Как до Жирафа…

Маргарита Ардо, 2019

Жизнь меняется, даже если ты ее не просишь. Новый начальник, сын владельца компании явно учился не в Англии, а в клетке с тиграми. Как найти с ним общий язык и надо ли? Видимо, придется, потому что у меня кота нет, мужа нет, зато есть ипотека и желание быть независимой.

Глава 6

Хорошо, что я успел сдать Марусю в садик.

— Вы мне нужны как мужчина! Прямо сейчас! — вызывающе громко заявила Катерина. Требовательно так.

Ого! Недолго скромницей притворялась!

Сколько работаю с Катериной, выглядит она вечно так, будто мужчины её в принципе не интересуют. Классический синий чулок. И тут такие заявления! Вот и не верь поговоркам насчёт тихого омута… Народная мудрость, мать её!

Ночь у меня была отвратительная, утро ещё отвратительнее, от дня тоже мало что позитивного можно было ожидать, а тут вдруг стало любопытно: с чего вдруг у моей подчинённой такое позднее зажигание? Неужто накатила, воспользовавшись выходным?! Чудны дела твои, Господи! Поэтому я сказал:

— Адрес.

Она продиктовала. И вдруг выдала странный звук, типа стона, какой женщины издают… ну вы понимаете когда. У меня взлетели от изумления брови. В трубке что-то бряцнуло.

— Катерина? — спросил я, быстрее подходя к машине.

Она не ответила. Чем она там занимается?! Офигела совсем?

Мой Ровер завёлся с полоборота. Воображение чего только не подкинуло, стало весело и жарко, а ещё сами собой вспомнились ножки нашей мыши-переводчицы. Очень, скажу я вам, зачётные ножки. Вид утром в футболке у неё был гораздо лучше, чем в старушечьем тряпье, которое она носит на работу. Особенно, когда к Маруське наклонилась, и я увидел её ракурс сзади — аж проснулся. Недаром Тёмыч говорит, что самые скромные девочки — самые страстные… Походу ещё и изобретательные! Я хмыкнул под нос.

Хотя завязывать отношения с подчинённой? Да не, ну нафиг. И так не жизнь, а не прекращающийся форс-мажор. Но чёрт, любопытно же!

Упс, да она ж и лифчик наверняка спецом оставила! Типа жирный такой намёк. Хотя странно, конечно, было надевать его глубокими чашечками на головы Маруськиных кукол. Если б не Лана, я б и не заметил!

Я въехал в необустроенный ещё двор нового дома. Очень хотелось оторваться, несмотря ни на что, хотя бы просто назло Лане. Эта стервь задумала устраивать мне сцену ревности! Забыла, что мы в разводе! Тьфу, лучше б не вспоминал, сразу тошно стало. Стервь она и есть стервь.

Я выбрал нужный подъезд. Вышел какой-то мужик, и я воспользовался — проник без звонка в домофон. Задумался: тринадцатая квартира — это какой этаж? Третий-четвертый? Оказалось, второй. Дверь была не закрыта. Я притормозил.

А стоит ли?

Но щель приоткрытой двери выглядела так таинственно и призывно, что у меня аж в животе на мгновение что-то сжалось и взбодрило, как обычно, когда лезешь в какую-нибудь непроверенную пещеру. Я махнул рукой: зря ехал, что ли? И вошёл. Два шага. И оторопел снова.

Меня ждала картина маслом: ободранная квартира, газеты-газеты-газеты, и клоун под куполом цирка — Катерина. Даром что волосы не рыжие, зато кучеряшки дыбом, как парик. Хотя нет, — прищурился я, — не клоун. Скорее девочка на шаре, как у Пикассо, только вместо шара пианино, а в руке японский бумажный фонарик. Воу, а маечка-то и шортики чисто условные. Изогнулась вся, вытянулась. Живописно. Хотя обычно девушки себя лепестками всякими осыпают или укладываются на столе голыми, как тарелка под суши.

Интересно, а у неё шея так не сломается?

— Андрей Викторович, это вы? — жалостливым голосом сказала «соблазнительница», но не обернулась. — Снимите меня, пожалуйста, я застряла.

— Застряла?!

— Волосами зацепилась… Скорее, пожалуйста, а то я сейчас без скальпа останусь!

Я глянул вверх и обнаружил, что её волосы обвивали крюк на потолке. И тут до меня дошло. Вот идиот!

— Сейчас, — выдал я сквозь смех.

Очень кстати на полу, на отрезанной обоине оказались ножницы. Подтолкнул под Катерину раздолбанное советское пианино — такое же, как у нас в школе на пении было.

— Скорее! — ещё жалостливее произнесла она.

Я подобрал ножницы, встал на табуретку.

— У меня всё онемело, — сообщила Катерина. — Особенно рука с фонариком.

Меня разобрало на стёб.

— А вы на пианино обычным способом играть не пробовали? — спросил я, отрезая накрученые намертво на железный крюк каштановые кудряшки.

— Я играю… — пролепетала она. — Ой, падаю!

И Катерина рухнула на меня, еле успел подхватить её и чудом удержался на стуле.

— Оу-оу, полегче, — хмыкнул я. — Я, как вы, в цирковой студии не занимаюсь.

Хотя, по-честному, она и не тяжёлая была. Катерина шевельнулась, и мы снова едва не свалились, как дрова, со стула.

— За шею хватайтесь! — приказал я.

А то будет сейчас вторая картина маслом и сломанный копчик в придачу.

Краснея от неловкости, Катерина обхватила меня руками за шею. Мы оказались лицом к лицу друг ко другу. Ого глаза какие! А я не замечал, что она такая хорошенькая. Или всё дело в трогательной беззащитности? Или в нежной розовой коже щёчек и смущённо хлопающих ресницах? Не длинных, зато точно не накладных. Молчу уже о том, что грудь её так волнительно коснулась меня, что на мгновение в жар бросило и показалось, что между мной и нею нет моей рубашки, куртки и тонюсенькой, вызывающей маечки.

Я подхватил Катерину под попу, тоже приятную на ощупь, и слез со стула. Она тут же освободилась, правда покачнулась.

— Простите, ноги затекли, — виновато сообщила моя переводчица, шатаясь.

— Не прощу, — ухмыльнулся я и, поддержав за талию, усадил на стул рядом. — На следующем корпоративе будете на трапеции выступать.

— На трапеции?! — Её глаза расширились, отчего мне стало ещё веселее.

— Ну, или на шесте, — продолжал веселиться я, с сожалением отпустив её талию. — Попрошу Анжелу обязательно найти заведение с шестом.

Она моргнула, и её лицо выразило неподдельный ужас.

— Если свободных шестов не будет, можете, конечно, на пианино сыграть. Но придётся, скорее всего, приносить с собой своё в ресторан. Вы ведь только хардкор предпочитаете? — мотнул я подбородком на памятник советской культуре. И тут заметил, что в одной руке Катерина по-прежнему держит бумажный фонарик из Икеи. — Положите на пол.

Она неопределённо кивнула и не положила.

— Он вам дорог, как память? Невозможно расстаться?

— Н-нет, — снова моргнула она, — р-руку не чувствую… Я с-сейчас.

Ну что ты будешь с ней делать? Я выскреб из её ригидных на самом деле пальцев кольцо фонаря, отложил его и взял за руку. Она опять покраснела, как майская роза.

— Андрей В-викторович, н-ну з-зачем вы?

— Как вас с заиканием переводчиком-то взяли? — глумился я, растирая нежные ручки.

Взгляд упал на её босые ноги. Улёт, даже в пальцах ног и том, как она неловко наступила одной ступнёй на другую, было что-то чертовски трогательное. И забавное. Краснела она тоже забавно — так и подмывало сказать что-нибудь ещё, чтобы она покраснела и губу закусила смущённо.

— Я н-не заикаюсь, — ответила Катерина.

— А фонарик чего на пол не бросили? — поинтересовался я. — Его привёз дедушка из далёких морей?

— Бабушка, — наконец, перестала заикаться наша тургеневская девица. — Она была переводчиком с китайского.

Я осклабился:

— А чего ж она вам фонарик подарила, а языку не научила?

— Научила, — ответила Катя.

Настала моя очередь моргать.

— Так какого чёрта вы переводите договор с китайцами на английский?

— Я знаю язык не идеально, — заявило это чудо морское. — И диплома у меня нет по нему.

— Не идеально — это как?

— Могу только общаться в быту.

— Расскажите мне про свой ремонт на китайском, — приказал я.

И Катерина вполне бодро замяукала на языке родины Джеки Чана. Я ничего не понял, но звучало уверенно. Бывают же такие кадры! Некоторые без масла в дырку лезут, ничего не зная, а эта не пользуется таким ресурсом!

— Я совершенно не владею экономической и деловой лексикой, — призналась горе-переводчица.

— Зато я нихау могу сказать, и всё. — Я отстранился и скомандовал: — Так, в понедельник узнаете, сколько стоят курсы повышения уровня китайского, зайдёте в кадры и выясните, какие нужны бумажки для оформления курса за счёт компании. Потом доложите мне.

— Х-хорошо.

— И заикаться уже хватит.

— Х-хорошо.

Горбатого могила исправит.

Я окинул взглядом свежебетонного вида стены, обои на полу и спросил:

— Ремонт, значит? А рабочие когда придут?

— Не придут. Я сама…

Меня снова пробило меня на стёб:

— Опять будете пляски с пианино устраивать?

— Зачем?

— Ну вряд ли будете клеить обои в прыжке.

Она растерянно уставилась на стены, словно впервые в жизни их видела.

Женщины! Улёт! Никакого рационального мышления. Хорошо, что она у нас не аналитиком работает, уже б прогорели.

Катерина снова покраснела. А я еле оторвал глаза от груди, совершенно непринципиально выступающей из-под маечки на тонких бретельках. Явно натуральная. И такая…

Ладно, не торчать же мне тут весь день — работа не волк, сама себя не сделает.

— Не рекомендую заниматься самодеятельностью, — кивнул я на стены. — Это явно не ваше. Бросайте свои выдумки и наймите рабочих.

— Но я… — она запнулась.

— Скажу вам по большому секрету: в «Квартирном вопросе» всё врут, — таинственным голосом сообщил я, наклонившись к ней. — Ремонт делать не так просто.

На её лице вновь воцарилось смятение. Надо же, какая смешная!

— Всего хорошего, Катерина! — сказал я и направился к двери. У выхода притормозил и добавил: — Но если надумаете ещё повисеть под потолком, звоните, конечно!

— Спасибо, — промямлила она.

Я закрыл за собой дверь — нечего ей больше так призывно подманивать незнакомцев. И снова хохотнул: весёлое получилось приключение! А я идиот. Однако и из этого казуса извлёк пользу для работы. Переводчиков китайского можно по пальцам пересчитать в нашем городе. Тем более с таким уровнем зарплаты. Удачно получится, если она будет совмещать две должности. На первом этаже я наткнулся на работяг, выносящих из лифта строительные кóзлы.

— Постойте! — скомандовал я и достал несколько купюр из портмоне. — Козлы отнесите в тринадцатую квартиру, договорились?

— О да, — сказал лысый.

— Ещё тысчонку накинь, начальник, — добавил пузатый в очках.

— Наглеть не надо, — парировал я. — Сам не так давно ремонтом занимался. Расценки знаю. Так что давайте, развернулись и дружно понесли в тринадцатую.

— Хорошо, шеф, — ответил более вменяемый лысый.

— И девушке там скажите: это вместо пианино. А! И что шест потом поднесут. Она поймёт.

— Будет сделано, шеф!

Работяги пошли на второй этаж, а я вышел из пахнущего свежей краской подъезда на улицу с таким же ощущением, с каким в детстве звонил разным бабушкам по стационарному телефону и говорил: «У вас вода есть? Есть. Мойте ноги, ложитесь спать». Или ещё какие-нибудь глупости. Мне представилось лицо Катерины в ответ на заявление строителей. Я рассмеялся.

Вдохнул полной грудью. Весна. Солнце. Хорошо-то как!