Не забудь меня похоронить

Мария Кейль (2024)

Когда Кириллу исполнилось три года, призраки едва не убили его на похоронах деда. С тех пор во снах мальчика преследуют шелест листьев, промозглый холод и шепот: «Ты только не забудь его похоронить». Кириллу семнадцать, и он не говорит ничего лишнего: каждое его слово звучит для демонов как приказ. Только в церкви парень чувствует себя спокойно. Но с осенним ветром в будни врываются знакомый шепот и тьма. Как связано появление в городе ведьм с таинственными смертями? И как защитить свою семью, если в призрачный мир никто не верит и помощи ждать неоткуда?

Глава 1. Отче

Нет, на самом деле все началось здесь, на мое первое Первое сентября.

Тогда я встретил отца Игоря и научился пользоваться своим Голосом.

Так ярко это вижу, будто вчера: мама пошла со мной на линейку. Брату четыре, Славка мелко семенит следом и смешно картавит. А я серьезный, в новом черном костюмчике — как у папы! — несу букет гладиолусов.

Мы шли тогда только с мамой, папа занимался делами бизнеса. Мелкий я был в восторге от отца, просил купить побольше крутых костюмов, мокасины Bugatti и не рюкзак с картинкой покемона, а красивый кожаный портфель — тоже «как у папы». Правда, все равно достался рюкзак, «потому что для спины полезно». Ну хоть кожаный, как мне сказали, и без дурацких картинок.

И вот я, такой деловой и гордый, стою на линейке… Почему это не снится мне в кошмарах? Может, потому что и так помню? Может, из-за того, что тогда ко мне пришел не только призрак?

Среди таких же наивных первоклашек ничего не предвещало беды, но в один момент поворачиваюсь — и не вижу никого. И снова раздается выворачивающий душу смех.

— Риль? — Славка дергает меня за рукав и повторяет дурацкое прозвище. Но я снова на празднике. Только за спиной классного руководителя, милейшей Анны Петровны, — неясная тень разворачивает крылья. Крылья прижимаются к вискам, обнимают голову. Женщина поправляет выбившуюся из прически прядь, прижимает руки к голове, словно от сильной боли. Хмурится. Я слышу голос темных крыльев.

Да… Никому ты не нужна. Никому И дети эти шумные. Тупые. Вот бы они все…

— Уйди, — тихо шепчу я. — Уйди.

— Риль, ты бяка, — говорит Славка сзади и надувает губки. — Вот возьму и уйду!

— Уйди! — повторяю уже громче, на меня оборачивается учительница и странно смотрит. — Уходи, — повторяю из последних сил и вижу, как тень уходит. Уходит, а я выдыхаю.

— Кирюш, ты как? — Мама касается плеча. — Устал? Линейка скоро закончится. — Извините, он, кажется, немного утомился, — говорит она учительнице. Анна Петровна умиротворенно кивает: «Да, дети не привыкли к долгим мероприятиям».

Я смотрю в сторону других классов на линейке и вижу заинтересованный взгляд мужчины в черном. Пронзительный, но добрый. И слышу тихий шепот: «Молодец».

И становится жутко так же, как от женского голоса из пустоты. Потому что мужчина не разжимает губ. Да и далеко он от меня, на площадке для родителей второго класса. Я отворачиваюсь. И стою, как игрушечный солдатик, смотрю прямо перед собой. И наплевать мне и на солидный костюм с бабочкой, и на рюкзак. Не замечаю, как мы идем в класс, и не радует выпрошенная у отца старая ручка Parker. Я слышу все — но ничего из того, что говорит Анна Петровна. Иду будто сквозь туман, а в ушах вата. Помню, когда зашли в класс, позвонил отец. Мама дала телефон, и я невпопад ответил на поздравления. Вечером стало радостно, что папа не забыл про меня. А тогда разумных слов не нашлось, и папа слушал дурацкий лепет. До сих пор обидно.

…Учительница дала нам задание приклеить бумажный колокольчик со своим именем к доске. Когда подошла моя очередь, я споткнулся и нечаянно уронил стопку бумаг с учительского стола.

— Простите.

— Все хорошо. — Она прищурилась, а за спиной поднялась тень. Снова.

— Отойди от меня! — Крик вышел резким, тонким. Подбежала мама, обняла.

— Он просто переутомился, — пробормотала Анна Петровна.

А я уже готов был зареветь. Тень висела за ней, хоть уже и не тянулась ко мне, но обхватывала женщину все больше и больше.

Какой интересный мальчик. Это ж появляется сила делать что угодно от его слов…

— Не подходите. Не надо!.. — шепчу я.

Открылась дверь, и я узнал мужчину с линейки. Вблизи он казался еще выше, чем на школьном дворе, и сложно было понять, сколько ему лет. Вроде не старше папы, но около светлых глаз — морщинки. Самое удивительное — на нем было длинное и черное платье. Учительница кивнула ему как знакомому, и я порадовался, что он не призрак.

— Батюшка, второй класс дальше по коридору.

— Знаю, я был уже у дочки. — Он оглядел класс. — Алина Владимировна, школьный психолог, попросила сюда зайти. Она сейчас занята, а у меня ведь тоже диплом так-то. На линейке заметили, что у мальчика стресс. Он улыбнулся мне: — Выйдем в коридор?

— Да… — сказал я, очарованный магией этого голоса.

Мама хотела было возразить, но классная руководительница сказала, что все нормально. И мама осталась в классе — собрать мой рюкзак, дослушать указания для родителей и всякое такое.

Мужчина увел меня в тихий конец коридора, где не было кабинетов, только большое окно перед дверью в подсобку. Он легко поднял меня и усадил на подоконник, и мы оказались на одном уровне, лицом к лицу.

— Давай знакомиться. Меня зовут отец Игорь. А тебя?

— А вы разве не знаете?

Он замешкался.

— Откуда?

— Вы ведь похвалили меня на линейке. Я слышал. Или мне показалось? — Хотелось разреветься. Получается, это я больной, псих? Но отец Игорь — да чей же он папа! — снова улыбнулся.

— Я похвалил тебя, но мысленно. Ты молодец, парень. Но все же — как тебя зовут?

— Кир. Кирилл Ефимов.

— Хорошее имя. — Из кабинетов начал доноситься шум, классные часы заканчивались, отец Игорь оглянулся. — Времени у нас мало. Давно ты их видишь, Кир?

— Слышу — да. Увидел только сегодня.

Он говорил со мной серьезно, и неважно, что беседовал с мелким пацаном. Неважно, что любой другой человек счел бы это все выдумкой или бредом.

— Хорошо. — Отец Игорь кивнул и будто посмотрел куда-то вглубь себя. — Послушай, Кир. Не бойся их. Они тебя не тронут. Я служу в храме, через квартал отсюда, в сторону площади Ленина. Заходи в любое время.

— Так… Это не болезнь? — с надеждой спросил я.

— Нет. — Он добродушно потрепал меня по волосам. — Ты не больной. Ты сильный. Иди к маме и ничего не бойся.

— Спасибо. — Я кивнул и не удержался от вопроса: — Почему вы в черном?

— А почему ты в черном, Кирилл?

Я замялся. Что значит «почему»? Я в костюме, как папа! Сегодня же праздник? Праздник же!

Где-то закончился классный час, и шум растекся по коридорам. Потом и наш класс отпустили. Идя с мамой и Славкой домой, я вспомнил, что забыл спросить, чей же папа отец Игорь.

* * *

В ту ночь мне снова снился кошмар про кладбище. Так что на большой перемене я сбежал из школы и рванул к церкви. Может быть, я и не торопился бы, но видеть сочувствующий мамин взгляд было невыносимо. Утром, за завтраком, она спросила:

— Ты как, Кир? Голова не болит?

Спросила — и ладно, но рядом отец читал газету. Он сразу прищурился:

— А что не так? В первый день устал? Ты же вроде сильный. А, Кирюх?

— Нормально. — Я стушевался. Больше всего не хотелось рассказывать папе о своих кошмарах. Вдруг он опять решит, что мне к психологу надо?

Папа с мамой проводили меня до класса. Анна Петровна перед уроком вежливо спросила, как я себя чувствую. Сначала стало неловко. А потом страшно. Потому что за спиной у нее опять колыхалась тень. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но старательно говорила мягко и успокаивающе. Как с больным.

Усадила за парту со светловолосой девчонкой.

— Привет, меня Света зовут, — представилась новая одноклассница, а меня пробила дрожь. За ней тоже стояла темная потусторонняя муть.

— Отвали, — буркнул я тени, но девочка услышала и нахмурилась.

— Фу, грубиян!

Это легко, мальчик.

Светка сидела рядом, перебирала лист с наклейками, выбирая принцессу для обложки дневника. Девочка задела локтем пенал с ручками и карандашами, и тот упал на пол. Она потянулась, но у стула подломилась ножка, и Светка бухнулась в проход между партами.

Видишь, мальчик, она отвалила. Что еще мне сделать?

Я вздрогнул и уставился прямо перед собой, как придурок. Даже руку испугался однокласснице подать. Так и просидел как истукан целый урок.

После звонка Анна Петровна подозвала меня:

— Кирилл, что-то не так? Ты чего боишься? Я понимаю, сегодня первый день, все новое, это сложно. Но ты не переживай, с ребятами подружишься. А со Светой все будет в порядке, не волнуйся.

А я не мог ничего сказать, смотрел на колыхающиеся крылья и слышал шепот тени:

Боишься, мальчик? Бойся, потом я приду за тобой!

— Нет! Прочь! — крикнул я. И зажмурился.

— Прости? — Анна Петровна наклонилась поближе.

Я открыл глаза — тени не было. Исчезла.

— Извините. Это я… с папой вчера ужастик смотрел. Извините, — скомкано бросил я и убежал. Глупо вышло.

Второй урок кончился, и вместо столовки я рванул в церковь.

Она была совсем рядом — не в квартале даже, а через два дома и дорогу. Новая небольшая церквушка из светлого кирпича. Красивая, маленькая. Из-за закрытых дверей слышалось пение.

Папа говорил, что надо быть вежливым.

Я постучал в дверь. Никто не ответил. Я постучал еще раз. И в третий. И еще раз. Никто не открыл. Наверное, взрослые не хотят меня видеть, как в прошлый раз, когда я сбежал из детского сада, а толстый дядька в черном меня прогнал. Хотя отец Игорь мне понравился, неужели он такой же? Нет, он хороший человек. Я постучал еще раз. Может, стоит вернуться? Едва я спустился с порога, как снова услышал смех.

Они от нас не спрячутся!

И ведь забудут, не похоронят!

Я опрометью побежал обратно и постучал снова.

Какая-то тетенька в длинной юбке и платке открыла дверь, сначала посмотрела прямо — видимо, ожидая увидеть взрослого — и только потом опустила взгляд.

— Господи, благослови. Что случилось, дитя?

«Дитем» меня еще не называли. Звучало это неправильно и нелепо. И обидно — будто они умные, а я нет. В другое время я бы как-то пошутил, сказал бы что-то крутое, как папка. Но меня трясло и не отпускало.

— Мне нужен отец Игорь.

— Он занят, мальчик, сейчас служба.

— Ладно. — Уйти я не мог, потому что чувствовал: стоит выйти — и снова заговорит «призрачное радио». — А подождать… можно?

— Можно. — Тетенька присела на корточки и посмотрела мне в глаза, теперь на одном уровне. — Что случилось?

Она смотрела внимательно и уже без взрослого пренебрежительного отношения. Как человек, которому интересно. Но рассказывать о тенях кому-то еще мне было все равно страшно.

— Отец Игорь сказал, что я могу всегда обратиться к нему. Можно зайти? Пожалуйста?

Тетенька встала, поправила платок и длинную юбку.

— Пойдем. Ты креститься умеешь? Смотри, это просто: сложи пальцы вот так. Повторяй за мной.

Хотелось спросить зачем, но я промолчал, решил узнать у отца Игоря. Так что просто коснулся своего лба, потом плеча, как показывала тетенька, поклонился и шагнул внутрь.

Внутри — полумрак и звонкое пение. Голоса людей отражались от стен и улетали ввысь, даруя мне тишину и свободу от пугающих потусторонних слов. Меня обволакивал незнакомый запах и теплые отблески свечей. На стенах — десятки лиц. Лица людей, которые были здесь давно… Странные, нереальные, чуточку неправильные, но живые. Будто они знали. знали все. Видели все.

Знали больше меня.

— Садись на лавочку. — Тетенька указала мне на место под окном, рядом с иконой больше моего роста. Там был изображен седовласый старец с посохом.

— Ребенку стоять надо, лавочки для больных, — возмутилась какая-то толстая бабулька.

— Оставьте ребенка в покое, — твердо сказала тетенька. — Мальчик, ты сиди и ничего не бойся. Отец Игорь закончит службу и поговорит с тобой. Это недолго. Слышишь, уже поют?

Звучали голоса певчих. Слов было не разобрать — они так перетекали одно в другое, что разделить их и вникнуть в смысл не выходило. Я прикрыл глаза, и казалось, что звук идет сквозь меня. А мерцание свечей я видел сквозь закрытые веки.

— Вот он, отец Игорь. Он говорит, что к вам. Мальчик, ты заснул?

Я открыл глаза. Будто минута прошла, но вокруг никого не было, кроме тетеньки и отца Игоря.

— Кирилл? Что случилось? Разморило от запаха? Пойдем, проветришься.

— Нет! Не надо мне на улицу! — встрепенулся я.

— А. — Он посмотрел на меня, дотянулся и открыл форточку за моей спиной. В церковь ворвался свежий воздух с запахом осенних цветов. — Так лучше? Чувствуешь запах? Это сестра Татьяна выращивает цветы. У нее там и астры, и гладиолусы, и георгины скоро расцветут. А теперь расскажи, что случилось. Что ты увидел?

— Тень… Она вернулась. Я их снова вижу. А вы… Тоже? Можно я у вас в церкви поживу? Тут их нет.

— Ты поэтому задремал? Наверняка дома кошмары снятся?

— Как вы узнали?

Отец Игорь взял мою руку в свою. Большие руки. Мягкие. Но сильные. Я поймал его взгляд — светлые глаза смотрели пристально.

— Я не вижу их, Кирилл. Послушай, не должно это мне обсуждать. Я чувствую холод. Я знаю, когда они рядом. Тогда я молюсь. Снова и снова. Расскажи, что видел ты.

Я рассказал. Он слушал внимательно, а потом спросил:

— Кирилл, твой дар необычен, но ты не заметил главного. Стоило тебе сказать, и тени ушли. Понимаешь? Твой дар — не видеть их, но иметь силу изгнать. Поэтому я сказал тебе в школе — не бойся. Гони их, и они тебя не тронут. Молись, и голоса уйдут.

— Правда?

— Правда. — Он улыбнулся. — А теперь. ты что же, урок прогулял?

Я опустил голову. Он усмехнулся.

— Ладно, бывает. Пойдем, провожу тебя до школы. Заодно и поговорим.

Мы шли по осенней улице, я пинал опавшие листья на тротуарной плитке. Отец Игорь рассказывал, что почти никого не знает в городе, потому что недавно переехал в этот приход, и звал в гости пообщаться с его дочкой Аней, которая училась во 2-м «А».

— А если я стану священником, как вы, то смогу от них избавиться насовсем?

Отец Игорь остановился, присел. Потрепал меня по волосам.

— Кирилл, идти в духовенство надо от призвания и внутреннего порыва. А сейчас в тебе говорит страх. И потом, надо вырасти. Решение должно быть осознанным.

Я ничего не понял и надул губы.

— Но ты всегда можешь приходить в церковь, если тебе страшно. Только знаешь… Стучать не надо, ладно?

— Почему? Это же. — память не сразу подсунула слова взрослых, — дань вежливости?

Отец Игорь, помедлив, ответил:

— Да, но это для обычных домов правило. А Церковь — это Божий дом. Надо перекреститься и поклониться. Какой у тебя сейчас урок?

Так незаметно мы оказались у школы.

— Математика? Пение? Я не знаю.

Но моему спутнику ответ был не нужен. Он легко нашел мой класс, позвал Анну Петровну, легко пошутил, попросил не наказывать меня и ушел, не обращая внимания на удивленные взгляды школьников. Казалось, отца Игоря не смущало, как дети реагировали на его длинное черное платье.

«Это ряса, мальчик», — раздался смешок сзади. Я обернулся, но там никого не было.