Глава 4. Танька-потеряшка
Девочка сразу увидела этого мужчину, хотя вообще-то он не бросался в глаза и был совсем незаметным: черная куртка, в каких ходят сотни людей, надвинутая на глаза темная шапочка. Танька наблюдала за ним из своего убежища — из-за мусорного бака. Люди шли по своим делам, спешили, и никому, кроме нее, не было дела до незнакомца. Он, в отличие от прохожих, никуда не спешил и просто прохаживался по двору туда-сюда, поглядывая по сторонам, и Танька решила, что мужчина кого-то ищет или ждет. Девочка любила наблюдать за людьми, ее воображение всегда дорисовывало уличные картинки.
«Вон та женщина непременно должна быть учительницей, она строго сомкнула губы, натянула на голову берет и шагает быстро и прямо, как будто кто-то нарисовал для нее на асфальте специальную линию. А вот мужчина, прогуливавший собаку, должен быть очень добрым: он никогда не повышает голос на псину, зовет ее ласково «милая» и всегда кормит голубей пшеном».
Увиденный пятнадцать минут назад мужчина был каким-то лишним во дворе, ненастоящим, и поэтому, когда он нагнулся к стоящей машине и что-то положил туда, Танька не отрывала от него глаз. Ей казалось, что перед ней сейчас снимается приключенческий фильм про сокровища, она об этом много читала и мечтала когда-нибудь обнаружить клад.
Впрочем, все это было в другой жизни, когда еще была жива мама, которая так любила Таньку. Таня вообще думала, что мамы всегда любят дочек, и каково же было ее удивление, когда в первом классе она услышала, как кричала на свою дочь мама ее соседки по парте:
— Ты дебилка или прикидываешься?!
— Почему вы так разговариваете? — вступилась за одноклассницу Таня.
— А твое какое дело, малявка?!
— Я не малявка, я человек!
Дома мама очень спокойно и долго объясняла Тане, что люди бывают разные и что маленькие не могут делать замечания взрослым.
— А почему? — удивлялась Таня. — Разве взрослые всегда правы?
— Нет, не всегда, но делать замечания взрослому человеку ты не имеешь права.
— Даже если она обзывается?
— Даже если так, — вздохнула мама.
— Значит, в следующий раз пойду в милицию.
— Полицию, — поправила мама. — Сейчас это полиция. Мне кажется, ты слишком категорична, девочка моя. Мир состоит не только из черно-белых красок. Ты, как будущий художник, должна это понимать.
Таня, которая только поступила в художественную школу и очень любила рисовать, не совсем поняла про краски, но осознала, что мама ее поступок не одобрила.
— Ты могла только попросить взрослого человека о чем-то. Пожалуйста, не веди себя так.
Таня молча кивнула — она привыкла слушаться и маму, и бабушку, но молчать она не сможет и не будет. Хорошо, она попросит взрослого человека не обзываться, хотя, если человек взрослый, он должен знать об этом сам.
Беда с этими взрослыми! Они говорят одно, делают другое и каждый раз что-то объясняют про сложную жизнь. С высоты своих лет Танька считала, что у нее сложностей нет, правда, отец как таковой у нее отсутствует, и мама не любит говорить на эту тему, а в остальном все прекрасно.
«Подумаешь, отец! Мужчинам нельзя верить, — говорила она себе, повторяя где-то услышанное. — Мама, наверное, поверила, а зря».
Девочка любила рассматривать мамины фотографии, и среди них была одна любимая: мама стоит в розовом платье под цветущим деревом и смеется, рядом с ней двое мужчин, которые тоже смеются. Было в этом фото радостное настроение и счастливая мама. Теперь мама всегда была усталой и печальной. Таня слышала, как бабушка шептала маме:
— Нельзя так много работать. Посмотри, на кого ты похожа!
— Мама, мне Танюшку в художке учить надо, чтобы она не хуже других была.
— Хуже других скоро будешь ты. Ты себя в зеркале видела?
— Некогда мне в зеркала смотреть.
— Ой, доведешь ты себя, дочка…
Потом мама заболела и долго лежала в кровати. Девочка брала ее за руку.
— Мама, когда ты поправишься?
— Скоро, доченька, скоро. Вот весна наступит, и поправлюсь. Пойдем с тобой к реке рисовать.
— Я обязательно речку нашу нарисую, а то в прошлый раз волны не получились.
— А ты покажи, что вы в художественной школе рисовали.
— Да горшки и прочую дребедень.
Мама смеялась тихим смехом.
— Давай показывай дребедень.
Таня бежала за папкой и любовно раскладывала рисунки.
— Чем тебе горшки не нравятся, ребенок? Это основа всех основ.
— Я хочу корабли рисовать и море.
— Кто научится рисовать горшки, тот обязательно будет рисовать корабли.
Весной мама умерла. Танька поняла это сразу же, когда увидела дома заплаканную бабушку.
— Ба, что-нибудь случилось?
— Да, Танечка. Мы остались с тобой вдвоем. Рак — это такая болезнь, которая не отпускает человека. Мама ушла от нас.
Куда мама ушла, Таня спрашивать не стала, но у гроба, посмотрев на лежащую там женщину, спросила:
— А где мама?
— Это мама, — ответила ей бабушка.
— Нет, ты же сказала, что мама ушла. Это чужая тетка.
Бабушка молча заплакала.
Таня не стала больше спрашивать о маме и решила, что взрослые опять чего-то недоговаривают. Не может чужая женщина, лежащая в гробу, быть ее красивой мамой. Маму, наверное, положили в больницу, и надолго, а бабушка что-то придумывает. Но мама домой так и не вернулась.
— Танечка, к сожалению, ты не сможешь больше ходить в художественную школу, — сказала как-то бабушка. — У меня маленькая пенсия, мы с тобой, конечно, выживем, но про школу придется забыть. По крайней мере, пока, а потом я что-нибудь придумаю.
Бабушка тоже умерла весной, когда Тане исполнилось двенадцать лет. Девочка считала себя уже совершенно взрослым человеком, потому что была самостоятельной: давно ходила в магазин за продуктами, покупала бабушке лекарства. Женщина из социальной службы, которая приносила бабушке пенсию, на похоронах пожалела Таню:
— Тебя, наверное, в детдом определят. А может, родственники какие отыщутся? Отец твой где?
Танька молча пожала плечами. Родственников она никаких не знала, как ничего не знала и про отца, а в детский дом она не пойдет, дудки всем важным взрослым, которые хотят ее туда запихнуть. Утром следующего дня она просто ушла из дому. Взяла оставшиеся деньги, оделась и пошла в город.
«А там что-нибудь придумаю», — мыслилось девочке.
Почти целый день она ездила на городских автобусах от конечной до конечной, пока кондуктор в одном из автобусов не спросила:
— Двойку, что ли, сегодня получила, катаешься? Домой идти не хочется?
Танька согласилась с кондукторшей, но из автобуса вышла и направилась в городской парк, где случайно и познакомилась с Тимой и Колей. Она сразу приметила мальчишек, которые стояли у кафе и жадно смотрели на еду.
— Есть хотите? Угощаю, пошли со мной. — И она царским жестом пригласила их в кафешку. Мальчишки упираться не стали, присели на белые пластмассовые стулья. Таня принесла всем чай и горячие беляши. Ребята вцепились в пирожки так жадно, что Танюшка им посочувствовала.
— Что же вы такие голодные? Как звать-то?
В ответ она услышала имена:
— Тима и Коля.
— Как будто вас три дня не кормили. — Девочка ощущала себя волшебницей, которая совершила чудо.
— Мы не ели со вчерашнего дня, — доверительно сообщил белобрысый. — А ты кто? — поинтересовался он.
— Я просто Таня. Танька-потеряшка.
— А кто тебя потерял?
— А меня просто никто не ищет. Где вы живете, друзья?
— В колодце.
— Как в колодце? Где?
— За молокозаводом сразу, там знаешь сколько колодцев, и все теплые.
— А перекантоваться с вами можно, переночевать пару дней, пока я что-нибудь не придумаю.
— Можно, — не задумываясь, в один голос сказали мальчики. — У нас места много.
Места в колодцах действительно было много, да и не колодцы это были, — подумалось Тане, — а катакомбы молокозавода, брошенного, почему-то оставленного людьми. В основание большого колодца были набросаны тряпки.
— Вот сколько места, выбирай. А можешь соседний колодец занять.
— А вы-то почему тут живете?
— Кольку батя сильно бьет, особенно когда выпьет, он и сбежал, а я приехал из другого города. С поезда меня сняли, хотели в приемник, а я сбежал.
— А дома что тебе не жилось?
— Хочу мир посмотреть, до Кубы доехать!
— До Кубы? Да зачем тебе Куба?!
— Нравится мне Фидель Кастро, хаа-роший он мужик, хочу в кубинскую армию записаться.
Танька решила не спорить с новыми товарищами в первый день, кому ведь куда хочется — ей к маме, а другим вон на Кубу.
Несколько месяцев жизни в теплом колодце молокозавода пронеслись мгновенно. Утром дети отправлялись на поиски пропитания — на базар, к выходам из кафе и магазинов. Небольшие деньги, которые были у Тани, через месяц закончились. Потом из их компании исчез Колька, на что у Тимы была своя версия.
— Домой вернулся, к родителям. Он мамку очень жалел, все время за нее заступался. Говорил, что батя тоже хороший, только пьет и руки распускает.
Таня вдруг с грустью подумала, что она тоже не отказалась бы от отца, пусть любого. Отец ведь тоже родной человек.
Она спрашивала маму про своего отца, и ответ ее удивил.
— Танечка, у тебя нет отца.
— Мама, а так бывает?
— Бывает, доченька.
Таня почему-то легко поверила маме. Нет так нет.
Танька наконец поняла, почему она не может оторвать взгляд от незнакомца во дворе, — от мужчины исходили тревога и опасность. Тут из подъезда вышла красивая девушка, хозяйка машины. Девочка не раз видела ее за рулем этого автомобиля. Девушка остановилась, наклонилась, словно что-то потеряла на асфальте, и в это время раздался сильный взрыв.
— Ни фига себе! — Танька поднялась на цыпочки и краем глаза из-за мусорного бака увидела, как мужчина сел на лавочку у соседнего дома и наблюдает за происходящим.
Взрыв поднял машину в воздух, и от нее начали отваливаться обгоревшие куски. Девочка замерла.
«Как в кино! Супер!»
Таньке было видно, как девушка быстро побежала от полыхающей машины, и только тогда она связала произошедшее с незнакомцем.
«Вот козел, взорвал машину!»
Девочка каким-то внутренним чутьем поняла, что ей тоже надо отсюда бежать, иначе не поздоровится. Мужчина мог ее заметить.
