Вера

Мара Паулини, 2022

Эта ретро история посвящается всем моим подругам, наивным и расчётливым, робким и непредсказуемым, принципиальным и противоречивым, но красавицам и умницам без всякого сомнения. Сами того не подозревая, вольно или невольно они в течение всей жизни наставляли меня на путь истинный.

4

Учебная группа проектировщиков разместилась в бывшей келье, крошечном помещении с небольшими овальными окнами и мягкими потолочными сводами, больше располагающем к лирической медитации. Комната была непривычно вытянута в ширину, и сдвинутые столы с длинными деревянными скамьями под ними расположились всего в два ряда напротив обычной школьной доски на стене. Помещение внешне больше напоминало класс церковно-приходскую школы, если вместо женщин здесь обучались бы дети.

Полина, ещё не успевшая освоиться в новом пространстве, первого сентября влетела в класс последней и, подыскивая свободное место, насчитала в группе пятнадцать человек, которые несмотря на свободное пространство длинных скамеек, сгруппировались в пары, и лишь одна из девушек притулилась на краю второго ряда прямо у входной двери.

— Место для опоздавших, — громко определила Полина, чтобы привлечь к себе внимание.

Потенциальная соседка Полины подняла голову и с пол минуты внимательно всматривалась в её лицо, как будто изучала всё прошлое и пыталась угадать будущее Полины. И пока солнце пыталось отвоевать себе место на небе, то просачиваясь сквозь тонкие облака тёплым розоватым маревом, то нагревая и прорывая их горячим огненным шаром, изучавшие Полину огромные глаза меняли цвет от напряжённого стального до волшебного изумрудного. Взмах длинных ресниц разрядил напряжение, и чистый голубой взгляд пронзил Полину насквозь, а его яркие лучи проникли в самые затаённые уголки тут же съёжившейся от непонятного смутного волнения, молодой, неокрепшей души.

Грустная соседка подвинулась, освобождая пространство рядом, и Полине представилась возможность внимательно рассмотреть все подробности внешности девушки, кардинально отличающейся от всех остальных. Она оказалась немного выше Полины, но гораздо более тоньше и изящнее, и если бы не более крупные, чем у известных красавиц, черты лица, могла составить конкуренцию самой Наталье Гончаровой, чей известный портрет растиражирован во всех школьных учебниках литературы.

Утро началось со взаимного знакомства с куратором группы, который называл собравшихся не иначе, как студентами, и в процессе этого диалога выяснилось, что образование пар в коллективе не случайно. Они так по два человека и прибыли на учёбу со всех концов Советского Союза, и приглядевшись, Полина убедилась в некотором сходстве между членами отдельных пар цветом кожи и волос, разрезом глаз, акцентом речи. И лишь Полина с её соседкой из Новгорода, назвавшей Верой, оказались единственными представителями своих регионов.

— Им-то безопасней и легче по двое, — вздохнула Полина.

— Не бойся, будем держаться вместе, — успокоила её Вера.

Их временный начальник представился Людмилой Сергеевной и предупредил собравшихся, что сегодня их долго мучить не станут, но следует подготовиться к тому, что все последующие учебные дни будут плотно заполнены занятиями с часовым обеденным перерывом.

— Ведь на ваших родных предприятиях ждут квалифицированных специалистов, — пояснила она.

После сорока пятиминутного инструктажа о расписании занятий, правилах поведения и обсуждения прочих административных вопросов, как в обычной школе, прозвенел звонок, и после пятиминутной перемены высокую поджарую Людмилу Сергеевну сменила невысокая грузная Ольга Александровна с крупным орлиным носом и круглыми выпуклыми глазами под рыжими ресницами. Тесно затянутая, и разбитая на четыре полусферы, пышная грудь подпирала нижнюю складку подбородка, и чтобы не задохнуться, её обладательница на ходу глубоко вздохнула и крупными короткими пальцами взбила её повыше.

Усевшись на место преподавателя, Ольга Александровна отдышалась и начала свой печальный неспешный рассказ о сущности и важном значении в народном хозяйстве статистики, но когда встала и повернулась к доске, по аудитории прокатился лёгкий, чуть слышный хохоток. Над свисающими телесными складками под плотно облегающим трикотажным свитером между лопатками настойчиво пробивался наружу внушительного размера узел, видимо, заменяющий застёжку бюстгальтера. Набросав на доске классификацию основных отчетных статистических форм и предложив студенткам перерисовать её в конспекты, учительница вернулась на своё место и замерла, подперев правую щёку рукой.

Полина прониклась важностью момента на пути к своей профессиональной карьере, и как во время любой кропотливой работы привычно высунув язык, на двух страницах тетрадного разворота старательно сначала карандашом с помощью линейки начертила набор разного размера прямоугольников, соединённых между собой линиями, а затем вписала в каждый из них новые, доселе неизвестные ей, термины. Закончив, она повернулась к Вере, чтобы разделить с ней радость первого успеха, но с удивлением обнаружила, что та задумчиво и неподвижно смотрит куда-то сквозь школьную доску, а её открытая тетрадь всё ещё девственно чиста.

— Тебе совсем не интересно? — удивилась Полина.

— А ты язык не прикусила от усердия? — очнулась Вера. — Я так запомню. Ну или у тебя перепишу, если потребуется. Дашь списать?

Ожившая Вера улыбалась, а Полине пришлось с неприязнью вспомнить свою учёбу в школе.

Смирившись в классе с ролью гадкого утёнка, Полина пыталась успокаивать себя тем, что всё не так уж плохо, и что если судьба не уготовила ей возможности родиться красивой, то шанса стать умной никто лишить не может. Да и умственно то напрягаться особо не стоит, если всегда под рукой основное руководство к действию — клятва юных пионеров на последней странице обложки школьной тетради, сразу под надписью: «Цена 2 коп.». Всё просто и понятно — люби родину, уважай старших, помогай товарищам, хорошо учись и полный вперёд — на борьбу за победу коммунизма во всём мире. И в начале каждого урока Полина принимала позу, соответствующую правилам школьного этикета, максимально выпрямляя спину, покорно укладывая правую руку поверх левой на крышке парты и устремив внимательный взгляд на лектора в готовности благодарно внимать.

Многочисленные комплексы спровоцировали возникновение ещё одной крупной проблемы, которая эти же самые комплексы дополнительно подпитывала — неумение говорить «нет». Одноклассники своевременно поняли, как важно для Полины любое их внимание, умело пользуясь этим, и в классе она одна покорно выполняла работу, которая поручалась целой группе. Учителя быстро оценили её дисциплинированность и прилежность, всегда зная, что все их поручения будут качественно и в срок выполнены. А Полина, воодушевлённая доверием старших наставников, со списком нерадивых учеников отправлялась после уроков по адресам, чтобы тоном, каким обычно зачитывают некрологи, приглашать их родителей на беседу в директорский кабинет.

Школьная жизнь протекала вяло и скучно в длинном общем строю под привычные зазубренные лозунги и без мучительных напрягов извилин по поводу смысла жизни, а неуверенность в себе из года в год росла внутри неуклюжего тела, окончательно победив детскую подвижность и непосредственность. Может быть поэтому дисциплина и успеваемость всегда были на должном уровне, и родителям Полины оставалось просто спокойно наблюдать за её успешным участием в учебном процессе. А общение с однокашниками, несколько скрашивающее добровольное затворничество, обеспечивалось множеством внеклассных мероприятий в рамках трудового и коммунистического воспитания: сбором макулатуры и металлолома, субботниками, смотрами строевой подготовки и праздничными демонстрациями.

Выпускное торжество прошло в самом большом помещении школы, спортзале, который вызывал у Полины лишь самые отвратительные чувства и воспоминания, и стойко выдержав официальную часть праздника, с долгожданным аттестатом о среднем образовании она поспешила вернуться домой.

На протяжении всех школьных лет несколько раз в неделю в центре спортзала выстраивалась шеренга разнополых подростков в одинаковых трикотажных голубых костюмах, подчёркивающих все подробности ещё окончательно не сформировавшихся телосложений, и съёжившаяся, обхватившая тело руками, Полина в ожидании насмешек одноклассников выходила из раздевалки, как приговорённая к расстрелу. Парализованное тело лишь формально участвовало в освоении спортивных навыков, и сдавать преподавателю обязательные нормы Полина предпочитала в пустом зале во внеурочное время.

Очнувшись, Ольга Александровна тяжело вздохнула и вернула Полину из воспоминаний в реальную действительность.

— Вчера вечером за мной зашли друзья, и мы отправились на прогулку. Летний сад великолепен, особенно ранней осенью. Торопитесь жить, девочки. Жизнь проходит быстро и незаметно, а от одинокой старости никто не застрахован.

Вера с Полиной весело переглянулись, но не успели обменяться впечатлениями перед очередной сменой декораций, и после короткого перерыва им пришлось вникать в основы ещё более скучной для обеих дисциплины, бухгалтерского учёта. Как ни странно, в классе для этого появился пожилой седой мужчина с орденскими планками на пиджаке, правый пустой рукав которого был уложен в карман. Это не мешало бывшему военному с высоко поднятой красивой головой держаться прямо и уверенно. Он был копией лощёных белогвардейских офицеров из советских фильмов, которые призваны были вызывать гнев и отвращение у советских зрителей, но выглядели при этом гораздо привлекательнее бородатых неопрятных революционеров.

— Симпатичный этот Сергей Александрович, — заключила Вера.

А Сергей Александрович, чеканя строевой шаг и с равномерной скоростью в обе стороны преодолевая расстояние вдоль стены со школьной доской, монотонно надиктовывал постулаты о значении бухучёта в успешном планомерном развитии советского народного хозяйства. Вера откровенно скучала, и Полина, так ничего не поняв в предложенных преподавателем примерах бухгалтерских проводок, поддалась её пофигизму и лишь автоматически переписывала всё написанное на доске и услышанное под диктовку.

Наконец наступило время обеденного перерыва, и спешно побросав толстые общие тетради и письменные принадлежности в сумки, девушки по детски оживлённо, обгоняя друг друга, ринулись к выходу. Оказалось, что здесь учились не только женщины, и в коридоре они смешались с потоками молодых мужчин, таких же разных по внешности и национальности.

— Будущие слесари-ремонтники оборудования, которое нам предстоит программировать, — пояснила Вера.

Она повела Полину в ближайшую пельменную, где в тесном помещении толпились страждущие на пути к краснощёкой, необъятных размеров поварихе в белом накрахмаленном колпаке и с засученными по локоть на толстых руках халате. Огромный дуршлаг в её правой руке привычным отлаженным движением зачерпывал стандартную порцию из огромной горячей кастрюли и опрокидывал в очередную тарелку, подхваченную левой рукой из чистой горки с посудой.

— Со сметаной? С уксусом? — громко обращалась она к очередному клиенту, и освободившаяся на время правая рука наклонялась к ложке, утопающей в востребованном содержимом одной из банок.

Полина это излюбленное блюдо всегда считала праздничным, и в огромных количествах они с матерью лепили пельмени зимой перед новым годом, чтобы разложив на подносах, хранить замороженными на балконе. И когда Вера выбрала в качестве приправы уксус, а Полина получила свою порцию со сметаной, она с удовольствием отметила про себя, что за двадцать копеек может теперь позволить себе получать это удовольствие ежедневно.

— Тебе здесь не очень нравится? — подхватывая вилкой очередной пельмень, торопилась закрепить новое знакомство Полина.

— Бухгалтер из меня никакой, — брезгливо сморщившись, — заключила Вера. — Я здесь случайно, в силу сложившихся обстоятельств. Надеюсь, со временем подыщу себе более подходящий вид деятельности.

— Тебе совсем не нравится? — удивилась Полина. — А я уже поработала техником на новых машинах, и мне понравилось. Осталось удостоверение инженера-проектировщика получить и продолжить дальше.

— А почему сразу в институт не поступила?

— Я поступала, да одного балла не добрала, мать меня по большому блату на эту работу устроила, чтобы я до следующего года не бездельничала, а я постепенно втянулась. Закончу эту учёбу, потом продолжу в институте заочно. Чем не вариант?

— Ну ты молодец, всё уже распланировала. А я уже пять лет, как школу закончила, но так и не определилась до сих пор со своим будущим. Матери не до меня, она постоянно болеет, а мне приходится работать, чтобы прокормить нас обеих. Так что, мне пока не до учёбы, — печально вздохнула Вера.

— А что с ней, что-нибудь серьёзное?

— Она меня одна воспитывала. Влюбилась совсем молодой в одного женатого партийного босса, а когда забеременела, он её бросил. Теперь больше пьёт, чем работает.

— А для чего все эти парткомы и партсъезды? Почему она не заявила на него?

— Какие парткомы? — грустно улыбнулась Вера. — Они для рядовых членов.

Новые подруги вышли на улицу, и на обратном пути Полина теперь ещё более внимательно принялась разглядывать Веру, внешность которой никак не вязалась с её историей. С тонкими изящными запястьями и лодыжками, она была на голову выше Полины, прямая и стройная, как будто сошедшая с живописного семейного портрета приближённой титулованной особы. Из-под длинной чёлки прямых до плеч льняных волос светились затенённые длинными ресницами затуманенные многолетней печалью, рано повзрослевшие голубые глаза, а нежные пухлые губы, постоянно нервно покусываемые крепкими молодыми зубами, сочились едва заметными кровяными трещинками. И Полина печально подумала, что ей, как и во многих других подобных случаях, предстоит лишь оттенять красоту своей старшей подруги.

— Расскажи лучше о себе, — опережая все последующие вопросы, обратилась к ней Вера.