Куклы

Марина Кравцова (2024)

В стране южного ветра на восьми островах живут одаренные люди и демиане — чародеи, раз в жизни, на совершеннолетие, создающие для себя живую куклу. Кукла не может пережить своего создателя — это известно всем. Почему же тогда маленькая Летти, неожиданно явившая в дом молодого лесника, упрямо твердит, что ее хозяйка мертва? И как связаны с этой историей «золотая четверка» — самые талантливые выпускники Королевской Академии искусств, а также таинственная цветочница, в корзине которой — черные цветы?

Глава 1. Грегор

Это был самый странный день в ее жизни, когда она, наконец, сотворила свою первую куклу.

Именно так это называлось в стране, носящей имя Южный ветер, в столице, что возвышалась над морем гигантской хрустальной раковиной. Здесь блестели под теплым солнцем полупрозрачные городские мосты и перламутровые стены причудливых домов, радовали глаз и вдохновляли творцов. Здесь, в столице, кукол не делали — их создавали. Творили, как семя — росток, а поэт — новое созвучие.

Этот день был самым странным для Марии — он мог бы называться самым счастливым. Но что-то иное билось в ее мыслях и обволакивало сердце. Это не было счастьем. Удивление? Вопрос? Жажда повторения?

В зале Художеств Королевской Академии искусств Мария, присев за изящный столик светлого дерева, инкрустированный позолотой, сначала долго перебирала чувствительными тонкими пальцами заранее заказанные ею материалы… Слоновая кость и гипс, особая глина, добываемая только на Втором острове, состав из особых же водорослей, растущих лишь на дне Золотого моря. Темный бархат и белый атлас, нежный лен и дорогие нити. Жемчуг. И изумруды… для глаз.

И краски самых нежных оттенков. Краски, с которыми она — художница по призванию — прекрасно знала, что делать. Она была здесь одна, и по правилам сейчас никого бы сюда не впустили. То, что лежало перед нею, было лишь материалом, несмотря на всю свою ценность, грубым по сравнению с тем, что взрастало в ее душе и просилось на волю. Мария умела создавать статуи, но даже если бы и нет — сейчас это не имело значения.

Она взяла в пальцы кусок эластичной глины и принялась мягко разминать его, и это простое движение положило начало созиданию. Навыки были не важны — та форма и суть, что Мария выносила в душе, сейчас высвобождались из ее сознания, подчиняя себе руки, заставляя их точно повторять форму в этой глине особого сорта, украшать ее тканями и камнями, а суть — воплощалась в жизнь. Конечно, это была магия, которой владеют все демиане — люди-чародеи. Но не только. Это было присущее им от рождения умение — создавать живых кукол.

Ее пальцы проворно делали то, что в обычных условиях она уже больше не повторит, в ушах звучала мелодия, перед глазами мелькали радужные блики и золотистые искры. И это было подобно утолению жажды.

И когда кукла была готова, Мария словно очнулась от сказочного сна. Она глубоко вздохнула. Ее собственные чувства были ей не совсем понятны. Хорошенький темнокудрый мальчик длиной с ее руку, в строгом костюмчике из черного бархата, пока еще не открывал глаз-изумрудов. Он будто бы спал.

Крепко прижав мальчика к груди, Мария вышла из зала Художеств и направилась к парадной лестнице. По дороге ее поздравляли — она все равно что сдала экзамен.

Изящная повозка на воздушной подушке ожидала ее у крыльца Академии. Возница помог девушке устроиться внутри этого магического средства передвижения, которое направил затем к Пятому Мосту по улицам, благоухающим от цветения подвесных садов. Перламутровые дома переливались на ярком солнце всеми цветами радуги.

Мария жила в подобном же прелестном домике возле Пятого Моста. В маленьком радужном жилище с большими окнами, настежь открытыми южному ветру… Вернувшись домой, она принесла куклу в гостиную и посадила на изумрудного цвета диванчик, утопив в подушках. Сама присела в кресло напротив, ожидая, когда длинные черные ресницы мальчика наконец разомкнутся. Ждать пришлось долго, и Мария то ли задремала, то ли задумалась настолько, что перестала различать сон и явь. Ей послышался золотистый смех, и столь же золотистый невесомый локон коснулся ее виска. Его лицо было так близко… эта родинка на левой щеке… Он, кажется, шептал ей что-то на ушко. Что же это… Нечто вроде: «Посмотри, та звезда, самая большая… самая светлая… но ты — ярче…»

Поглощенная этим то ли сном, то ли видением, Мария не заметила, как ее творение наконец-то пробудилось.

Мальчик открыл глаза… ах, какие это были глаза. Жизнь, дарованная кукле, заставила прозрачные изумруды сиять ярче, чем от солнечного луча. У него было тоненькое, прекрасно слепленное личико и длинные волосы из лучшего льна, раскрашенного в темно-каштановый цвет. Он умел улыбаться — и улыбнулся хозяйке нарисованными губами, тихо и застенчиво.

— Здравствуй, моя леди. Мое счастье бесконечно от того, что я имею честь приветствовать тебя, а благодарность моя не знает границ. Я рад и горд служить тебе.

Речь была напыщенной, но голосок звучал чисто, музыкально. Усомниться в его искренности было невозможно. Впрочем, способны ли куклы лицемерить — вот вопрос?

Мария, сдерживая смех, подошла к вставшему во весь рост на подушках своему созданию и мягко погладила его нежные кудри.

— Значит, я невольно создала тебя рыцарем? Или поэтом? Впрочем, это часто бывает совместимо. Ну, здравствуй, Грегор.

Ее крупные темно-вишневые глаза заблестели — и наконец-то пришло ощущение счастья. У нее теперь есть собственная живая игрушка. Доказательство того, что она действительно взрослая, что она — настоящая демиана, обладающая истинной магией и творческой силой.