Знак Саламандры

Мария Камардина (2024)

«Гарри Поттер» в российском сеттинге, со своим Министерством Магии, мракоборцами и драконами. Магическая Россия, ближайшее будущее. Катя Платонова работает в Департаменте лицензирования драконоборцев, а ее жизнь полна офисной рутины и одиночества. Ведь у девушки есть секрет, из-за которого она отталкивает всех, кто ей дорог. Но однажды некто узнает ее тайну и жестоко подставляет: Катю обвиняют в убийстве новой сотрудницы Алены, которое могла совершить только она. Чтобы разобраться в этой темной истории, коллега Кати призывает Саламандру — волшебное существо, способное видеть истину. Саламандра освобождает девушку из заключения и поручает ей самостоятельно расследовать гибель Алены, чтобы доказать собственную невиновность. Оказывается, смерть сотрудницы Департамента — лишь звено в цепи убийств… «Завораживающая смесь повседневности и волшебства, рутины и приключений, всемогущества магических сил и человеческих слабостей. Атмосферная история о том, как расследовать убийство, сдать отчет вовремя и воспитать ручного дракона». — София Баюн, писательница, автор книги «Механические птицы не поют».

Глава 2. Об отчётах, сплетнях и кофейных автоматах

Годовой отчёт — страшная вещь. Вроде бы работаешь, работаешь, хочешь вывести результаты работы в красивую табличку, на радость высокому начальству, мол, выдано лицензий столько-то, отказов — столько-то, жалоб — столько-то. А чёртова программа большими красными буквами пишет поперек формы: «Ошибка!» — и чуть ли не фиги крутит, злорадно хихикая.

Может, кстати, и крутит. С тех пор, как в технический отдел Министерства по делам сверхъестественного начали принимать мелких духов в рамках программы социализации, я уже ни в чем не уверена. Разве что в том, что все данные придётся пересчитывать вручную.

На часах половина восьмого. Все нормальные люди давным-давно дома, только мы с шефом сидим и пытаемся разобраться, что не нравится программе на этот раз. До часа икс ещё полторы недели, но пока ты разберёшься во всех новых кнопках! И кто это только придумал, обновлять базу перед сдачей отчёта…

— Катенька. — Шеф выглядывает из кабинета. Вздыхает, снимает очки и трёт переносицу. — Сделай кофейку, пожалуйста.

Эх, чего только не сделаешь для любимого начальства…

Киваю и встаю. Начальство уходит обратно в кабинет воевать с отчётом с таким видом, будто на битву с трёхголовым змеем идёт. Провожаю его взглядом, тоже вздыхаю. Ладно, Катерина, собралась — и на амбразуру.

В коридоре тихо, свет горит только на лестнице. Кофейный автомат в углу приветливо светит лампочками. Интересно, а у духов до каких рабочий день? Может, повезёт и удастся получить то, что запрограммировано производителем?

Тихонько, стараясь не стучать каблуками, подхожу к шайтан-машине. Чёрный, с двойным сахаром, ткнуть в кнопку, отскочить и зажмуриться на всякий случай… нет, вроде пронесло. Автомат благосклонно сообщает «Ожидайте» и начинает урчать и булькать, как и положено приличной технике. Кофе в стаканчике, зелёная лампочка подмигивает задорно. Облегчённо вздыхаю, протягиваю руку…

Ах ты ж, кикимора сушёная!

Струя из крана бьёт в лицо, противореча конструкции автомата и законам физики. Увернуться не успеваю, спасибо, хоть не кипяток. Белая блузка в коричневых пятнах, юбка мокрая, стою, как дура, вцепившись в стаканчик, потому что, если руки будут свободны, ей-богу, плюну на воспитание и образование, возьму швабру, да ка-а-а-ак…

А в здании мы с шефом, оказывается, не одни. Сашка выскакивает из соседнего кабинета, глаза — по пять рублей. Смотрит на меня, и глаза ещё больше становятся. А блузка-то мокрая насквозь…

Вот только посмей что-нибудь ляпнуть!

Сашка, видимо, по моему лицу понимает, что ещё немного — и я буду убивать. С особой жестокостью. Соображает быстро, я ещё в шоке, а он уже метнулся в кабинет за пледом, завернул меня, усадил на диванчик у стены, попутно отдал вышедшему на шум шефу кофе. Ща, говорит, разберёмся — и идёт к автомату.

Подходит, стучит по глянцевому боку машины согнутым пальцем.

— Барышня, — говорит укоризненно. — Вам не стыдно?

Дух, отвечающий за автомат, что-то булькает в ответ, и в интонациях мне слышатся кокетливые нотки. Барышня там или нет, не знаю, кроме техников духи редко кому показываются. Но практика такова, что, если к автомату подходит шеф, всё работает как часы. Попробуй пошути с человеком, у которого копьё на стене висит! Чай, автомат — не дракон, одного удара хватит. С девчонками из канцелярии дух шуршит, хихикает и насыпает сахар вполовину меньше нормы, потому как все на диете — полное взаимопонимание. А уж когда до стаканчика кофе снисходит Сашка, автомат едва ли не мурлычет и рисует сердечки на кофейной пенке — собственно, поэтому девочки и решили, что дух тоже девочка.

А вот мне пришлось перейти на чай, и все три министерских автомата обходить по стеночке — стоит чуть ближе пройти, те ворчат, булькают и трясутся. Канцелярия считает, что кофейная барышня ревнует, якобы потому что Сашка мне оказывает знаки внимания. Век бы жила без его внимания, теперь вот блузку отстирывать, новую, между прочим. И как я теперь домой пойду, на улице минус десять?

Сашка воркует с автоматом, а я заворачиваюсь в плед поплотнее и тихонько шмыгаю носом. Устала страшно, словно не лицензии на драконов печатала, а от самих драконов отбивалась. Отчёт этот ещё… а на носу — Новый год, у всех праздник, а я сижу на работе, и ведь даже у чёртова автомата с кофе есть какая-то личная жизнь, а я… а у меня…

— Катенька… — Снова шеф. — Ох, ну что ты, ну не плачь… Соколов, воды девушке принеси, чего застыл?! Ну-ну, милая, успокойся, бывает…

Да не хочу я успокаиваться, дайте раз в год поплакать в свое удовольствие!.. Георгий Иванович садится рядом, гладит по голове, а я утыкаюсь ему в плечо и реву дальше. Как маленькая, ей-богу…

Успокаиваюсь я всё-таки быстро. Нет, не надо меня провожать, и подвозить не надо, я сама вызову такси, и вообще, я всё сама. Возвращаю Сашке плед и ухожу в кабинет, задрав нос. Пусть не думает, что… ничего пусть не думает! Ой, мамочки, а тушь-то как размазалась…

Упрямо сижу с отчётом ещё час. Шеф перед уходом с наигранной весёлостью что-то говорит о праздниках, мол, ударно поработали — надо будет и отметить ударно!

Шли б они, эти праздники. И шло б оно всё.

Блузка высохла, юбка высохла, отчёт сошёлся. Можно идти домой. Выключаю компьютер и свет, выхожу в коридор. Тут уже совсем темно, даже автомат охрана отключила от сети, ни одной лампочки не горит. Запираю дверь, роняю ключи, ругаюсь себе под нос, наклоняюсь, шарю по полу…

А потом за спиной вдруг загорается свет — призрачный такой, тусклый, явно не электрический.

— Дура ты, Катерина.

Пугаться я уже не в состоянии. Подбираю ключи, медленно выпрямляюсь, оборачиваюсь.

На крышке кофейного автомата сидит… Барышня. Полупрозрачная, зеленоватая, с косой до пояса и в длинном сарафане. Сидит и светится. Ну надо же, снизошла до простых смертных.

— Сама такая, — бурчу в ответ. — Имей в виду, ещё раз такое устроишь — накатаю жалобу в это ваше Бюро.

Барышня качает головой и тяжко вздыхает. Смотрит внимательно, будто сказать чего хочет, но не уверена, что до дуры дойдёт. И я на неё смотрю. Уйти бы, конечно, ну её, ненормальную…

Но если пугаться у меня сил нет, то на любопытство всегда хватает.

— Тебя как звать-то?

Барышня склоняет голову к плечу:

— Настасья.

Голос у неё красивый, мелодичный и вызывает ассоциации с русалками. В голову лезут непрошеные мысли, что не в автомат бы её, а на пароход — широкая река, живописные берега, восхищённые туристы, и прекрасная дева поёт, допустим, про Стеньку Разина и княжну…

— И какого лешего тебе от меня надо?

Настасья снова вздыхает, убеждается, что не собираюсь я ни сбегать с воплями, ни возвращаться в кабинет, чтоб написать жалобу, ни даже просто уходить. И начинает рассказывать.

Она, оказывается, раньше работала у какой-то старушки — за техникой присмотреть, что-то починить, ну и компания пожилому человеку. А старушка та страсть как любила сериалы про любовь, день-деньской смотрела. Эту тоже приучила, и имя она же придумала — уж больно прозрачная девица на Настеньку из фильма «Морозко» похожа… Вот только старушку внуки в другой город забрали, а барышню не взяли. Их тоже понять можно, не все хотят, чтоб по дому привидение такое вот шастало.

Бюро по социализации сверхъестественных существ, что у нас на втором этаже, предложило барышне работу в министерских кофейных автоматах. Тут люди привычные — в Министерство без минимального дара и двухмесячных курсов не берут, так что пугаться никто не будет. Настенька только порадовалась — мол, пообщаюсь с живыми людьми…

А потом оказалось, что живые люди — куда как скучнее, чем сериальные. И взялась наша барышня изменять мир к лучшему. Всего-то и надо, что немного магии добавить в кофе — совсем чуть-чуть, только чтобы настроение создать. И даже без магии можно, там намекнуть, здесь чуть задержать выдачу вожделенного стаканчика, тут отключить автомат на профилактику, чтоб заставить на другой этаж идти…

И ведь не то чтобы не получается. Светка из канцелярии скоро замуж выйдет. Шеф с женой ругаться перестал. Татьяна, секретарь министра, скоро в декрет уйдёт. А вот Катенька Платонова — дура дурой. Мне тут намекают-намекают уже всем Министерством, а я не пойму никак. И облила меня барышня сегодня только для того, оказывается, чтоб Сашка меня домой отвёз. Он, мол, вон какой — симпатичный, добрый, заботливый. А я вся самостоятельная, никого мне не надо — ну вот и Новый год буду теперь одна отмечать, а она со мной возиться больше не собирается.

Язык показала и обратно в автомат — вж-ж-жух! Он аж подпрыгнул, бедный.

Кикимора.

Духам, между прочим, нельзя на людей влиять. Даже немножко. Даже с добрыми намерениями. Вот простужусь сейчас из-за неё и точно напишу жалобу в это их Бюро, пусть возвращают своё чудо в тот лес, откуда взяли.

А на улице, между прочим, темно и холодно. Интересно, автобусы-то ходят ещё? Надо бы и правда такси вызвать. Тыкаю замёрзшим пальцем в телефон, диспетчер обещает, что машина скоро будет. Знаю я их «скоро». Оборачиваюсь на здание — надо было внутри подождать, а сейчас-то охрана не пустит уже…

Телефон неожиданно пиликает, я чуть ли не подскакиваю. Похоже, водитель совсем рядом был, повезло. Топаю вдоль улицы, стуча зубами и шмыгая носом, вот точно простужусь, что ж холодно-то так… А-а-апчхи!

— Будь здорова!

Поднимаю взгляд — Сашка. Стоит, улыбается.

— Подвезти?

— Меня такси ждёт, — отмахиваюсь я, ища взглядом нужные три цифры на номерах припаркованных поблизости машин. Вот оно, кажется…

Сашка ухмыляется и распахивает дверь машины:

— А я и есть такси.

Хлопаю глазами. Сверяю номер и цвет — тёмно-серый, ага, а в марках я не разбираюсь от слова «совсем». Очень хочется позвонить ещё раз диспетчеру и попросить другую машину, но…

— Леший с тобой. Вези.

Сашка улыбается в два раза шире. Плюхаюсь на сиденье, пристёгиваюсь, откидываюсь на спинку. В салоне работает печка, счастье-то какое…

— Ты ж на госслужбе, — бормочу я, когда Сашка устраивается на водительском месте и заводит мотор. — Какое ещё такси?

Он некоторое время молчит, выруливая на дорогу. Кошусь краем глаза — вид смущённый.

— Ну, меня тут как бы нет, — говорит наконец. — Это Виталька как бы работает, подрабатывает то есть. У него в такси знакомая, мы договорились, что оформлен он, а езжу я… Иначе не взяли бы. Ну, ты бы хотела, чтоб тебя вёз восемнадцатилетний водитель?

Я и этого водителя не очень-то хочу… Неопределённо пожимаю плечами, а Сашка продолжает болтать, словно оправдывается. У него младшие брат и сестра, Витальке недавно исполнилось восемнадцать, Лерке — шестнадцать. Отец умер пять лет назад, старшему пришлось крутиться, чтоб помогать матери, за любую работу брался, ПТУ едва на тройки окончил, потом в армию…

А потом приятель, один из наших, драконоборческих, инспекторов, подсказал насчёт Министерства.

— Дар у меня небольшой, но тут-то не привередничают. — Сашка снова ухмыляется и притормаживает у светофора. — Курсы закончил, работаю. Петров помог на вышку устроиться, вот пытаюсь отчёт по практике пилить…

Вот, значит, почему он в соседнем кабинете сидел. Петров — дядька хороший, и как инспектор, и по-человечески. У него тоже дети, четверо, кажется — ещё б он не проникся Сашкиной историей.

Некоторое время едем молча. За окном мелькают фонари и заснеженные деревья, Сашка тихонько мурлычет что-то себе под нос, я постепенно отогреваюсь и всё больше хочу спать. До дома всего-ничего, сейчас снова на мороз вылезать, брр…

— Завтра схожу в техотдел, — неожиданно говорит Сашка, когда машина мягко вкатывается во двор между двумя хрущёвками. — Пусть побеседуют с этой, из автомата. Слишком активная она в последнее время. Дождётся же, пожалуется кто-нибудь — и вылетит на вольные хлеба. Жалко будет, забавная она. Чего только к тебе привязалась…

Многозначительная пауза повисает в воздухе. Конечно, он тоже в курсе всех намёков, шуточек и сплетен. И да — как там эта кикимора сказала? — симпатичный, добрый, заботливый. Но если она всё то же самое техникам выложит, сплетен станет втрое больше. А если выложит Сашке…

— Не надо, — говорю нехотя. — Мы с ней пообщались, и она больше не будет. Всё, приехали. Сколько там с меня?..

Несмотря на возражения, выдаю положенную сумму, без сдачи даже. Сашка бурчит, что лучше б на чай пригласила, но я уже выскакиваю из машины и делаю вид, что не слышу. Взлетаю по ступенькам, набираю код, пальцы путаются в кнопках, и всё чудится, что он вот сейчас окажется за плечом…

Прислоняюсь спиной к закрывшейся двери. Выдыхаю. Закрываю глаза.

Нет уж, никаких чаёв. Знаем мы, чем этот чай заканчивается.

Перед сном достаю из холодильника шприц-ручку — раньше, говорят, в таких выпускали инсулин для диабетиков, но современные лекарства на основе драконьих камней разбираются с этой болячкой куда эффективнее.

Когда-нибудь, наверное, мою проблему тоже решат.

Убеждаюсь, что внутри не осталось пузырьков, всаживаю в бедро иглу, морщусь — снова будет синяк. Но это ерунда, один маленький укольчик в неделю — не самая высокая цена за возможность нормально жить и работать. Эх, знала б эта Настасья, с кем пытается своего замечательного Сашеньку свести, наверняка подлила бы мне в кофе яду.

Но она не узнает.

И никто другой тоже.

Надеюсь.