Два вида страсти

Марина Серова, 2019

Сидя в кафе, выходящем окнами на ЗАГС, частный детектив Татьяна Иванова видит невесту, которая спешно покидает собственную свадьбу. Девушка явно чем-то очень взволнована и огорчена, она не реагирует на окрики и увещевания гостей. А вскоре и вовсе садится в первую попавшуюся машину и уезжает. Наблюдая за гостями, Татьяна замечает, что жених, похоже, не слишком расстроен. Но вскоре он сам нанимает ее для поисков невесты…

Глава 2

Весь путь до Верхней Осиновки я действительно одолела менее чем за пару часов, не переставая напряженно размышлять.

Если отталкиваться непосредственно от текста короткого послания, следовало предположить, что вся эта суматоха поднялась из-за несговорчивости матери Ольги. «То же будет и с твоей матерью». Похоже, таким нестандартным способом девушку убеждали урезонить родительницу, поскольку все более или менее законные методы автором письма уже были исчерпаны. И теперь злоумышленник решил прибегнуть к крайнему варианту — сжечь дотла жилище пожилой женщины и для пущей убедительности сделать это именно в день свадьбы ее единственной дочери. А заодно запугать и дочь до полусмерти, выдернув ее из ЗАГСа буквально перед началом свадебной церемонии.

Если так, то злодей наверняка действовал не в одиночку, и все было тщательно спланировано заранее. Поджечь, отправить письмо нужному адресату, причем в тщательно рассчитанный момент. А кроме того, кто-то же должен удерживать несчастную женщину, в одночасье оставшуюся без жилья? Поджог, похищение, удержание силой… Все это очень серьезно, видимо, на кону большие деньги.

На участке Клавдии Ильиничны когда-то был спрятан клад, и теперь объявившиеся наследники предъявляют на него свои права? Что ж, не такое уж фантастическое предположение, если вспомнить историю, например, раскулачиваний. Как знать, кому когда-то принадлежал клочок земли, на котором последние, по меньшей мере, двадцать лет мирно проживала одинокая селянка с подрастающей дочерью? Богатому купцу, чудаковатому собирателю ценностей или просто бежавшему от ужасов революции бывшему помещику, не успевшему прихватить часть оставшихся от прежних поколений богатств? Ломать над этим голову пока не имело смысла, важно лишь, что такой вариант возможен, а несговорчивая Клавдия Ильинична наотрез отказывалась, например, продать домик с участком за сходную цену.

Кстати, Оксана в нашей беседе недвусмысленно намекала на склонность Ольгиной матери лезть не в свое дело. Тогда, возможно, пожилая женщина могла разузнать нечто такое, что дало ей повод шантажировать некое лицо. Этот опрометчивый поступок уже стоил Клавдии Ильиничне жилья, а теперь, возможно, ее собственная жизнь на волоске. Может, и Ольгина тоже? Я ведь понятия не имею, где сейчас находится девушка. Что если их обеих, Ольгу и ее несговорчивую мамашу, заманили в ловушку, с тем чтобы заставить замолчать навсегда?

Или же, как вариант, Клавдия Ильинична решила выступить свидетельницей преступления, и теперь ее вынуждают отказаться от показаний? Что ж, в этом случае у обеих женщин гораздо больше шансов на жизнь. Ольга убеждает свою принципиальную маму пойти на попятную и отказаться от данных ранее показаний. Возможно, вся картина неведомого мне преступления строится исключительно на свидетельских показаниях не в меру наблюдательной дамы?

И такой вариант нельзя исключать. Так даже лучше. Уж мне-то удастся уговорить незадачливую правдолюбку сдать свои позиции, ну а уж опосля я вцеплюсь в мерзавцев мертвой хваткой. Уж здесь-то они ответят по полной и за свои ранее совершенные художества, и за поджог дома, и за похищение Клавдии Ильиничны, и даже за срыв Ольгиной свадьбы до кучи.

При этой мысли я так распалилась, что даже погрозила неведомым мерзавцам кулаком. В особой сентиментальности меня уличить невозможно, но очень уж я не люблю, когда обижают беспомощных пожилых женщин, а заодно рушат личное счастье таких девчонок, как Ольга, отродясь не делавших никому ничего плохого. Я уже вовсю ощущала азарт служебного пса, взявшего след нарушителя. Я уже без малого была готова растерзать их в клочья. Если кто-то воображает, что я на это не способна, значит, он меня очень плохо знает, и тем хуже для него.

Однако через минуту я уже едва не покатывалась со смеху, представив себя со стороны, мчащуюся на север области по почти пустынной трассе и невесть кому грозящую кулаком.

И тут меня словно окатило ледяной водой. Что, если я мыслю совсем не в том направлении и особенности характера Клавдии Ильиничны вовсе не имеют отношения к делу? Все преступные действия злоумышленника направлены именно на то, чтобы расстроить свадьбу Ольги и Влада. В таком случае версия о похищении и удержании Ольгиной матери в каком-нибудь заброшенном сарае вдребезги разбивается. Несчастная женщина сейчас льет слезы в три ручья, перебиваясь у кого-нибудь из сердобольных соседей, например, у ранее упомянутой Дарьи Петровны. А где может находиться сама Ольга? Общается со злоумышленником? А может, утешает собственную мать, обещая забрать ее в Тарасов на съемную квартиру? А там и жилье удастся восстановить, люди помогут, мир не без добрых людей. Хотя какое там…

Но главное — злоумышленник. Кем он должен быть, и каков в данном случае его мотив? Версию о родственниках жениха я уже отбросила в самом начале. Тогда остается невеста? Отвергнутый поклонник Ольги решил во что бы то ни стало лишить ее возможности устроить личное счастье с кем-то, кроме него самого? Так не доставайся же ты никому!

Если так, найти его будет легче легкого. Замести следы незадачливый ухажер не сумеет, к тому же вся деревенька буквально укажет на него пальцем. Уж в маленьких ли поселках людям не знать, кто с кем крутил любовь, кто кого коварно бросил, ну и так далее. Все обо всех знают буквально всю подноготную. Здесь проблем не будет, я даже немного расстроилась. К тому же эта версия почему-то показалась мне наиболее вероятной. Прямо бритва Оккама. А то накрутила себе ужасов с тайными кладами и захватом заложников!

Уже подъезжая к Осиновке, я начала принюхиваться, будучи уверенной, что непременный запах пепелища приведет меня к нужному месту. А уж там не составит труда узнать, кто из соседей приютил погорельцев. Оставив машину возле единственного в Верхней Осиновке магазина, располагавшегося почти у самого въезда в деревушку, я отправилась на поиски дома 68, или того, что от него осталось. Пока ничто не говорило о том, что в течение суток в данном населенном пункте произошло ЧП. На улицах было немноголюдно, навстречу лишь изредка попадались прохожие, в основном пожилые. Не было даже отдаленных признаков того оживления, которое всегда сопровождает мало-мальски заметное событие в небольших городах, не говоря уж о менее масштабных населенных пунктах. Странно…

Я продвигалась к центру деревушки, не забывая поглядывать на номера домов, и вдруг остановилась как вкопанная. Прямо передо мной на стене целехонького дома красовалась цифра 68. Никаких признаков недавно бушевавшего пожара не было и в помине. И где же твой хваленый профессионализм, мысленно ругала я себя последними словами. Ну ладно Ольга, не имевшая никакого отношения к оперативной работе, но я-то как могла дать себя провести элементарному фотошопу!

Продолжая поносить себя в том же духе, я медленно двинулась вдоль невысокого заборчика, отделявшего огород от пыльной поселковой улочки. У крыльца, выходившего во двор, суетилась с какими-то ведрами пожилая женщина в толстой вязаной кофте и цветастом платке.

— Клавдия Ильинична? — позвала я. Женщина выпрямилась и повернула в мою сторону сердитое обветренное лицо.

— А тебе на что? — неприветливо спросила дама.

— Клавдия Ильинична…

— Дарья Петровна я, спит Клава, — прервала меня тетка хриплым злобным голосом. — А тебе-то на что?

Я беспомощно обвела глазами огород. Мой взгляд упал на чахлые кустики какой-то неведомой мне растительности. Видимо, она представляла некую ценность, поскольку земля вокруг каждого кустика была аккуратно разрыхлена.

— Да мне говорили, у Клавдии Ильиничны рассада хорошая, — брякнула я первое, что пришло на ум. — Вот хотела купить.

— Что ж ты, милая, когда рассады хватилась, — покачала головой женщина, все еще недоверчиво глядя мне в лицо прищуренными глубоко посаженными глазами. — Ее уж скоро высаживать пора, разобрали всю. Да и не до рассады ей теперь. Спит она, говорю, будить не стану!

Последние слова женщина произнесла особенно сердито и резко, словно пролаяла. Но меня этим не проймешь.

— Она плохо себя чувствует? — участливо поинтересовалась я. — Может, я смогу помочь, я сама медработник. Может, лекарства какие нужны?

Я врала напропалую, но мне непременно нужно было разговорить неприветливую тетку.

— Да где ж ей хорошо-то будет? — Дарья Петровна покачала головой, видимо, немного смягчившись. — Дочка-то у нее нынче замуж выходит, а она и на свадьбу поехать не смогла из-за болезни. Болезнь-то у нее хроническая, сердце!

Я сочувственно покивала, мысленно надеясь на продолжение.

— А ехать-то далеко, в Тарасов. Жених-то у Ольги городской, у нас свадьбу играть не захотел. Ольга уж говорила, давай, мама, мол, выздоровеешь, тогда и свадьбу справим…

Дарья Петровна махнула рукой. Должно быть, женщина от природы была словоохотливой и лишь по привычке не доверять чужим напустилась на меня в самом начале.

— Не захотела она дочкину свадьбу откладывать, вот так! А уж сама зато весь день убивалась, что единственной дочке свадьбу не справила. Уж еле я ее откачала таблетками-то ее, теперь вот спит, не стану будить, — повторила женщина и вновь занялась своими ведрами.

Выходило что-то совсем уж непонятное. Никакого пожара не было и в помине, Клавдия Ильинична мирно спит под присмотром бдительной соседки, а Ольга якобы в Тарасове на собственной свадьбе с городским женихом.

— А Ольга сегодня не приезжала? — Я пыталась хоть как-то прояснить ситуацию.

— Да где ж она приедет, когда свадьба у ней! — вновь рассердилась Дарья Петровна. — Не приедут они, ни нынче, ни завтра. После разве что, как-нибудь… У них там теперь, у городских, свои дела.

Дарья Петровна протопала по крыльцу и скрылась в доме. Я некоторое время в раздумье постояла у калитки. Что же получается? Ольга вовсе не объявлялась в деревушке? И где же она сейчас? Застряла где-нибудь на просторах Тарасовской области между самим Тарасовом и Верхней Осиновкой?

Ничего не поделаешь, придется возвращаться в Тарасов не солоно хлебавши. Я медленно направилась обратно к своей машине, пытаясь осмыслить полученную информацию. Вернее, ее отсутствие. Я все еще цеплялась за версию о похищении Клавдии Ильиничны, которую мне так и не довелось увидеть собственными глазами. Действительно ли она спит, наглотавшись успокоительных таблеток, у себя в доме? Я знала это лишь со слов Дарьи Петровны, которая могла быть запугана гипотетическими похитителями. Или подкуплена?

Проверить данную версию пока не представлялось возможным, не врываться же в дом, чтобы познакомиться с хозяйкой. Да и опять-таки бдительная Дарья Петровна меня не впустит. «Не стану будить!»

Усевшись за руль, я некоторое время оставалась в каком-то странном оцепенении. Поездка немного утомила меня, да и в мыслях воцарился настоящий сумбур, и было от чего. Вместо того чтобы внести ясность в происходящее, я сама еще больше запуталась. В таких случаях обычно помогало многократно проверенное средство. Я извлекла из сумочки заветный бархатный мешочек с гадальными костями. Положив на соседнее сиденье довольно плотный атлас дорог, я бросила на него кости.

Выпала следующая комбинация: 23+6+32 — «Символы говорят о болезни пожилого человека, находящегося в Вашем окружении. В Вашей душе на какое-то время поселится уныние, закрывая от Вас радости жизни».

Уныние и без того не заставило себя ждать, а что касается болезни пожилого человека, то кости недвусмысленно намекали на хронический недуг Клавдии Ильиничны. Теперь я в этом не сомневалась, ведь никаких других пожилых людей, тем более имеющих отношение к предстоящему расследованию, в моем окружении не было.

Несмотря на всю свою мрачность, предсказание отчасти меня успокоило. Оно давало повод считать, что Клавдия Ильинична действительно мирно спит в своей постели, не ведая о таинственных перемещениях собственной дочери. Слегка приободренная этой мыслью, я осторожно вырулила на трассу и помчалась обратно в Тарасов.

— Слушаю. — Голос в трубке звучал сухо и официально, но меня это только порадовало. Значит, Андрей Мельников, мой давний друг и коллега, сейчас на дежурстве. Мне это было только на руку, ведь звонила я именно с целью ознакомиться с последними оперативными сводками. Значит, не придется отвлекать человека от законного отдыха в субботний вечер.

Мне до того не терпелось получить интересующую меня информацию, что Андрюшин номер я набрала между поглощением сырного салата и приготовлением кофе. Вернувшись в Тарасов, я первым делом основательно закупилась провизией. Зверский аппетит вовсю давал о себе знать, к тому же я с удивлением осознала, что со времени позднего завтрака в «Эдельвейсе» мне ни разу не удалось перехватить что-нибудь съедобное. А уж провести несколько часов кряду без чашки крепкого кофе для меня и вовсе нечто за гранью.

— Привет, Андрюш, не сильно отвлекаю?

— Всегда рад тебя слышать, Танюшка, даже если отвлекаешь, — приветливо-нейтральным тоном отозвался Мельников, и я поняла, что нынешнее дежурство у него не из простых. Надо действовать быстро.

— Андрюш, я только хотела узнать, если можно…

— Для тебя всегда можно! — По голосу я поняла, что Андрей улыбается.

— Скажи, сегодня не поступало никаких сведений, что найдена девушка, совсем молоденькая, в свадебном платье?

Живая или мертвая, мысленно добавила я, искренне надеясь на первый вариант.

— Невесту украли? — озадаченно спросил бывший одноклассник.

— Да вроде того, пока сама ничего понять не могу.

Андрей некоторое время молчал.

— Ты знаешь, на данный момент ничего такого не просматривается, — теперь в его голосе звучала определенность. — Были, конечно, происшествия, сводки о девушках в том числе. Но тебе, судя по описанию, все это не подходит.

— Спасибо, Андрюш, если что-нибудь подобное проскочит, позвонишь?

— Само собой, — пообещал Мельников, — боюсь даже спрашивать, во что ты опять влезла?

Если б я сама знала.

— Пока ничего не понятно, — я ничуть не погрешила против истины. — То ли похищение, то ли побег…

— То ли и то, и другое, — закончил Андрей. — Ладно, Танюш, если будут какие-нибудь сведения, сразу тебя наберу. А сейчас извини, у меня тут…

— Конечно, я поняла, — поспешно отозвалась я и, поблагодарив Мельникова, отключилась.

Я налила себе кофе и решила все же подвести некий итог. Итог получился такой: если день выдался неудачным, лучшее, что можно сделать — поскорее с ним покончить. На этой жизнеутверждающей ноте я и отправилась в постель.

Я несколько секунд непонимающе вглядывалась в экран смартфона, не понимая, зачем Андрею понадобилось звонить мне в полшестого утра. Он ведь знает, что не в моих привычках, мягко говоря, вылезать из кровати раньше десяти. Должно быть, случайное нажатие. Сейчас я нажму «отбой» и вернусь в уютный мир сонных грез.

Внезапно события вчерашнего дня всплыли в моем сознании с ужасающей ясностью и…

— Танюшка, привет, — голос Андрея звучал глухо, без малейшего намека на свойственное ему оживление. — Ничего, что так рано?

— Конечно, ничего. Привет, Андрюш. — Я машинально сжимала в руке смартфон, отчаянно цепляясь за мысль, что это не то, о чем я думаю. Ну пусть это будет не то…

— Нашлась твоя невеста, — продолжал между тем Андрей все тем же бесцветным голосом. Ну, пожалуйста!..

— Живая? — Я с силой втянула в легкие воздух и замерла.

— Нет.

Я молчала. Что мне еще оставалось…

— Ее нашли на окраине поселка, вернее, деревушки, где-то в ста километрах от Тарасова.

— В Верхней Осиновке? — Я чуть было не закричала.

— Ты знаешь? — удивленно отозвался Андрей.

— Да, вчера она была еще жива, — пробормотала я скорее для себя.

— Ее местный обнаружил, сегодня утром, — продолжал Андрей. — Вроде рыбак, там ведь пруды неподалеку. Собрался спозаранку порыбачить, и вот…

— Слушай, я, наверное, уже не успею, — внезапно затараторила я. — Мне срочно надо увидеть место преступления, самой увидеть, понимаешь?!

— Успеешь, — убежденно отозвался Андрей, словно не замечая моего взвинченного, почти истеричного тона. — Время раннее, подключился только местный участковый, наши из области еще не подъехали.

— А их вызвали? — зачем-то спросила я, направляясь к шкафу и вываливая из него груду одежды.

— Конечно, раз это убийство.

— Убийство? — переспросила я, хотя и без того ничуть в этом не сомневалась.

— Ну, на данный момент дело возбуждено именно по такой статье, — пояснил Андрей. — А там посмотрим.

Дальше я действовала подобно сомнамбуле, скорость передвижения которой умножили где-то на тысячу. Обнаружила я себя уже за рулем собственного авто где-то за пределами городской черты. При этом я совершенно не помнила, когда и как успела натянуть джинсы и водолазку, привести себя в приемлемую форму (ну почти) и главное — прихватить все необходимое, включая документы и телефон.

Все эмоции и желания сузились до одного-единственного — «Успеть!». Андрей пояснил, что тело Ольги обнаружили в котловане неподалеку от заброшенной фермы. Я припомнила, что полуразрушенное здание находилось где-то на западной границе деревушки, и решила держать путь прямо туда. Это даст мне возможность сэкономить всего несколько минут, но все же не стоит пренебрегать даже такой мелочью.

Всматриваясь в уже ставший ненавистным мне пейзаж, я изо всех сил старалась не пропустить нужный мне поворот, иначе придется долго колесить по проселочным узкоколейкам. Так, здесь развилка, надо свернуть влево. Я резко вывернула руль и, слегка поплутав по ухабистой просеке, оказалась прямо у покосившихся ворот некогда процветавшего сельхозпредприятия.

Гадать, куда ехать дальше, мне уже не пришлось — прямо за полуразрушенным строением у котлована собралась группка селян, среди них я заметила двух мужчин в полицейской форме, один из которых, видимо, убеждал собравшихся разойтись по своим делам. Судя по всему, никто не спешил следовать его указаниям, напротив, к котловану, у края которого лежало накрытое белой тканью тело, подтягивались все новые группы людей. Я искренне посочувствовала следователям — работать в такой обстановке еще то испытание.

Приближаясь к месту трагедии, я уже слышала крики, женский плач с протяжными завываниями. Мне заранее становилось тошно и от предстоящей работы, и, если быть откровенной, от себя самой. Среди собравшихся я заметила давешнюю Дарью Петровну. Именно она истошно завывала, ухватившись обеими руками за голову и раскачиваясь всем телом. Почему-то эти вполне естественные проявления горя вызвали во мне наибольшее раздражение. Однако я сразу поняла, что это проявление злости на саму себя, и усилием воли взяла себя в руки. Тем более что скорбящая женщина, похоже, меня узнала, поскольку уже направлялась в мою сторону, не переставая покачивать головой и причитать.

— Вот ведь спрашивала ты, нужна помощь-то! — прокричала-провыла Дарья Петровна. Она обращалась ко мне так, словно мы были давно знакомы, а наше вчерашнее общение до сих пор не прекращалось. — А ведь нужна помощь-то, увезли Клашу!

— Куда увезли? — я похолодела. Клавдия Ильинична тоже мертва?!

— Так в райцентр, в больницу, — Дарья Петровна утерла глаза концом передника, выглядывавшего из-под шерстяной кофты. — Она как Олюшку-то увидела, так и упала замертво. Насилу пульс у ней нащупали, думали, все, померла с горя.

Пожилая женщина тяжело, прерывисто вздохнула. Так вот о чем предупреждали кости, только болезнь пожилого человека оказалась куда более серьезной, чем я считала. Я опрометчиво решила, что кости описали свершившиеся события, а они, как и положено, намекнули на будущие. Кстати, недостатка в унынии я сейчас также не испытывала. Впору самой завыть…

— Уважаемые, расходитесь по домам, — в который уже раз попытался урезонить встревоженных сельчан один из полицейских, несколько суетливый, на мой взгляд, капитан лет пятидесяти. — Не затопчите тут место происшествия, — решил он обратиться почему-то непосредственно ко мне.

— Не волнуйтесь, не затопчу, — я продемонстрировала удостоверение частного детектива.

— А-а, ну-ну… — хмуро протянул страж порядка, оказавшийся тем самым местным участковым, Колуновым Сергеем Анатольевичем. Именно так он и отрекомендовался.

— А это кто? — Мой взгляд внезапно упал на невесть откуда взявшегося высокого молодого мужчину, стоявшего возле укрытого тканью тела. Ссутулив плечи, он утирал кулаком глаза. Похоже, мужик плакал?! Кто он, родственник? Я не помню, чтобы видела его среди гостей возле тарасовского ЗАГСа. Оксана тоже не упоминала о каких-либо родственниках погибшей, кроме матери. Кем же он может быть? Поклонник?

— Как тут не плакать! — подключилась Дарья Петровна, глядя в ту же сторону, что и я. — Уж как он нашу Олюшку любил, просто хвостом за ней ходил, да и только. А она вот другого выбрала, себе на погибе-ель!

Женщина вновь заголосила, а участковый, взяв меня за локоть, направился к воротам фермы. Видимо, ему не давала покоя мысль, что я все же затопчу «место происшествия».

— Это Марков Денис, инспектором у нас работает, — пояснил он, видимо, заметив мое недоумение.

— Инспектором? — переспросила я.

— Ну да, в ГИБДД, — кивнул Колунов. — Он вообще-то в Павловске работает, ну, в райцентре. Здесь-то где…

Логично, в Верхней Осиновке и дорог-то нет, что тут инспектировать.

— А он действительно был влюблен в Ольгу? — поинтересовалась я.

— Я-то почем знаю! — внезапно рассердился Колунов. — Делать мне больше нечего, бабьи сплетни собирать! Все, мне надо работать.

Он повернулся ко мне спиной и широким шагом потопал обратно к котловану, куда как раз подъезжал микроавтобус с затемненными стеклами. Из него высыпало несколько человек, которые тотчас же принялись суетиться возле тела. Колунов что-то пояснял им с озабоченным видом.

Я некоторое время наблюдала издали, как тело Ольги осторожно погружают в «труповозку». Через несколько дней Ольга, вернее, то, что от нее осталось, вернется сюда, чтобы найти вечное успокоение на местном кладбище. Антипова, припомнила я фамилию девушки. Оксана тогда еще сказала, что теперь это вопрос времени. Потом, мол, возьмет фамилию мужа. Знала бы она тогда, что совсем скоро ее подруга навеки окажется под могильной плитой, на которой будет значиться девичья фамилия, которую Оле не суждено было сменить. А разница между датами не дотянет и до двадцати лет…

Я с силой сжала кулаки, так что ногти больно впились в ладони. Сейчас не время предаваться унынию, пусть даже и предсказанному. Если я хочу найти убийцу Ольги, надо действовать немедленно, по горячим следам. Тем более что заинтересовавший меня субъект, тот самый Денис Марков, которому так сочувствовала Дарья Петровна, медленно удалялся от котлована вглубь деревушки. Я решила не тратить зря времени, а побеседовать с Марковым, прежде чем он приступит к своим обязанностям инспектора. В самом деле, не гоняться же за ним по всей области.

Марков между тем ускорил шаг, и я была вынуждена чуть ли не перейти на бег, чтобы не потерять его из виду. Нагнать его мне удалось, лишь когда мужчина уже входил во двор собственного дома. Марков размашистым шагом пересек двор и, резко рванув входную дверь, скрылся в доме, ничуть не заботясь о том, что кто-то следует за ним по пятам уже в его собственных владениях. С силой захлопнутая дверь, отскочив, вновь распахнулась, словно приглашая меня следовать за хозяином, чем я и не преминула воспользоваться. Едва переступив порог, я оказалась в светлой безликой комнате, кажущейся просторной именно из-за своей пустоты. Мебель здесь была лишь самая необходимая, причем главенствовал в комнате круглый полированный стол, видимо, совмещавший функции обеденного и письменного. Еще имелась узкая железная кровать у стены и стоявший вплотную к ней небольшой платяной шкаф — других предметов здесь не было. Прямо к комнате примыкала небольшая кухня, куда и направился Марков. Достав из маленького допотопного холодильника открытую бутылку водки, он извлек из подвесного шкафчика пару стопок и только тут соизволил обратить внимание на незваную гостью, то бишь на меня.

— Будешь? — осведомился он, разливая водку по стопкам.

Я покачала головой:

— Не могу, я за рулем.

Это была не единственная причина отказа, с крепкими алкогольными напитками у меня отношения сложные, то есть никакие. Я лишь изредка позволяю себе бокал ну просто очень хорошего вина.

Марков опрокинул в себя водку и хмыкнул:

— Нагляделся я на таких непьющих. И именно за рулем.

Я с удивлением приглядывалась к своему визави. Передо мной сидел, в общем-то, молодой парень лет двадцати пяти, может, чуть больше. При этом манера держать себя да и интонации у него были как у матерого видавшего виды мужика, прошедшего огонь и воду. Более того, я вдруг обнаружила, что Марков без преувеличения довольно красив. Правильные, почти скульптурные черты лица, крепкие сильные руки. Похоже, несчастную Ольгу окружали исключительно писаные красавцы, что отвергнутый поклонник, что жених. Оба очень привлекательны, каждый в своем роде. Только внешность Маркова отличалась большей мужественностью или, как сейчас принято говорить, брутальностью. Влад же больше походил на этакого рафинированного метросексуала.

— Ты из полиции? — Этот заданный безразличным тоном вопрос неприятно меня поразил. У меня что, на лице написано, что я имею отношение к правоохранительным органам? Вместо ответа я продемонстрировала ему свое удостоверение. — Частное расследование ведешь, — констатировал Марков. Нахмурившись, он смотрел прямо перед собой, красивое лицо выглядело бледным и измученным. Да, нелегко ему, если Дарья Петровна, конечно, не выдумала эту влюбленность. — Найдешь их, как же, — неожиданно заключил Марков.

— Кого — их? — уточнила я.

Марков усмехнулся.

— Если бы я знал, я бы тут не рассиживался. Не знаю я ничего! — выкрикнул он внезапно, злобно уставившись на меня. — Ничего не знаю, понятно тебе?!

Может быть, в его состоянии эта вспышка нечто вполне естественное, но что-то мне в нем не нравилось. Какая-то фальшь, что ли…

— А сами вы где были вчера после полудня?

Несколько секунд Марков молча смотрел на меня в упор, потом его лицо начало багроветь, а глаза буквально налились кровью от ярости.

— Слушай, сыщица! — Мужчина вскочил. — Шла бы ты… — Он пространно и довольно красочно пояснил, куда именно надо отправиться всем, кто будет задавать ему такие-то вопросы, после чего пнул табурет, и тот отлетел к противоположной стене. Рассвирепевший мужик помчался к выходу, вновь хлобыстнул дверью и понесся куда-то по узкой улочке, ничуть не заботясь о том, что в его доме находится чужой человек. Так же мало его, по-видимому, занимала мысль, что дверь в его жилище так и останется нараспашку. Не подвержен стереотипам, так сказать. А главное, с чего бы такая бурная реакция на, в общем-то, довольно банальный и предсказуемый вопрос? Тот же вопрос ему, между прочим, зададут и непосредственные представители правоохранительных органов.

Я направилась к своей машине. После недолгой беседы с Марковым я почувствовала настоятельную потребность хотя бы в небольшом отдыхе. К тому же я внезапно осознала, что со вчерашнего вечера ничего не ела, не говоря уже о кофе. На такие непредвиденные случаи у меня в машине был запас сухих рисовых галет. Это, конечно, можно было назвать ранним завтраком лишь с большой долей условности. Я буквально заставляла себя глотать каждый пресный кусочек, по вкусу напоминавший скорее бумагу, чем продукт питания. Каждый такой кусочек я сопровождала глотком минералки без газа из бутылочки, припасенной в тех же целях.

Слегка подкрепившись, я вновь обрела способность рассуждать. Обобщать пока было нечего, слишком мало у меня было информации. С кем мне следовало побеседовать в первую очередь? С обнаружившим тело Ольги рыбаком? С его показаниями можно будет ознакомиться из протокола у того же капитана Колунова. С ним, так или иначе, необходимо пообщаться. Но это никуда не уйдет. А с кем еще? У меня не шла из головы непонятная вспышка Маркова. Мутный какой-то субъект. Какова его роль во всем этом деле? Он ведь явно что-то знает… Надо все же поподробнее расспросить обо всем Дарью Петровну.

Заперев машину, я направилась к дому погибшей Ольги, надеясь застать ее там. Я не ошиблась, Дарья Петровна, как и вчера, суетилась в огороде.

— Вот, прибираюсь тут, — пояснила она, завидев меня у калитки. — К Клавдии-то все одно пока не пустят, в реанимации она. А ты заходи, не заперто. Я ведь еще давеча поняла, неспроста ты здесь, — заявила женщина, как только я приблизилась к ней, войдя через незапертую калитку. — Убийцу, значит, ищешь, Олечки нашей.

Быстро же здесь сведения распространяются!

— Пойдем в дом. — Дарья Петровна беспокойно огляделась, хотя поблизости никого не было. Видимо, в ожидании новостей сельчане разошлись по домам.

Дарья Петровна провела меня в небольшую чистенькую кухоньку и включила электрический чайник.

— Чаю-то выпьешь? — Она привычно хозяйничала в кухне соседки. Видимо, ей нередко приходилось ухаживать за слабой здоровьем Клавдией Ильиничной.

— Дениска-то как убивается, — продолжала общительная женщина, разливая по расписным чашкам чай. — А уж за ним-то самим девки косяками ходили. И такие кралечки! И городские, даже женщины в возрасте, а он вот кроме Оли-то ни на кого и смотреть не хотел. Хоть и бросила она его, а все равно. Другой-то, может, порадовался бы, мол, получила по заслугам. А он вот нет.

Я не очень хорошо понимала, как можно радоваться чьей-то смерти, пусть даже и в столь непростой ситуации, но предпочла эту тему не развивать. Я внимательно слушала Дарью Петровну, отчего та еще больше воодушевилась.

— Ты вот у Анатольича спрашивала про Дениску, а ведь зря, ой, зря! — Она покачала головой. Я чуть не поперхнулась чаем. — Он ведь ему вместо сына выходит, Дениска-то наш.

Я ничего не понимала, но решила дать женщине выговориться, стараясь при этом не упустить ни одной детали.

— Они с его матерью сошлись, когда Дениска маленьким был, ну а потом умерла она. Так Сергей Анатольевич растил Дениску как своего. Своих-то у него так и не было, не женился он больше, вот такая любовь. А ты говоришь…

Я ничего не говорила, наоборот, слушала, затаив дыхание. Так вот, оказывается, в чем дело. Участковый — отчим Маркова, причем, по словам Дарьи Петровны, заботился о нем с раннего детства, не хуже родного отца. Вернее, даже лучше, судя по всему. Теперь становилось более или менее понятно, почему участковый так сердито свернул разговор.

— Так что Дениске нашему он отчим, выходит, — подытожила Дарья Петровна. — Хоть и не официально. Они с его матерью не расписанными жили. Да кому сейчас это нужно!

Дарья Петровна демонстрировала редкое для женщины ее возраста свободомыслие.

— А скажите, машину вы вчера возле дома не видели, где-то в два часа дня? Или рядом с поселком? — По моим подсчетам именно в это время Ольга со своим неведомым спутником могла доехать до Осиновки.

— Машину? — озадаченно переспросила Дарья Петровна. — Да вроде нет. Я вчера из дому-то почти не выходила. Как раз в это время и возилась с Клавкой, уж больно плоха была. А что за машина-то? Я ведь в них не разбираюсь, особенно в иностранных…

— Бежевая «семерка», обычные «Жигули», светлые, — как могла, пыталась я объяснить.

Женщина покачала головой.

— У нас машин-то мало. Такой вроде нет ни у кого. У Дениски «девятка», серебристая такая. У Анатольича «Нива», у Кольки, что Олю нашел, тоже «Нива», сейчас он на ней не ездит. А так даже не знаю…

Я внимательно слушала. У Маркова серебристая «девятка». Надо будет проверить. А что касается самого Анатольича, того самого участкового, нелегко мне будет его разговорить. Дело осложняется родственными связями, ведь если Марков действительно каким-то боком причастен к гибели Ольги, вряд ли его отчим будет оказывать содействие следствию. Скорее уж наоборот. А меня и вовсе может послать куда подальше, не хуже своего вспыльчивого пасынка.

Попрощавшись с Дарьей Петровной, я направилась в поселковый участок. По дороге я попыталась систематизировать полученную информацию. Хоть Дарья Петровна и утверждала, что Денис Марков как-то по особому «убивается», и что он якобы «не как другие», а все же надо этого субъекта взять на заметку. Убийство из ревности — та самая версия, которую я обдумывала еще в Тарасове. Сначала убил, потом стал убиваться.

А слезы вполне могли оказаться крокодиловыми. За свою практику я повидала немало образчиков лживости, подлости, а также актерского мастерства. К тому же подобная реакция вполне могла быть следствием стресса от содеянного или запоздалого раскаяния. Раздумывая, как приступить к щекотливому разговору, я поднялась на крыльцо участка. Колунов может запросто выставить меня, заявив, что дело передано его коллегам в Тарасове. Или же напротив, создаст видимость алиби, уж кому как не ему знать, как грамотно подчистить все хвосты. В любом случае, Колунов сделает все возможное, чтобы выгородить Маркова, и никаких правдивых сведений мне от него не добиться. Может быть, они даже в сговоре — отчим и пасынок.

Колунова я застала в кабинете, хотя это, конечно, громко сказано. Тесная комнатенка с маленьким окном над широким подоконником, на котором громоздились кучи папок со скоросшивателем. Такая же груда возвышалась на столе Колунова. Хозяин кабинета что-то быстро черкал на каком-то бланке. При моем появлении он поднял голову и хмуро уставился на меня, всем своим видом давая понять, что я здесь абсолютно некстати.

— Я буквально на пару минут, — проворковала я елейным голоском и ослепительно улыбнулась. Не буду скромничать, на сильную половину человечества моя улыбка действует просто безотказно. Однако на участкового это не произвело никакого впечатления, но он, по крайней мере, молча указал мне на стул. Но ведь не на дверь, что уже неплохо. Может, для этого «старого солдата» подобная реакция — верх галантности. — Я только хотела узнать причину смерти Ольги Антиповой, ее уже установили? — Я решила с ходу приступить к сути дела, давая понять, что ценю время занятого человека.

Колунов, перестав писать, некоторое время задумчиво смотрел на меня.

— Бедная девчонка сломала шею, — произнес он наконец. — Перелом основания черепа, никаких шансов. Умерла, должно быть, мгновенно.

— Но…

— Это все, что удалось установить непосредственно на месте происшествия, — перебил меня участковый, не дав мне возможности уточнить, какова вероятность, что это убийство. — Теперь дело передано в Тарасов, все вопросы к ним.

Колунов подтянул к себе первую попавшуюся папку и уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

— А у вас есть какие-нибудь предположения? Как это могло случиться? — Я не собиралась так легко сдаваться.

Колунов вновь перестал писать и задумчиво посмотрел на меня, откинувшись на спинку стула. Эта баба так просто не отстанет, прочла я его мысли без всякой телепатии. Видимо, Сергей Анатольевич принял какое-то решение, поскольку вынув из той же папки лист бумаги, протянул его мне.

— Вот, ознакомьтесь, — сухо произнес он. Я принялась читать протокол свидетельских показаний, составленный, видимо, со слов того самого Коли, в недобрый час вознамерившегося порыбачить.

Все, что я смогла извлечь, сводилось к тому, что около пяти утра сегодняшнего дня он на дне котлована увидел девушку, которая, судя по всему, была мертва.

— А как он сам-то оказался на дне котлована? — Мне это было непонятно. Ведь чтобы увидеть лежавшую внизу девушку, надо было подойти к самому краю ямы и заглянуть вниз, рискуя упасть самому. — Свалился он в него, что ли?

— Ну почему свалился, — вздохнул Колунов. — Спустился сам, хотел, как обычно, накопать червей. Наши любители лова давно к этому приспособились. Там постоянно стоит вода, земля рыхлая, жирная, хоть пригоршнями этих самых червей черпай. Спустился, ну и увидел.

Выбрался, должно быть, гораздо быстрее, чем спустился, подумалось мне.

— А сами вы как думаете, могло это быть убийство? — спросила я напрямик.

— Да почему сразу убийство? — Это предположение явно не нравилось Колунову. — Просто психанула девчонка, может, с женихом разругалась на свадьбе. Помчалась обратно, матери поплакаться. Ну и не глядела, куда шла, оступилась, и вот…

В отличие от Колунова я уже знала, что «психанула» Ольга отнюдь не из-за ссоры с женихом, поэтому подобная версия меня ничуть не вдохновила.

— Но ведь не бежала же она пешком от самого Тарасова, — попыталась я подъехать с другого бока. — Кто-то же ее привез. И скорее всего, на своей машине. Вряд ли девушка в свадебном наряде воспользовалась городским транспортом. И потом, до Верхней Осиновки троллейбусы вроде бы не ездят.

— Автобусы ездят, — буркнул Колунов. Он не хуже меня понимал, что вздумай Ольга добираться в родную деревню автобусом, весть об этом разлетелась бы по Верхней Осиновке раньше, чем девушка добралась бы до злосчастного котлована. Вся деревня вышла бы встречать от мала до велика. А ведь девушка умерла вчера в районе двух часов дня, а нашли ее только сегодня в пять утра. И никто ничего не видел и не слышал.

— Может, кто-то упоминал о машине, на которой могла приехать Ольга? — сделала я еще одну попытку.

— О какой еще машине? — Капитан отложил папку и зорко взглянул мне в глаза.

— Есть предположение, что Ольга могла приехать на старых «Жигулях» седьмой модели, — пояснила я. — Автомобиль бежевого цвета.

Колунов некоторое время молчал, по-прежнему не спуская с меня глаз.

— Знаете что, — заявил он вдруг, — все свидетельские показания, которые мне удалось собрать, содержатся вот в этом протоколе, — он указал подбородком на лежавший передо мной листок. — Там нет ни слова ни о каких бежевых «Жигулях». Девушка была найдена мертвой на дне заброшенного котлована, что следует из показаний обнаружившего тело свидетеля. Все остальные знают еще меньше, то есть ничего.

Последнюю фразу следовало понимать так, что опрашивать этих самых остальных совершенно бесполезно. Капитан хотел оказать мне услугу? Или он чего-то боится? Во всяком случае, слишком уж подозрительно он напрягся после моих настойчивых вопросов о машине, на которой могла приехать Ольга.

Выходя из кабинета, я намеренно обернулась и поймала на себе взгляд Колунова, полный неприязни и, пожалуй, еще беспокойства.