Кумиры. Беседы с замечательными людьми

Марина Характерова, 2016

Книга, которую вы держите в руках, о наших современниках, людях ярких и незаурядных – известных писателях, поэтах, актерах, режиссерах, музыкантах, целите-лях, религиозных и общественных деятелях. И жанр ее, пожалуй, самый распространенный в средствах массовой информации – интервью, которые в разное время взяла, а потом и собрала в этой книге московская журналистка Марина Характерова. Ее книга – бесконечное уважение к героям, глубокая симпатия и даже трепет. И, конечно, низкий поклон ушедшим от нас… Здесь вы найдете ответы на многие вопросы: «Можно ли спрогнозировать успех?», «Какое будущее ждет Россию?», «Почему человек обречен на страдания?», «Какие роли чреваты для актера?», «Какие качества сегодня утрачены людьми, а какие доминируют?», «Что такое грех?», «Что не дано понять мужчине?», «Чувствует ли актер, когда в зале случайный зритель?», «Как написать шлягер?», «Почему ложь так живуча?», «Бывает ли стыдно за свою работу?», «Верите ли в летающие тарелки?», «Совместимы ли бизнес и творчество?», «Почему не состоялась судьба многих талантливых людей?». Хотите узнать ответы? Просто раскройте книгу, и вы не оторветесь от нее до самой последней страницы.

Виктор Авилов, заслуженный артист России

Я защищен своим ангелом — хранителем

Когда в конце 80-х на экраны вышел фильм «Господин оформитель», в стране произошел настоящий бум: это был один из первых отечественных фильмов ужасов, почти неизвестных нашему зрителю. Особенно поразил тогда всех главный герой, никак не вписывающийся в привычные рамки. Незнакомый и таинственный, он обладал каким-то сатанинским магнетизмом, уводящим зрителя в непознанное и неизведанное…

Когда в 2002 году произошла наша встреча, казалось, еще ничто не предвещало беды… Но очень скоро, уже в 2004 г., врачи диагностировали у актера рак в последней стадии. Тем не менее почти до последних дней Виктор не только выходил на сцену родного Театра на Юго-Западной, но и участвовал во многих других театральных проектах.

— Вы пришли на встречу минута в минуту. Точность — вежливость королей, но иногда этого никак нельзя сказать про творческих людей.

— С некоторых пор я стал более организованным. Этому меня научила моя профессия. Если бы мы с вами встретились лет пять назад, я бы точно не пришел вовремя.

— Слыхала, в театр вы попали не совсем традиционным путем. Расскажите.

— Можно сказать, что в театр я пришел из народа. Я довольно долго попеременно работал то профессиональным шофером, то монтажником-наладчиком систем автоматики. Поначалу театр был просто моим хобби — я участвовал в самодеятельности. Потом это стало и моим институтом, а в конце концов и моей профессией. И вот какой парадокс: я так и не закончил никакой театральный вуз, а вот предложение преподавать получил.

— Наверное, это и есть не что иное, как признание вашего профессионализма.

— Может быть. Все необходимые профессиональные категории мне уже давно дали. Присвоили и звание заслуженного артиста.

— Получается, что главное в вашей профессии — талант и ничего больше?

— Талант нужен в любой профессии. Наверное, что-то мне Бог дал, а в чем-то обделил. Когда-то, очень давно, я работал дворником. Так вот, я был совершенно бесталанным дворником. Думаю, я никогда бы не смог быть бизнесменом, — мне этого тоже не дано.

— Как вы думаете, ваш богатый жизненный опыт, накопленный до прихода в театр, давал вам какие-то преимущества перед теми, кто только закончил институт? Он вам пригодился?

— Я был в равных условиях со всеми. Не думаю, что я имел какие-то преимущества перед теми, кто только закончил институт, или, наоборот, у меня было меньше шансов реализоваться. Жизнь есть жизнь: чему-то в ней учишься, чему-то нет. Думаю, что у всех людей одинаковый опыт, и каждый им пользуется, как может.

— Почти все без исключения ваши герои смелые, авантюристичные люди. На ваш взгляд, какие качества сегодня утрачены людьми, а какие доминируют?

— Сегодня очень модно говорить об исчезновении духовности. Но я как раз так не думаю. Да, сейчас вылезают на поверхность те качества, которые требует от людей время, к примеру, предпринимательство, предприимчивость. Но духовность при этом не исчезает.

— Вы судите по зрителю?

— И по зрителю тоже. По моим ощущениям, он, конечно, меняется. Но это происходит независимо от времени. У нас в театре на Юго-Западе долгое время шла постановка «Дракон» Евгения Шварца. Это — спектакль на все времена, своеобразная лакмусовая бумажка на ощущение зрительного зала. В нем много острых социальных фраз о взаимоотношениях власти и народа, поэтому нам, актерам, всегда было интересно наблюдать, как на них реагирует публика. Мы начали играть «Дракона» еще в брежневские времена, когда этот спектакль не приветствовался властями. Так вот, с каждой сменой вождя и политической обстановки, менялось и отношение зала к происходящему на сцене. Мы знали места, где всегда шла определенная реакция — то больше, то меньше. И вот, со временем она либо вообще исчезала, либо качество этой реакции полностью менялось. Но зал все равно никогда не оставался равнодушным.

— Сегодня вы довольно активно работаете в шести театрах. Можно только догадываться, сколько для этого нужно энергии. Как снимаете напряжение и где берете силы?

— Если вы намекаете на «зеленого змия», не скрою, раньше любил это дело. Сегодня не пью даже пива. Не считаю это нужным для себя. А черпать силы можно, просто возвращаясь из театра до метро: беру их из космоса столько, сколько нужно.

— Биоэнергетикой увлекаетесь?

— В свое время я довольно сильно увлекался экстрасенсорикой и медитацией, черной и белой магией, изучал ламаизм, кабалистику и учение Рериха. Достиг в этом определенных успехов. У меня довольно сильная энергетика — это было замерено в одном институте. Думаю, я кое-что могу.

— А женщину приворожить можете?

— Можно присушить, очаровать, даже поиметь, только вещи эти очень серьезные, — потом с этой женщиной надо быть всю жизнь. А то какой же ты мужик будешь после этого!

— Как вы почувствовали это в себе?

— Я понял и постиг это постепенно. Я был еще совсем молодым человеком, когда однажды ночью меня поднял вопрос: зачем мы пришли в этот мир? Он меня просто сжигал изнутри, не давал мне житья. У кого спросить, я не знал. Тогда я стал читать литературу о паранормальных явлениях. Постепенно стали появляться и новые знакомые, которые занимались всякими нетрадиционными вещами. Это дало мне определенный жизненный опыт, новый багаж знаний. Уверен, это доступно каждому. Сегодня я прекрасно вижу и понимаю природу того, чем занимаются с экранов Чумак и Кашпировский.

— Видимо, режиссеры чувствуют эту чертовщинку в вас. Может быть, в силу этих причин мы и увидели вас в таких ролях, как Монте-Кристо, сына миледи Мордаундта, доктора Катцеля и других.

— Даже если этого нет в сценарии, я иногда намеренно привношу это, точнее, изображаю, играю. Есть образы, которые позволяют психологическое или магическое воздействие на зрителя. Я даже знаю конкретные приемы, как это делать практически. Есть роли, в которых уже автором заложена эта самая чертовщина: что-то космическое, налет мистики. Это почти все шекспировские пьесы. В булгаковских произведениях тоже присутствует нечто не от мира сего.

— Мне рассказывали, что после «Калигулы», где вы играете главного героя — исчадие ада, зрители уходят в таком потрясении и ужасе от увиденного, что даже не в силах аплодировать. Как вы ищете психофизическое состояние своего героя?

— Я не ищу: беру и играю. Это заранее нельзя найти. Это приходит постепенно. Неважно, что это — древний Рим или человек будущего. Душа во все времена болит одинаково. Ты всегда играешь либо боль, либо радость, либо отчаяние.

— Вы сказали, что частенько привносите в свои образы мистику. Но, говорят, бывает и наоборот: некоторые работы чреваты для актера не очень хорошими событиями, которые вдруг начинают происходить в его жизни.

— Я знаю несколько таких произведений: «Макбет», «Пиковая дама», «Мастер и Маргарита», «Вий». Действительно, актеры рассказывают, что после участия в этих спектаклях с ними начинает происходить всякая чертовщина, что-то паранормальное, необъяснимое.

— А с вами происходило? Вы ведь уже много лет непревзойденный Воланд в театре на Юго-Западе.

— Я защищен своим ангелом-хранителем. Всегда чувствую его покровительство.

— Значит, с вами ничего плохого не происходит?

— В жизни всякое бывает: и плохое, и хорошее. Но я считаю, что смерть — это совершенно обыкновенное явление в нашей жизни. Потеря родственников, друзей — это дело нормальное. Я имею в виду другое — неприятные случаи.

— На международном шекспировском фестивале в Токио ваш Гамлет был признан лучшим в мире. Вам не страшно было браться за эту роль, когда она уже была гениально сыграна Смоктуновским?

— В искусстве у меня нет кумиров и авторитетов. А любимые актеры есть: обожаю Алису Фрейндлих, Лебедева, Калягина. И даже не их роли в целом, а иногда просто их актерскую оценку, один взгляд, — и мне уже достаточно этого взгляда.

— Вы называете имена очень популярных актеров. Сегодня вы тоже один из ярких лидеров современного театра и кино. Вы как-то ощущаете это на себе или спокойно относитесь к популярности?

— Меня умиляют раздутые «великие» личности, много о себе думающие. Когда я в своих мыслях отлетаю в центр нашей вселенной, я начинаю смотреть на наши тысячи и тысячи галактик, которые расположены вокруг меня, и нахожу малюсенькую точечку — нашу галактику, начинаю приближаться к ней и ищу, где же в этой галактике солнце. Оно, это солнце, — еле заметная крупица. Вокруг нее еще что-то крутится, в том числе и наша маленькая Земля. И тогда я начинаю сомневаться в величии «великих». Такого понятия для меня вообще не существует. Знаю, популярность многим приятна. Для себя я определил это так: популярность — это побочное явление моей профессии, от которого никуда не денешься. Но если положить на чашу весов положительные и отрицательные стороны популярности, то для моего характера и нрава отрицательные стороны популярности перевесят. Я мечтаю, чтобы этого у меня не было, — я этого не люблю.

— А как вы относитесь к критике? Обижаетесь?

— По большому счету, мне на все наплевать. Я себе уже все доказал. Если я знаю, что это хорошо, меня никто не переубедит, что это плохо. Если я знаю, что это плохо, пусть все обхвалятся, я знаю, что это плохо.

— Судя по тому, что у вас на лице и руках множество шрамов, вы, Виктор, как и большинство ваших героев, рисковый человек.

— Да, иногда мне достается от кавказских ребят. Бывает, и им от меня, — не люблю, когда за ножи хватаются. Я много что пережил в своей жизни — две операции, две клинические смерти. По-всякому бывало. Иногда по жизни я поступал очень рисково. А иногда отходил в стороночку. Нельзя быть всегда рисковым, — это граничит с идиотством. Всегда уходить в сторону — это уже трусость и тоже перебор. Иногда хочется и рискнуть. Но поступки человека зависят от его сиюминутного настроения. Нельзя все предугадать и дважды войти в одну и ту же реку и сегодня быть таким, как вчера. Иногда я даже друзей убеждал: подожди, завтра на эту же ситуацию ты отреагируешь совсем по-другому.

— Как — то вы появились у Макаревича в передаче «Смак». Вы умеете готовить?

— Я очень хорошо готовлю. Как любой мужик, я предпочитаю мясо, птицу, рыбу. К Макаревичу я сам привез рецепт — мясо по-баварски. Кстати, его съела съемочная группа сырым, поскольку на телевидении никто не ждет полтора часа, когда мясо будет готово. Частенько дома готовлю из того, что под рукой. Люблю приготовить карбонат в фольге. При этом всегда экспериментирую: последний раз один кусок обмазал горчицей, другой майонезом, третий хреном. Вкусно!

— А вы, оказывается, гурман?

— Очень люблю вкусно приготовить мясо. Еще люблю коптить рыбу на ольховых опилках. Она приобретает ни с чем не сравнимый аромат. Мои вкусы со временем меняются. Еще совсем недавно мне нравился рассольник. Сейчас люблю щи из свежей капусты. В первое я предпочитаю класть разносортное мясо. Причем мясо с костями всегда вкуснее. Чтобы бульон взял из кости все соки, его надо варить не меньше двух с половиной часов.

— Но, говорят, кости — это вредно.

— Плевал я на все эти предостережения. Я на них не обращаю внимания. Главное — вкус…

2002 г.