло: только внизу прошелестела листва зелени.

Так как Алиса не могла поднять рук к голове, то попробовала опустить к ним голову и с радостью обнаружила, что шея её может гнуться во все стороны, как змея. Алисе удалось изогнуть шею кольцами, и голова её стала опускаться на зелень, которую она видела сверху. Оказалось, что это вершины деревьев, под которыми она стояла, когда с ней случилось последнее чудесное превращение. Но вдруг раздался резкий свист, и Алиса испуганно вскинула голову. Большая голубка налетела на неё и сильно ударила клювом по лицу.

— Змея! — кричала Голубка. — Ах ты змея!

— Я не змея, — с негодованием ответила Алиса. — Оставьте меня в покое!

— А я говорю, что ты змея! — повторила Голубка, но уже не так уверенно, и добавила, зарыдав: — Я всё перепробовала, но всё оказалось неподходящим!

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — сказала Алиса.

— Я пробовала деревья, пробовала речной песок, пробовала кусты, — продолжала Голубка, не слушая Алису. — Но эти змеи! От них не спасёшься нигде!

Алиса с недоумением слушала её, но думала, что не стоит задавать вопросы, пока Голубка не кончит говорить.

— Как будто мало хлопот с высиживанием яиц! — продолжала Голубка. — А тут ещё изволь день и ночь оберегать гнездо от змей! Вот уже три недели, как я не смыкаю глаз!

— Мне очень жаль, что у вас столько забот и волнений, — сказала Алиса, начиная понимать, о чём тревожится Голубка.

— А теперь, когда я выбрала самое высокое дерево в лесу, — пронзительно прокричала Голубка, — и думала, что наконец избавилась от змей, они начинают спускаться с неба!

— Но я же говорю вам, что никакая я не змея, — сказала Алиса. — Я… я…

— А кто же ты? — спросила Голубка.

— Я девочка, — ответила Алиса.

— Так я и поверю! — воскликнула Голубка. — Я видела много девочек в своей жизни, но не видывала ни одной с такой шеей! Нет, нет, ты змея! И ты напрасно стараешься вывернуться! Ты, пожалуй, станешь уверять меня, что никогда не едала яиц!

— Я, конечно, ела яйца, — сказала Алиса. (Она была правдивая девочка и не стала лгать.) — Но ведь вы, наверное, знаете, что и девочки едят яйца, как змеи?

— Никогда не поверю этому! — воскликнула Голубка. — А если они в самом деле едят яйца, значит, они тоже змеи, только другой породы — вот и всё!

Такая мысль никогда не приходила в голову Алисе, и потому она на минуту замолчала. А Голубка воспользовалась этим и добавила:

— Я знаю одно — ты забралась сюда за яйцами. А девочка ты или змея, мне решительно всё равно.

— Ну, а мне не всё равно, — сказала Алиса. — И никакие яйца мне не нужны. А если бы и были нужны, то уж, во всяком случае, не ваши. Я вообще не люблю сырых яиц.

— Так уходи отсюда! — крикнула Голубка и снова уселась в своё гнездо.

Алиса, как могла, пробиралась между деревьями, стараясь наклонить пониже голову. Но это ей плохо удавалось, потому что шея её постоянно запутывалась в ветках, и Алисе приходилось останавливаться и выпутываться.

Не сразу Алиса вспомнила, что всё ещё держит в руках кусочки гриба, и начала осторожно, понемножку откусывать то от одного, то от другого. Она становилась то меньше, то больше, и наконец ей удалось стать такой, какой она была раньше — дома.

— Половина моего плана выполнена, я стала такого роста, как мне и хотелось! — воскликнула она. — Теперь нужно найти волшебный сад. Но как же мне его отыскать?

Только она успела это сказать, как лес кончился, и Алиса вышла на поляну, на которой стоял маленький домик примерно с неё высотой.

«Кто бы ни жил в этом доме, — подумала Алиса, — я не могу войти в дом вот так запросто — я теперь такая большая, что все они с ума сойдут от страха!»

И, спрятавшись за дерево, Алиса начала откусывать понемногу от того кусочка гриба, который держала в правой руке, и продолжала делать это до тех пор, пока не стала достаточно маленькой.

Глава шестая

Поросёнок и перец

Несколько минут Алиса смотрела на домик, раздумывая, что ей делать дальше, как вдруг из леса выбежал лакей и громко постучал в дверь домика. Алиса приняла его за лакея, потому что он был в ливрее. Если бы не ливрея, Алиса подумала бы, что это рыба.

Ему открыл другой лакей, тоже в ливрее, у него было круглое лицо и выпученные, как у лягушки, глаза. У обоих лакеев на головах были напудренные парики с бу́клями. Алисе любопытно было узнать, что будет дальше. Она выглянула из-за дерева и стала прислушиваться.

Лакей-Рыба извлёк из подмышки огромный конверт размером с него самого. Протянув его другому лакею, он торжественно проговорил:

— Герцогине от Королевы приглашение на крокет.

Лакей-Лягушка торжественно повторил его слова, немного изменив их порядок:

— От Королевы Герцогине приглашение на крокет.

Потом оба лакея поклонились друг другу так низко, что чуть не стукнулись головами.

Алисе всё это показалось до того забавным, что она не могла удержаться от смеха и убежала подальше в лес, чтобы они не услышали, как она смеётся. А когда Алиса вернулась, Лакей-Рыба уже ушёл, а Лакей-Лягушка сидел на земле около двери и с самым глупым видом смотрел на небо.

Алиса робко подошла к двери и постучалась.

— Стучать совершенно бессмысленно, — сказал Лакей, — по двум причинам. Во-первых, мы оба находимся по одну сторону от двери; во-вторых, там внутри такой шум, что тебя всё равно не услышат.

И в самом деле, из домика доносился ужасный шум. Оттуда неслись пронзительные крики, кто-то чихал, не переставая ни на минуту, а время от времени слышался треск и звон, как будто в доме били посуду.

— Скажите, пожалуйста, а как же мне войти? — спросила Алиса.

— Был бы смысл стучаться, — продолжал Лакей, не слушая её, — если бы между нами была дверь. Так, например, если бы ты была внутри, то могла бы постучаться, и я отворил бы дверь и выпустил бы тебя.

Говоря это, он всё время смотрел на небо, что показалось Алисе очень невежливым.

«Ему следовало бы смотреть на меня, раз он со мною говорит. Впрочем, — подумала она, — похоже, он не может не смотреть на небо, ведь у него глаза чуть ли не на макушке. Но отвечать на вопросы он, во всяком случае, может».

— Как же мне войти в дом? — повторила свой вопрос Алиса.

— Я, пожалуй, просижу здесь, — задумчиво проговорил Лакей, — до завтра.

Дверь в это время распахнулась, и из дома вылетела тарелка. Она задела Лакея по носу и разлетелась вдребезги, ударившись о дерево, росшее около домика.

— А может быть, и до послезавтра, — продолжал Лакей невозмутимо, словно ничего не случилось.

— Как же мне войти в дом? — повторила Алиса свой вопрос, повысив голос.

— Необходимо выяснить, нужно ли тебе вообще входить в этот дом, — сказал Лакей.

Лакей был совершенно прав, но Алисе не нравилось, когда с ней так нелюбезно говорили.

«Какие здесь все спорщики! — подумала она. — От одного этого можно с ума сойти».

Так как Алиса молчала, то Лакей поспешил воспользоваться удобным случаем и начал снова:

— Я буду сидеть здесь целыми днями.

— Но что же мне делать? — спросила Алиса.

— Делай, что хочешь, — ответил Лакей и, не обращая больше внимания на Алису, начал что-то насвистывать.

«Без толку говорить с ним, — с отчаянием подумала Алиса. — Он просто-напросто идиот».

И она, не постучавшись, распахнула дверь и вошла в большую, полную дыма кухню.

Герцогиня сидела посредине на трёхногой табуретке и качала ребёнка; Кухарка стояла, нагнувшись над плитой, и помешивала суп в большой кастрюле.

«Она положила в суп слишком много перцу», — подумала Алиса, беспрерывно чихая.

Перцу было слишком много и в супе, и в воздухе. Даже Герцогиня чихала, не переставая, а ребёнок у неё на руках то чихал, то пронзительно вопил. Не чихали только Кухарка да большой кот, который сидел у плиты и улыбался во весь рот.

— Скажите, пожалуйста, — начала Алиса нерешительно, так как не знала, не поступает ли она невежливо, заговорив первая, — почему ваш кот улыбается?

— Это Чеширский Кот, ему лестно быть в нашем обществе, — ответила Герцогиня. — Вот почему он улыбается, поросёнок!

Она произнесла последнее слово с такой яростью, что Алиса вздрогнула. Впрочем, она быстро поняла, что Герцогиня назвала поросёнком не её, а младенца.

— Я никогда не слышала, что Чеширские Коты улыбаются, — сказала Алиса, немного приободрившись. — Я даже не знала, что коты вообще могут улыбаться.

— Ещё как могут! — ответила Герцогиня. — А многие не только могут, но и улыбаются.

— Это для меня новость, — оживилась Алиса, радуясь, что начался настоящий разговор.

— Я вижу, ты мало что знаешь, — заявила Герцогиня уверенно, — в этом всё дело.

Алисе не понравился тон, каким Герцогиня сделала своё замечание, и ей захотелось сменить тему. А пока она пыталась придумать, что бы такое сказать, Кухарка сняла с огня кастрюлю и принялась швырять чем попало в Герцогиню и ребёнка. Сначала полетели кочерга, совок и каминные щипцы, а потом настала очередь посуды — тарелок, блюд, соусников. Герцогиня не обращала на это ни малейшего внимания, даже если что-нибудь попадало в неё; а ребёнок и без того так вопил, что было трудно понять, плачет ли он от боли, когда в него попадают разные предметы, или орёт безо всякой причины, не чувствуя боли.

— Что вы делаете! — воскликнула Алиса в ужасе. — Господи, это блюдо разобьёт малютке носик!

Огромнейшее блюдо пролетело около лица ребёнка и чуть не врезалось ему в нос.

— Если бы каждый занимался своим делом, — сердито проворчала Герцогиня, — то Земля завертелась бы гораздо быстрее, чем вертится теперь.

— Но что́ же в этом хорошего? — возразила Алиса, довольная случаем выказать свои познания. — Земля за двадцать четыре часа обращается вокруг своей оси. Только подумайте, сколько всего надо успеть сделать за это время! Открытие, которое сделали учёные…

— Топор! — закричала Герцогиня. — Отрубить ей голову!

Алиса с тревогой взглянула на Кухарку. Неужели она исполнит это приказание? Но Кухарка была занята супом и, по-видимому, не обратила никакого внимания на слова Герцогини. А потому Алиса решилась заговорить снова.

— За двадцать четыре часа, — повторила она, — кажется, так? Или за двенадцать?

— Хватит надоедать мне! — крикнула Герцогиня. — Я терпеть не могу цифр и вычислений!

И она принялась укачивать ребёнка и напевать что-то вроде колыбельной песенки, сильно встряхивая его после каждой строчки:

С мальчишкой строгой надо быть

И бить, когда чихает.

Покоя нету от него,

Он всех нас доконает.

Припев:

(Поют Герцогиня, Кухарка и ребёнок)

Уа! Уа! Уа! Уа!

Перейдя ко второму куплету песенки, Герцогиня стала высоко подбрасывать младенца, и он заревел так отчаянно, что Алиса едва могла разобрать слова:

Строга я с малым, коль криклив,

И бью, когда чихает.

Мы с перцем острым варим суп,

А он пусть привыкает.

Припев:

Уа! Уа! Уа! Уа!

— Можешь понянчить его, если хочешь, — крикнула, кончив петь, Герцогиня и швырнула ребёнка Алисе. — Мне пора идти играть в крокет с Королевой.

И она выбежала из кухни. Кухарка бросила ей вдогонку сковородку, но промахнулась.

Алиса успела поймать ребёнка. Но удержать его на руках было непросто. Странный это был ребёнок — он всё время растопыривал в стороны руки и ноги.

«Прямо морская звезда», — подумала Алиса.

Ребёнок пыхтел, как паровозик, он то сгибался чуть ли не вдвое, то вдруг выгибался и едва не вываливался у Алисы из рук. Она никак не могла взять его поудобнее.

Наконец ей это удалось. Для того чтобы он сидел смирно и не мог упасть, Алисе пришлось завязать малютку в узел и крепко держать его за правое ухо и за левую ногу, чтобы он не развязался. Тогда только Алиса решила вынести ребёнка на воздух.

«Если я оставлю малыша здесь, — подумала она, — они, того и гляди, прибьют его…»

— Оставить его — это преступление!

Последние слова Алиса произнесла громко, и ребёнок хрюкнул ей в ответ; теперь он уже не чихал.

— Не хрюкай, — сказала ему Алиса. — Это неприлично.

Ребёнок снова хрюкнул, и она с тревогой взглянула на него, пытаясь понять, что с ним такое. У него было какое-то странное лицо; нос его был похож на пятачок поросёнка, а глазки были совсем крохотные. Алисе его вид совершенно не понравился.

«Может быть, он не хрюкал, а хныкал», — подумала Алиса и снова взглянула на него, чтобы узнать, мокрые ли у него глаза.

Нет, никаких слёз на глазах не было.

— Если ты собираешься превратиться в поросёнка, мой милый, — сказала Алиса, — то я не стану возиться с тобой. Понимаешь?

Ребёнок снова захрюкал или захныкал — трудно было понять, что за звуки он издаёт, — и Алиса некоторое время продолжала идти молча.

«Что же мне делать с ним, когда я вернусь домой?» — думала она.

Вдруг ребёнок снова захрюкал, да так громко, что Алиса с беспокойством вгляделась в него повнимательнее. И тут она увидела совершенно ясно, что никакой это не ребёнок, а самый настоящий поросёнок. С какой же стати ей таскать его!

Она опустила поросёнка на землю, и он весело затрусил в лес.

— Он был такой несимпатичный, когда был ребёнком, — сказала Алиса, — но из него вышел очень хорошенький поросёночек.

И она стала вспоминать своих знакомых детей, из которых тоже могли бы выйти хорошенькие поросята.

— Если бы я только знала, как превращать их… — вслух сказала она, как вдруг увидала Чеширского Кота, сидевшего на ветке. Кот улыбнулся, когда Алиса подошла к нему, и посмотрел на неё очень добродушно. Но Алиса понимала, что поскольку у него были длинные когти и много острых зубов, то с ним, конечно, следовало обращаться почтительно.

— Чеширская кисонька, — начала Алиса несколько нерешительно, так как не знала, понравится ли Коту такое обращение. Но тот продолжал улыбаться, и Алиса, успокоившись, продолжала: — Не знаете ли вы, как мне выйти отсюда?

— Это зависит от того, куда ты хочешь прийти, — ответил Кот.

— Мне всё равно, куда бы ни… — начала Алиса.

— Значит, тебе всё равно, в какую сторону идти, — перебил её Кот.

— Куда бы ни выйти, лишь бы куда-нибудь прийти, — договорила Алиса.

— Ну уж куда-нибудь ты наверняка придёшь, — сказал Кот, — если походишь подольше.

Возразить на это было нечего. Алиса поняла, что нужно было спрашивать как-то по-другому.

— А кто живёт тут поблизости? — спросила она.

— В этой стороне, — ответил Кот, взмахнув правой лапкой, — живёт Шляпник, а в этой, — он поднял левую лапу, — живёт Мартовский Заяц. Можешь заглянуть к ним, если хочешь. Они оба сумасшедшие.

— Но я не хочу идти к сумасшедшим, — сказала Алиса.

— Тут уж ничего не поделаешь, — сказал Кот. — Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.

— Почему вы думаете, что я сумасшедшая? — спросила Алиса.

— Потому что иначе ты не пришла бы сюда.

По мнению Алисы, это было неубедительное доказательство, но она не стала возражать.

— А откуда вы знаете, что вы сумасшедший?

— Вот скажи мне, собака — существо нормальное, так? — спросил Кот.

— Да, по-моему, собака — существо нормальное, — согласилась Алиса.

— Хорошо, — сказал Кот. — Известно, что собака ворчит, когда сердится, и машет хвостом, если довольна. А я ворчу, когда доволен и виляю хвостом, когда злюсь. Значит, я ненормальный, то есть сумасшедший.

— Вы мурлычете, а не ворчите, — сказала Алиса.

— Можешь называть как угодно… Ты будешь сегодня играть в крокет с Королевой?

— Мне очень хотелось бы, — ответила Алиса, — но меня не приглашали.

— Я скоро вернусь, — вдруг сказал Кот и мгновенно исчез.

Алиса этому не особенно удивилась: она уж привыкла ко всяким чудесам.

Пока она смотрела на то место, где только что сидел Кот, тот вдруг снова появился.

— А кстати, что стало с ребёнком? — спросил он. — Я забыл спросить тебя об этом.

— Он превратился в поросёнка, — ответила Алиса, как будто в этом не было ничего особенного.

— Я так и знал, — сказал Кот и снова исчез.

Алиса подождала немного, думая, что Кот вот-вот появится, но его всё не было, и она пошла в ту сторону, где, по словам Кота, жил Мартовский Заяц.

«Шляпников я видела и раньше, — рассуждала она, — и мне гораздо интереснее посмотреть на сумасшедшего Зайца. Так как сейчас май, то он, может быть, не будет таким безумным, как в марте».

Алиса подняла глаза и увидела, что Кот снова сидит на дереве.

— Как ты сказала? — спросил Кот. — В поросёнка или в слонёнка?

— Я сказала «в поросёнка», — ответила Алиса. — Как это неудобно, что вы так неожиданно появляетесь и исчезаете! От этого прямо голова идёт кругом.

— Неужели? — сказал Кот и на этот раз стал исчезать очень медленно, начиная с кончика хвоста и кончая улыбкой, которая оставалась ещё какое-то время после того, как сам Кот уже исчез.

«Котов, которые не улыбались, я видела часто, — подумала Алиса. — Но улыбка без кота! Это самое невероятное из всего, что я видела здесь».

Взглянув ещё раз на дерево, где только что сидел Кот, она отправилась в путь. Вскоре Алиса увидела дом Мартовского Зайца. Трубы торчали на нём, как заячьи уши, крыша была покрыта мехом. Дом был такой большой, что Алиса прежде, чем подойти к нему, откусила немножко от кусочка гриба, бывшего у неё в левой руке, и стала выше ростом. Но и после этого она приблизилась к дому с некоторой робостью. «А вдруг Заяц начнёт беситься и буйствовать! — с опаской думала она. — Уж лучше бы мне было пойти к Шляпнику».

Глава седьмая

Безумное чаепитие, Шляпник, Мартовский Заяц и Сурок

Перед домом под деревом стоял стол, накрытый для чая. Мартовский Заяц и Шляпник сидели за столом и пили чай. Сурок прикорнул между ними и, похоже, заснул, а его приятели воспользовались им как подушкой и облокачивались на него, разговаривая между собою.

Конец ознакомительного фрагмента.