Карнауз. Не последний день.

Марго Генер, 2000

Он – великолепный специалист в своем деле. Лучший. Главная его ценность – ум. Но что делать, если этот ум – яблоко раздора между… Между кем?

Темно… душно… Кто это вдалеке? Всадник! Боже, как жарко. Всадник приближается. Меч! Нужно бежать, скорей! Но куда? Он догоняет, замахнулся! Голова, моя голова…

— А-а-а!

Я с криком проснулся, резко садясь в кровати. По лбу текут холодные капли пота, сердце заходится в бешеной скачке. В ушах все еще слышится стук адских копыт, похожих на небольшие кувалды.

Фу! Это был сон, только сон.

Как жарко. Смотрители опять не перевели вентиляцию в ночной режим. Наверное, пьянствуют у себя в каморке, кричат 'гол' и наполняю животы хмелем. Нельзя их винить — бедняг и так природа обделила мозгами.

Я, наверное, кричал во сне, значит, сейчас прибежит дежурная. В этом месте она всего одна — Бэлка зовут. Надо ж было человека так назвать — Бэла Николаевна. Высокая, с округлыми бедрами, добрыми карими глазами и роскошной черной копной. Хотя о чем я, в таком месте любая покажется богиней…

Мое имя Дмитрий Карнауз, но Бэлка почему-то называет меня Док.

Вообще-то, я снайпер. Сейчас нахожусь в особой сверхсекретной больнице, напичканный транквилизаторами, чтобы не сбежал. Чувствую, их действие заканчивается, а лампочка под потолком не зажглась. Значит — вчера была последняя доза.

В динамике над дверью захрипело, раздался металлический голос:

— Камера икс двадцать три, сегмент сорок. Подготовиться к процедуре.

Я угадал. Какие заботливые.

Вокруг палат столько охраны, что, наверное, хватило бы для захвата небольшого государства. Место, куда я попал — запретная зона. Отсюда не возвращаются живыми, и я не надеюсь. Еще до прибытия сюда, слышал истории о территории S-35. Будто существует зона, куда отправляют солдат с безнадежно искалеченной психикой. Агрессивных психопатов, у которых поехала крыша после ужасов войны, секретных агентов, и прочий элитный и не очень сброд. Никогда не думал, что сам окажусь в этой мифической зоне. У попавших сюда одна дорога — прямиком к праотцам, после нескольких дней подтверждения данных и прохождения очередности.

Пытался доказать, что нормальный, что сдвигов в психике нет и я абсолютно адекватен. Правда, потом показали несколько кадров, где нападаю на безоружных гражданских. А этого я не помню. Может, подстроили? Не мог я вот так запросто кинуться на людей. Или мог? После того ужаса, что пришлось пережить, конечно могло что-то нарушиться. Но не до такой же степени.

Они еще и варианты умерщвления предлагают, шутники чертовы. Чернуха, да и только. Насколько знаю, пока никто не избегал этой 'избавительной', как они говорят, процедуры.

Из динамика снова раздались проверочные звуки, голос проинформировал:

— Дежурный отсека задерживается. Просьба сохранять спокойствие. Примите горизонтальное положение и ожидайте команды.

Что там у них еще стряслось? Такая неприступная крепость, а не могут наладить систему обслуживания.

Я вытянул руки вперед, посмотрел на пальцы — не трясутся. Транквилизаторы окончательно выветрились. Хрустнул затекшей шеей, едва не потянув задубевшие мышцы, и нажал на кнопку диалога. Эти заботливые уроды посчитали, что перед смертью нам восхочется поговорить по душам с кем-нибудь. Вот и повесили на стену монитор с 'электронным падре'. Так мысленно назвал дроида психологической помощи.

Экран загорелся, появилось пиксельное лицо, от которого сразу зарябило в глазах. Из бокового динамика раздался бодрый мужской голос:

— Приветствую. Назовите код камеры.

Я разлепил засохшие губы, язык еле ворочается после лошадиных доз препаратов.

— Икс двадцать три.

Электронный падре на секунду завис, обрабатывая данные, затем радостно проговорил металлическим голосом:

— Код принят. Добрый день, Дмитрий. О чем желаете поговорить?

В спине что-то щелкнуло, я прогнулся, стараясь не делать резких движений. О чем поговорить. Они шутят, наверное. Не хочу я разговаривать. Жить хочу.

Официально в нашей стране запрещена смертная казнь. Но это так, для придания государству вида гуманности, демократичности и человеколюбия. Хотя для определённой категории людей только это и уместно. Для насильников и убийц, на пример. Хотя не уверен. Люди все-таки. Я ведь снайпер, и не мне говорить о гуманности.

Конец ознакомительного фрагмента.