Валера против деда Мороза

Магдалина Шасть (2024)

Простой деревенский парень Валера приезжает покорять город. Валера хорош собой и умело этим пользуется. Он бесчеловечный бабник и тот ещё шалопай. Его девиз: одна ночь и с глаз прочь. Больше одного раза Валера с женщинами не спит. Но что делать, если во второй раз захочется ему самому? Конечно, обратиться к деду Морозу. Самому дорогому деду Морозу России.

Глава 4. Вербовка

Капельдинер с Валерой не шутила — вмазала по голой жопе так, что искры из глаза полетели, вроде новогоднего фейерверка.

— Живодёрка! — заорал избитый и грубо выругался. Да, матом. Валера умел.

— Это тебе за малышку Лейлу, крысёныш, — объяснила злобная мразь и снова замахнулась, — А это лично от меня!

— Стоп! Отставить портить актёра. Вы же ему всю задницу исполосовали, теперь кремом мазать придётся. Представьтесь, молодой человек, — дезориентированный хлёсткими ударами Валера не сразу сообразил, откуда прилетела помощь, но был этому только рад. Дородная, некрасивая женщина с квадратным подбородком рассматривала его с откровенным интересом, — Вот, Мезенский, вот, хитрец — всё самое интересное напоследок приберёг. Хитёр, стервец. Изворотлив, зараза.

— Я Валера Чумаков, — произнёс парень, потирая пострадавшую попу и невольно отнимая ладони от восхитившей незнакомку особенности.

— Очень наглядный экземпляр, — похвалила женщина, жадно ощупывая Валерин орган масляным взглядом. Валера даже смутился немного, — Валера Чумаков, а куда же Вы убежали? — спросила она, не отрывая от предмета мужской гордости коварных глаз.

— Так, там бьют, — пожал плечами Чума, понемногу приходя в своё обычное состояние героя-любовника.

— Так Вас и здесь бьют, — усмехнулась женщина, встретившись с ним взглядом. Ну, наконец-то, нагляделась.

— Судьба такая, — потупился Валера, разглядывая дырку на новом носке. Видимо, за гвоздь зацепился, когда бежал. Некрасиво.

— А не хотите, Валера, у меня поработать? Мезенский, хоть и гений, но для Вашей фактуры мелковат. Вам нужно на большую сцену. О-очень большую, понимаете? — незнакомка излучала пламенное радушие и плотоядный интерес. Валера напрягся.

— Эта тоже немаленькая. Хорошая такая сцена, — недоверчиво прищурился он.

— Понимаю, вопрос в сумме. Я могу Вам предложить, э, ежемесячный гонорар в, — и дама назвала цифру, от которой глаза у Валеры заслезились.

— А что делать-то надо? Я не умею ничего, — продаваться Валера не умел. Он вообще мало, что умел, но подкупал тем, что всегда в этом признавался.

— Уверяю Вас, что ЭТО Вы умеете точно. А если природного навыка будет недостаточно, я с удовольствием Вас поднатаскаю. А начнём прямо сейчас. Ступайте в гримёрку № 4 и, пожалуйста, не одевайтесь — это лишнее. Я очень скоро к Вам присоединюсь.

— Одни беды от этой Ингрид, — пробубнела билетёр и ушла по своим делам, крайне недовольная.

— Да, кстати, меня зовут Ингрид, — дама протянула Валере руку в красной перчатке. Тот с чувством её пожал, — Ну, бегите же, бессовестный сорванец. Гримёрка № 4, не перепутайте! — произнесла незнакомка помпезно и скрылась из вида.

Хорошенькое кино. И где ему искать эту самую гримёрку?

Вальяжно расхаживать по зданию театра — одно, но бродить по театру в одних носках — совсем другое. Пару раз Валера шокировал мимо проходящих барышень, те округляли глаза и стыдливо хихикали, но гнать Чуму поганой метлой не собирались. Скорее всего, вездесущие щупальца бесстыдной Ингрид крепко держали театр музкомедии за горло.

— Совсем совесть потеряли, — услышал Валера за спиной, но усугублять не стал. По тембру голоса он сразу понял, что инновационными течениями возмущаются кадры старой закалки.

Он довольно быстро отыскал гримёрку № 3 и гримёрку № 5, но гримёрки № 4 нигде не было видно. Чертовщина. Валера начинал замерзать. Вдалеке показалась маленькая рыжеволосая фигурка, которая тут же резко развернулась — видимо, увидев его.

— Лела, то есть Лейла! — заорал он, что есть мочи, и бросился вслед за своей неудавшейся любовницей, воинственно размахивая обнажённой, розовой от волнения мошонкой, — Я только спросить, не бойся! Пожалуйста, не бойся.

— Я и не боюсь, — Лейла остановилась, как вкопанная, понимая, что далеко убежать всё равно не получится, — Что сплосить? — она отвела глазки в сторону и часто-часто заморгала. Бедная. Бешеный удав в сорока сантиметрах от лица — это же голимый стресс.

— Лейла, где здесь у вас гримёрка № 4? И… ты не могла бы мне мои ботинки вернуть и… одежду?

— Ботинки отдам, а одежду… я не знаю, где она… Глимёлка № 4? Это же… это… лучше туда не ходи.

— Моя одежда осталась в той… конструкции, которая… А почему в № 4 не надо?

Если даже обиженная на него Лейла его отговаривает, то нужно задуматься? Что же там в гримёрке № 4 происходит? На вид Ингрид безобидная: баба, как баба. Не пытать же она его там будет?

— А, ты из этих? Всё понятно, — улыбнулась Лейла ехидно, — Тогда тебе не пливыкать. Отведу.

— Сначала ботинки.

— Угу.

В гримёрку № 4 Валера зашёл в обуви. Хотя бы некрасивую дырку в ботинке спрятал. В помещении было тихо, и ничто неприятностей не предвещало. Разве что багровые шторы внушали смутную тревогу. Но Валеру уже накрутила маленькая Лейла, потому и нервно. Он задумчиво огляделся, стараясь успокоиться.

Огромное, во всю стену, зеркало, отобразило его мужественную фигуру во всей красе. Неудивительно, что проходящие мимо дамы конфузились — колосс, геркулес, аполлон. Валера невольно собой залюбовался. Да, губа у Ингрид не дура, но могла бы сумму и побольше предложить, всё-таки актёра вербует, а не мальчика на побегушках.

Да, странно жизнь устроена: обувь нашёл, трусы потерял. Кстати, он и телефон за чёрной ширмой оставил, а сейчас так-то рабочий день. Вдруг Виктория Юрьевна названивает? Блин! Прохоров. Он же сюда за Прохоровым пришёл. Чёрт. Но вести переговоры без трусов как-то затруднительно. Ладно, всё потом.

Не успел Валера озадачиться и расставить приоритеты, как дверь с грохотом отворилась и на пороге возникла крупная женская фигура. Абсолютно голая.

— Ой, ё! — вырвалось у Валеры от ужаса. Мысли о строгой начальнице моментально испарились.

Картина перед глазами Валеры предстала устрашающая. Глыба рыхлого, перебродившего теста. Неаппетитно. Даже тошнотворно. Дряблые и плоские груди Ингрид свисали чуть ли не до самого паха. Само причинное место было скромно занавешено многочисленными, не подлежащими счёту складками живота. Кривые и тонкие ноги с раздутыми, как чётки на нитке, коленками, завершали образ, делая его максимально неэстетичным.

— Ну, что, мой сладкий мальчик, готов? — спросила Ингрид кокетливо, с явным наслаждением любуясь своим отражением в зеркале.

Валера вспомнил свою недавнюю браваду, что один раз сможет и с бабой Ягой, и тревожно икнул.

— К чему? — хрипло произнёс он, чувствуя, что сейчас свалится в обморок. Нет, это же чёрт знает что такое. Не сможет он, не сможет. С бабой Ягой — да. С Ингрид — нет, нет и нет!

— К сексуальным подвигам, конечно.

Голова Валеры сильно закружилась, а сам он опасно покачнулся, резко бледнея и закатывая потянутые поволокой глаза до белых белков, и с размаху грохнулся на паркет. Багровые шторы слегка вздрогнули от дуновения потревоженного падающим телом воздуха. Красиво, эффектно, манерно. В полёте мужское естество слегка отклонилось в сторону и двумя секундами позже живописно легло на мускулистое бедро.

Хороший. Пригожий. Прирождённый актёр. Сам придумал — сам исполнил. Выглядит правдоподобно.

— Нужно тебя, Валера Чумаков, брать! — произнесло чудовище, медленно отклеивая накладные груди, живот и подбородок, — Очень ты мне нравишься.

Настоящая Ингрид была хорошенькой тридцатипятилетней женщиной. Очень даже хорошенькой. Ну, кроме ног. С ногами у неё реальная беда — некрасивые. Но должен же быть в красавице хоть какой-то изъян. Этими милыми несовершенствами их театр и жил.

— Эй, ты что, правда в отключке? Валера! Эй!