Чёрная волна

Максим Лагно, 2019

Что связывает немолодого и коррумпированного шеф-капитана Имперской Жандармерии, падкого до наркотиков и несовершеннолетних девочек, и молодого дикаря с недавно открытых в Неудоби островов? Конечно, великолепная командан Жизель, которая укажет им новые цели в жизни взамен руин прошлого. Жандарм попробует стать героем, а дикарь попытается спасти свой отсталый народ от геноцида, который ему готовят колонизаторы из Империи. Автор обложки и иллюстраций М. Лагно.

ПОРОЧНАЯ ТВАРЬ

Иван Лавинь прошёл в кабинет и сел в кресло за столом. Полминуты сидел с закрытыми глазами: старался избавиться от мыслей, связанных с братом.

Из-за дверей доносился гул голосов.

Приёмная шеф-капитана, как обычно, наполнена посетителями, просителями и родственниками подследственных. Они кричали, угрожали «пойти вверх по инстанции», умоляли и настаивали «немедленно принять».

Шеф-капитан нажал кнопку интерфона, вызывая своего аджюдана:

— Докладывай.

— Докладываю, мой капитан, ваш брат покинул здание почти без скандала.

— Почти?

— Глядя на портрет Императора, он позволил себе грубую реплику.

— Слышь, какую реплику?

— Я процитирую… «Володимар — это главарь банды выживанцев, а не Император». Как вы и просили, я не стал задерживать гражданина Лавинь за публичное оскорбление члена императорской семьи.

— Спасибо.

— Если Ерофей Лавинь продолжит в таком же духе, то его снова задержат. Мы больше не сможем покрывать правонарушение. Нам и за эти влетит, если узнают.

— Да, аджюдан… да, я понимаю. Куда он отправился?

— Согласно протоколу, я установил наружное наблюдение через муниципального бес-пилота. Ерофей Лавинь двигается по авеню Кирилла де Рене, предположительно в сторону станции метро. Вывести изображение с бес-пилота на ваше табло?

— Мерси, аджюдан, не надо. Слежку снять.

— Мой капитан, осмелюсь напомнить, что согласно указу «О пресечении распространения бунтарского движения Фронда», лица, публично высказывающие оскорбление Императорскому величию, необходимо отслеживать, выясняя степень принадлежности к революционному подполью.

— Я знаю, — устало сказал Иван Лавинь. — Слышь, я один из тех, кто разрабатывал этот чёртов указ. Слежку снять.

— Но…

— Никаких «но».

— Есть, мой капитан.

Иван отключил связь. Выдвинул ящик стола и достал пудреницу. На крышке — герб Империи Ру́сси и объёмные буквы «Первое Отделение Жандармерии».

В пудренице лежали два пакетика: с белым легальным порошком и пакетик с контрабандной чёрной пудрой из Санитарного Домена. Не колеблясь, Иван Лавинь достал чёрный пакетик и серебряную трубочку.

Раскатал на столешнице дорожку пудры, взялся за трубочку… и снова вернулся к кнопке интерфона:

— Аджюдан?

— Да, мой капитан, привязку бес-пилота к гражданскому чипу Ерофея Лавинь отключил…

— Молодец, но я по другому вопросу. Зайди ко мне. Захвати материалы дела о похищениях.

— Массовые пропажи граждан? — уточнил аджюдан. — Осмелюсь напомнить, все материалы доступны в директории…

— Аджюдан, просто принеси табло, мне некогда лазать по директориям.

— Есть.

Иван Лавинь ожидающе смотрел на горку чёрного порошка, задумчиво постукивая трубочкой по столешнице.

В дверь постучал и тут же, не ожидая разрешения, вошёл аджюдан Костя Бернст: тридцатилетний молодчик с невероятно широкими плечами, увеличенными за счёт погон и очень узкой талией, вдобавок утянутой, широким ремнём с гербом Империи на пряжке.

По тону начальства, аджюдан понял, что разговор будет особый. Не дожидаясь приказа, закрыл дверь на замок.

— Садись, Костя. — Шеф-капитан показал на стул, с которого недавно падал Ерофей.

Аджюдан Костя слегка поклонился, скрипя кожаным ремнём, и сел. Потом встал, поправил наклонное положение седалища и снова сел. Его широкие плечи с белыми жандармскими погонами идеально соответствовали параллели столешницы.

Костя положил перед собой ординатёр-табло с раскрытыми документами и замер.

— Угощайся, — придвинул ему пудреницу Иван Лавинь.

— Чёрнявая! — восхитился Костя и извлёк собственную пудреницу. Вынул из неё трубочку, но к порошку не прикоснулся, ожидая действия начальства.

Иван взял ординатёр-табло и пролистнул несколько документов. Со вздохом отложил:

— Глаза мои болят читать всё это. Ты же, Костя, ориентируешься в материалах дела о пропаже людей?

— Конечно, мой капитан. Все ресурсы Жандармерии направлены на это дело. Резонанс в обществе. Люди в панике. Каждый думает, что его могут похитить.

— Но ведь похищают не каждого?

— Да. Все похищенные — это люди в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет.

— Дочери Ерофея Лавинь было четырнадцать.

Аджюдан Костя пожал плечами: параллельные линии столешницы и погон нарушились и вернулись к равновесию.

— Четырнадцать-пятнадцать, девочки в этом возрасте не особо отличаются. Вы-то лучше меня знаете.

Иван Лавинь заворочался в кресле:

— Давай без шуток.

— Простите, мой капитан.

— И без субординации.

— Есть.

— Мы влипли, Костян. Мы в говне по самые ноздри.

— Почему? — Костя насторожился и решительно отложил трубочку, которую только-только прислонил к ноздрям.

— Помнишь данные из лаборатории криминалистики?

Костя воровато оглянулся, будто убеждался, что в кабинете никого больше нет:

— Да… я поступил так, как ты приказал.

— Не сомневаюсь. Какого рода была информация, которую нас попросили удалить?

— Анализ органических структур, обнаруженных на месте преступления.

— Вот-вот, про органические эти, как их там… расскажи подробнее. Там было что-либо про ДНК?

— Да.

— У тебя копий не сохранилось?

— Какие в жопу копии, Ваня, — забыв о сдержанности, возмутился аджюдан. — Главным условием сделки было как раз удаление всех материалов. Какой смысл сохранять копии?

— Да, да… ты прав.

— Тогда в чём проблема, мой, чёрт тебя дери, капитан?

— В том, что копии кто-то сохранил, и они свободно гуляют по чёрному рынку, — гневно выкрикнул Иван Лавинь. — Любой пейзанин купить может.

— Ты уверен?

— Почти, — с сомнением ответил Иван.

Аджюдан Костя вернул почтительный тон голоса:

— Этот «любой пейзанин» — твой брат?

— Не важно. Не смей его трогать, слышишь?

— Так точно, — с сомнением ответил аджюдан. — Но мы не можем допустить, чтобы эти сведения распространились. Нас же вздрючат канцеляриты.

— Я завтра всё решу по-семейному. Возможно, придётся заплатить.

— Сколько?

— Минимум три тысячи эльфранков.

— С каждого по полторы штуки?

Иван Лавинь кивнул. Костя уверенно взялся за трубочку:

— Не переживай, мой капитан, мы просто исполняли приказ. Приказ исходил из Имперской Канцелярии, так что, если потянут нас, то мы потянем канцеляритов. — С этими словами вставил трубочку в ноздрю и вдохнул чёрной пудры.

— Как бы нас не сделали крайними в этом деле. Императору, слышишь, сейчас самое время бросить фрондирующему народу кость в виде разоблачения продажного жандарма и его приспешника.

Закончив фразу на полушёпоте, Иван тоже вставил трубочку и вдохнул пудры.

Несколько секунд жандармы молча сидели, откинувшись на спинки кресел и запрокинув головы.

Когда их немного отпустило, Иван выдохнул:

— Что ты знаешь про синтезанов? Есть знакомые?

— Синтезаны? Откуда.

— ДНК с места преступления принадлежало синтезану. Помнишь, пару лет назад, до начала войны была какая-то движуха с синтезанами? То ли они кого-то захватили, то ли их…

Костя поспешно подтвердил:

— Был такой, Клод Яхин, командан Приватной Военной Компании.

— «Эскадрон Клода»? Слышал, слышал, работали вместе даже. Сейчас ими какая-то баба управляет?

— Ну и вот, слушай, про бабу эту. Во время миссии по заказу Глапп Корпорасьён, где-то в Неудоби, эскадронцы нашли бандуру старинную, ещё добедовую, которая синтезировать людей могла. Клод и решил на себе её испытать.

— Я помню отца Клода, рисковый был парень. Вроде глупо умер под огнём собственной артиллерии?

— Ага, это семейное у них, ха-ха, наследственное.

— И что? Клод замутил своего клона?

— Более того, — Костя залился хриплым смехом, от которого из ноздрей вылетело несколько размякших комков чёрной пудры: — У него синтезан получился в виде тёлки*.

— Это ещё как?

— Ну, типа, трансгендерное клонирование.

— Этот Клод, извращенец что ли?

— Он не специально. Сбой в программе АКОСа или вроде того.

— АКО… чё?

— Аппаратный Комплекс Органического Синтеза. Я не знаю, как он работает, мой капитан. Короче говоря, биороботов из пробирки выпускает.

Иван Лавинь сделал ещё две дорожки чёрной пудры:

— Дальше что?

— В этом деле многое засекречено Канцелярией. Но я точно знаю, что война с Австралией из-за этого бабского синтезана и началась.

— Да ну? Я считал, что из-за подлого нападения австров на наши торговые суда.

— Ну, Ваня, ты же знаешь Имперскую Канцелярию. Они и не то насочиняют.

— Ты поосторожней со словами. Сам-то фрондёрские лозунги не распространяй.

— Пардон, мой капитан. Короче, был там замес серьёзный. Точно не могу сказать, что именно произошло, засекречено же. Но если верить военным, эти эскадронцы чуть ли не весь мир спасли. И всё под руководством этой Жизель…

— Клонихи?

— Ага. Но правильнее сказать «синтезанихи». Бойцы Эскадрона Клода «содействовали сокрушительному поражению врагов Империи», как теперь имеют право писать на своём штандарте.

— Точно, теперь вспоминаю, — воскликнул Иван Лавинь. — Эскадрон за это наградили званием «почётного императорского». Мне приглашение приходило на презентацию. Но я тогда в Нагорной Монтани был, руководил обучением местных жандармов.

— Зря не пошли. Во время праздника, при скоплении держателей акций случился переворот в управлении пэ-вэ-ка.

— Какая причина переворота?

— Клод получил тяжёлую степень инвалидности. Бывший финансовый директор эскадрона задумал сместить его и сам заделаться команданом. Но Жан-Люка в свою очередь сместила эта синтезаниха, Жизель, обыграв его на его же юридическом поле…

— Жан-Люк? — Воскликнул Иван Лавинь. — Этот ублюдок?

— Знакомы?

— В молодости схлестнулся с ним… Теперь понятно, почему, после смерти отца Клода, именно этот эскадрон перестал делиться разведданными с Жандармерией.

— Жан-Люк больше не работает там. Он вообще исчез неизвестно куда.

— А ты откуда всё это знаешь?

— Мой племянник после военной академии проходил практику в «Эскадроне Клода».

Иван Лавинь втянул последние крошки пудры и захлопнул пудреницу, показывая, что пора закругляться. Костя подскочил, поправил параллельность погон:

— Так что эта тёлка, Жизель, единственный известный синтезан во всей Моску. Может, есть и другие, но я не знаю.

— Назначь с ней встречу на завтра после обеда.

— Официальный допрос?

— Нет, оформляй пока что как консультацию по профессиональным вопросам. Кто знает, вдруг эти синтезаны собираются в клубе, обсуждают жизнь.

Костя взялся за дверную ручку:

— То есть вы, мой капитан, собираетесь принять личное участие в расследовании?

— Придётся, Костян. Придётся.

Выпроводив аджюдана, Иван вернулся к столу. Послал в приёмную сообщение, что до завтра его не будет, и выключил ординатёр.

Достал из недр стола мешочек чёрной пудры побольше предыдущего. Включил «Радио Шансон», снял китель, развязал галстук и бросил на спинку кресла.

Трагедия, приключившаяся с его братом, долго болтались на периферии сознания, ожидая своего часа, чтобы вторгнуться в мысли Ивана. Теперь эта трагедия появилась в сопровождении угрозы разоблачения, что окончательно выбило шеф-капитана Жандармерии из привычного хода жизни.

Иван Лавинь втянул пудру, выдохнул и пробормотал:

— Неужели… неужели мне стыдно за тот случай?

Расстроенное, изрезанное старческими морщинами лицо младшего брата, укоризненно висело перед его взором до тех пор, пока шеф-капитан не унюхался настолько, что свалился под стол и забылся тяжёлым сном пудрилы.

Вспоминать лицо Оленьки, пропавшей племянницы, он опасался больше всего.

—–

Примечания

— У него синтезан получился в виде тёлки\*

Константин пересказывает одну из сюжетных линий романа «Белый мусор».