Что такое настоящая невезуха

Любовь Шашкова

Эта книга – сборник веселых рассказов, пьес и детективов о нашей, не всегда веселой жизни в начале XXI века. Она создана для того, чтобы вы улыбнулись.

Размышления Крюгера

Крюгер, услышав о таком серьезном предложении, как участие в ограблении банка, уже не мог заснуть, и даже водка, что называется, не пошла.

Он всю ночь размышлял о своей пропащей жизни: то жалел себя, и тогда ему хотелось напиться, а то «воскресал» и надеялся, что у него еще есть время и, может, он устроит себе на старости лет приличную жизнь.

«Вот открою мастерскую по ремонту машин, — думал Крюгер, — и тогда ко мне придут наниматься эти козлы, с которыми спорил, посмотрим, кто посмеется! Тогда я посмеюсь, а главное — смогу вернуть жену и дочь, которых много лет не видел. Они, наверное, уже забыли о моем существовании. Я куплю ей огромный букет алых роз и подъеду к ее дому на белом «мерсе» (это первое, что нужно будет купить) и скажу: «Ну что, сука, предала? А я вот, видишь, вылез из дерьма».

Внутренний голос отчетливо сказал:

— Нет, «сука» здесь не подойдет.

— А как ее назвать, если она сука?

— Подумай, ты же вернуть ее хочешь или просто так нарисоваться?

— Не знаю, баб много, если найду какую блондинку покрасивше, подкачу, — путь от зависти сохнет!

— Да, так она за тобой и побежит, кретин, — снова вставил свое слово в рассуждения хозяина внутренний голос.

— Блин, да чё тогда сказать-то, я не знаю! — возмутился Крюгер.

— Ты сначала заимей этот «мерс», а потом, может, и слова появятся, — сказал внутренний голос.

— Ну ты сволочь, совсем охренел, меня учить вздумал, падла? — взбесился Крюгер.

«Может, это „белочка“? Черт, я с собой разговариваю, — вдруг опомнился Крюгер. — Нет, но променять меня на этого жалкого училу-зубрилу! Как у нее ума хватило, она же дура-дурой, кроме своей математики ничего не знает. Он же никогда не будет получать столько, сколько я тогда получал».

Так он рассуждал какое-то время.

А потом нахлынули воспоминания, как однажды он ее на руках на спор целый километр нес, а она хохотала и брыкалась; как встречал ее из роддома, когда казалось, что ему завидует весь белый свет. А потом накатывала обида и злость на всех.

Так в воспоминаниях он просидел почти всю ночь, а к утру забылся сном. И приснилось ему, будто идет он по краю обрыва: слева поле, ровное, как стол, потом обрыв к морю, и он вот-вот может сорваться. Откуда ни возьмись, вдруг, поднимается огромный воздушный шар и летит в сторону моря, а канат от этого шара прямо мимо него скользит по земле. Он ухватился за него и повис, шар потащил его. Руки вспотели, он стал сползать и почти упал в море, а в корзине несколько людей говорят ему, как нужно держаться. В этот момент он проснулся.

Проснувшись и сев на кровать, он никак не мог прейти в себя ото сна. С туманной головой он дошел до холодильника, взял пиво, открыл с помощью края стола, как делал это регулярно, отчего стол выглядел так, будто огромная крыса ходила вокруг и обгрызала его равномерно со всех сторон, и наконец, глотнул живительной влаги. Сразу стало легче. Не дожидаясь полудня, он хотел позвонить Дантисту и сообщить о согласии, но его непомерная гордость и самому непонятные впечатления от сна не позволили сделать это.

Дантист был пунктуален и пришел ровно в полдень.

— Здорово живешь! — сказал Дантист и по обыкновению хихикнул.

— Здорово! Давай на кухню, — Крюгер и сразу перешел к делу. — Сколько нас будет и сколько каждому достанется? План чей? Если так, шушера, можешь забыть обо мне, разрешаю.

— Зря, Крюгер, у нас там такой ас-домушник правит по кличке Инвалид! Он хоть инвалид, но мозги у него на месте.

— Что-то я такой клички не слышал.

— Брось, Крюгер, он просто не при делах был, инвалид он, я же говорю.

— На голову, что ли?

— Да нет, без ног он, говорю тебе, классный старикан, я у него сейчас кантуюсь.

— А еще кто, кроме инвалида и бабы?

— Есть еще спортсмен по кличке Карп.

— Рыба. Давно я на рыбалке не был. Не слышал я ничего про Карпа, мне это не нравится.

— Так я тебе вчера про него говорил, в него баба втюрилась.

— А, да, вспомнил.

— Ну, у нас еще Пончик есть.

— Это тот, что голубого в камере пришил?

— Да. Он.

— Опасный тип.

— Нет, он тихий такой, остепенился давно, но решил в последний раз и завязать — вот только банк возьмем, говорит, и все, я приличный человек, больше никуда меня не звать.

— Ну ладно, я тоже последний раз, — злобно сказал Крюгер.

— Надо телефоны включить, сейчас я тебе на карте покажу, куда подкатить нужно. Завтра собираемся на даче, вот здесь, он открыл на смартфоне карту и ткнул пальцем на дачи лесничества в пригороде Н-ске.

— Сильно вас торкнуло, раз туда занесло? Банк тоже в лесу? Поближе не нашли? — пошутил Крюгер.

— Шутник ты, Крюгер. Хе-хе. Жить захочешь по-человечески, еще не туда занесет. Дача там есть угловая, вот здесь. Там нам никто не помешает и есть где тренировку пройти.

— Я на своей машине должен приехать?

— Пока можно на своей, а там видно будет.

— Дантист, а я вообще слышал, что ты завязал.

— Да, завязал, но решил — в последний раз, дела-то стоящего не было. Если уж попытать судьбу, так не мелочиться, хе-хе. Верно?

— Верно. А стволы откуда будут?

— Эт ты у Карпа спросишь.

— Он у вас главный, что ли?

— Нет, я думаю, Инвалид, хе-хе.

— Гонишь?

— Нет.

— Только инвалидов мне не хватало, дожил — под инвалидом ходить буду?

— Крюгер, ты не дрейфь, это еще тот инвалид: у него шесть ходок за плечами, он инвалидом стал на «деле». Но не зажмурился, а думать начал, я иногда удивляюсь, какой он умный, хе-хе.

— Умные инвалидами не становятся.

— Ну, ты чё, передумал?

— Ладно, договорились. Буду.

На том и расстались.