Дорога в Диснейленд

Мария Зайцева, 2022

Два брата. Разбойники, смертники. Хантеры. Они могут получить от общины в оплату за свои услуги все, что пожелают. В этот раз они хотят меня…

Глава 1

— Есть!

Голос младшего брата заставил Тома отвлечься от изучения запасов патронов.

— Чего орешь? — он покосился на грязные байкерские ботинки, показавшиеся на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, — далеко? Чистый?

— Чего херню-то спрашиваешь? — Ченни бухнулся за стол, глянул на разложенные по всей столешнице патроны, — близко. Чистый. Давай шустрей.

Взял пакет с табаком, вышел на крыльцо.

Том прибрал стол, закинул рюкзак за спину, огляделся, проверяя, не оставили ли они чего, и двинулся следом за братом.

На улице, принимая от Ченни уже готовую самокрутку, и с удовольствием вдыхая крепкий табачный дух, он затянул лямки, прыгнул пару раз на месте, проверяя не звенит ли чего ненароком, поправил арбалет.

Патроны — это хорошо, конечно, но по нынешним временам нереальный дефицит, и тратить их на тупое животное совсем неправильно.

А стрелы — возобновляемый ресурс.

Сука! Вот кто бы сказал ему еще десять лет назад, что он будет шарое*иться с младшим братом по лесам и охотиться на хрен пойми каких скотин, выглядящих, как кошмар из самых херовых низкопробных ужастиков, он бы без разговоров прописал шутнику в табло. Потому что нихера не смешная шутка.

И реальность сейчас тоже не смешная.

* * *

Конец света Том встретил в карцере в тюрьме Флоренс. Отдыхал в очередной раз. Спокойно, без нервов. А чего нервничать?

И ядерный удар тоже пережил вполне спокойно. Радиация просто не добралась до подвалов.

Отрезанный от всего мира, он вообще был не в курсе событий.

Рядом с ним, в соседнем карцере, сидел жуткий мудак, все время бившийся башкой о стены. Это ему никак не вредило, потому что мозгов в сделанной из чугуна черепушке отродясь не водилось.

Том привычно занимался повседневными делами: отжимался, спал, дрочил и ковырял в носу. А чем еще заниматься в темной комнате, больше похожей на шкаф и размерами и ощущениями?

Никакого бабаха, криков и тому подобной херни он не слышал, просто в какой-то момент заметил, что народу вроде как прибавилось внизу.

Постоянные разговоры, мат, смурные испуганные охры. Кормить стали через день.

Том понял, что что-то там, наверху, случилось. Какая-то лажа.

И начал слегка нервничать.

Мудак за стеной, как и все придурки, очень тонко отлавливающий общие настроения, начал, кроме битья башкой о стену, еще и подвывать.

Выходило вполне мерзко. И тоже отчего-то раздражало.

Охры ходили подавленные, жрать начали таскать какую-то вообще несъедобную хрень. А, учитывая, что в карцере и без того не мишленовский стол, можно было представить, из какого дерьма теперь готовили жратву.

Больше всего напрягало то, что вполне могут однажды его здесь просто забыть, и тогда он сдохнет от голода.

Том подумал, поприкидывал и решил действовать, наплевав на возможные последствия. Все равно ему за его подвиги пожизненное светило.

Теперь надо было дождаться, когда охранник принесет жрать.

Ждать пришлось сутки.

И потом действовать быстро, через окошко раздачи еды.

Ухваченный железными пальцами за ноздри, охранник замок открыл без вопросов.

Он был один почему-то, тактическая ошибка.

Том затащил его в камеру и допросил.

Даже без пристрастия, охр просто обосрался от страха и выдал всю информацию.

После этого Том его придушил слегка, не до смерти, и запер в камере, чтоб насладился комфортом карцера по полной. А то не все же ему одному?

Первым делом Том наведался к соседу и помог, наконец, гребаному мудаку завершить начатое, хорошенько приложив черепушкой о стену. Выдохнул с облегчением. Все-таки, как на нервы действовал, скот!

После этого он пошел гулять по подвалу с камерами карцеров, где проводили свое время такие же, как он, отморозки.

Том действовал привычно быстро, в голове план сложился сразу.

Клетки с сидящими в них ублюдками открывались на раз, навстречу не попалось ни одного охранника, что было совсем неудивительно.

Пленный сказал, что личный состав разбежался или подох, подхватив лошадиную дозу облучения. Выжили только те, кто в момент удара был внизу.

Что сейчас наверху, никто не знает, все боятся выходить. Добровольцев за все это время, а с момента ядерного удара прошло уже две недели, было только трое. Они ушли наверх и не вернулись.

Больше никто не рисковал. Сидели на жопе ровно и поджирали запасы еды, благо их было столько, что можно несколько лет кормить весь личный состав и заключенных всей тюрьмы.

Генератор здесь работал, вода была. Комфорт, бл*.

Даже зеков кормили, отморозков, достойных только того, чтоб сдохнуть от голода.

Сердобольные, суки.

Том сознательно навел хаос в зоне карцеров, дожидаясь, пока звери разберутся со всеми проблемами самостоятельно.

Через час в живых остался только один охранник. Тот, которого Том запер.

Остальных порвали на части, и никому жалко не было.

Еще через час особо отмороженные поперлись наверх, на разведку.

Том, попивая в комнате охраны горячий чай с печеньем и дикой дозой сахара, проводил смельчаков взглядом.

Сам он идти никуда не собирался.

Если там, снаружи, реально е*нула ядерная бомба, то сидеть надо глубоко под землей, и не высовываться еще, как минимум, пару месяцев, пока радиацию не сдует.

И после этого выходить очень осторожно и, желательно, в защите.

Том, не торопясь, допил чай и завалился на кушетку, наслаждаясь мягкостью. Особенно в сравнении с полом карцера, где он загорал последние три месяца.

В тюрьме было шумно, отморозки добрались до спиртного и бурно праздновали начало новой жизни. Том переложил поближе найденный табельный пистолет и прикрыл глаза.

Надо подождать.

Просто подождать.

А потом выбираться и искать мелкого.

В том, что Ченни выжил, Том не сомневался. Такого пронырливого засранца ни одна ядерная бомба не возьмет.

Выбираясь через месяц из опостылевшего подвала, Том был готов ко всему.

К пожарам, к разрушенным зданиям, к толпам больных людей.

Но воля встретила его безлюдьем.

Никаких особых разрушений.

В столовой остались на столах целые тарелки.

За тройным забором расстилалось поле.

Зеленое.

И никого.

Ни одной живой души.

И куда, спрашивается, делись те недоумки, что выходили до него?

Даже следов ведь не осталось.

Том поправил рюкзак, набитый жратвой и боеприпасами, и зашагал по дороге в сторону города.

Он надеялся, что по пути встретится машина, или байк, или, бл*ть, велосипед. Хотя бы.

* * *

— Ты чего застыл? — Ченни удивленно толкнул брата локтем, — валим! А то уйдет олень.

Том хмыкнул, подумав, как ему, вернее, им, в сущности, повезло.

От населения, после ударов и последующей проникающей и остаточной радиации, осталось едва ли десять процентов.

И среди всего этого говна братья Стоуны уцелели и нашлись!

Не иначе, как кто-то там, наверху, повернулся к ним лицом, для разнообразия, а не жопой.

Он вспомнил, как нашел мелкого, тощего и завшивленного, в бункере нью-йоркского метро, куда заглянул исключительно на всякий случай.

Ченни вцепился в него всеми конечностями сразу, засопел, счастливо дрожа.

Том обнимал его худую спину и думал, что от того веселого парняги, спортсмена, баскетболиста, будущей звезды национальной сборной, не осталось ровным счетом ничего.

Теперь, спустя десять лет, он глядел на брата, и не верил, что этот высоченный, хмурый мужик, с огромными руками и тяжелым, как и у него, взглядом, был когда-то худым мелким цыпленком.

Том погасил самокрутку, сунул окурок в нагрудный карман и пошел следом за быстро удаляющимся братом.

Вот ведь ноги отрастил, конь скаковой, не догонишь нихера.

* * *

— Ну чего, видно что-то?

Том валялся на крыше высотки, подставляя лицо осенним теплым лучам. Скоро зима, надо думать, где останавливаться.

Ченни, с биноклем наблюдавший за общиной, что-то неразборчиво пробормотал.

Том закрыл глаза. В вопросах наблюдения он младшему доверял полностью. Пока не скажет, что все в порядке, не стоит и суетиться.

— Ты давай там, смотри быстрее. А то олень стухнет.

— Не трынди.

Брат не отрывался от бинокля.

— Вроде нормально все. Чисто. По крайней мере там, где я смотрю.

— Давай без «вроде», говнюк мелкий, — Том лениво приподнялся на локте, швырнул в Ченни удачно подвернувшимся камешком, — неохота опять в грязь впираться из-за того, что у тебя нюх засбоило.

— Это было один раз, скотина! — Ченни раздраженно и очень метко отпнул в сторону старшего комок пыли, — и я болел! Сколько можно вспоминать?

— Да, бл*, всю жизнь! Потому что никогда не забуду, как мы оттуда без штанов линяли!

— Сам виноват! Нехер было к дочке старейшины лезть! Ладно не успел ничего сделать, а то ходил бы сейчас без члена!

— Да потому что один гребаный мутант не смог определить, чистый поселок или нет! И спасибо мне еще сказать надо, что я собой рисковал!

— Да спасибо, спасибо! Задолбал ведь!

Тут Ченни издал какой-то странный звук, словно подавился, и замолк, вцепившись в бинокль.

— Че там такое?

Ченни не отвечал, упираясь в одну точку и тяжело дыша.

— Да, бл*, чего там такое? — Том подполз ближе и вытащил свой бинокль, пытаясь понять, что такого увидел Ченни.

Община, как община.

Пожалуй, забор выше, чем в других. Кроме забора, по периметру трейлеры, постоянная охрана, суровые мужики с дубьем.

Понятно, огнестрелка в дефиците.

Место вообще хорошее, просматривается со всех сторон, видно, что старейшина опытный мужик. Ну, или баба, что вряд ли. Бабы, а особенно умные, по нынешним временам были страшной редкостью. И предметом торговли.

Вообще, удивительно, как мир изменился за десять лет.

Тогда, в самом начале, бомбы е*нули по всем мало-мальски значимым городам страны, моментально отправив к праотцам большую часть населения с правительством во главе.

Остальных подкосила охренительная радиация, от которой часть сразу отдала концы, а другая часть начала мутировать с дикой скоростью. Чего там напихали русские в эти свои хреновины, непонятно. Да и не важно.

И, судя по тому, что завоевывать их никто не приехал, советы ответочку все-таки получили, и им резко стало не до войны. Всем повезло, короче.

И, самое главное, виновных-то не найти теперь! Сдохли все виновные! Или сидят где-нибудь глубоко под землей, в своих пятиэтажных бункерах, под завязку набитых жратвой, и носа наружу не кажут.

И это правильно, в общем-то.

Потому что, встреть Том хоть одного из этих бывших сильных мира сего, развлекся бы на полную катушку. Как в молодости когда-то.

Том опять пихнул брата локтем, спрашивая, куда смотреть, и вдруг замер. Потому что сам нашел.

Сердце застучало, часто и гулко, губы пересохли.

Нихрена себе, реакция.

В принципе, вполне понятно, чего мелкий в статую превратился.

Баб по нынешним временам особо не найдешь. Тем более чистых.

А эта была чистой. Реакция братишки говорила сама за себя.

Бинокли у них были хорошие, взятые на военной базе, увеличение отличное.

И изгибы девчонки, танцующей во внутреннем дворике одного из домов, видно было во всей красе.

Том прилип к биноклю, забывая дышать. Рядом возбужденно сопел Ченни.

Девчонка, тоненькая, худенькая, с длинными светлыми волосами, еще мокрыми после мытья, танцевала легко и плавно, заводяще изгибаясь и проводя руками по рассыпавшимся по всей спине и достигающим поясницы волосам. Длинное домашнее платье обвивалось вокруг стройных ножек, открывая изящные лодыжки и аккуратные коленки. Глаза на нежном лице с тонкими правильными чертами были закрыты. Похоже, она что-то напевала себе под нос и мягко двигалась под собственное мурлыканье.

Это было настолько нереальное, настолько завораживающее зрелище, что Том даже ущипнул себя, проверяя не спит ли. А то, может, получил солнечный удар и вырубился тут же на крыше? И эта танцующая фея только в его больной башке?

— Ченни… Ты это видишь, да? — голос был хриплым, глотка пересохла от возбуждения.

— Да.

Брат, для разнообразия, был немногословен.

— Она… Чистая? Ты чуешь ее?

— Да. Чистая.

— Бл***.

— Ага.

— Ченни. Ты ведь думаешь о том же, о чем и я?

— Да.

— Пошли тогда, Ченни. Пошли.