Прыжок в ночи

Людмила Евсюкова

Незаурядная переселенка из Чечни Катерина встречает немало испытаний на своем жизненном пути. Она работает по-ударному на комсомольской стройке, борется с несправедливостью и коварством друзей и родных, с разными неполадками в семье, с травмами при попытке убийства, с неверием мужа, за свободу после подставы в торговле и, наконец, со страшным диагнозом врачей. Сумеет ли она спасти свою жизнь, свободу и брак, добиться веры и понимания мужа, участвующего с нею во многих жизненных испытаниях?!

ГЛАВА 2. ОСТАЛОСЬ ЕЩЕ НЕМНОГО. ВСТРЕЧА С БОЙЦАМИ ОТРЯДА

ПОДГЛАВА 1. ДО МОГОТА АВТОБУСОМ

В пути из Грозного до места предстоящей жизни Катя узнала много нового и важного. В школе ровесники считали ее слишком идейной. И она все больше убеждалась: здесь ей самое место. Она будет жить и работать так, как и все тут: не жалея сил.

Собеседники за разговором, видимо, не заметили, как к ним подкрался сон. Задремала и Катя. Проснулась она от нарастающего шума в вагоне.

Тында появилась на горизонте вся в тумане от стоящего там мороза. Котельные со всех сторон дымили в небо. Было раннее утро. Вокруг вагонов сновали тепло одетые железнодорожники и другие бамовцы. Все спешили на работу.

Вокзалом оказался маленький вагончик слева от первого пути. Новые знакомые по Бамовской, что помогали женщинам бороться с обморожениями, посоветовали:

— Вам надо сейчас пройти немного назад. Там увидите скопление народа. Это будет автобусная остановка. Сядете на городской автобус, и выйдете из него на второй остановке. Справа будет автостанция.

— Спасибо вам.

Катя с Верой так и поступили. Автобус тронулся. Он проехал немного по дороге возле замерзшей реки, переехал по мосту с обледенелыми перилами, потом проскользил мимо временного жилья. И вскоре остановился возле автостанции, — небольшого помещения, забитого пассажирами так, как железная банка селедкой.

Внутри помещения было всего одно маленькое окошко кассы для продажи билетов во все направления. А вокруг него толпилось около сотни желающих уехать.

Катя заняла очередь в кассу. А Вера пошла на почту, — новое, красивое здание из бетона и стекла через дорогу от автостанции.

Пока Катя стояла в очереди, где все толкались и галдели, как утки перед кормежкой, Вера на почте получила письмо «до востребования» от мужа. Возле окошка в автостанции она появилась, когда уже подходила их очередь. И сказала, что билеты надо покупать до Могота. Грозненский отряд обосновался там.

Здешний народ оказался на редкость словоохотливым и доброжелательным:

— Вам повезло. Нужный вам поселок находится в 80 километрах отсюда.

— А автобусом туда можно добраться?

— Конечно, покупайте сейчас билеты. Скоро его отправление.

Только они приобрели билеты, как объявили посадку на их рейс. Они заняли места в автобусе. И он тронулся с места.

Катя и Вера прильнули к окну. И стали любоваться северными пейзажами Тынды. Перед их глазами проносились дома, бараки и пэдэушки, одни предприятия сменялись другими. Везде копошились люди. Их объединяло одно слово — бамовцы.

На местах, позади Кати и Веры, сидели два парня. Они приехали на эксплуатацию дороги, как и их мужья, с отрядом железнодорожников. Но уже были немного знакомы с маршрутом автобуса и мелькающими мимо окон достопримечательностями. Особенно выделялся своими познаниями один из них.

— А знаешь, почему Тынду так назвали? — спросил он своего попутчика. Тот пожал плечами:

— Слышал, какая-то легенда по этому поводу есть.

— Рассказать?

— Валяй. Неплохо, когда знаешь место, где живешь.

И первый молодой человек сказал:

— Раньше в долине реки жило племя эвенков. В нем была очень некрасивая принцесса по имени Тэндэ с воспитавшим ее отцом. Ее мать умерла, когда она была еще малюткой. Отец долго пытался выдать ее замуж. Все женихи разбегались от ее вида. Однажды в их племя забрел охотник. И остался жить в племени. Принцесса влюбилась в него с первого взгляда и захотела выйти за него замуж. Тэндэ ему не нравилась, и охотник сбежал от нее прямо со свадьбы. Скитался по тайге. И погиб от зубов волка. Девушка наметила себе для ожидания полгода. В полдень дня, когда исполнилось полгода, ей рассказали о смерти любимого мужчины. Она бросилась с обрыва в реку. Отец ее умер через месяц после нее. Реку назвали в честь той девушки, а уже в нынешнее время и городу дали название Тында.

— Так Тында совсем недавно стала городом?

— Да, городом и столицей магистрали он стал в ноябре 1975 года.

Строят Тынду москвичи. Новый микрорайон они застроили сначала девятиэтажными домами, а через два года тут появились еще и четыре шестнадцатиэтажных жилых дома Они пока самые высокие в области.

В городе много московских названий: главная улица называется Красной Пресней, на ней есть кафе «Арбат». Один из временных посёлков города, на правом берегу реки за стадионом БАМ, застроенный бараками, прозван жителями «Сокольниками», есть улицы Московских строителей, Московский бульвар.

Немало в городе домов, которые жители называют «Домами новых московских серий» и «Старых московских серий».

Женщины прислушивались к рассказу парня. Им здесь жить. Значит, надо все знать об этой местности и ее людях.

За окном подул сильный ветер и закружил в вихре крупный снег. Началась метель. Вдоль дороги стояли деревья-великаны: в основном сосны да лиственницы. Иногда попадались ели, березы и много кустарников.

— Ой, Катя, смотри: белка вверх по дереву бежит, — прижалась лицом к окну Вера.

— Ух, ты! А вон еще две с ветки на ветку прыгают.

Катя с попутчицей долго еще вглядывались в кроны мелькающих деревьев. Все для них здесь было интересным.

Остался позади город. И мимо окон мелькали одно за другим густые заросли деревьев. Тайга все больше покрывалась снежным покрывалом. И только что хорошо обозначенные дороги стали уже малозаметными. Вокруг образовались снежные наносы. И к тайге можно было добраться, если только на снегоходе.

Через несколько минут автобус заскользил по пустынной трассе. Парень, что был хорошо знаком с местностью, сказал попутчику:

— Сейчас Цыганка будет.

— А там что, цыгане живут? — удивился второй парень.

— Цыгане тут не причем. Это просто ручей, впадающий в реку Могот. Название ручья идет от утки цыганки, которых здесь много, — ухмыльнулся знаток местности, по которой скользили колеса автобуса.

А за окнами разыгралась такая метель, что ничего уже не было видно. Мужчины еще недолго поговорили об охоте и замолчали. Видимо, задремали.

Катю радовала окружающая ее местность с реками, ручьями и тайгой. Они с мужем любили отдых на природе, рыбалку или охоту, сбор ягод и грибов. Все это в Грозном были просто невозможно из-за отсутствия снега. Если он появлялся, только и можно было — прокатить детишек на санках. И он таял. Какая же лафа детворе будет здесь с горками, санками, лыжами и снежками!

Как-то, когда Катя была еще маленькой, в новогоднюю ночь выпал пушистый снежок. Горожане, побросав свои места за столом, ринулись играть в снежки, а дети кувыркаться и валяться в сугробах. Потом такое случалось редко и ненадолго. А здесь за окном сыпался и сыпался белый снег на тайгу, автобус и дорогу.

От раздумий женщину оторвали те же молодые ребята, что дремали за спинкой ее сиденья. Всезнающий молодой человек растолкал своего попутчика и громко заявил:

— Смотри, смотри! Видишь слева телевышку? Говорят, она принимает сигналы даже из космоса. И космонавты оттуда шлют свои сообщения на землю.

— Круто, — сказал второй парень. — И что же с этими сигналами бывает потом?

— Ну, не знаю. Наверное, они передаются в Москву?!

Автобус, несмотря на ветер и снег, продолжал быстро продвигаться вперед. Вскоре он чуть притормозил и напротив щита» Могот. Горькийбамстрой» повернул вправо. Снег на улице прекратился. Но продолжал дуть сильный ветер. Трасса от ветра была почти без наносов.

Автобус ехал по дороге, которая с двух сторон была окружена чудными местами. Больше всего здесь росло лиственниц и каких-то кустарников, склоненных к земле.

— А что это за кустарник, у которого ветви на земле лежат?

— Это кедровый стланик — близкий родственник сибирского кедра.

Он стелется по земле, и образует над землей чашеобразную крону, приподнятую над ней примерно на метр.

— И что, на них растут орехи?

— Говорят, да. Они такие же по вкусу, как у кедра. Только более мелкие. И называют их кедрачом.

Таежные деревья гнулись под силой ветра, но не сдавались. А тут же выпрямлялись и снова гнулись. То тут, то там мелькали странным образом сохранившиеся на ветках гроздья рябины. Бабушка говорила, где растет рябина, жди благодати и удачи. А сквозь наносы снега на ягодных кустах виднелись даже под натиском сильных ветров не опавшие с кустов синие ягоды.

На сердце Кати потеплело от увиденной картины.

Тем временем невольный «экскурсовод» продолжал потихоньку рассказывать своему напарнику:

— Представь, каждый из поселков здесь построен посланцами какой-нибудь республики, области или края. Могот стал поселком, благодаря строителям из Горького, Тынду строили москвичи, Хорогочи появился благодаря Свердловску, а Северобайкальск построен руками ленинградцев. И в каждом поселке знают и помнят об этом.

Опять наступила тишина. Проснулась Вера. Ее мало интересовали посторонние разговоры. Или она сильно устала от длительного пути, или настолько была поглощена своими переживаниями, что ничего вокруг не хотела видеть и слышать.

Кате думалось: ей сильно повезло, что везде рядом с нею оказывались небезразличные и простые люди. Она очень любила людей простых и открытых, способных сказать в лицо все, что думают. С такими людьми она чувствовала себя легко. Они понимали ее, а она их. Не надо было выискивать слова и строить из себя другого человека.

Она представляла, как обрадуется муж ее приезду. Он добрый и честный. Иной раз бывал грубым или невнимательным. Но в том, что любил ее, она была уверена, чувствовала это каждой стрункой своей души. Ей нравились его немногословность, и рассудительность.

В это время автобус продолжал свой путь по широкому мосту через реку.

Еще издалека Катя с Верой увидели населенный пункт, показавшийся им очень даже обжитым. На пригорке стояли высотные дома. Вокруг них и ближе к реке виделись старые деревянные бараки и еще много улиц с яркими педеушками.

Это такие небольшие деревянные домики, построенные из разноцветных деревянных блоков. Они издалека казались красочными пятнами на белом фоне. Минуты через две-три автобус остановился возле деревянного навеса.

Водитель объявил:

— Могот. Конечная. Прошу на выход.

И освободил водительское место. На улице он стал обходить со всех сторон автобус, чтобы своевременно проверить его готовность для обратного рейса.

Пассажиры поспешили к выходу. Катя с Верой за ними.

— Вам надо идти в сторону высотных домов. Молодых железнодорожников, кажется, туда поселили, — показала рукой молодая женщина в сторону домов на пригорке. — Если я не ошибаюсь, в самом ближнем из них.

Вера и Катя пошли по указанному направлению. А советчица отправилась в к улице с разноцветными педеушками.

Возле бараков Катя и Вера заметили высокие деревянные настилы со ступеньками от одного дома к другому. Вокруг лежал глубокий снег, и люди передвигались по этим настилам.

— А что, удобные переходы, когда много снега выпадет. Вообще в этих коробах отопительные трубы к временному жилью проходят, — засмеялись ребята, ехавшие совсем недавно с женщинами на автобусе. Они, не сговариваясь, подхватили бесчисленное количество их авосек, когда увидели мытарства Веры и Кати при затаскивании сумок на эти короба.

— Вы к кому-то из отряда приехали? — спросил « внештатный экскурсовод».

— Да, — кивнула головой Катя.

— К кому? Если не секрет.

— К мужьям: Евсееву и Дворницкому. Из Грозного.

Они поставили сумки возле входа в общежитие.

— Мы тоже с отрядом сюда приехали из Казахстана. Я — Юра Дробошевский, мой друг — Воронцов. Ваших мужей знаем. Они здесь. Привет им. А нам в соседний подъезд.

ПОДГЛАВА 2. ВСТРЕЧА С ОТРЯДОМ

Перед входной дверью высотного дома женщины остановились, отдышались. Каждая из них подумала: «Следующие несколько минут могут стать началом новой, счастливой жизни. А могут обернуться чем-то другим. Это уж, как повезет».

В холле первого этажа за стеклянной перегородкой сидела дежурная по общежитию. Не успели Катя и Вера объяснить ей причину своего приезда, как оказались в объятиях Риты и Тани, которые в эти минуты переходили из одного крыла общежития в другое. С Катей девушки были знакомы еще со времени прохождения медкомиссии. А Веру узнали на вокзале во время проводов.

Девчата были примерно Катиного возраста. Рита из тех женщин, о которых говорят» все при ней». Таня тоже была приятной внешности и комплекции. Кроме того, она была тихой и спокойной, чем отличалась от импульсивной подруги.

Девушки подхватили по две сумки из багажа «декабристок», и увлекли их за собой в правое крыло. Таня застенчиво улыбалась, а Рита на ходу тараторила:

— Как здорово, что вы приехали! Нас сюда еще 5 ноября привезли. Представляешь, Катя, Максим был уверен, что ты первая из жен приедешь! Мы не верили ему. А он все равно ждал тебя.

Катя слегка покраснела от ее слов. И улыбнулась. Как объяснить девчатам, что они с мужем, как нитка за иголкой, всегда тянутся друг за другом?!

— Он вел себя, как примерный муж. За все это время, ни с кем не уединялся, заявив сразу же в поезде, что « свое хозяйство у себя дома на фортепиано забыл»

Катя покраснела: Максим мог такое сказать.

Поднявшись на второй этаж, Рита постучала ладонью в дверь слева. И спряталась за Катю. Замок щелкнул, дверь открылась. Катя и Максим оказались лицом к лицу. Увидев перед собою жену, Максим засветился от счастья.

Она была уставшей и казалась ранимой, хрупкой и беспомощной. Ему захотелось лелеять и оберегать ее. И любить до потери пульса.

Слух о приезде Веры и Кати быстро донесся до всех бойцов отряда. Двухкомнатная квартира, в которой в одной комнате жили Максим и Саша, а в другой обитала семья, быстро наполнилась людьми. Все галдели одновременно, и, казалось, были счастливы не меньше друзей, к которым приехали супруги.

Мебели или кухонных принадлежностей для соблюдения этикета ни у кого из добровольцев еще не было. Поэтому использовалось все, что попадалось под руку. Как по взмаху волшебной палочки, на полу полупустой комнаты, где стояли только кровати, появился импровизированный стол из расстеленных на полу газет. На них женщины расставили баночки, тарелки и крышечки, принесенные комсомольцами для стихийного банкета.

Кто-то из ребят прихватил с собой две бутылки рисовой водки. Все расселись вокруг этого стола, как в пионерском лагере вокруг костра. Кто как смог. Одни примостились на подушках или сумках, другие встали просто на колени. Каждый старался самый вкусный кусок пищи подсунуть гостьям.

Слегка притупив чувство голода, молодежь начала шумно и почти одновременно рассказывать о своей поездке сначала в Москву, а потом в составе Первого Всесоюзного отряда молодых железнодорожников уже на БАМ. В столице всех бойцов из разных регионов страны определили в гостиницу «Россия».

Номер Максима был на седьмом этаже в правом крыле. В комнате стояло четыре кровати и столько же прикроватных тумбочек темной полировки, телевизор и телефон. Чистые и прозрачные окна закрывали плотные шторы. Хотя постояльцы приносили работникам гостиницы немало хлопот, отношение к молодежи было теплое и доброжелательное.

Целые сутки гордые и счастливые комсомольцы важно посещали друг друга. Они переходили из номера в номер, знакомясь с добровольцами других отрядов. Потом они чинно спускались в ресторан, расположенный на первом этаже.

На вторые сутки всех бойцов пригласили в Колонный зал Кремля на встречу с министром путей сообщения и знаменитостями страны, прославившими ее, каждый на своем месте.

Министр путей сообщения, произнося свою длинную речь, в конце ее напутствовал молодых железнодорожников:

— В апреле 1974 года в Кремлевском дворце состоялся 17-й съезд Всесоюзного ленинского комсомольского союза молодежи. На этом съезде было принято решение отправить первый отряд комсомольцев на строительство БАМа. Предварительно были отобраны юноши и девушки с безукоризненной биографией, которые смогли бы достойно представить ВЛКСМ на стройке века.

На съезд будущие строители магистрали пришли уже в специально пошитой форме. БАМ начала строить вся страна. За этими словами — техника и продовольствие, одежда и стройматериалы, поступающие туда со всех уголков нашей Родины, отряды молодых строителей, съезжающиеся на трассу с комсомольскими путевками в руках, шефство над этим объектом республик, краев, областей, городов. И все же БАМ — это, прежде всего, железная дорога.

Вас, добровольцев — эксплуатационников от всех республик и областей много: 228 бойцов отряда владеют железнодорожными специальностями, у 136 человек — высшее и среднетехническое образование. 50 — члены КПСС, 468 — комсомольцы. Вы пока еще молоды и полны сил и стремлений. Помните: стремясь к идеалу в своей жизни, не следует забывать, что всякий честный труд, каким бы он ни был, достоин уважения. Трудитесь по-ударному, любите свой труд и Родину. И вы получите удовлетворение от работы.

Затем дали слово легендарному в то время одиннадцатикратному чемпиону мира и Олимпийских игр Владиславу Третьяку. Он, обвешанный медалями, признался молодежи:

— Тяжело носить завоеванные медали, но еще труднее было их добывать! Зато есть поговорка: «Трудно в ученье, легко в бою». Помните это. Кто не стремится к победе, всегда будет ползти в хвосте. Главное трудиться на совесть и рваться к вершинам. А «медали за спорт и за труд из одного металла льют». Вас ждут впереди свои собственные медали. У вас все впереди!

Под конец праздника состоялся концерт. Перед железнодорожниками пели знаменитые и малоизвестные певцы о БАМе, о Родине, о патриотизме и любви. Каждый из артистов старался поддержать молодежь, вселить в них веру в правильность собственного порыва.

Все понимали: после таких напутствий и веры в собственные силы ни один из добровольцев не станет заниматься, чем попало и как попало. Их звала на помощь Родина. И они будут честно трудиться во благо ей и родной партии.

В память о встрече в Колонном зале комсомольцам вручили книги Л. И. Брежнева «Возрождение», «Малая земля» и «Целина» и грампластинки с песнями в исполнении Юрия Антонова и ансамблей» Песняры», «Пламя» и «Самоцветы».

Грозненцы вскладчину купили проигрыватель и теперь, собираясь вместе, веселились под музыку любимых исполнителей.

Ближе к вечеру добровольцев отвезли на вокзал. И в полночь из Москвы в Тынду отправились 550 человек — первых эксплуатационников трассы. Будущих железнодорожников встречали и провожали митингами едва не на всех станциях Транссиба.

Особенно теплыми были встречи в Тайге и Тайшете, откуда были командир отряда Борис Устюжанин и комиссар Алексей Сорокин. В депо там с обоими прощались с большим сожалением: парни были гордостью двух дорог — Красноярской и Восточно-Сибирской, лауреаты премии Ленинского комсомола, почетные железнодорожники.

Вагоны для бойцов были все плацкартные. С этим же эшелоном добирались до места будущей работы специалисты-железнодорожники, которым предстояло занять высокие посты на железнодорожной ветке. А в товарных вагонах везли спецодежду для будущих работников.

В одном купе с Максимом ехали Саша Клочков, Андрей Еремеев, Стас Дворницкий, Виктор Цепух и Миша Тарусин. Вся дорога прошла в беседах. Кроме того, там, где молодые, обязательно бывает выпивка. Вагоны до ночи гудели, как улей. Даже если захочешь, при таком шуме не уснешь. После полуночи становилось тише. Вагоны погружались в сон.

В три часа одной из ночей спавший на верхней боковой полке Саша Клочков неудачно повернулся на другой бок. И с грохотом оказался на полу. Вагон стал раскачиваться. Пассажиры повскакивали с мест. Долго потом не смолкал хохот в вагоне, стоило кому-нибудь вспомнить об этом эпизоде.

После этого случая Максим поменялся с Сашей местами. А поезд продолжил стремительно приближаться к заветной цели.

После Красноярска заработал отдел кадров: всех добровольцев распределили по населенным пунктам дороги с учетом потребности в работниках разных специальностей. Отряд из Грозного обосновали в поселке Могот Амурской области.

Туда же распределили ребят из Казахстана, Бурятии, Эстонии, Узбекистана, Латвии и Белоруссии. Всего 150 человек. Семейным добровольцам пообещали сразу по приезду в поселок предоставить квартиры, одиноким — комнаты в общежитии. Впоследствии было решено давать благоустроенное жилье после приезда семьи.

Добровольцы приехали в Тынду 5 ноября 1979 года. Суровая природа стройки встретила механизаторов и путейцев, мостовиков и связистов жгучими морозами за минус 40 градусов и ураганными ветрами с метелями. Теплолюбивые кавказцы дрожали на ветру, как осиновые листочки. Затем их отвезли в Могот. И всех поместили в теплое и благоустроенное семейное общежитие на улице Железнодорожной, именно там, где и нашли их Катя и Вера.

Во время стихийно вспыхнувшего праздничного обеда потихоньку играла музыка. Когда все наелись, и женщины убрали с пола «скатерть-самобранку», ребята включили музыку на всю громкость. В комнате начались танцы.

Катя подумала:

— Как же мы скучно раньше жили. Погрязли по уши в быту: дом, работа, дети, огород. И все снова — здорово. Только с точностью до наоборот. Свихнуться можно без разрядки.

А Максим, глядя на раскрасневшуюся от танцев жену, млел и поедал ее глазами. От этого взгляда Катя чувствовала волнение во всем теле и учащенное сердцебиение. Она физически ощущала прикосновение его бессовестно блуждающих по ее телу глаз. Все внутри нее трепетало, возбужденные груди торчали из кофточки, как груши на прилавке.

Гости вдруг засобирались по своим комнатам. Но сначала мужчины принесли кровать. И поставили ее для Максима и его жены на кухне. Вера со Стасом тоже отправились в свою однокомнатную квартиру, которую предприимчиво вовремя занял Стас.

ПОДГЛАВА 3. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА. ЭКСКУРСИЯ ПО ОКРЕСТНОСТЯМ ПОСЕЛКА

Наконец, Катя и Максим остались одни. Веселье покинуло пронзительную синеву глаз мужчины, в них теперь мелькали искры страсти.

Кате вдруг почудилось, будто перед нею разверзлась бездна, готовая поглотить ее всю без остатка. Она покачнулась. И тут же была обвита его руками за талию и подхвачена на руки. Максим припал к ее губам. И вот уже исчез мир с бедами и проблемами. Не осталось больше ничего, кроме любимого мужчины. Только безумные чувства, сотрясающие их души и тела.

На следующий день вся компания отправилась гурьбой осматривать с новичками поселок и его окрестности, прихватив с собою детские санки. Поселок был построен горьковчанами из СМП. А железнодорожное полотно возводили механизированные колонны.

Постоянка — место в поселке, где стояло несколько высотных домов из белого кирпича для молодых эксплуатационников магистрали. Она представляла собой маленький городок с бетонными дорогами и бордюрами. В нем были предусмотрены большой железнодорожный вокзал, почта, администрация, торговый центр, столовая и школа с детским садом.

А пока все это было во временном, барачном поселке. Лишь вокзал достраивался на своем месте. Он представлял собой красивое здание из красного камня и стекла. Перед ним была небольшая бетонная площадка, а дальше все насыпь из камней.

Друзья первым делом повели новичков в продуктовый магазин. Причем, пошли они дальним путем, а не по протоптанной дорожке. Увязая по колено в снегу, они, смеясь, падали и застревали в сугробах то одной ногой, то другой. Катя была поражена увиденной картиной.

Несмотря на сильные ветра и большой снежный покров, то тут, то там на поляне из-под снега рядом с жилыми домами выглядывали ветвистые кустарники высотой 30—50 см. У них были узкие и длинные примерно двух-трех сантиметровые листочки темно-зеленого цвета с оставшимися на кустиках синими, сочными ягодами. Катя воскликнула:

— Ой, смотрите! Это ж черника! Только почему она с сизоватым налетом? И бросилась к увиденным ягодам. Чернику видела она еще в детстве. Когда ей было десять лет, родственники брали ее с собой в Белоруссию. Там в лесу и пробовала она эту ягоду.

Катин муж засмеялся:

— А это вовсе не черника, а голубика. У них совсем разный вкус.

— Ты попробуй, попробуй! Ягода от мороза становится очень сладкой! — подтолкнула Катю к кустику Рита.

Та набрала в горсть ягод. И высыпала их в рот. Блаженство на лице выдало ее оценку ягодам. Земляки радостно захлопали в ладоши.

— Тут, говорят, есть еще и другие ягоды. Много брусники, жимолости, морошки. — Максим улыбался, довольный, что сумел удивить жену.

— Еще есть малина и смородина. Они прямо в тайге растут. — Сделал добавление к сказанному друзьями Саша Клочков.

Рита, потянувшись, мечтательно посмотрела в сторону вокзала.

— А я люблю клюкву. Здесь на болотах ее много.

Катя поняла, что болотистая местность в той стороне, куда смотрела Рита.

— Ягоды ягодами, а вот грибы — это да! Строители говорят, все сопки бывают усеяны ими. Собирай, не ленись. — Максим жестом руки показал всю окружающую природу вокруг поселка. Она была впечатляющей. Сопки и тайга окружали небольшой поселок. Тайга казалась темной и неприступной.

От перспектив на будущую жизнь у девушки изогнулись брови. Она выглядела сейчас комичной и до края удивленной. Это вызывало улыбку среди друзей. Период их удивления за те несколько дней, что они здесь находились, почти прошел.

И теперь на ее лице виделись те же эмоции, что были поначалу на их физиономиях. Это их забавляло.

— А хочешь посмотреть на речку? Она здесь рядом. — Максим любил удивлять супругу.

— Конечно, хочу!

Катя была рада всему, что ее окружало.

Ребята шумною толпой прошли еще метров сто вправо. И стали углубляться вперед по натоптанной дороге. По обе стороны от нее были видны деревья и кустарники.

В том числе попадался и кедровый стланик.

— Вера, посмотри, и тут стланик!

— Ага! Видно, он не прихотлив. И растет везде.

Максим добавил:

— Где он растет, там хорошие охотничьи угодья. Ребята говорят, что в урожайные годы, в зарослях стланика можно встретить медведя, выследить соболя, белку, глухаря и дикушу.

— Что еще за дикуша? Что-то я не встречалась с таким видом.

— Ну, это птица, созданная Богом для голодающего охотника. Когда у него не идет охота, он может с помощью палки и петли на ней снять с дерева дикушу. Они совсем не боятся людей и сидят круглые комочки на деревьях, как яблоки на яблоне. Они похожи на рябчиков, только более круглые.

Впереди Катя увидела камни. И, наконец, показалась река. О том, что это река, она поняла по оживлению среди ребят. Вместо воды на реке во все стороны был виден лед. Лишь берега выдавали, что здесь проходит река.

Катя никогда не видела промерзших рек. И это открытие ее удивило.

— Это Могот. Он впадает в Гилюй, а потом уже в Зейское водохранилище. Название реке дано эвенками. В переводе с их языка — это завал на реке. А поселок потом уж стал называться, как и река, Моготом.

— А ты что, думала, при здешних морозах река не замерзнет?! Да тут реки на метр, а то и два промерзают полностью. А когда становится тепло, начинается ледоход, — сказал потихоньку Максим, заметив ее замешательство при виде полностью замерзшей реки. — Это, когда лед начинает подтаивать и в течение нескольких дней нести ледяные глыбы по течению реки.

Максиму надо было быть учителем. Он всегда любил блеснуть своими знаниями. И, надо сказать, делал это мастерски, с чувством, с толком, с расстановкой.

«Век живи, век учись и все равно останешься неучем», — подумала Катя. Сколько в жизни происходит всего, о чем мы даже не подозреваем. На юге, где она прожила двадцать три года, реки не замерзают зимой и не бывает никаких ледоходов по весне.

Осмотрев реку и местность вокруг нее, ребята отправились в обратную сторону мимо многоэтажных домов, бараков, педеушек. Теперь уже шли по натоптанной тропинке, то перешагивая через строительные материалы, то поднимаясь на короба с отопительными трубами, а то и по ровной, но заснеженной поверхности земли.

Комсомольцы, глядя на неподдельный восторг и удивление Кати, улыбались и хитро перемигивались, словно давали понять: смотри, смотри, то ли еще будет.

Сначала на пути молодежи попалась собственная поселковая пекарня. Аромат свежеиспеченного хлеба Катя учуяла еще задолго до появления небольшого деревянного здания. А уж когда комсомольцы поравнялись магазином, пройти мимо него у нее не хватило сил.

Она в сопровождении целой ватаги комсомольцев вошла в его маленькое помещение при самой пекарне и обомлела. Хлеб был самый разнообразный. Больше приглянулся обыкновенный, но высокий и необычайно запашистый. А рядом красовался сладкий хлеб с изюмом. Ей ничего не оставалось, как взять на пробу хлеба разных видов.

Полная продавщица маленького, как и Катя роста, приветливо улыбалась, подавая ей заказанные хлебопродукты:

— Приходите еще. У нас всегда огромный выбор.

— Обязательно приду, — улыбнулась Катя, довольная гостеприимством продавщицы.

Затем справа от ребят показалось здание столовой, ярко раскрашенное в желто-синие краски. На окнах в столовой виднелись дорогие тюлевые занавеси. Из открытой форточки до ноздрей прохожих доносился вкусный запах приготовленной пищи.

Издалека показались капитальные деревянные разноцветные бараки, в которых находились администрация, почта, школа, клуб и больница. Все эти дома тоже были окрашены в сине-желтые цвета.

Продуктовым магазином оказался большущий барак с высокими ступеньками перед входом. Войдя в огромный торговый зал магазина, Катя даже растерялась: стойки с товарами высились в четыре ряда. Они были просто завалены разнообразными продуктами. Глаза разбегались в разные стороны.

Чего тут только не было: целые туши различного мяса, разнообразные виды колбас, сыров и копченостей. Большой выбор всевозможных консервов мясных, рыбных и молочных, сливочное масло. В общем, все, что твоей душе угодно.

В их родном городе — столице автономной республики — таких магазинов и то было всего один или два в центре города. А тут всего лишь таежный поселок и такой выбор. Знакомые в Грозном пугали Катю с мужем, что на БАМе ничего нет. Что продукты в поселки забрасывают вертолетами только самые необходимые и в малом количестве.

Внезапно Катю разобрал смех. Она от души хохотала, вытирая рукавом слезы. Она, захлебываясь от смеха, рассказывала им:

— Перед поездкой на БАМ мы мужем по совету «знающих людей» залечили зубы, в чемодан Максима накупили лекарств и шприцов, так как « всезнайки» сказали, что там, куда мы собираемся ехать, глухая тайга без больниц, аптек и магазинов.

Друзья стали похохатывать.

— Еще я, как любящая жена, набила чемодан рыбными консервами и готовыми полуфабрикатами супчиков.

— А что они нам очень помогли поначалу. Деньги у многих быстро кончились, до зарплаты далеко, — сквозь смех пробормотал Максим. — А еще я взял с собой все необходимое для рыбалки и охоты, — повысил он голос, — А это еще один огромный чемодан. И таскал все это из одного поезда в другой. Хорошо, хоть вы иногда помогали.

— То-то я думал, когда нес этот чемодан: у тебя там кирпичи что ли?! — лицо Клочкова скривилось от смеха.

Теперь уже хохотали всей гурьбой, стоя посреди торгового зала.

На комсомольцев стала косо поглядывать заведующая магазином. Они мало-помалу успокоились, рассеялись по магазину и принялись выбирать товар для покупки. Оказывается, в таежном поселке есть чудесная рабочая столовая, пять прекрасных магазинов и все необходимые учреждения, которые не уступали по оснащенности и кадрам самым лучшим городским учреждениям на западе страны.

Назад возвращались по накатанной снежной дорожке. Парни по очереди катили санки, доверху наполненные продуктами. Все улыбались, подтрунивали друг над другом. Но никто не обижался. Чувствовалось единение душ и желание жить интересной и насыщенной жизнью.

Никто из друзей не высказывался о желании быстро обогатиться и покинуть эти суровые края. Всем нравилось жить и работать на комсомольской стройке, любоваться природой. Катю это радовало. Она опасалась увидеть среди комсомольцев рвачей или карьеристов.

Нашлись, конечно, через некоторое время и такие комсомольцы, кто дрогнул перед трудностями, перед суровой природой. Но их было мало. Лишь один из Грозненского отряда покинул Могот, посчитав, что не за такими заработками он ехал на Север. И еще Таня вернулась в Грозный из-за тяжелой болезни родителей. Ее провожали со стройки с сожалением. Хорошая была девушка. Остальной состав отряда долгие годы работал и сохранял дружеские отношения на зависть посланцам из других республик, краев и областей.

Жизнь била ключом. Каждый день в поселок приезжал кто-нибудь из начальства, собирались собрания, много говорили и ко многому призывали. Комсомольцы жаловались, требовали и критиковали. Вера, бывшая попутчица Кати в дороге вслед за мужьями, на каждом собрании требовала перевести их с мужем в Беркакит, ссылаясь на свою и его высшую квалификации, которые они не могли применить в маленьком поселке. И ведь добилась своего.

Однажды приехал начальник Беркакитской дистанции пути Гоман Евгений Станиславович. Он прибыл на комсомольско-молодежную стройку одним поездом вместе с молодежью. В тот день он собрал актив всех отрядов в подвале общежития, где жили все отряды. Кроме актива в подвале были все, кто оказался в это время рядом. И Катя в том числе. Решались многие организационные вопросы.

В конце собрания Гоман сказал:

— Теперь о главном. После собрания, товарищи комсомольцы, соберите всех своих ребят и объявите им, чтобы срочно написали заявления на квартиры семейным и на детсады всем, кто намерен привезти своих детей на БАМ. Я пробуду здесь еще часа два.

Катя стояла возле маленького подвального окна и писала очередное письмо своим детям, которые остались на Кавказе с ее матерью. Она тут же бросила это занятие и стала строчить заявления за себя, Дворницких и Клочковых, с кем была особенно дружна.

По своему, хоть и не очень богатому жизненному опыту, она знала: в данном вопросе надо действовать быстро. Чем ближе окажется очередь, тем скорее семья получит собственное жилье и места в детском учреждении. Значит, можно будет привезти детей и выйти на работу.

Сколько она себя помнила, ее всегда считали сообразительной и способной найти выход из затруднительных ситуаций. Вот и сейчас многие еще не поняли важности поставленной задачи, а шесть заявлений грозненских комсомольцев от трех семей уже красовались первыми в списках очередников.

Пока оформляли на работу прибывших добровольцев и проводили организационные вопросы, все отряды перемешались. Если раньше каждый отряд держался особняком, теперь уже трудно было разобрать, кто откуда.

ПОДГЛАВА 4. ОТРЯД ПОПОЛНЯЕТСЯ ЖЕНАМИ БОЙЦОВ

В начале декабря приехала жена комсорга отряда с детьми примерно одного возраста с Катиными сыном и дочерью. Катя стала проводить с ними много времени, а когда оставалась одна, совсем заскучала. Она никогда не расставалась с детьми надолго. А тут на днях мать прислала телеграмму о болезни старшего сына.

Сердце, казалось, разрывалось на части, от боли за него. Будь ее воля, она бы любую эту боль перевела на себя. Но жизнь такая штука, что у каждого свой жизненный путь, который он должен пройти самостоятельно.

У нее было такое безрадостное детство, что достаточно было лишь представить несчастного ребенка, как ее сердце тут же сжималось от сочувствия. Она обожала детей. Своих и чужих. Всех.

Кате всегда было обидно вспоминать слова матери, что она несчастна с мужем по их с братом вине. Из-за них она пытается сохранить брак с человеком, отношениям с которым давно пришел конец. Кате казалось, что лучше воспитывать детей в бедности, но в любви. Мать всегда винила всех в своей неудачной жизни.

Она постоянно копила деньги на лучшую жизнь в будущем. А в реальности они жили почти впроголодь, ходили в лицованных вещах с заплатами. Стоило Кате сказать своей матери что-то по этому поводу, следовал один и тот же ответ:

— Не барыня! Мала еще выставлять матери свои требования! Что будет, когда тебе будет шестнадцать?! И так добавлялось по году из года в год. И, как говорится, все шло по-прежнему. Любимым выражением матери было: «Голь на выдумки щедра». И Катя с братом продолжала чувствовать свою неполноценность.

Теперь, стоило им с Максимом влиться в среду уверенной молодежи и почувствовать себя равными в их рядах, появилась уверенность в себе. Самое интересное, что и семейная жизнь становилась лучше, спокойнее и размереннее. Семья ведь — не только быт, но и некое родство душ, которое появилось, кажется, именно здесь.

Кате не хотелось расставаться с мужем даже на время его рабочего дня. Правду говорят: если у женщины нет своего дела, ее занятием становится помощь мужу. Не работая нигде, она каждое утро ходила на работу вместе с Максимом и новыми друзьями. Они первые месяцы занимались расчисткой территории и здания ОЭРП. Разгоряченные от работы, они много шутили, смеялись, вспоминали и мечтали.

Рита говорила часто:

— Ребят, мне тут бурятские комсомольцы анекдот вчера рассказали Я ухохоталась вся. Захотели как-то весной американские туристы на настоящую русскую охоту попасть. Привезли их в Сибирь. Идут они по тайге. Любуются разнообразием природы. И тут встречается им голодный медведь. Тот поднялся на задние лапы. И на них направился. Они рванули от него. Он за ними. По пути разнесли мангал и палатки в палаточном городке, где другие путешественники жарили шашлыки и выпивали. Путешественники за ними. Догнали, надавали по шеям. И вернулись в лагерь. Один говорит:

— А че, неплохая битва получилась.

Другой поддерживает его:

— А знаешь, один из туристов дрался очень даже неплохо для американца.

— Какой именно?

— Ну, тот, что в меховой шубе был.

Комсомольцы хохотали после каждого ее анекдота без остановки.

Руководил бригадой грозненцев Маргарян Шаварш из армянского отряда. Он имел большой опыт путейской работы, был таким же верным идеям комсомола, молодым и горячим, как и его новые подопечные. В Армении, как и в Чечне, ребенку с рождения дается два имени, чтобы злые духи не могли навредить малышу. Вторым именем бригадира было Роберт. Это имя и прижилось в общении с ним.

Вскоре в очищенном и благоустроенном здании на первом этаже обосновали околоточные кабинеты для сбора путейцев до выезда на рабочие километры. Там же поставили столы бригадирам, мастерам и техникам околотков. Здесь с путейцами проводились беседы, давались инструктажи. А также решались вопросы, связанные с работой и жизнью бригады.

Добровольцев стали вывозить на перегон. Начались путейские будни. В условиях БАМА, когда сроки выполнения поставленных задач были необычно сжатыми, а суровая природа не отдавала без борьбы ни одного метра таежного пространства, особое значение имела идейно-политическая работа с коллективом, штурмующим тайгу.

Максим сначала привел в рабочее состояние сантехнику на двух этажах здания. Потом также стал выезжать на перегон в качестве монтера пути.

По трассе из Тынды в Москву пустили первый поезд.

Не только словом, а и личным примером комсомольские вожаки вели за собой людей. Всеми этими качествами был наделен бригадир Катиных друзей. Он личным примером показывал, как надо работать, что предпринимать в трудные минуты. И вскоре путейцы разобрались в тонкостях работы. Стали повышаться их разряды и зарплаты.

Некоторые из комсомольцев, к которым еще не приехала семья, стали встречаться с одинокими девчатами, чтобы скоротать время, снять стресс. Особенно выделялся среди них Роберт. Однажды он отправился в сорокаградусный мороз в легкой одежде и туфлях, чтобы выглядеть перед девушкой — красавицей этаким франтом. Свидание проходило под мостом у реки.

Домой он прибежал потом, не чувствуя ног. Они у него к башмакам примерзли. Когда пришел к нему Максим за декадниками для отчета, он застал бригадира в ванне прямо в башмаках и верхней одежде.

Потом Роберт вообще перебрался в соседнее крыло дома, где жили Евсеевы, к одинокой женщине с двумя детьми. Она долго за ним ухаживала за его ласку и компанию, пока в поселке не появились мать Роберта, его жена и дети. Все с ужасом наблюдали, когда они всем семейством отправились к этой Валентине. Ну, думали: мордобоя не избежать. А ничего подобного. Они ходили к ней, чтобы выразить благодарность за уход за их Робертом, пока их не было рядом.

В семье Евсеевых, появилось больше единства и общих интересов. Раньше Катя из-за собственных комплексов стыдилась проявления чувств, прятала их за опущенными ресницами, сдерживала силой воли порывы страсти. Теперь она научилась давать им волю, ощущать близость супруга, прикосновение его ноги к ее ноге. И не отдергивала ее, как раньше, а млела от удовольствия. Ей нравилась эта нега, нравилось быть любимой и любить.

Единственное, чего ей сейчас не хватало, так это детского смеха и топота их ног по комнате. Хотя и была она совсем молодой, но, видимо, ее предназначение в этой жизни на земле — воспитание детей. Без них она тосковала.