Фауст и Маргарита. Часть I. Пробуждение

Мара Гранде

В размеренную жизнь Маргариты врывается ее 30-й день рождения, и все разделяется на до и после. Странное утро в чужом доме, опоздание на работу, карты Таро… Могла ли она знать, что не просто так все ее расклады сбываются?Тем временем загадочный мужчина не может найти себе места… «Шесть воплощений было потрачено на ее поиски… И вот, когда уже потерял всякую надежду и успокоился, она сама буквально упала к моим ногам…»Какую тайну предстоит узнать Маргарите и что скрывается за арканом Луны?

В Президентском дворце

Почти готова. Последний штрих — из небольшой бархатной коробочки достала бабушкины золотые серьги, выполненные в удивительном стиле: паутина, на которой приземлился паучок с жемчужным пузиком. Они всегда поражали Маргариту степенью ювелирного мастерства. Вот только до сих пор их было некуда надеть, да и страшно потерять — фамильная драгоценность как-никак.

«Их день пришел, — решила она, застегивая вторую сережку. — Так, еще маленький черный клатч и все. К сожалению, нечего набросить на плечи. Не в плаще же ехать. Ладно, такси туда, такси обратно — не замерзну».

Она бросила последний взгляд в зеркало, провела рукой по волосам, поправляя непослушные рыжие локоны, и торопливо вышла из дома.

— Ну ты и копаешься, — попыталась возмущаться Слава, немного подвигаясь на заднем сиденье такси. Придирчиво осмотрела подругу и, оставшись довольна ее образом, решила сменить гнев на милость.

— Выглядишь сногсшибательно! — похвалила она Маргариту.

— Ты тоже.

— Я само собой, — засмеялась подруга. — Я каждый день неотразима. А вот ты в последнее время мне совсем не нравилась со своим монашеским стилем.

У президентского дворца они были примерно через полчаса. Ехать туда не так и далеко, но это центр, к тому же Старый Город. Там столько различных ограничений для автомобильного передвижения, что к назначенному месту всегда приходится добираться кругами.

Подъехав к зданию президентуры, пришлось почтительно ждать в очереди таких же машин. Двери каждой открывал швейцар, поклоном приветствовал мужчин, а если это были дамы, то подавал руку и помогал выйти из машины. Куча камер — у входа работала съемочная группа Центрального телевидения. То тут, то там щелкали вспышки многочисленных фотокамер.

Маргарита, чтобы унять легкую дрожь в руках, сжала покрепче клатч и зажмурилась. Вдох, выдох, улыбнулась и вслед за Славой подала руку швейцару.

— Почти как в Голливуде, — прошептала Слава на ухо, когда они уже шли по красной ковровой дорожке, ведущей к центральному входу.

«Скорее бы войти и затеряться в толпе, — думала в этот момент Маргарита. — Зачем я только согласилась на эту авантюру? Какое же счастье, что меня тут никто не знает».

Было жутко неуютно идти под таким пристальным вниманием средств массовой информации. А вот Слава сейчас явно была в свой тусовке. На самом деле так оно и было. Ее семья принадлежала к старинному польско-литовскому графскому роду Тышкевичей. И ее родители были очень небедные люди. Вот только она, из-за своего решения остаться в Литве и стать журналисткой, а не уехать учиться в Оксфорд со всеми вытекающими последствиями, с ними почти не общалась. Иногда Маргарите казалось, что очень даже зря. В Славе часто пробивались ее дворянские замашки.

Внутри их ждала лестница с роскошными позолоченными перилами, устланная таким же, как и на улице, красным ковром. Лестница вела на второй этаж прямо к открытым дверям в Белый зал. Именно в нем всегда проходили официальные приемы и различные церемонии награждения.

Зал полностью оправдывал свое название. Белые стены и потолок, украшенные затейливыми узорами лепнины, слегка разбавлены оттенками золота. Шикарные люстры на золотых цепях, золотые канделябры на стенах и шторы цвета золота на окнах. По всему периметру белая с позолотой мебель.

Из центральной ниши зала за всем происходящим наблюдала скульптура литовской крылатой Статуи Свободы. По обе ее стороны два флага: триколор и национальный с Погоней. Немного в стороне расположился небольшой музыкальный коллектив, который играл что-то нейтрально-спокойное.

Гостей собралось уже немало. Туда-сюда сновали с подносами услужливые официанты, предлагая закуски и напитки. Слава, остановив одного из них, взяла два бокала шампанского и показала Маргарите на свободные места у стены.

— Пойдем, присядем, пока есть место. Скоро начнется официальная часть. Придет президент. Начнутся всякие там награждения, поздравления, выступления. Потом, когда президент уйдет, народ будет просто тусить: есть, пить, сплетничать об окружающих и танцевать.

— А твой Герман где? — поинтересовалась, оглядываясь по сторонам, Маргарита.

Ответ подруги она уже не слышала. В самом центре зала, в сопровождении невероятно красивой брюнетки в белом, окруженный репортерами, стоял ОН. Восьмерка жезлов не соврала.

Рутковский, сдержанно улыбаясь, отвечал на вопросы журналистов, в то время как его спутница не сводила с него восхищенных глаз. И надо сказать, было чем восхищаться. Темно-серый костюм с отливом, белая рубашка и галстук цвета баклажана ему невероятно шли. А аккуратно, явно не без руки мастера, уложенные волосы делали его еще неотразимее.

— Обалдеть! — Маргарита услышала наконец последний возглас Славы. — А я-то думаю, чего это ты вдруг оглохла.

— Красивая, — прошептала еле слышно Маргарита.

— Да, — согласилась Слава. — Очень эффектная особа. Интересно, кто она. Я ее не знаю. Явно не местная.

— А ты говорила, он всегда один, — с едва заметным разочарованием в голосе произнесла Маргарита.

— Так и было до сегодняшнего дня. Чего, ты думаешь, его сейчас обступили? Пойду-ка я пройдусь, послушаю сплетни, — вскочила Слава.

Маргарита хотела ее остановить, но подруги уже и след простыл.

«Меня это совершенно не касается, — думала Маргарита. — Стыдно только будет снова с ним столкнуться. Надо постараться не попасться ему на глаза. Хорошо, что людей много. И даже то, что он не один, тоже хорошо».

«Все, успокойся, — приказала она себе. — У него свои дела — у тебя свои».

— Ну ты и спряталась, — сделав круг по залу, вернулась Слава. — Еле нашла тебя. Короче, ее никто не знает и никогда не видел.

— Знаешь, мне как-то все равно, — ответила уже совсем спокойно Маргарита.

— Мне в начале так не показалось…

— Меня это действительно не волнует, — перебила Маргарита подругу. — Просто будет неловко столкнуться после той позорной ночи.

— Хорошо, — невозмутимо согласилась Слава. — Пофиг так пофиг. — И тут же добавила: — Мне, кстати, вблизи показалось, что она его старше.

— Хватит! — оборвала ее Маргарита. — Ты же знаешь, как я ненавижу сплетни.

Слава тут же прикрыла рот рукой, давая понять, что больше на эту тему не скажет ни слова.

— Там моя тетя, я обещала ей подойти, — сменила она тему. — Не против, если отойду ненадолго? Скоро все начнется. Вон уже выстроилась личная охрана президента. Ты разглядывай пока публику и никуда не уходи.

Маргарита кивнула в знак согласия.

Среди многочисленных приглашенных мелькали лица писателей, художников, музыкантов, некоторых артистов театра и кино. Но, в основном, тут были политические деятели, основатели и владельцы крупных, если таковыми их можно назвать в маленьком государстве, компаний, руководители университетов и медицинских учреждений, профессорская элита и еще непонятно чем занимающиеся, но, судя по тому, что их сюда пригласили, очень важные персоны. Чтобы всех их знать в лицо, нужно круглосуточно не вылезать из телевизора и новостных порталов соцсетей. В крайнем случае еженедельно ходить на такие вот светские тусовки, глядишь, через год-другой начнешь узнавать.

Несколько минут она и правда добросовестно пыталась изучать высшее общество Литвы, всякий раз старательно отводя взгляд от того места, где был Рутковский и его спутница, но силы были не на ее стороне. В конце концов она сдалась и принялась осторожно за ними наблюдать.

Дама в белом ему постоянно что-то говорила, а он, будучи ее намного выше, наклонялся к ней, чтобы лучше слышать и ответить. При этом все время ей улыбался.

«Оказывается, мистер холодность умеет быть совсем другим», — едва она успела это подумать, как Рутковский обернулся и посмотрел прямо на нее.

Маргарита испуганно метнулась в сторону, едва не сбила с ног какую-то пожилую даму, быстро извинилась и поторопилась спрятаться в толпе.

Музыканты заиграли национальный гимн. Все дружно устремили свои взгляды на главу государства. Началась основная часть вечера.

Маргарита вместе со всеми пыталась слушать речь президента, но то ли от присутствия в зале большого количества людей, то ли от волнения стало очень душно, а лицо горело огнем. Она то и дело дотрагивалась до него обеими ладонями, пытаясь хоть как-то охладить пылающие щеки. Хоть ладони и были контрастно-ледяными, помогало это только на короткое время. Оставаться в толпе стало невыносимо.

«Надо на воздух, — решила она. — Тут должен быть балкон. Его нам когда-то показывали во время школьной экскурсии». Выскользнула из толпы и, пройдя немного вдоль стены, наткнулась на приоткрытую балконную дверь и ни секунды не размышляя вышла наружу. После яркого освещения зала там было совсем темно. Подошла к перилам, вдохнула свежий воздух и снова потрогала руками горячее лицо.

— Снова плохо чувствуете себя, — совсем рядом прозвучал знакомый голос.

Между лопатками пробежала волна холода, а руки инстинктивно вцепились в перила.

«Черт, только этого не хватало, — пронеслось в голове. — Спокойно, только спокойно. Ничего не случилось».

Усилием воли Маргарита заставила себя повернуться на голос. Рутковский стоял всего в паре метров от нее. Не застегнутый пиджак, куда-то запропастившийся галстук и небрежно расстегнутые две верхние пуговицы рубашки — невероятная мужская сила и сексуальность. И что-то еще. Чему Маргарита пока даже в мыслях не могла найти определение.

— Простите, я думала, что тут никого нет, — стараясь не смотреть ему в глаза, ответила она.

— Все в порядке, балкон не моя собственность, к тому же в зале действительно очень душно.

«Придурок, — подумала Маргарита, — не считает даже своим долгом представиться. Такая знаменитость, что все и так должны знать. И снова этот дурацкий, пронизывающий взгляд…»

— Не ожидал вас тут увидеть, — продолжал Рутковский, не спуская с нее глаз. — Я думал, вы посещаете другие заведения.

«Как же она похожа, — думал он. — Еще и это платье. Ее любимый зеленый».

— Я, господин… — она сделала многозначительную паузу.

— Рутковский. Дамиан Рутковский, — холодно представился он и попытался поймать ее взгляд.

Чтобы подключиться к ее мыслям, нужен был прямой контакт хотя бы на секунды три, но Маргарита старательно прятала глаза.

«Будто знает, — отметил он, — а если не знает, то великолепно чувствует».

— Я, господин Рутковский, обычно не посещаю ни такие, ни какие-либо другие заведения, — хладнокровно заключила Маргарита и наконец, чуть прищурив глаза, посмотрела на Рутковского.

Он мгновенно поймал ее взгляд, но тут на пороге возникла Ирина.

— Дамиан, ты сказал, что ты только на минуту, — обиженным тоном начала она с порога.

— Ой, — спохватилась она, заметив Маргариту.

Подошла совсем близко к Рутковскому и, прильнув к нему, спросила: — Ты нас не представишь?

— Да, конечно, — опомнился Рутковский от столь внезапного вторжения в его планы. — Ира — это Маргарита Наус. Маргарита — это Ирина Шевченко, — сказал он и обнял свою спутницу за талию.

— Как интересно, — встрепенулась Ирина, — прям булгаковская Маргарита.

— Нет, — холодно возразила Маргарита. — Мой отец был большим поклонником Гёте.

— Восхитительно! — ответила та, улыбаясь, и тут же сменила тему: — Дамиан, я хочу танцевать.

— Да, конечно, — ответил он ей и нежно улыбнулся.

«Умеет же иногда смотреть иначе, — отметила Маргарита. — А эта могла бы не так нагло виснуть на нем. И так ясно, кто тут с кем».

— Маргарита, что вы думаете по поводу танцев? — непринужденно продолжала Ирина. — Дамиан, ты должен потанцевать с Маргаритой.

— Я не танцую, — резко оборвала эту тему Маргарита.

Рутковский легонько подтолкнул Ирину к выходу. На пороге он обернулся и произнес:

— Kehre in die Halle zurück. Es ist kalt hier².

— Thanks for taking care of me. So, I hate German³, — ответила ему Маргарита.

— It’s sad to hear it⁴, — ответил он ей и вышел, увлекая за собой свою спутницу.

— Что ты ей сказал на этом варварском языке? — спросила Ирина, наклоняясь к Дамиану в медленном танце.

— Что там холодно, и посоветовал пойти в зал.

— Ха… А она заявила, что ненавидит немецкий. Потрясающе!

— Какая хорошая девочка! — трещала Ирина. — Такая дерзкая и держится с достоинством. И очень красивая. Она даже лучше, чем я ожидала. Тебе не кажется, что ты слишком груб с ней?

— Я с ней такой, каким должен быть. Моя цель тебе прекрасно известна.

— Не кипятись, я все понимаю, — Ирина положила голову сыну на грудь, как раз в тот момент, когда Слава и Маргарита проходили мимо.

— Надеюсь, ты сейчас не ковырялся в ее голове? — Ирина подняла голову и посмотрела девушкам вслед.

— Благодаря тебе не успел, — ответил Дамиан не без тени досады и увлек в танце свою партнершу вглубь зала.

Маргарита и Слава, протолкнувшись через толпу приглашенных, вышли на улицу.

— На тебе лица нет, — сказала Слава, взволнованно поглядывая на Маргариту. — Ты что, привидение увидела?

— Славочка, вызови мне, пожалуйста, такси и ничего пока не спрашивай, — попросила та.

— Ясно. Столкнулась с ним. Ладно. Но потом в мельчайших подробностях!

Машина подъехала почти сразу, что спасло Маргариту от переохлаждения. Почему-то именно сейчас ей стало невероятно холодно. Едва сдерживала себя, чтобы не стучать зубами.

— Возьми вот, — сказала Слава, накидывая ей на плечи свою шаль.

— А ты?

— Меня отвезет домой Герман. Все, садись скорее. Холодно. Заболеешь еще.

— Извини, я так с ним и не познакомилась.

— Все хорошо, не парься. Увидимся как-нибудь в более спокойном месте.

Оказавшись дома, Маргарита, заварила большую кружку зеленого чая и, закутавшись в мягкий плед, прямо в вечернем платье устроилась на диване.

«Что это? — думала она, обнимая двумя руками чашку. — Что вообще происходит? Почему я перед ним как кролик перед удавом? Еще и эта Ирина. Кажется, я даже ревную. Полный бред. Он же мне вообще никто».

Тепло горячего чая и нежность мягкого пледа подействовали. Она поставила пустую кружку на пол и, положив под голову подушку, прилегла.

«Только немножко полежу и пойду спать», — пообещала она себе.

Примечания

2

Возвращайтесь в зал. Здесь холодно (нем.).

3

Спасибо за заботу. И да, я ненавижу немецкий язык (англ.).

4

Печально это слышать (англ.).