Восьмой

Любовь Александровна Филимонова, 2021

Во время экскурсии в старый земной мир пропал парнишка, чьи родители – выходцы с Земли, уже давно перешедшие в один из Миров. (Помните, куда перешли когда-то майя?). Да, новые Миры и старая Альма матер еще обменивались экскурсиями. И теперь перед нашей спасательной экспедицией на Землю стоит сложная задача: обнаружить на просторах этой самой Земли-матери своего человека, бесследно пропавших во время одной из экскурсий на Землю. Насколько члены спасательной команды, названной «Ковчег», смогут действовать на Земле, уже давно отвыкнув от ее реалий? Каким они увидели современный земной мир? Интуиция и особые способности помогают друзьям выжить в сложных земных условиях. Петушиные бои, где нано-петухи не всегда побеждают, кентавр, который пугает даже самых опытных охранников, светящаяся аура членов команды Ковчега, способная выдать их, союз с казаками и вариорами, – эти эпизоды их приключений дают им возможность добиться результата. Правда, не совсем того, который ожидали.

Ковчег

Александр не думал-не предполагал, что тренировки дадутся ему с таким трудом. И Советники из КБ, видя, с какими трудностями он переносит подготовку, довольно скептически оценивали его шанс на участие в экспедиции. Хотя и сочувствовали, понимая…

В начале первого дня тренировок, во время всех этих диких кульбитов в энерго-торсионных магнитных потоках, его просто-напросто стошнило, затем он отключился на добрых полчаса. Но, придя в себя, сжав кулаки и зубы, снова и снова входил в тренировочную кабину.

…А затем была перенастройка в зале с отличной звукоизоляцией, где они тонули в мягких креслах, поглощающих все посторонние шумы, оставаясь наедине со звуками в наушниках. Александру казалось, что каждая его жилка, каждая клеточка его мозга сжимается в конвульсиях, извивается, сопротивляясь этой вкрадчивой, медленно звучащей нестерпимой звуковой волне в наушниках. Ум, воображение его метались от черной пропасти — до ярких взрывов петард, словно он находился в эпицентре салюта. И это было не меньшее испытание, чем в тренировочной кабине. Особенно, когда эта музыка в наушниках сменялась простыми земными звуками.

Александр, живя сейчас в Прозрачном мире, искренне полагал, что ему больше уже не придется ощутить все эти характерные признаки того, прежнего, земного мира. (И вот опять…)

Конечно же, если бы не Натаниэль, — Александр даже и не помышлял бы о репатриации, пусть даже и временной — в «старый добрый» земной мир. Но когда его сын в один прекрасный день не вернулся с обычной рядовой экскурсии на Землю, — для него не было иного решения, кроме как принять участие в этой экспедиции по его поиску.

Хотя это было настоящее ЧП и для всех Миров тоже, а не только для него.

Такое случилось здесь впервые.

Вик Путешественник, преодолевший за годы своего пребывания в Мирах, километры и километры дорог, по большей части — через лабиринты Тоннелей, — не особо страдал во время тренировок. Подготовка к переходу в старый земной Мир далась ему намного легче. Хотя его богатый опыт был теперь связан по большей части именно с путешествиями здесь, в Тоннеле. Чего он только тут не пережил! В Тоннеле никогда не знаешь, на что наткнешься: на сбежавшего ли из какого-то мира невиданного пресмыкающегося, или на зверя-мутанта, не прижившегося ни в одном из Миров. Или, скажем, чудеса гравитации…

От сырости и внезапно обрушивающихся на тебя потоков воды порой спасал лишь старый добрый непромокаемый плащ, — постоянный спутник Вика во всех путешествиях в Тоннеле. А если еще вспомнить пространственно-временные ямы, в которые неожиданно проваливаешься во время путешествия в ответвлениях Тоннеля! Они полностью дезориентируют тебя. Держась за стену, с трудом приходится выбираться оттуда, теряя сознание, преодолевая дрожь в коленках.

Нет, конечно, ему приходилось участвовать и в экскурсиях туда, в Земной Мир. Но то были путешествия по официальным, так сказать, каналам, где они, люди из Миров, практически не покидая экскурсионной капсулы, перемещались в когда-то знакомые, а теперь совсем не узнаваемые места «матушки» ли, «Юдоли», или «малой Родины», — называйте, как хотите, — не узнавая в полуразрушенных развалинах некогда великие столицы, и, наоборот, видя на месте когда-то пустынных степей — безбрежные моря. В таких тепличных условиях эти путешествия, под контролем опытных экскурсоводов, не составляли труда и не представляли собой никакой опасности.

Но сейчас им предстояло попасть земной мир «своим ходом», через старые неформальные полузабытые ответвления Тоннеля, и после этого — погрузиться в самую реальную, а не приукрашенно-экскурсионную, жизнь этой самой «малой Родины». Для этого нужно было перестроиться на клеточном уровне, поменяв свою энергетику. Что называется, снова врасти в прежнюю жизнь, став одним из обитателей Юдоли.

Вик понимал: продержаться в этой шкуре придется как можно дольше, пока не они не найдут парня. Седьмой Советник так перед отправкой так и сказал ему: «Твоя роль в этой экспедиции — ведущая. С твоим-то опытом и умением находить выход из любых ситуаций, заранее предвидя то, что случится… Только — пожалуйста, никому об этом разговоре. Сам понимаешь, мы не можем выделять одних перед другими…».

Людмила, кувыркаясь в тренировочной капсуле, пролетающей в торсионных потоках фотонов разной скорости, — не очень-то страдала. Все эти тренировки казались ей повторением той самой сумасшедшей карусели в их райцентре, на которую она попала впервые, когда ей было шесть лет. Там-то она впервые поняла, какой жизни ей хотелось. Да, ее настоящая жизнь — вовсе не там, в ее затерянной в лесах деревни, и не в этом тихом райцентре, где единственное развлечение на все лето — эта карусель с базаром, заплеванным семечками. Эти вращающиеся сиденья, этот полет сквозь все небесные стихии — и есть ее настоящее будущее. То есть — уже ее настоящее сегодня. С ощущением той всесилия и веселья в теле, которые и дают эти ежедневные тренировки.

И когда однажды, при случайной встрече, Восьмой Советник спросил ее, этак, ненароком: «Кого бы она могла порекомендовать из своих людей для одной, скажем так, нестандартной экспедиции на Землю», — она ни секунды не сомневалась, кто будет этот человек. Кроме всего прочего ей тогда вдруг захотелось еще раз вдохнуть запах тех, настоящих, земных гроз, оглушающе пахнущих озоном, свежескошенной и чуть подвявшей на солнце травой! Она и не подозревала, что в глубине души так сентиментальна. Снова же — здорово, если удастся встретиться с друзьями, о которых не раз вспоминала здесь, в суровых и совсем не скучных буднях Тоннеля.

Генрих, — его слегка саркастическая улыбка… Жив ли он? Равно как и его безбашенные дружки-вариоры. Они были так уверены, что смогут перелицевать это погрязшее во лжи и безнаказанных преступлениях общество, и изменить заодно и сам порядок на этой земле!…

(Хотя много позже Людмила уже поняла, что встречи с этими ребятами, Советниками из КБ никогда не бывают случайными!).

Сэм в начале подготовки считал себя самым слабым звеном в команде. Сколько было рефлексий: «мы же не сможем вернуться в прежнее состояние и стать прежними!». «Это уже невозможно». «Мы качественно другие». «Удастся ли мне сыграем в этом спектакле?». «Кто режиссер?». «А кто главный в группе?». «Будет ли кто-нибудь из Миров страховать нас?». «По какому сценарию работать?».

Но потом, когда один из Советников КБ (кажется, Одиннадцатый), случайно встретившись c ним, намекнул, что именно его, Сэма, они планируют назначить руководителем экспедиции (правда, неофициальным, чтобы не создавать из него образ любимчика начальства), — только тогда Сэм осознал всю ответственность за всех тех людей, которых хотят ему доверить. И стал готовиться всерьез, отбросив все свои рефлексии и флуктуации.

Для Василисы, привыкшей жить в нескольких мирах одновременно, — это была обычная работа. Просто работа. Ее ведь не зря считали лучшим переходчиком, освоившим как формальные так и неформальные (говоря земным языком — нелегальные) переходы в Миры, и обратно, на Землю. Уж кто-кто, а она знала о переходах, их способах и вариантах столько, что никому и не снилось! И те, самые первые, полупартизанские входы в Тоннель, которые люди находили благодаря интуиции или подсказкам видящих. И согласованные на каком-то самом высоком, недостижимом для простых обывателей уровне, — те, официальные, уже оборудованные для экскурсий и взаимных визитов.

Но сейчас, как понимала Василиса, у них была слишком деликатная миссия, чтобы воспользоваться обычным, официальным переходом. Потому-то и оказались востребованными ее знания старых «неформальных», можно сказать, «партизанских» входов-выходов в Тоннель Перехода. Недавно встретившийся ей Девятый Советник прямо так и сказал, что ее, Василису, решили сделать неформальным руководителем экспедиции.

«Но об этом — молчок», — заговорщически улыбнулся он ей, прижав палец к губам. — «Нам не положено иметь любимчиков».

Ли, или Луиза. «Это мой друг» — как-то представил ее Натан матери. Мариша, глядя на одинаковые вихры на двух головах, синхронно покачивающиеся над спинкой тахты в такт кликам на пультах во время игры «Поймай Джедая», — поначалу решила, что это одноклассник Натана. И лишь через пару недель разобралась, что это девчонка. Ли всегда неотлучно была рядом с сыном, словно его адъютант. Такой же стриженный, с отсутствующим взглядом, словно продолжающий рассматривать — на каком-то внутреннем экране в своей голове — видимые только ему яркие образы. Как и Нат — она позже стала разработчиком программ нано-моделирования биосферы и биосферных явлений.

И впоследствии, когда Марише нужно было срочно найти сына, но она не могла его найти, — достаточно было спросить у Ли. Та всегда знала, где Натан.

Возможно, именно поэтому Пятый Советник незадолго до отправки экспедиции, случайно встретив Ли на тренировке, сказал: «Делаем ставку в первую очередь на вас. Именно вам отводится задача — быть на острие поиска. Что называется, вести за собой остальных. Доверяем вашему чутью». А потом, заговорщически оглянувшись, тихо добавил: «Только это — между нами. Мы ведь никому не должны оказывать демонстративных преференций».

Да, и еще, — в самый последний момент — в группу подкинули этого парнишку… кажется, его звали Егорий. Поговаривали, это чей-то протеже. Ничего толком о нем не знали, кроме того, что он болтался с инсургентами по Тоннелю, разрисовывая стены революционными лозунгами.

«Присмотрите за парнишкой», — попросил их Одиннадцатый Советник. — «Он может быть вам полезен». Правда, при этом толком не объяснил — чем может быть полезен этот инсургент остальным. Но Советник сделал акцент на слово «очень». А любому из Миров было известно, что Советники просто так советов не дают. Их «советы» обычно дорогого стоят. И поэтому никто из них против нового члена команды не возражал.

Подкидыша они почти не видели. И лишь незадолго до дня перемещения тот появился в их компании. Вел себя довольно самоуверенно, словно это он был начальник их группы. Ребята из Ковчега смотрели в свою очередь на него снисходительно, — а как можно смотреть на «блатного», который еще ничем себя не проявил. Тем более, что никто из них не был свидетелем встречи Шестого Советника с парнем.

«Надеюсь, ваши незаурядные способности придадут группе необходимый ей драйв и нестандартность мышления, и выведут ее на более высокий уровень, — сказал Первый Советник, случайно встретив Егория на перекрестке Тоннеля, где инсургент старательно выписывал на стене гостиницы для путешественников таинственный лозунг «Мы не можем ждать…».…«Именно вам, Егорий, мы решили поручить роль лидера». Затем, понизив голос, заговорщически прошептал. «Но это должно остаться между нами».

Мелок замер в руках Егория. Он взглянул в глаза собеседнику, стараясь понять, насколько тот серьезен. Но ничего не увидел в его глазах. Потому что глаза Советника, казались похожими на зеркальные линзы, и взгляд, казалось, всё время куда-то уплывал. В общем, что-то не так было с этими глазами. Егорий потому и промолчал, озадаченно уставившись в одну точку на стене, чтоб избавиться от легкого головокружения. Советник тут же, воспользовавшись паузой, незаметно ретировался, унося в уголках губ едва заметную улыбку.

Кто первый придумал название группе: «Ковчег», — они и по сей день порой продолжали спорить. Каждый претендовал на оное. Но общее мнение все же склонялось к тому, что это был Путешественник, — чем тот очень гордился.

В общем, группа начала жить своей автономной жизнью еще во время тренировок, словно только что родившийся живой организм, — почти как те стаи привидений, что обосновались в лабиринтах Тоннеля.