Карфаген

Майя Максимова, 2023

Моя размеренная вполне счастливая жизнь в одно мгновенье даёт большую трещину. Из-за него, циничного сердцееда, внезапно ставшего моим новым шефом. И вот теперь, поддавшись безумству чувств, я разрываюсь между ним и прошлым.Удастся ли справиться, пройти по тонкой черте и окончательно не сорваться в бездну? И как понять, где он, тот Карфаген, который должен быть разрушен в будущем?

Глава пятая

Проснувшись утром, я выскользнула из кровати и первым делом поспешила к Насте. Дочь не спала. Усевшись среди подушек, она задумчиво листала книжку. Почти как взрослая, хотя в неполные десять такое сравнение выглядело нелепым. И всё же я, вспомнив её малюткой, застыла тенью на пороге комнаты.

— Доброе утро, — услышав мой тихий вздох, Настя мгновенно оторвалась от чтения. — Уже семь тридцать. Катя вчера сказала, что они с мамой будут ровно в восемь.

— А? Катя с мамой? — медленно, словно нехотя, я возвращалась к повседневной жизни. Ну да, конечно. Сегодня очередь Светы перед работой вести девчонок в школу. Пожалуй, кстати. После вчерашних подвигов мне не хотелось выходить на улицу.

— Ты что, не выспалась? — дочь подняла глаза, и я прочла в них искреннее любопытство. — А почему? Опять завал на работе? Или вы с папой занимались сексом?

Настя — в отца. Прекрасно всё подмечает и очень точно задаёт вопросы. А главное — смело. И в довершение к этому — не успокаивается, не получив ответа.

Так что, поймав её пронзительный взгляд, я машинально села на край кровати.

— Зайка, ты помнишь, — слова давались с трудом, и между ними возникали паузы, — мы договаривались: всё, что касается секса — только в специально отведённое время. Не перед школой, — и приобняв её, я по привычке чмокнула дочь в макушку.

— Ну, я же взрослая…

— Нет. Пока ещё нет, — мне и самой уже не верилось в сказанное. Непостижимо, но глядя в её глаза, я сомневалась в том, что Настя — девочка. Тот странный мир, что притаился в них, просто не мог быть сотворён ребёнком. И мы, как родители, почти забывшие дочь, несли ответственность за её взросление.

— Уговорила, — вырвавшись из объятий, Настя дурашливо закружилась в танце. — Мама, а можно сегодня после уроков мы с тётей Светой съездим в планетарий?

Всё-таки девочка?

С улыбкой любуясь ею, я машинально выдавила согласие. Как и всегда. Столь примитивным способом мне удавалось урезонить совесть. Ту, что нещадно грызла за давний выбор, сделанный в пользу материальных ценностей.

Так, может, хватит? К чему весь этот комфорт, если мне некогда пообщаться с дочерью? Если она, почти не видя родителей, пять дней в неделю под присмотром Светы? А наша жизнь волнует её настолько, что она спрашивает о каком-то сексе!

Ха! О каком-то. Да эти пять минут были ярчайшим ощущением в жизни! Искренним, чистым, рождённым в недрах души, пусть и приправленным острым перцем страсти. И то, что в этом был замешан Олег, не умаляло пережитых эмоций. Скорее, напротив, оно возводило их на недоступный пониманию уровень.

— Мама, семь сорок, — застыв на миг перед зеркалом, почти с упрёком проговорила Настя. — Ты опоздаешь.

И снова в её словах я уловила интонацию взрослого.

— Да… Собирайся, — даже такой ответ заставил вытащить из себя все силы. — И марш на кухню! — я разом стала серьёзнее, боясь встревожить любопытство дочери.

К моему счастью, теперь в голове у Насти была другая тема для разговора. Так что она, лениво копаясь в каше, почти весь завтрак спрашивала про звёзды. И громко смеялась, когда на её вопрос мама, смущаясь, отвечала глупость.

В дверь позвонили ровно в восемь часов, как и планировалось накануне вечером. Привыкшая к Светиной маниакальной точности, к тому моменту я была в прихожей. Пожала дочери на прощание руку и замерла под строгим взглядом гостьи.

Пусть мы и знакомы уже примерно пять лет, не утверждала бы, что между нами дружба. Ну, так бывает. Возможно, мы слишком разные, к тому же видимся по особым случаям. Да что там видимся, если за это время она лишь трижды была у нас в квартире! А в основном всё наше общение — встречи на улице и школьных мероприятиях. Поэтому я, поймав её странный взгляд, непроизвольно прикусила губы. И покраснела, когда тотчас поняла, что стало причиной удивления Светы.

Моя естественность. Сегодня впервые в жизни она увидела меня домашнюю. В одном халате, с невыспавшейся физиономией и с окончательно растрёпанными волосами. А ведь за годы я приучила Свету к другим стандартам и к другому образу.

— Ника, привет… — она в сравнении со мной легко сошла бы за модель с обложки. Вся расфуфыренная, в строгом синем костюме и в сапогах на высоченной шпильке. А уж причёска… Её смешные кудряшки как будто только что уложили в студии. — Я… Мы за Настей, — нашлась она, наконец, стараясь выглядеть максимально собранной. И почти тут же её блуждающий взгляд спустился ниже, обжигая ноги.

То, что вчера я приняла за стыд, ныне и вовсе расцвело позором. Чёртовы ногти! И надо было додуматься открыть ей дверь, не надевая тапочки? Непостижимо… Сдвинувшись вглубь прихожей, я словно спряталась за спиною дочери.

— Вот, забирайте, — похоже, мой бедный мозг решил ни в чём не отставать от Светиного. — И… Извини. Вчера был тяжёлый день, так что сегодня я слегка не в форме.

— С кем не бывает, — она подняла глаза и посмотрела на меня с сочувствием. — Выглядишь скверно. Видимо, есть причина, но я надеюсь — ничего серьёзного?

— Да ерунда, — наигранно отмахнувшись, я незаметно подтолкнула Настю. — Бывало и хуже. Что ж. Хорошего дня. За планетарий переведу на карточку.

— Даже не думай, — сказала Света с угрозой. — Лучше расслабься и займись собою.

Дверь тихо закрылась. Почти не чувствуя ног, я инстинктивно прислонилась к шкафу. Хотелось забыться, вернуться на день назад и, как обычно, отправиться на работу. Но, к сожалению, среди моих способностей не наблюдалось управление временем. Поэтому я, небрежно щёлкнув замком, вернулась на кухню, чтобы накрасить ногти.

За этим занятием спустя пятнадцать минут меня с удивлением обнаружил Дима. Он выглядел странно. Весь какой-то встревоженный, словно забывший сделать что-то важное. Немного замешкавшись, муж налил себе чай и, достав йогурт, расположился в кресле.

— Доброе утро, — он смотрел на меня как на пришельца из другой вселенной. — Ник, ты в порядке?

— Ну, бывало и лучше, — я с наслаждением протянула ноги. Всегда выбиравшая сдержанные оттенки сегодня я сразу склонилась к ярко-красному. И с умилением глядя на результат, не сожалела о своём решении. — Видно, не врут, когда потерю работы считают серьёзной первопричиной стресса.

— То есть, цвет от стресса?

Я пожала плечами и недовольно вздёрнула подбородок.

— Ладно, молчу. А этот “Новгород+”… Когда ты думаешь ехать на собеседование?

— Ещё вчера, — слова давались легко, но неожиданно засвербело сердце. — Пока не ответили. Однако предполагаю, что у меня есть неплохие шансы.

Он сразу расслабился, и пусть мне стало обидно, я разделила переживания мужа. Ведь мы совместно (причём не с его подачи) сделали выбор в пользу трёшки в центре. Как результат — теперь вся наша семья жила фактически на мою зарплату. Да, неплохую. Однако который год я ощущала на себе ответственность. И эта ответственность, чёрт её побери, порой прилично действовала на нервы!

Дима молчал, хоть было предельно ясно, что он задумался примерно о том же самом. Только его, формально главу семьи, терзала попранная мужская гордость. Но я-то знала — виновен в этом не он, а мои вышедшие из-под контроля прихоти. Так что решать вопрос текущих финансов мне, однозначно, придётся самостоятельно.

— В общем, не парься. Пока что всё под контролем, — я через силу улыбнулась мужу. — С моим-то опытом, как утверждает Маша, сложнее будет не найти работу.

Дима не спорил. Он знал меня как облупленную и понимал, что говорю я искренне. Но параллельно его смущало другое — моя ничем не обоснованная реакция.

— Хотелось бы верить, — со вздохом ответил он. — Просто ты выглядишь чересчур растерянной.

— Не нагнетай, — я снова стала серьёзной. — Мне нужно время отойти от стресса.

— Кстати, о стрессе, — муж взглянул на часы. — Ты не желаешь повторить лечение?

И прежде, чем я успела что-то ответить, меня буквально вытащили из кресла.

Через мгновенье халат лежал на полу, а мои руки упирались в стену. Тело дрожало. Я приоткрыла рот, но не смогла произнести ни звука. Муж же, раздевшись, встал за моей спиной и со всей силой залепил по попе.

— Господи, больно! — почти прокричала я, ошеломлённая поведением Димы.

Он не ответил. Провёл рукой по спине и как тисками обхватил за талию. В глазах поплыло — вчерашнее возбуждение нахлынуло с новой невероятной силой. Я замурчала, чуть расставила ноги и, изогнувшись, поднялась на пальцы.

— Делай что хочешь, — как будто со стороны раздался мой сдавленный от волнения голос.

Муж принял это за руководство к действию и, наклонившись, впился губами в шею. По всему телу, сметая остатки сна, прошлась волна животного наслаждения. Я словно отбросила тяжёлый камень с души и в эйфории устремилась к небу.

Но не взлетела. Дима вошёл в меня, затмив блаженство яркой вспышкой боли. В глазах померкло. Чтобы не закричать, я со всей силой прикусила губы. И закачалась в такт его движениям, изображая из себя покорность.

С таким напором и откровенной грубостью меня любили, пожалуй, впервые в жизни. Одной лишь страстью — без обращения к сердцу и неуместных проявлений нежности. А я терпела, считая это расплатой за мою выходку накануне вечером.

Когда любимый немного ослабил хватку, я с шумным выдохом опустила голову. Прошлась глазами по напряжённым пальцам и ощутила, как дрожат колени.

— Дима, кончай… — двусмысленная мольба невнятным хрипом разнеслась по кухне.

— Ещё минуту, — он, видимо, свято верил, что я в восторге от его затеи.

Нет, не сегодня. Роль безучастной жертвы не подходила для моей натуры. И едва Дима, ухнув, разжал объятия, я с тихим стоном опустилась на пол.

Лишь после этого мой всезнающий муж, кажется, понял, что перешёл границу.

— Ника, ну что ты… — спешно усевшись рядом, он уже с нежностью прошептал на ухо. — Тебе не понравилось? Боже… А я подумал, ты захотела экспериментов в сексе.

Экспериментов? И снова муж угадал, довольно точно определив причину. Всё дело в них. Меня ещё со вчера как обезумевшую потянуло к новому. Но не к каким-то экстравагантным играм и уж, тем более, не к открытой грубости. Тут было другое — я в глубине души желала близости с другим мужчиной.