Чудовище во мне

Марго Эрванд (2024)

Джена Рид — известная гадалка, в прошлом профайлер ФБР. Она отлично разбирается в психологии, поэтому филигранно рассказывает клиентам то, что они хотят узнать от карт Таро и духов умерших. Однажды к ней приходит Клэр Уотсон, возлюбленная недавно умершего пианиста Пола Морриса. Все считают, что знаменитый музыкант погиб в результате несчастного случая. Клэр мучают вопросы, на которые мог бы ответить только Пол. Внезапно Джена интересуется этим делом и решает найти настоящего убийцу пианиста… Если удастся, то она докажет бывшим коллегам, что она все еще отличный профайлер, несмотря на ошибку, которую совершила несколько лет назад…

6

Глава

Свое знакомство с семьей Моррис я хотела начать с Лилибет Моррис, но, судя по фотографиям, которые регулярно публикует ее супруг, они все еще в «заслуженном раю» где-то на берегу Карибского моря, а потому я выбираю Гвен.

Во-первых, из-за того, что на тот момент, когда Пол появился в новой семье, Джейкобу Моррису было уже тринадцать лет, а это не самый простой возраст, и я почти уверена, что приемного брата он воспринял прохладно, если вообще заметил. Другое дело Гвен, которой тогда только исполнилось шесть.

Во-вторых, к Гвен мне гораздо проще приблизиться, не вызывая подозрений и ненужных вопросов.

А потому в пятницу, освободив первую половину дня, я отправляюсь в Центральный Квинс. Такси едет вдоль линии берега по Белт-Паркуэй, когда я, откинувшись на спинку сиденья, открываю на своем телефоне страничку Гвен в социальной сети.

Я уже видела эти фотографии прежде, но мне нужно подготовиться к встрече, нужно воскресить в памяти все, что мне уже удалось узнать. Вот они с Полом корчатся от смеха, держа в руках какие-то пестрые ленты, вот Пол впечатывает ее лицом в праздничный торт под общие аплодисменты радостных гостей, а на другом снимке уже Гвен, забравшись на спину брата, размахивает металлическим предметом, похожим на вилку, вероятно, выкрикивая какие-то забавные команды, вот они отдыхают на пляже, занимаются в спортзале, бегают по аллеям Центрального парка. Масса ярких счастливых моментов и поводов для гордости: билеты на концерт в Карнеги-холле, фоторепортаж из звездной гримерки.

Но счастливая хроника жизни обрывается 10 мая, когда, вероятно, Пол улетел на заключительные концерты своего турне по странам Африки, а уже 17 июля на смену всему этому празднику приходит простой и страшный черный квадрат. Не шедевр Малевича, а символ зияющей дыры в душе и сознании. Смерть Пола.

Для своего визита в пекарню я выбрала самый обычный наряд: потертые джинсы, зеленую футболку и кепку. В таком виде мне легко затеряться в толпе покупателей, но стоит мне войти в заведение, как я мгновенно оказываюсь у всех на виду. Здесь ни души.

К такому повороту я оказалась совершенно не готова. Поспешно натягиваю на лицо улыбку, обмениваясь приветственными фразами с девушкой, что стоит за прилавком.

Я стараюсь не смотреть на нее дольше пары секунд, а потому у меня нет уверенности в том, что она и есть та, кого я ищу.

Витрина представляет собой изобилие самой разной выпечки — от классических круассанов до тортов с кремами.

— Я могу вам помочь? Может быть, что-то посоветовать?

Голос звучит у меня за спиной, и я резко оборачиваюсь. На этот раз у меня нет нужды отводить взгляд в сторону, и я позволяю себе рассмотреть девушку с самой приветливой улыбкой, какую мне только доводилось видеть в подобных заведениях.

Мы с ней почти одного роста, светлые коротко стриженные волосы с объемной длинной челкой, спадающей на левую сторону лица, голубые глубоко посаженные глаза, россыпь золотистых веснушек на щеках сводят к нулю мои шансы на ошибку. Передо мной, бесспорно, стоит Гвен Моррис.

— Не откажусь, — отзываюсь я, отвечая ей улыбкой. — Вы недавно открылись, верно?

— Да, и мы будем рады видеть вас в числе наших постоянных клиентов. Может быть, вам что-то уже приглянулось?

— Я думала взять себе на завтрак круассан и кофе, но немного растерялась.

— Понимаю. Я бы предложила попробовать наш фирменный фисташковый чизкейк или шоколадный рулет с ореховым пралине.

— Это даже звучит вкусно. Давайте начнем с рулета и американо.

— Отличный выбор! — одобряет она, возвращаясь на свое рабочее место по ту сторону от прилавка.

Воспользовавшись паузой в нашем общении, я позволяю себе наконец осмотреться по сторонам.

Заведение выглядит по-домашнему уютным во многом благодаря скатертям на столах, расставленных у окна, утопая в лучах утреннего солнца, и картинам в деревянных рамах, развешанным на стенах, ну и, разумеется, музыке, которая звучит так тихо, что легко можно решить, будто она играет только у тебя в голове.

Я наблюдаю, как Гвен подходит к витрине и выкладывает на тарелку кусок рулета. Наши взгляды на миг встречаются — мы вежливо улыбаемся друг другу, после чего каждая из нас снова остается наедине с собой и своими обязанностями: она варит мне кофе, а я ищу взглядом то, что поможет мне завязать с ней беседу.

Я не особо хорошо разбираюсь в живописи, но уверена, что минимум две картины являются репродукциями известного австрийского художника Густава Климта.

— Ваш заказ готов. Завернуть с собой или вы будете завтракать здесь?

Я продолжаю шарить глазами по залу, обсуждение картин не кажется мне верным решением ровно до тех пор, пока наконец не замечаю арт-объект совсем другого толка. Прямо у входа в такой же деревянной раме висит мужской портрет, выполненный в той же технике и цветовых решениях, что и известная работа Климта «Поцелуй», и все же это полотно совершенно точно принадлежит другому мастеру.

— Это же Пол Моррис, я права? — спрашиваю я, изображая удивление.

Внезапно наступившую тишину разрезает звон падающего столового прибора где-то у меня за спиной.

Я резко оборачиваюсь, успевая заметить тревожный и даже слегка напуганный взгляд Гвен.

— Простите, я что-то не то сказала?

— Вы одна из них?

— Простите…

— Пришли сюда в поисках очередной сенсации? Как же вы надоели!

Ох, это было предсказуемо!

— Нет, я не журналист, и я не собираюсь лезть к вам в душу. Я пришла просто выпить кофе.

Я вижу, как она хмурится. Очевидно, Гвен не верит мне и все же вынужденно натягивает на лицо дежурную улыбку гостеприимной хозяйки. Выходит это не так естественно и мило, как раньше.

— Пол считал себя здесь неузнаваемым, — внезапно говорит Гвен.

— Правда? А я вот узнала. Я плохо разбираюсь в живописи, но мне очень нравится этот портрет, — восторженно говорю я, переводя взгляд на картину. — Вот это сюрприз, пришла за круассаном на завтрак, а прикоснулась к истории!

— Вы были знакомы с ним? — натянутым голосом спрашивает меня Гвен.

— Увы, я всего лишь одна из миллионов поклонниц его гения, — отвечаю я, снова оборачиваясь к ней как раз в тот момент, чтобы успеть перехватить ее вздох облегчения. Улыбка на ее лице становится снова мягкой и естественной. — Он ваш родственник?

— Брат.

— Ох, я не знала. Мне очень жаль. То, что случилось, — такая жестокая несправедливость. Даже страшно представить, через что вам всем пришлось пройти. Потерять родного человека в таком молодом возрасте, да еще и при таких ужасных обстоятельствах.

Гвен не реагирует. Ее лицо — каменная маска с застывшей улыбкой на губах. Она не пытается вклиниться в мою речь, не хочет принимать моей поддержки. И вовсе не потому, что я чужой незнакомый человек, здесь что-то другое. Излишняя настороженность, зажатость. Она слишком напряжена, слишком встревожена.

— Ваш заказ, — еле слышно, одними губами произносит она, двигая в мою сторону тарелку с рулетом и стакан кофе.

* * *

Уже час прошел с той минуты, как я села за столик у окна и начала свой скромный завтрак.

За это время в пекарню зашли только дважды: мужчина в деловом костюме с кожаным кейсом в руках, не отрывая взгляда от экрана своего мобильного, он буркнул заказ и уже через пять минут исчез за дверями, точно его тут никогда и не было; и пожилая дама с мальчиком в школьной форме. Они так же быстро что-то заказали — и уже через минуту я наблюдала из окна, как мальчик поглощает булку с кремом на своем пути к школе.

Больше сюда никто не входил, но при этом в помещении было довольно интересно и даже оживленно. За это время я успела понять, что Гвен не только приветливо встречает посетителей, но и лично руководит кухней, а также ведет бухгалтерию и отчаянно пытается контролировать банковские счета. К этому простому выводу я пришла несколько минут назад, когда на моей тарелке уже оставались крошки от рулета, и я даже подумывала уйти, как в зал влетел крупный круглолицый мужчина, сжимая в кулаке какой-то листок бумаги. Вероятно, не привыкший к тому, что в их заведении кто-то может завтракать за столиком у окна, он сразу перешел к делу и, размахивая перед лицом Гвен этой бумагой, начал говорить ей о том, что у него не прошел какой-то платеж и денег на счете больше нет. Скорее всего, он бы что-то еще сказал, однако ему указали на мое присутствие, и дальнейшую речь он произнес уже противным свистящем шепотком, от которого у меня сводило челюсти.

Сейчас же, когда на моей тарелке круассан и я пью вторую чашку американо, в зале снова тихо и безлюдно. Только я и Гвен, которую мое присутствие уже заметно напрягает.

— Простите, можно вас на минутку? — привлекаю я ее внимание.

Гвен озирается по сторонам, точно в заведении, помимо меня, есть еще кто-то. После чего, незаметно вздохнув, натягивает на лицо улыбку и нехотя шаркает ногами в мою сторону.

Я наблюдаю, как она вытирает ладони о свой фартук, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Что-то еще? — спрашивает она.

— Не совсем. Я, как ярая поклонница творчества Пола Морриса, подписана на разные паблики, и дело в том, что в одной из закрытых групп объявили о распродаже личных вещей артиста. И раз уж так вышло, что я совершенно случайно попала в заведение его сестры… — Гвен слушает меня вполуха, все ее внимание сконцентрировано на телефоне, что сжимаю в руках. — В общем, не могли бы вы посмотреть, подлинная это страница и имеет ли какое-то отношение к этому семья? Не хотелось бы выложить состояние за какую-то фальшивку.

— Что еще за страница?

— Вот, смотрите сами! — Я поднимаюсь на ноги и протягиваю мобильный, предварительно открыв на нем страницу в соцсетях.

Я не свожу с Гвен глаз, наблюдая, как расширяются ее зрачки каждый раз, когда на экране появляется новый экспонат предполагаемого аукциона. Справедливости ради стоит заметить, что фейковых фотографий там всего три, которые я накачала для более увесистого кейса, все остальное — подлинники, которые я умело повырезала из многочисленных фотографий Пола Морриса, на поиск которых у меня ушло не больше двадцати минут моего завтрака. А оставшиеся сорок я как раз и потратила на регистрацию и создание этой фейковой страницы предстоящего аукциона.

— Я не уверена, но, мне кажется, многие из этих вещей действительно принадлежали Полу, только… — Гвен задыхается от возмущения. — Мы ничего не продаем. Откуда вы узнали про этот аукцион? Кто эти люди?

— Не знаю, я же сказала, я просто люблю классическую музыку и состою в разных группах, наверное, поэтому меня и пригласили заглянуть на аукцион. К тому же Пол Моррис — сейчас одно из самых обсуждаемых имен, и цены на его автограф значительно выросли, а личные вещи… ну, вы, я думаю, и сами это прекрасно понимаете.

— Что вы хотите этим сказать? — Гвен смотрит на меня: глаза — узкие щелки, губы — тонкая нить.

— Ну, вещи покойных артистов всегда взлетают в цене, разве вы этого не знали? Автографов ваш брат уже больше никому не даст, а потому те счастливчики, кто сохранил эти милые закорючки, сейчас, считай, разбогатели. Но это мелочи, меня, например, заинтересовал вот этот предмет, — говорю я, забирая у нее свой телефон, и, быстро пролистав галерею фотографий, останавливаю свой выбор на предмете в виде вилки, который Гвен держала на одном из опубликованных в ее соцсетях снимке и который, согласно гуглу, называется «камертон». — Вы его продаете?

Гвен меняется в лице. В ее взгляде я вижу теперь только злость и отчаяние.

— Вас Эй Джей прислал, да? Передайте ему, что я больше в эти игры не играю!

— Игры? — спрашиваю я, стараясь не звучать слишком потрясенной. — Вы думаете, я шучу? Нет, мне правда…

— Я думаю, вы уже закончили. — Гвен берет со стола мою тарелку с недоеденным круассаном и стакан с остатками кофе, после чего делает шаг назад. — Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову полицию!

— Думаю, вы меня с кем-то путаете, — отвечаю я.

— Возможно, но мы этого уже не узнаем, — говорит она, поворотом головы указывая мне путь к выходу. — Вон отсюда!