Полуденный демон. Из цикла «Дилижанс с историями»

Людмила Алмазова

Новелла «Полуденный демон» продолжает литературный цикл «Дилижанс с историями». В книге вымышленный сюжет разворачивается в обстановке реальных исторических событий. Софье Осининой, дочери графа из старинного дворянского рода, всего семнадцать лет. Она умна и хороша собой, но жизнь её лишена радости. Что же терзает юную графиню? Меланхолия, модная в среде аристократов XIX века болезнь? Или нечто зловещее и необъяснимое наукой манит её в тёмную бездну небытия?

Незнакомец

Зловещее состояние в этот раз настигло Софью на конной прогулке. Прошептав в отчаянии «помогите», девушка сползла к ногам лошади и потеряла сознание. Спокойный покладистый Орлик встал как вкопанный. Тихонечко похрапывая, он принялся перебирать своими бархатными губами волосы любимой хозяйки… Громкое щебетание птиц и чьё-то прикосновение к щеке вернули несчастную в чувства. Приоткрыв глаза, Софья увидела незнакомого паренька. Тот так низко склонился над ней, что девушка могла ощутить его дыхание с ароматом дикой мяты. Первое мгновение она с удивлением вглядывалась в незнакомца: смуглое лицо, окаймлённое каштановыми прядями; брови — два вороновых крыла вразлёт; едва заметная полоска тёмных усиков над верхней губой; родинка цвета спелой черёмухи на левой щеке и глаза, будто изумрудные заводи… Софье вдруг почудился мелодичный голос: «Туман над водой, туман над водой, туман над водой расстилается. Друг мой суженый, друг мой суженый тайною тропой пробирается». Эту гадальную напевку она не раз слышала на праздниках Купалы. С деревенскими подружками они плели венки «на счастье — на судьбу» и пускали их на воду; взявшись за руки, водили хороводы под обрядовые купальские песни.

Сознание Софьи снова медленно поплыло. Сквозь вязкий туман в голове прорезался спокойный приятный голос:

— Держи мою руку и ничего не страшись.

Девушка очнулась в своей постели далеко за полдень. Из-за слабости и головокружения ей не удалось сразу подняться. Повернув голову, она наткнулась на взгляд матери. Анастасия Фёдоровна провела у изголовья дочери два часа кряду. Графиня выглядела крайне взволнованной, её лицо искажала мучительная тревога. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу Илья Ильич Лукин — друг семьи и лекарь по совместительству. Илья Ильич закончил фельдшерскую школу и успел послужить в армии. Получив тяжёлое ранение на Крымской войне, он подался в родные земли. Скромное поместье Лукиных располагалось в семи верстах и граф посылал за лекарем всякий раз, когда кому-нибудь из домочадцев не здоровилось. Илья Ильич за свои полвека многое повидал, поэтому ко всем бедам и неприятностям относился с философским спокойствием.

Анастасия Фёдоровна Осинина

— Наконец-то, Софи, ты пришла в себя! — попыталась выдавить улыбку сквозь слёзы Анастасия Фёдоровна. — Мы так переволновались.

— Что случилось на этот раз? — Софья наморщила лоб, силясь припомнить последние события. — Как я очутилась дома?

— Тебя нашли… Не волнуйся, — графиня взяла в свои руки ледяную ладонь дочери и непроизвольно вздрогнула.

— Кто меня нашёл? Где? — встрепенулась девушка.

— Не стоит беспокоиться, Софья Петровна, — мягко влился в разговор Илья Ильич. — Добрый человек вам помог. А где добро — там свет, а где свет — там мрак сходит на нет.

— Что за добрый человек? — не унималась юная графиня.

— Сын травницы Марьи. Они живут в десяти верстах к северу. Дом их давно уж лес поглотил, а раньше там опушка была с местами знатными, ягодными, — голос лекаря струился бархатом, обволакивал теплом и спокойствием.

— Сын травницы? — растерянно переспросила Софья.

— Ну-с, вижу, барышне ничего не угрожает. Я, пожалуй, откланяюсь, — засуетился Илья Ильич. — Распорядитесь приготовить отвар из свежего травяного сбора, что я принёс. И как обычно — постельный режим безо всяких волнений, — обратился он к Анастасии Фёдоровне… — Кстати, лекарственные травы мне готовит Марья, она знает в них большой толк. Дружба с природой исцеляет душу и тело порой лучше докторов, — добавил уже в дверном проёме лекарь.

Лукин Илья Ильич

Анастасия Фёдоровна нежно коснулась губами лба дочери и поспешила вслед за Лукиным. Не успели их голоса смолкнуть, как в дверь тут же просунулась любопытная рожица горничной Глаши. Девушка была ровесницей Софьи, они росли вместе и знали друг друга с детства. Анастасия Фёдоровна учила приличным манерам прислугу, и смышлёная горничная изо всех сил старалась не позволить себе излишней фривольности с молодой хозяйкой. Но это не всегда получалось. Уже спустя мгновение Глаша с заговорщическим видом поправляла постель Софьи.

— Барышня, откуда вы знаете ворка?

— Какого ворка? — юная графиня села в кровати, не скрывая удивления и настороженности.

— Ну Есения-ворка, что живёт за деревней в лесу. Мать его — известная окрест знахарка, — в свою очередь округлила глаза от удивления Глаша.

— Я не знакома ни с каким… ворком, — Софья пыталась понять, что происходит.

— Ой, так уж и не знакомы, — расплылась в хитрой улыбке любопытная горничная. — Сенные девки¹ сказывали, что вы в тесную обнимку прибыли на Орлике к самому порогу.

— Глафирия! — резкий возглас заставил Глашу взвизгнуть от неожиданности.

Девушки как по команде повернулись и увидели в дверном проёме нянюшку Авдотью. Немолодая, но ещё крепкая и статная женщина была важной фигурой в семье Осининых. Авдотья буквально выкормила грудью и вынянчила Петра Михайловича. В юности она потеряла мужа: его вместе с лошадью убило молнией, когда тот пас графских коров. А вскоре небеса забрали у несчастной и полугодовалого ребёнка. Так случилось на тот момент, что барыня тоже родила мальчика. Но у молодой матери не оказалось молока и Авдотье пришлось стать кормилицей. Она привязалась к маленькому графу как к своей кровиночке… Спустя годы она так же трепетно нянчила и его дочь.

Нянюшка Авдотья

— Что ж ты донимаешь барышню своей блажью бесстыдной! Ступай на кухню за снадобьем! — продолжила строжиться над Глашей нянюшка, пока та не выбежала из комнаты. — Как ты, ясочка моя? — Авдотья ласково погладила Софью по растрёпанным волосам.

— Хорошо, нянюшка, хорошо, — попыталась улыбнуться девушка. — Вот только в толк не возьму… Все говорят о каком-то человеке. Я полагаю, это он доставил меня в усадьбу, — разволновалась Софья, спуская ноги с кровати. — Сон ли это или явь? Привиделся мне юноша незнакомый и щебет птиц… громкий такой, задорный…

— Ворк это — Есений, а не сон никакой, — пулей влетела в комнату Глаша, практически жонглируя подносом, на котором чудом удерживались бокал с травяным отваром и блюдце с липовым мёдом.

— Да тьфу на тебя, скаженная! — мотнула в сердцах головой Авдотья.

— Нет, нянюшка, пусть Глаша расскажет про этого ворка! — решительно потребовала Софья.

— Чё тут рассказывать, — деловито фыркнула горничная и поставила поднос на туалетный столик. — Ворк этот — колдун молодой, известный похититель девичьих душ. Если глянет в глаза какой девице, та тотчас же сохнуть по нему станет, — перешла на таинственный шёпот Глаша.

— А откуда у него прозвище такое страшное — ворк? — сердце юной графини забилось, словно пичужка в клетке.

— Да не слушай ты её! — махнула рукой Авдотья в сторону горничной. — Есений — добрый парень. И прозвище у него славное — ворк, воробей, значит. Птичка малая, да удалая. Издавна подле человека обитает, беду отгоняет. Заговор даже есть такой: «Поскочи, поворкуй, беду отгони, а удачу приверни»… А то, что девки окрестные сохнут по Есению — не мудрено. Парень красотой, да умом, чай, не обделён.

— Почему я никогда прежде не слышала о нём? — наморщила лоб Софья, пытаясь вспомнить лицо юноши и подробности утренней прогулки.

— Так он не из наших будет. Ты про Марью, что травница от бога, слышала? Это мать Есения. Изба их за деревней Лукиных стоит… Ходят слухи, что дед лекаря нашего, Ильи Ильича, дал вольную Марьиной бабке… домик ей выстроил у опушки.

— А отец у ворка, знаете кто?! — не унималась Глаша. — Сказывают, что дух леса, то бишь леший!

— Да что за окаянная девка! — гневно сдвинула брови Авдотья. — Будет тебе барышню пугать-то!

Глаша — горничная Софьи

Примечания

1

Сенные девки (от слова «сени» — помещение при входе в дом). Сенные девушки — обычно незамужние девицы или старые девы. Это отдельные слуги, которые не были задействованы в полевых работах. Они всё время находились в домах у хозяев, выполняя разные поручения.