После полуночи правит чёрт

Магдалина Шасть (2024)

Семья Сыромятниковых, маленький Егор, папа и мачеха, заселяется в новый дом. Папину жену Егор ненавидит всем сердцем, ведь его мама умерла совсем недавно. Но очень скоро оказывается, что нелюбимая мачеха — это не самая страшная беда Егора, а их взаимоотношения с отцом — лишь верхушка огромного, наполненного страшными семейными тайнами айсберга. Фантастическая история о дружбе, зависти, предательстве и материнской любви, и о невероятных достижениях современной медицины. Содержит поверхностные описания врождённых уродств и болезней.

Глава 1. Алексей Вольдемарович

Молодая судья поглядывала на Сыромятникова с сонным равнодушием. Было заметно, что его напряжённая тирада не вызывала в ней ничего, кроме желания зевнуть.

— Моя супруга Риточка… Маргарита Львовна. В тот день она решила помыть окна. Я всегда ругал её за неосторожность, понимаете? Даже робота-мойщика ей купил, чтобы не рисковала, но Рита не доверяла технике, боялась, не умела… Это я во всём виноват. Я!

— Алексей Вольдемарович, вы не о том говорите, — симпатичная девушка-адвокат смотрела на Сыромятникова с укором. — Мы же договорились не упоминать о трагедии.

— Как не упоминать? Как? Моя Рита… Она упала с пятого этажа, лицом на дождеватель для полива газона. Она пробила себе глазницу…

— Ваша честь, защита просит перерыв!

— Не возражаю.

Бледный и готовый расплакаться, Сыромятников вышел в сопровождении своего адвоката в сумрачный и неуютный коридор областного суда. Высокий седовласый мужчина средних лет никогда не считал себя истериком, но смерть жены и вся эта дурацкая ситуация с иском о причинении тяжкого вреда здоровью основательно его подкосила. Он до последнего не верил, что окажется на скамье подсудимых. Обычно все претензии решались в досудебном порядке.

— Что вы несёте, Алексей Вольдемарович? Вы же сами себя закапываете, прекратите! — отчитывала его по дороге строгая защитница. Как эту пигалицу-юриста зовут? Кажется, Наталья? Совсем ребёнок! Что она в юриспруденции понимает?

— Наталья, мне обещали, что будет суд присяжных. И где он? Что за убогий спектакль за закрытыми дверьми? Эта… судья. Сколько ей? Двадцать пять? Двадцать? Какого чёрта?! Я требую суд присяжных!

— Да успокойтесь вы! В вашем случае предпочтительнее закрытое судебное заседание. Или у вас ОПГ? Вы хотите, чтобы вас прилюдно растерзали? Вы хоть представляете себе, какие круги ада мне пришлось пройти, чтоб добиться удовлетворения ходатайства о закрытом разбирательстве? Я упомянула коммерческую и врачебную тайну, убедила потерпевшую пойти нам навстречу и про вашу безопасность не забыла. Вы же сами жаловались, что вам периодически угрожают расправой. Забыли? Добиться по этой категории дел закрытого судебного разбирательства почти невозможно, но я совершила настоящее чудо!

— Чудо? Как вам угодно, но никаких особенных чудес, кроме флегматичной девчонки в чёрной мантии, я не вижу. В этом наряде она похожа на юную пособницу Дракулы.

— Не ёрничайте! Из-за вас женщина ослепла, доктор! И скажите спасибо, что ваша пациентка не имеет денег на хорошую защиту! Вы не последний человек в нашем городе, и скандал вам не нужен. Если об этом инциденте узнают конкуренты, а рано или поздно они узнают…

— Я не последний человек не только в нашем городе, но и в нашей стране.

— Тем более.

Алексей Вольдемарович Сыромятников дураком не был. Он был профессором, доктором медицинских наук и руководителем одного из крупнейших экспериментальных центров микрохирургии глаза.

— Хватит! Я всё понял.

— Продолжим, доктор. То, что ваша жена трагически погибла, не оправдание вашей небрежности. Вы должны были отменить операцию, если чувствовали себя неважно.

— Неважно?! Моя жена умерла! Странная и нелепая смерть. Повсюду кровь и ликвор. Мозги, Боже мой, понимаете вы или нет?! На газоне, на асфальте, на бордюре. Это ужас! Ужас! Мне пришлось хоронить её в закрытом гробу. В закрытом, понимаете?! Мой маленький сын…

— Успокойтесь, Алексей Вольдемарович. В тот день вы были пьяны?

— Я не пью. Совершенно не пью. Уже пять лет.

— Есть свидетели, утверждающие, что в день операции от вас пахло алкоголем.

— Ложь! В тот день я переборщил с туалетной водой, вот и всё. Риточка подарила мне эту… хм… вонючую туалетную воду на день рождения. Отвратительный аромат, совершенно не мой. Это был запоздалый жест в честь покойной жены, понимаете? Я никогда не пользовался её подарком до того злополучного дня.

— Хорошо. Стойте на своём, что бы ни случилось. Обвинение будет утверждать, что в тот день вы были не в себе. Не нужно им в этом помогать, больше ни слова о семейной трагедии. Это не имеет никакого отношения к делу.

— Какое дело?! Это была рядовая кератопластика, всего лишь пересадка роговицы. Я могу всё исправить, сам. Хоть сегодня.

— Вы уже наворотили дел! Молитесь, чтобы срок был условный.

— Какой срок, Наташа?! Это всего лишь недоразумение! Та пациентка и так ни черта не видела! Она не могла ослепнуть! Не могла, Наташа!

— Я не Наташа.

— Чёрт!